***
Благодаря натиску семьи Погребняк, расследование произошедшего с Галей несчастья перешло к капитану Власенко, который также приложил немало усилий, дабы всё сложилось именно таким образом, и вместе с сержантом Васильевым принялся за дело. Основной зацепкой стал телефонный звонок от таинственного одноклассника в день трагедии, так что милиционеры немедленно приступили к допросу одноклассников пострадавшей. К их разочарованию, в городе на тот момент находились далеко не все и среди отсутствующих числился также Лаврентий Бесфамильный. Однако у всех, с кем поговорить удалось, имелось железное алиби на вечер предполагаемого покушения. Также, от сестры потерпевшей напарники узнали о том, что Галя встречалась с неким студентом техникума Иваном Потаповым, с которым разошлась отнюдь не мирно. Этого парня Сергей Николаевич тоже решил допросить на всякий случай, так как у молодого человека имелся мотив, а представиться одноклассником в вечер преступления тот мог намеренно, Алексея же капитан отправил непосредственно на место происшествия на поиски свидетелей — шанс отыскать кого-то, кто видел или слышал что-либо подозрительное был невелик, но всё же упускать его не стоило. Ваня Потапов, узнав о том, какая участь постигла его бывшую возлюбленную, лишь пренебрежительно фыркнул: «Так ей, шалаве, и надо», что явно заинтересовало представителя правоохранительных органов. — А почему сразу — «шалаве»? — поинтересовался Сергей Николаевич, с любопытством поглядывая на подозреваемого. — Потому что она у меня за спиной шпёхалась с одним штрихом, — мрачно процедил учащийся техникума. — С рыжим таким пацаном дрыщавеньким — я его даже покалечил чутка, когда застукал их вместе. Вы не подумайте — ничего серьёзного, — тут Ваня понял, что сболтнул лишнего, однако милиционера его признание не особо заинтересовало. — Рыжего, говоришь? — загорелись глаза у капитана. — А как звали этого рыжего, помнишь? — Помню, как не помнить-то — имя у него такое же редкое, как и внешность, — усмехнулся собеседник. — Лаврентий его звали. Лаврентий Бесфамильный.***
— На лучшего друга дрочишь? — Ян смотрел на застывшего перед ним юношу с нескрываемым отвращением. — Самому не противно? — не дожидаясь ответа, альтер продолжил: — Я так-то понял, что ты хочешь от меня избавиться, хочешь героически сдаться мозгоправам, да? Забавно, — он прошёлся взад-вперёд перед оцепеневшим Лаврентием, смакуя момент. — Вот только, неблагодарная ты скотина, не забывай о том, что таким образом ты закроешь себе путь на Всесоюзные соревнования и на Всемирные юношеские. А разве не к этому ты шёл всё это время? — Ян присел на корточки перед своей основной личностью и грубо ухватил того за подбородок, глядя прямо в глаза. — готов заплатить такую цену? — Н-не готов, — только и смог вымолвить Бесфамильный. — То-то же, — хмыкнул тёмный двойник. — Без фехтования жизнь для тебя потеряет смысл, и мы оба это прекрасно знаем, так что не торопись добровольно ставить на себе крест. — Не на себе — на тебе. Ты совершенно непредсказуем, ты опасен для других людей. — Людей? — вскинул бровь Ян. — Это кого ты людьми считаешь? Виноградова? Погребняк? Или, может свою биологическую мать-кукушку? — парень потряс перед лицом Лаврентия неизвестно откуда раздобытой бумажкой, на которой Марина Разумовская оставила свои контакты. Подростка резко передёрнуло. — Не вздумай! — выкрикнул он. — Не вздумай ничего с ней сделать, ты слышишь? — Иначе что? К психиатру пойдёшь? И откажешься от всего, ради чего жил? — альтер рассмеялся. — Ты никак не можешь повлиять на меня, просто признай это, и расслабься — в конце концов, я делаю всё для твоего же бла… — на этом моменте он резко осёкся, увидев опасную бритву в руке Бесфамильного. — Только попробуй сделать хоть что-то без моего ведома и я перережу себе глотку к чертям собачьим, — прошипел фехтовальщик. — Я, конечно, сдохну, но и тебя за собой утащу. Помнишь, как ты сказал, что я это ты? Так вот не забывай, что ты — это я, а я командую парадом. В комнату Лаврентий возвращался полный мрачной решимости: он взял с Яна обещание. пусть и весьма расплывчато сформулированное, что тот не будет делать что-либо, без предварительного согласования с ним, а сам пообещал, что не будет контактировать с психиатрией никоим образом, по крайней мере, до окончания всемирного юношеского чемпионата по фехтованию. Этот диалог заставил молодого человека отвлечься от мыслей о Марте и собственной телесности, что в результате неплохо повлияло на его настроение. Столь пугающий его поход к психиатру явно откладывался, а там, глядишь, Ян угомонится и потребность в его усмирении с помощью медицины отпадёт сама собой. Конечно, последний исход казался не особо вероятным, но Бесфамильному очень хотелось в него верить. Переступив порог комнаты, парень бросил взгляд на мирно спящего Марта, который растянулся на кровати так, что одеяло едва прикрывало его бёдра, и ощутил как засосало под ложечкой. Ведомый внезапным порывом, Лаврентий бесшумно подкрался к другу и замер над ним. Несколько секунд юноша рассматривал красивое лицо с правильными чертами в обрамлении длинных каштановых волос, затем взгляд его остановился на плотно сжатых губах и уже в следующую секунду подросток, отбросив прочь все сомнения, аккуратно коснулся их своими собственными. В тот же момент Кальниченко распахнул глаза…***
Тем временем сержант Алексей Васильев без особой надежды на успех отправился к той самой злополучной шестнадцатиэтажке, с которой упала Галя. Милиционер рассчитывал найти хоть кого-то, кто слышал или видел что-нибудь подозрительное в ночь трагедии, и ему это удалось — спустя несколько часов поквартирного обхода он получил ценную информацию от жительницы последнего этажа. Правда, не того дома, с которого шагнула вниз Погребняк, а соседнего. — Да-да, — энергично кивнула женщина, глядя на фотографию Гали, которую показал ей сотрудник правоохранительных органов в своё жилище, — видела я в ту ночь эту девочку. Только она была не одна — с ней был не то мальчик странный, не то не менее странная девочка — признаться честно, я так и не поняла, что это за чудо такое было, но внешность у него, или у неё, конечно эффектная: волосы до плеч, наполовину белые, наполовину чёрные, ну и куртка модная кожаная и джинсы клёш. Ну и оно, в общем, пыталось люк на крышу открыть и шуму наделало — вот я и выглянула в коридор посмотреть, что происходит. Нашикала на парочку, припугнула милицией, они засмущались, извинились и убежали. Больше я их и не видела. — Хмм, — Васильев задумчиво почесал затылок — внешность спутника Гали совершенно не совпадала с приметным обликом подозреваемого Бесфамильного. Однако полученная информация натолкнула Алексея на одну мысль. Поблагодарив свидетельницу, он предпринял ещё несколько попыток узнать что-нибудь от местных жителей и добился от весьма говорливой, но очень бдительной старушки такого же описания странной парочки, какое он уже слышал. Сразу же после этого милиционер направился к ближайшей телефонной будке и позвонил капитану Власенко. — Слушаю, — снял трубку служитель порядка. — Товарищ капитан, это Васильев. Узнал очень любопытную информацию, — сообщил подчинённый и вкратце пересказал начальнику то, что ему удалось узнать. Сергей Николаевич оказался озадачен не меньше своего коллеги: — Неужели Лаврентий решил покорить Галю каким-то запредельным эпатажем? — не особо веря самому себе, предположил Власенко. — Именно поэтому я сейчас намереваюсь наведаться в его подъезд и поспрашивать соседей — не замечал ли кто за Бесфамильным столь разительных изменений, — сказал сержант. — Хорошо, — дал добро капитан. — Однако делай всё так, чтобы не попасться на глаза Дёминой — пока у нас не будет железных доказательств против её приёмного сына, вступать с ней в конфронтацию будет очень нежелательно. — Вас понял, — кивнул Васильев и положил трубку. У подъезда многоэтажки, где проживала Елена Дёмина, молодого милиционера ждала большая удача: прямо ему навстречу выскользнул молодой человек, в точности соответствующий описанию спутника Гали Погребняк в ночь её падения с крыши. Единственным отличием были лишь вполне естественного цвета волосы, в остальном же юноша выглядел очень неформально: длинные волосы до плеч, андрогинная фигура, броская косуха и джинсы клёш, которые в конце 80-х хоть и вышли из моды, но на их обладателе смотрелись отлично. При виде парня Алексей буквально остолбенел — это точно был не Лаврентий Бесфамильный, что совсем сбило сержанта с толку — он-то был уверен в причастности последнего к трагедии с Галей и тут вдруг… Впрочем, расстерянность оказалась недолгой — быстро придя в себя, Васильев бросился за неформалом и, быстро нагнав его, предъявил удостоверение, заявив, что надо поговорить. Молодой человек слегка напрягся — видимо, у него уже имелся опят общения с правоохранителями и вряд ли положительный, но от беседы не отказался. Пришлось возвращаться к подъезду и сесть на ближайшую лавочку. В ходе разговора выяснилось, что парня зовут Константин Еременко, для своих просто Костян. — Так вот, товарищ Еременко, — как можно серьёзнее начал Алексей Васильев, — скажите, где вы были вечером с двадцать девятого на тридцатое ноября примерно в девять часов? — Как — где? — искренне удивился Костян. — Дома, конечно. — А подтвердить это кто-нибудь может? — задал логичный вопрос милиционер. — Да вон Лаврюха Бесфамильный, например. Он у меня тем вечером косуху позаимствовал — пришёл где-то в начале шестого, а вернул мне её ближе к десяти — а куда бы я без неё сунулся, да ещё и погода такая себе была, — алиби у неформала оказалось такое себе, но Васильева очень заинтересовала причастность к нему Бесфамильного. — А как выглядел тем вечером Бесфамильный, не помнишь? — с замиранием сердца, спросил сержант. Собеседник иронично усмехнулся: — Забудешь такое: он себе волосы выкрасил в чёрно-белый. Да-да, одна половина головы чёрная, а вторая белая — честное слово, я бы до такого и не додумался. Ах да, и джинсы на нём были такие же, как у меня сейчас — видимо, не один я люблю старый-добрый клёш, — парень выдержал короткую паузу, а затем добавил: — К слову, за косуху Лаврюха мне должен диск Марти Фридмана, а он его так и не принёс, хотя обещал. Я ему звонил на домашний, но, как оказалось, он сейчас вообще не в городе. — А когда вернётся, не знаешь? — милиционер с трудом скрывал нарастающее волнение. Костян лишь пожал плечами: — Самому интересно, — вздохнул он. — Мать его говорит, что до конца каникул должен вернуться. — Что ж, отлично, спасибо большое, — Васильев с жаром пожал руку неформала и, чуть подумав, предложил: — Тебе пива купить? В тоже самое время Сергей Николаевич не терял впустую драгоценных минут, а сумел связаться сначала с Михаилом Ивановичем, от которого узнал, что никаких перемен во внешности Лаврентия за последнее время замечено не было, зато известно, что подросток буквально сбежал в Таллин к своему товарищу Марту Кальниченко. Беседа вызвала у капитана смешанные чувства: с одной стороны, если с Галей в тот роковой вечер и вправду был Бесфамильный, то кто-то да должен был быть свидетелем его резкой смены имиджа, а тренировка у фехтовальщиков состоялась сразу же после падение Погребняк, и, по словам Михаила Ивановича, в тот день подозреваемый выглядел совершенно обыденно — такой же рыжий как и всегда. С другой стороны, Лаврентий почему-то сбежал с травмированной ногой, не известив никого о своей поездке, что было ему совершенно несвойственно, и могло указывать на то, что в жизни юноши произошло что-то из ряда вон выходящее. «Уж не от правосудия ли он хотел сбежать?» — думал Власенко, уточнив на всякий случай, действительно ли Бесфамильный уехал в Таллин. Как раз тогда ему позвонил не на шутку встревоженный Алексей и, как на духу, выложил показания, данные Костяном. — Отлично, а теперь пусть всё тоже самое подтвердит официально, — заметно оживился Сергей Николаевич. Так, уже успевший подвыпить неформал-сосед Лаврентия оказался в отделении милиции.***
Несколько секунд они просто смотрели друг другу в глаза, не издавая ни единого звука. Лаврентий, казалось, потерял счёт времени от небывалого блаженства, когда Март вдруг отстранился и выпрямился, сев на кровати. Сон сняло, как рукой. — Ты что творишь? — со смесью испуга и смущения, спросил наконец он. — Мы ведь друзья! — Кальниченко чуть отодвинулся к стене, словно опасаясь, что товарищ сейчас на него набросится. От подобной реакции у Бесфамильного защемило сердце. — Правда? — из его горла вырвался горький смешок. — А ты ни разу не замечал, что наша дружба с тобой похожа на нечто большее? — Это ты сейчас о чём? — счёл необходимым как можно аккуратнее уточнить Кальниченко. — Да вот как бы тебе сказать, — отчаяние в голосе Лаврентия сменилось ехидством, — мы ведь буквально относимся друг к другу как Гришин и Смирнова, смекаешь? Сын профессора нервно сглотнул: Игорь Гришин был влюблён в свою одноклассницу Зину едва ли не с первого класса, при чём настолько сильно, что всерьёз намеревался жениться на девушке по окончанию школы, и это было взаимно — Зина Смирнова испытывала к Игорю не менее пылкие чувства, и их пару вполне обоснованно считали идеальной. Собственно, если кому-то надо было объясниться в своих чувствах, избегая прямых формулировок, обычно говорили именно о Гришине и Смирновой. Март понял всё моментально и внезапно почувствовал себя совершенно беспомощным: он не имел ни малейшего понятия, что ответить. Их отношения действительно выходили за рамки того, что было принято считать дружбой между парнями: такой нежности и глубокой эмоциональной привязанности Кальниченко никогда не испытывал ни к одному юноше, да и уровень близости и доверия между ним и Ильёй Беловым кардинально отличался от того, что было между ним и Лаврентием. Но до нынешнего момента подросток никогда не задумывался об этом всерьёз. Будь Бесфамильный девушкой, было бы проще и понятней, но Бесфамильный не был девушкой и, если уж честно, — парнем он тоже не был. А ещё он был прав, и Март определённо врал, говоря о дружбе. Да, поначалу он наивно полагал, что просто благодарен за участие и проявление заботы со стороны товарища, что у них просто много общего, но потом всё чаще и чаще стал ловить себя на мысли, что находит Лаврентия невероятно привлекательным, при чём абсолютно во всём — эти рыжие волосы, острые ключицы, молочного цвета кожа и россыпь веснушек на лице, то, как он фехтует и улыбается, загадочно, словно сфинкс, как курит — неумело, но чертовски пафосно, как смеётся, шутит и даже как рыдает — закрыв лицо руками и уткнувшись носом в колени. Это ощущение электрического тока, проходящего через всё тело, когда они оказывались в непосредственной близости друг от друга, пугало и одновременно сводило с ума. Кальниченко оправдывал это тем, что ценит эстетику, а Бесфамильный и вправду был невероятно эстетичным, к тому же, весьма похож на девушку, а девушки Марту нравились: он любил их внимание и даже как-то пытался завязать отношения в девятом классе, но без особого успеха. Осознание того, что его влечение к Лаврентию носит совсем не дружеский и отнюдь не только эстетитечский характер, уже давно зародилось на задворках подсознания, закрадываясь в душу всё глубже и глубже, но молодой фехтовальщик упрямо не желал признавать, что влюблён. И влюблён не в девушку. И даже не в парня. — Смекаю, — наконец нарушил тишину, тягучую, словно жвачка от «Рот Фронт», Кальниченко, опустив глаза в пол. — И что ты на это скажешь? — сделав шаг от кровати, с невыносимым отчаянием в голосе, спросил Бесфамильный. — Я… я не знаю, — переборов себя, Март всё же осмелился встретиться с Лаврентием взглядом. — Я должен подумать…