Мой акардиальный близнец и его половые проблемы

Максим В школе мне довелось учиться с парнем по имени Игорь Митянин. Знатный был отморозок. Однажды он подбежал к учительнице математики посреди урока и надел ей мусорное ведро на голову. А потом, в ответ на истерику несчастной пожилой женщины, орал матом и замахивался на неё кулаком. Вот такой он был, Митянин Игорь. Помню, как-то он сел рядом и весь урок больно пинал меня по ногам. На вопрос: «Зачем ты это делаешь?» он ответил «Хочется», а на просьбу перестать — осклабился: «А то что, чмошник? Ты заплачешь?» Я смотрю в твои глаза, Лягин Владимир, и вижу тот самый взгляд Митянина Игоря. «А то что, чмошник? Ты заплачешь?» *** Владимир Отец научил меня плавать. Отец научил меня драться. Отец научил меня стрелять. Отец — полковник МВД. Благодаря ему я ещё в детстве, пиздец как давно, понял, кем я хочу быть и где я хочу работать. В один очень хуёвый для меня день всё чуть не сорвалось. Я тусовался с околоправыми в 2011 году, и моя компания как-то раз прыгнула на шавок, возвращавшихся с концерта Дистемпера. Мы залили их перцем и нихуёво отпинали. То ли среди них оказался выблядок кого-то непростого, то ли ментам прямо остро нужны были «палочки» именно по этой статье, — но нас всех выловили. И мне грозили не только 116-я, но и 208-я (это чуть ли не свержение государственного строя, блять), якобы потому, что я лидер компании. Только связи отца помогли мне выкрутиться и избежать судимости. А так — хуй бы я работал там, куда с детства мечтал попасть. Помню, когда мы шли домой из участка, он ёбнул мне в лицо, свалил в сугроб, высокий такой, и несколько раз добавил сверху ногой. Помню острые снежинки у себя на ебале, хлюпающий онемевший нос, мягкие непослушные пальцы. Потом он сгрёб меня за шкирку и потащил домой. Наутро у меня была такая рожа, что даже ментам уже неловко было бы обвинять меня в избиении кого-то там. Так отец спас моё будущее. *** — Я понимаю, дети. Детьми мы все были долбоёбы, но ты и сейчас не изменился, — следующий раз, когда мне пришлось встретиться с этим пидорасом, не обошёлся без мозгоёбства. — Слушай, — говорю. — Сдувай свой Батут и отъебись от меня. — Нет, это ты слушай сюда, — глаза у него темнеют от злости, и он становится похож на отца. — Полина — моя девушка. Ты ничего о ней не знаешь. И если ты ещё раз её оскорбишь… — То что? — улыбаюсь. Мне становится угарно. Он злобно сопит. Уёбище тупое. — Да, избить я тебя не смогу, — он вдруг тоже начинает лыбиться. — Зато я могу всё же очень плохо с тобой поступить. — Чё? — Ты в курсе, что любимый папочка тебе ничего не оставил? Ты нихрена не наследуешь. — Чё? — повторяю, уже без улыбки. — Что слышал, — Андрей просто, блять, сияет. — Я хотел что-то с этим сделать, забыть, так сказать, старые обиды, но раз ты… Раз ты такой же… То пусть всё будет по справедливости. Так, как хотел твой папаша. — Посмотрим, — у меня аж губы немеют. — Посмотрим, пидор. Я тебе устрою, блядь. И тебе, и твоему спортинвентарю. Короче, 17-й год был для меня тяжёлым. Да какое там тяжёлым. Катастрофическим. Тогда я, как раньше в трудные моменты, вспоминал тихую гордость в глазах отца, которой сопровождалась каждая моя победа. Но эти воспоминания больше не помогали. Несли только всепоглощающую тоску и боль. Он почти зауважал меня, когда я сказал, что тяжёлая атлетика идёт нахуй, потому что я хочу драться по-настоящему. И я стал драться. Записался на секцию самбо, потом на тайский бокс. Это стало моим спасением. Единоборства помогали мне выплёскивать всю мою агрессию и ненависть не порционно, как мелкие стычки и конфликты в обыденной жизни, а целиком и полностью. Пиздить кулаками, коленями, локтями, головой. Раздирать противника на куски и чувствовать свою власть над ним, поверженным и ничтожным. ПРОИГРАВШИМ GAME OVER YOU LOOOOOOOSE Я был самородок федерации самбо, отдавался спорту всецело и дрался, как помешанный. Мне всегда нравилось смотреть соперникам в глаза. У многих текли слёзы, что видел только я. Но это не потому, что они женоподобные слезливые уёбки — это было именно неконтролируемое слезотечение. Что не меняло сути. Меня прёт видеть слёзы, если плачу не я. Я учился разным видам борьбы, муай-тай, тхэквондо, дзюдо. Завоёвывал медаль за медалью и пояс за поясом. Все мои победы для отца значили мало. Другой вопрос, что и этих крупиц внимания, которые я получал, когда он вёз меня на соревнования, когда мы говорили об этом, мне хватало. И я готов был ради них на многое. А вот поражений он не терпел. Если я проигрывал, мы ехали домой молча, и это поражение висело над нами, как тяжёлая грозовая туча. Любые мои вялые попытки начать разговор игнорировались. Я чувствовал его разочарование, и это было в тысячу раз хуже, чем если бы он просто отвесил мне пиздюлин. Мои мечты хоть в чём-то его догнать (даже не превзойти) всегда разбивались о реальность. На даче мы тысячу раз переплывали Пскову, и тысячу раз я не мог поравняться с ним. Как бы ни выбивался из сил и ни задыхался. Чуть не утонул пару раз. Запутался в каком-то ебучем иле и тине, с горящими лёгкими и полным блевотины ртом, и не мог выплыть, а отец смотрел на меня. И очень хорошо, что я не видел его взгляда в этот момент. *** ПРЕДЧУВСТВИЕ ДРОЖИ С ПЕРВОЙ ДОРОЖКИ В наушниках долбит один и тот же пущенный по кругу трек группы «Убийцы». Обожаю их, блять. Я ЛЮБЛЮ ГРЯЗЬ Я ЛЮБЛЮ КРОВЬ Печатаю подпрыгивающими от экрана пальцами в сикрет чате телеграма: «готов разъёбывать. иду разъёбывать блять ему пиздец». И НОЖИКИ НОЖИКИ НОЖИКИ НОЖИКИ Тимоха что-то отвечает. Слышу, как чирикают уведомления — но мне ТАК ПОХУЙ. Я иду к этим упырям. ПРЕДЧУВСТВИЕ ДРОЖИ С ПЕРВОЙ ДОРОЖКИ Ловлю на себе заинтересованный взгляд девки в розовых штанах. Ничего особенного, но эти розовые штаны из вельвета, или чего-то похожего по составу, так клёво обтягивают её жопу, что я задерживаю на ней внимание. Ладно. НЕ ДО ТЕБЯ СЕЙЧАС. Я подлетаю к Андрею и ору ему прямо в ухо: «НУ КАК, СУКА, ВЕСЕЛО?!» — Ты что здесь делаешь? — звучит как через вату. — Ты чт…ты под чем? ПРЕДЧУВСТВИЕ ДРОЖИ С ПЕРВОЙ ДОРОЖКИ — Научи свою подстилку постить фотки в инсту без геотегов! Этот засоленный до деревянности кусок вяленой курятины, именуемый Полиной, выпучивает глаза. — Ты же всё знал с самого начала, ты специально не говорил, ты ждал его смерти! Ты всё подстроил! — меня колотит от смеха. Сука, урод. ПАДАЕТ ПАДАЛЬ ПАДАЕТ ПАДАЛЬ НОЖИКИ НОЖИКИ НОЖИКИ — Блять, Володя, успокойся! Иди протрезвей и потом погово… да что тут говорить, тебя никто не обма… Ору ему какую-то хуйню в ответ. — Ты когда ебёшь эту суку, горелой резиной не воняет?! — хочу, чтобы это слышало всё кафе. У «братца» на ебале вспыхивают красные пятна. Вспоминаю, как он вернулся домой без рюкзака и начал жаловаться, что одноклассники его травят и выкинули его вещи на проезжую часть. Таких пиздов он от отца тогда получил, конечно. Нашёл кому рассказать. Видимо, думал, что отец — взрослый мужик, блять, полковник — побежит его защищать от каких-то пиздюков. Да ещё обрадуется, что у него сын — чмошник. — ЧМОШНИК!!! ЧМОШНИК!!! А ТЫ ФЕЙК!!! ФЕЙКОВАЯ ШЛЮХА!!! ШАЛАВА!!! РЕЗИНОВАЯ ЗИНА, НАХУЙ!!! Ко мне подлетает официант, говорит уёбывать. Киваю ему — важно так, как, блять, иностранный посол. На меня и так косо посматривали. Даже мисс Розовые штанишки. Вижу нацеленную на себя камеру айфона. — Жалко, интернет говняный, — шипит Андрей. — Так бы сразу выложил. В перископ бы снял, блять. — Фальшивые сиськи, кривые фальшивые сиськи!!! — Этого человека зовут Лягин Вла… — Фальшивые надутые губы! Вареники вместо губ!!! — …димир Григорьевич, он работает в наших правоохранительных органах, — продолжает бубнить этот гондон. Но видно, что его задело, что он сейчас взорвётся нахуй. Интернет там и правда хуёвый. Его почти что нет. В этом моё спасение. — …И жопа, небось, тоже фейковая!!! В надувном круге… в батуте больше человеческого, чем в этой пизде!!! И пизда фальшивая!!! Этот извращенец ебёт батут! ОН ЕБЁТ БАТУТ, РЕБЯТА!!! СНИМАЙ, СНИМАЙ, ПУСТЬ ВСЕ, СУКА, ЗНАЮТ! Официант лепечет что-то про полицию. Тычу пальцем в ревущий Батут и съёбываюсь. Повторяю напоследок основные тезисы. Фальшивые сиськи, губы-вареники, резиновая пизда и батут. Андрей ебёт батут. Поняли?! Выхожу из кафе, тупо сползаю по стене, обнимая себя за плечи, и выдыхаю. С-сука. Сука. Пиздец. Я в полном дерьме. Мне пиздец. Пиздец. Всё оказалось не так мрачно, кстати. Где-то через десять-пятнадцать минут приехали Тимоха и Санёк. Оказывается, я уточнил в телеге, где планирую разъёб Андрея и Батута, и они решили подсобить. — Сколько раз говорил, бля, альфуху с бухлом НЕ МЕШАТЬ, — говорит Санёк. А я вообще не понимаю, чё и кого. Мне бесполезно что-то говорить. Меня всего колошматит, тошнит, перед глазами чёрные точки скачут. Андрей и Илья выходят из кафехи, и еблет Андрея при виде меня искажается, тяготея к оплывшему овалу. Илья ловко выхватывает у него айфон. — Боже, блять, серьёзно?! — Андрей почти шепчет. — Удаляй нахуй, — требует Илья. Их потасовка видится мне, как какая-то сплошная размазанная медуза. Становится даже смешно. — Это айфон, там есть папка с удалёнными файлами, — слышу снова голос Ильи. — Блять, Вова, у тебя ещё и друзья такие же гниды, — с ненавистью шипит Андрей. — Решил, блять, помочь парню… — Ебало завали, — голос Тимохи. — Какие же вы уёбки... — Проверь карманы, — советует Санёк. — Что? — жалко, что всё расплылось и я не могу увидеть выражение Андреевой рожи в этот момент. — Ну, что у тебя в кармане? — Нет, вы не могли… — Мы — да, не могли, — разводит руками Санёк. — Карманы проверь, хуила, — Тимоха теряет терпение. Илья хихикает. — Что у тебя в кармане? Андрей стоит, как окаменевший. Правильно отец говорил, что у нас в семье только двое мужчин. — Ну, проверь. Ручками, — Илья машет у него перед носом рукой в перчатке. — Сейчас. Конечно. Нашёл дурака, — голос Андрея звучит откуда-то из параллельной вселенной. — А что такое? У вас в кармане что-то запрещённое? — Илья изобразил суровость. — Какой-то вы подозрительный, — с радостью отзывается Санёк. — Пройдёмте со мной? Заодно всё и проверим. И пэпсов вызовем. — Слушай, — обращается к нему Тимоха. — Ты когда-нибудь ломал руку по приколу? Чтобы в школу не идти. Ну, знаешь, вот так палец зажимаешь… Подожди, а что у тебя с рукой? — Ой! — Илья делает испуганные глаза. — Кажется, у него перелом руки. Кажется, это травма при задержании… — Пока нет, — Тимоха встряхивает руку Санька. — Но можно попробовать ещё раз, и тогда точно будет травма при задержании. Так всё и решилось. Просто и прекрасно. Этого хватило, чтобы Андрюха перессал (кто бы сомневался, если ему не хватало духа хоть раз дать пизды малолеткам, которые его гнобили до выпускного и даже на нём) и проблемы с ним исчезли. Помню, у меня аж в груди сдавило. Мои друзья. Мои единственные друзья. — А что у меня в кармане-то? — догнал нас крик Андрюхи, когда мы уже уходили. — Проверь, — предложил Илья. — Но… — Да нихуя нет там. Кусочек пупырки, в которую на почте хрупкое заворачивают. Короче, так отец даже после смерти смог показать мне, кого на самом деле стоит ценить и беречь. Ну и заставил побороться за свою часть наследства. *** Обожаю рейвы. Обожаю слэмы. Я бы не узнал первого слова, если бы не Санёк (он ярый фанат хардбасса прямиком из нулевых), а второго — если бы не Илья. Мы с ним как-то гоняли на концерт группы «Убийцы». ХАВАЙ ПАДАЛЬ ХАВАЙ ТРУПАКОВ ЖРИ РОГА КОПЫТА ШКУРУ И БЛОХ Охуенная группа. Мы с Ильёй влезли в кружок слэмеров из второго ряда: там были парни (и одна поехавшая девка в красном платье, которое постоянно задиралось), которые оголтело пиздили друг друга локтями, плечами, головами, толкались грудь в грудь, сатанея всё больше и больше от каждого синтезаторного «туц-туц». Я не сразу эту фишку просёк, но потом скакал там чуть ли не до самого финала концерта. Особенно пёрло с того, что покинуть наш кружок не так просто, — когда кто-то падал, его в несколько рук подхватывали, затаскивали обратно и продолжали толкать. Некоторым даже хуёво делалось. Даже я вернулся домой весь в синяках с ног до головы. Они так приятно болели. Клёво было на них давить. А тёлка в красном один раз ёбнулась на пол, и, когда её поднимали, я успел пару раз лапнуть её за спину и близко к груди. Жалко, что не получилось её подцепить. Нет на свете музла лучше техноты, эйсидхауса и электронщины. Тексты — хуйня, это десятистепенно. МЯТНЫЕ ЗВЁЗДЫ СВЕТЯТ ТАК ЯРКО Я ПРОСТО ХОЧУ ВЗЯТЬ ТВОЮ РУКУ Я ПРОСТО ХОЧУ ПОЦЕЛОВАТЬ ТВОЮ РУКУ Я ГОТОВА ЕБАТЬСЯ Я Я Я Я Я Я Я Я Я Я А с Розовыми штанишками всё-таки был подарок судьбы. Я нашёл её у бара, она так и не отлипала от него, как приваренная. В тех же штанах. Топ другой — полосатый, распираемый её тяжёлой грудью. Снова ловлю её взгляд на себе. Мысленно прицениваюсь. Нормальная баба. Личико милое, но такое себе, увидишь и не запомнишь. Слегка пухловата, но это ничего. Надеваю максимально приветливую мину и чешу к ней. — Привет, — она начинает разговор первая. — Это что у тебя было, болезненное расставание? Вот шлюха. Я твой надменный взгляд засуну тебе в жопу, блять. — Вроде того, — делаю вид, что охуеть как смущён. Пиздим о какой-то хуйне: тёлки обожают о себе рассказывать. Даже самые забитые и закомплексованные. Сделай вид, что готов слушать, и она всю свою жизнь на тебя вывернет. Я покупаю ей дешёвый коктейль, где полстакана льда, потом — бутылку ссанины типа Reds. Мы глубоко и слюняво пососались, она позволила полапать её за жопу. А дальше всё пошло как-то не очень. Смутно помню. Из памяти выныривает только её лицо, странное какое-то, кислое. Зажмуренные глаза. — Что ты делаешь?! Мне больно! Стой! — Ты мозги мне поебать решила, подружка в розовых штанишках? — выплёвываю. — Нет, — вяло протестует она. — Отпусти меня! Мне больно! — Смотри в глаза! — начинаю уже выбешиваться. — Я сказал, в глаза! Она их открывает, но смотрит куда-то мимо меня. — А теперь уеби мне, — опять это мучительное состояние. Всё тело напряжено, как электрический кабель, но кончить не могу. Розовые штанишки и просить не надо. Вшатала мне кулаком в грудь. Ноющая боль только обострила удовольствие. Продолжаю её долбить, размашисто, со всей дури, блять. И кончаю довольно быстро, через пару минут. Через хуй как будто мелкие разряды тока прошли. Она садится на кровати, подтягивает ноги к подбородку и молчит. Потом, помню, она сидела на корточках в ванной, подмывалась и шмыгала носом. Ушла молча. Больше я её не видел. Не очень-то и хотелось.