Мой акардиальный близнец и его половые проблемы

Санёк Санёк Симченко на самом деле был не Александром. А Олександром Андрійовичем. Это как его любимую (когда-то) писательницу Люко Дашвар в миру звали Ирина Чернова. Русский, вне всякого сомнения, являлся для неё родным и предпочтительным в общении, но для творчества она выбрала украинский (поди знай, в чём крылась причина такого выбора). Санёк нередко хмыкал про себя, замечая в «мове» её романов ошибки, но прощал любимому автору такую ерунду. Любимым он перестал быть после книги «Покров». Это и «покров» и «по кров» (до крови). Дашвар обожала такие игры слов в названиях. У неё были и «Село не люди» (выбирай знак препинания сам), и «Мати все» («иметь всё» или «мать — всё»), «Биті Є» («бытие» или «битые есть»)… По кров. До крови. В этой насквозь конъюктурной книжечке гг влюбилась до смерти (жаль, не в буквальном смысле) в майданутого на всю голову паренька, а ёбыря её подружки беркутовцы убили чуть ли не по приколу, и та свихнулась. А деньги, которые должна была унаследовать гг, были ею переданы в зону АТО, «на помощь ребятам». О подоплёке конфликта — ни слова, лишь чёрно-белая, ясная до рези в глазах картинка: вот плохие, вот хорошие; жрите и не обляпайтесь, возбуждает аппетит дух помойного корыта. Хотя, справедливости ради, большую часть книги Санёк читал по диагонали. Может, и упустил чего. Предшествующий «Покрову» роман «На запах мяса» тоже ему не слишком понравился. Дашваровские окунания персонажей в самое дерьмо, планомерное и методичное уничтожение всего светлого и человеческого в жизнях героев и зашкаливающая до таких значений аморальность, что трудно становится воспринимать сюжет всерьёз, внезапно вызвали отторжение. Когда Нина читала эту книгу, то ближе к концу, когда героиня собиралась утопить домашнее животное убитого человека, завсхлипывала, просяще повторяя: «ну нет, нет, нет», словно автор мог её услышать и изменить поворот сюжета. Нина. Нина Притула. Когда Володя Лягин услышал о ней, то весьма бестактно заявил: «Чё за фамилия такая ебанутая, «Притула»? Звучит как «сбоку припёка». И хорошо, что ты от неё избавился.» А «Лягин» типа нормальная. Нина. Высокая, тонкокостная, своенравная, с огромной яркой татуировкой на всё правое бедро, с маленьким острым носом, вечно широко распахнутыми, как у любопытного ребёнка, зелёными глазами и бровями дугой. Он видел её и другой. Окровавленной, изуродованной, униженной, в ссадинах и синяках. — Ти знаєш, що вони зробили? Що вони зі мною зробили? Що з Гоциком, знаєш? Цi тхори, цi свини, уёбища, таки, як ти! — она кричала, безумно закатив глаза, сотрясалась от бессильной ненависти и ярости, и была больше не красива, а страшна и даже в чём-то омерзительна. — Такие же уроды, как ты? Он видел и себя другим. Горящим куском мяса. Видел пламя, разбегающееся по телу, как искрящееся шампанское, чувствовал ледяной холод и дикую боль. Будто кожу сдирали лоскутами. — Та краще б тебе не врятували. Краще б ви все там згоріли! — прорыдала Нина. — Сука, вас через майдан всіх проведуть, ви все на коліна впадете i сто рокiв стояти будете. — Я краще здохну, — только и мог сказать Санёк. — Значить здохнеш. События, об итоге которых Нина выразила сожаление (что Санёк всё-таки не сгорел нахуй), произошли, когда черниговский Беркут в составе трёх десятков человек, в защите второго уровня (которая не спасёт от пуль и огня), поставили защищать от сноса памятник Ленину, дав приказ не применять насилия. В итоге политика ненасилия дала сбой (это работало в обе стороны): Санёк помнил, как, избитый цепями до полубессознательного состояния и обгоревший, полусидел под прилавком пивного ларька, наблюдая за отражающимся в осколках Ильичом, которому осталось недолго. Как и половине статуй на Аллее Героев. Те уже никто не защищал. И дураку было понятно, что Щорс и Фрунзе обречены. Скинут с гиканьем, смехом и визгами. *** Вика Арина ***Arlin*** Плавинская 13:25:11 Вика, здравствуй Давай попиздим а? Тебя же так зовут ВИКА ОТВЕЧАЙ Все хуемрази Ненавиж Хуемразины Сука Я еде шевелюсь Три таблетки сибазона видимо я хочу чтобы ты его бросила. Чтобы ему так же было как мне сука паршивая Хуй хуй хуй Я готова убиться нафиг Как так можнл Мне все грехи вернулись Я в бешенстве ты не понимаешь Я реву второйчас Он мне Я не ем второй день блять можетпохудею Арина ***Arlin*** Плавинская 17:12:16 Я одна остоась все Некого ждать Дарить заботу Даже если не уенят Я ЗГАЛА ЧТО ТАК БУДЕТ УРОД ТВАРЬ Я не достойна никого даже такой мрази как ебучий лягин Пусть ебется дальше Чтобы он триппер с гонореей схватил Я хочу умереть чейчас Я осталась одна С алкоголем Я не хотлеа тебе писать вика простиии Прости меня Я на всех забила ради него Никого не надо было Никого видеть не хотела кроме него Никого А он ушел промто Я сама прлпосила Потому что поняла что все больше не могу ждать постоянно, а рн ушел взял и ушел просто Как жить Я уродина жирная с проблемами с алкоголем у меня нет никого я всегда буду одна ПУСТЬ РН СДОХНЕТ ПУСТЬ ВОВА ЛЯГИН СДОХНЕТ Хлорочка моя только вот сидит на мне и успокаивает вообще не ожидала реву ПИДОРАС ЕБАНАЯ ТВАРЬ У ТЕБЯ ВМЕГДА ВСЕ НЕ ТАК ГОВОРИЛ ЛН А ТО ЧТО Я ВМЕГДП ЖОПУ РВАЛА ЧТОБЫ ЕМУ ПОМОЧЬ НЕ В СЧЕТ УРОД СВОЛОЧЬ А он на все готовое приходил всегда Если я так делала значит непоавильнл Я во всем хуевая всегда была Тетя говорила он Я не умею жить Ябоььше не могу Я устала справляться и подстаюраиваться Сука Я давно так не ревела Он мне приручил А потом бросил И не один раз Никого нет никого прости вика можешь не отвечать для тебя я долю хмурую долю-муку приняла а ты сука *** Владимир …- Чё он там с ней делает? — вопрошала подружка Вероники. Да уж, девочка. Умеешь ты, нахуй, выбирать друзей. — Проводит допрос в ванной, — гыкает Тимоха. Его совсем развезло. Вероникины подружки подхватывают его пьяный смех. По её лицу видно, что ей приятно такое внимание. — Это чё, чёрное солнце? — вдруг заинтересовалась одна из троицы девах, которых мы сняли. Тыкает пальцем на Тимохину ногу. Там и правда «чёрное солнце» и буквы с закосом под рунические: «Мы русские, с нами Бог». — Ты типа наци? — тупо хлопает глазами… Полина? Как там её? — Ну… — Тимоха замялся, — Нет. — Я не в смысле, что предъявить вам… — Попробовала бы ты предъявить. — А вам вообще можно татуировки? — удивляется вторая. Настя, что ли… Катя? — На ногах — да. Ты же не в шортах на работу ходишь. — А у нас под таким знаком милицию молотовыми забрасывали, — цедит сквозь зубы Санёк. Чё ему вдруг вожжа под хвост попала? Не понимаю. … — а ты откуда? — Рязань, — признаётся тёлке Тимоха. Без особой гордости, но если доебутся, начнёт горячо доказывать, что нормальный город, и вообще, где-то там великий русский поэт Есенин родился. — Чернигов, — а вот у Санька голос становится жалкий и придушенный, как у кота, которого дверью прищемили в районе рёбер. — Это чё, Украина?! — Да. На том моменте я, вроде, из ванной вышел… Хуй знает. Не помню. Но насторожился — и не зря. — Да, блять, я фашист, потому что меня заебали приезжие, потому что меня заебала гегемония узкоглазых в мировой политике, потому что я люблю свой народ и свою страну. И хули, блять? — И то, блять, что я очень хорошо понимаю, что такое фашизм… Ой, блять, началось… Почему мне нравится слушать, как они собачатся? — Шо-шо… Ты разХаваривать сначала научись пА-русски, ШО! Хохлина, блять! — тяжёлая артиллерия пошла. Мне смешно. Неужели я такой мудак? — Успокойтесь, блять, вы девок пугаете, — вяло пытается их заткнуть Илья. Он не хочет отрываться от игры за Пуджа и вообще не врубается в суть конфликта. Это же мои лучшие друзья, они сейчас ёбла друг другу бить начнут, а мне смешно. Меня забавляют чужие боль, злость и дискомфорт. -…ТЫ ВООБЩЕ ГОРЕЛ ЗАЖИВО КОГДА-НИБУДЬ, ХУЙЛО ТЫ, БЛЯТЬ, ВЕЛИКОРУССКОЕ, ПИЗДЫ ЦЕПЯМИ ПОЛУЧАЛ, БРУСЧАТКУ БАШКОЙ ЛОВИЛ?!.. Я чувствую, что они сейчас точно начнут пиздиться. — Это вам не школьников и дрищей-программистов дубьём пиздить! — яростно выкрикивает Санёк. И тишина. — Хуя утверждения пошли, — говорю. Мне становится не по себе. Роль миротворца для меня настолько чужда, насколько это вообще возможно, это меня обычно за руки и за ноги вытягивают из хуйни, в которую я вляпываюсь. Прошу растерянную Веронику подождать меня и иду разнимать этих долбоёбов, которые никак не уймутся. И всё-таки не моя это стезя. Но я не могу позволить нашей дружбе разрушиться. Это один из столпов, на которых вообще держится моя жизнь. Я уже привык, что у меня есть друзья, братья, что мы всегда вместе, всегда друг другу помогаем, тусим вместе, тёлок зачастую снимаем вместе, жопы друг другу прикрываем (в прямом и переносном смысле), если что. — Ладно, забей, — в конце концов высокомерно-снисходительно выдаёт Тимоха и цокает языком. — Я понимаю. Я тебе тоже много хуйни сказал. Очень странно. Вообще не в его духе. Что он задумал? Санёк тут же утихает, не менее растерянный, чем тёлки, и продолжает злобно сопеть, уже успев перейти в режим берсерка и не вкуривая, как из него выйти. Хотя он, вообще, довольно миролюбивый пацан и редко идёт на конфликт. Как и Илья. Это мы с Тимохой злобные уёбки. — Предлагаю ещё по дорожке, — вклинивается Илья, доставая похудевший пакетик с мефедроном. Никто не против. У меня в голове мелькает мысль, что как-то плотоядно они смотрят на тёлок, включая мою Веронику. А те какие-то напряжённые. Испуганные. Как будто их не ебать собрались, а сожрать. *** Санёк «Какая ж ты, блять, дура» — подумал тогда Санёк, глядя на Полину. — «Ты же и правда НИЧЕГО не понимаешь. А тебе и не надо». В голове пронеслось до боли родное: «тебе я сразу покохав, бо в тебе лівчик виглядав.» А лучше даже: «а ми лежим на купі гною, а я милуюся тобою, на тобі пляттячко рябе, мабуть я виїбу тебе.» Да не мабуть, а точно.Он вспоминает татуировку на бедре Нины: полуголая азиатка в ярких широких штанах, гребнем расчёсывающая роскошные волосы.Как Нина сама говорила, на эскиз (она рисовала его сама) её вдохновила обложка «Золотого храма» Юкио Мисимы. Он представил на ноге у Полины аналогичную татуировку, да и просто подумал о её ногах, представил их голыми, и у него привстало, несмотря на испоганенное этой дурой и фашистским ебланом Тимохой настроение. Какой же он мудак. Сука... …"тебе я сразу покохав, бо в тебе лівчик виглядав"… Вот оно, детство. Юность. Матерные частушки. Речка Десна. Пляж «Золотой берег». Аллея героев. Маршрутки до Киева. Тусовки. Габба, эйсид-хаус, техно, хард-транс. Друзья. Нина Притула и её неприступная красота. Лицо Витька. Лицо друга, шарик от подшипника, которыми обматывали фейерверки, угодивший ему в горло. Видимых повреждений не было, зато, когда с него сняли шлем, кровь полилась ручьём… Вспомнил всё, чего у него уже никогда не будет, в общем. Ну и что теперь? *** Санёк дочитывал «На запах мяса» уже в электричке из Всеволожска, везущей его из чужого города в ещё более чужой. В голове застыла картинка: он идёт к подъезду и натыкается на бесчисленное количество объявлений, свежераспечатанных на принтере. Местами буквы размыло и они сочились пустыми чёрными глазницами, стекая вниз. «В цьому будинку проживає молодший сержант Беркута Симченко Олександр Андрійович, вбивця і кат свого народу». — Блять, блять, блять, — повторяет он, сдирая их, ломает ноготь об торчащий из тоски объявлений кривой ржавый гвоздь и не замечает. Потом останавливается и замирает на секунду, будто привыкая к новой роли. «ВБИВЦЯ», — гласила нацарапанная на двери в его квартиру надпись. Он отхлебнул ещё Изабеллы из пакета и, кривясь, утёр губы. В рот попал кусочек картона с упаковки. В ушах гремела «Government hooker» Леди Гаги. Она была из того типа исполнителей, музыка которых стала для Санька своего рода guilty pleasure (как совместный альбом Скрябина и Чубая «Наши партизаны» или София Федина). I'm gonna drink my tears tonight I'm gonna drink my tears and cry Ну и тех, кто был с ним в самые херовые моменты жизни. Смешно, но пиздил майданутых он под Poker Face и Bad Romance. As long as I'm you're hooker (Back up and turn around) As long as I'm your hooker (Get down) Он листал страницы под стук колёс электрички, дошёл до последней, где главная героиня окончательно мутировала в редкостную тварь. «…Толя йшов геть — за ним розливалася така чиста вода, що здавалося: це ж просто — переплисти у світлий потічок із хижого моря…» Вот сука. Могла бы и дать Толе второй шанс. Ёбаная шлюха. Он ведь любил её. Пидораска, блядь, то есть ей можно было пол книги метаться и сомневаться, а ему она такую хуйню простить не может? Шалава ёбаная. Паскуда. I could be anything, I could be everything I could be mom (Unless you want to be dad, oh my papito) «Безплідна мрія вже несла — занурила Майку у світле море, та вона раптом опинилася у вузькому брудному потічку — у такий виливали помиї в генічеському ресторачику: зовсім поряд із морем, та ніколи в нього не впаде.» I could be girl (Unless you want to be man) I could be sex (Unless you want to hold hands) " — Сто років житиму… — прошепотіла глухо. — Ще встигну храм побудувати", — сообщала последняя страница. Да нахуй ты пойти встигнешь. Сумно и прикро. Буквы стали выпуклыми и дрожащими. Слезинки летели на них, как мотыльки на огонь. *** Владимир Маленький таджик кривлялся на экране айфона. — ВВП спас народ, — потрясает он кулачками. — ВВП оберегает… Санёк аж поперхнулся. Когда мы это всё наблюдали 12 июня в режиме реального времени на митинге, натурально еле сдерживались, чтобы не заржать в голос. — ВВП поднял Россию и всё дальше развивает! Какие ходячие карикатуры там только не собирались и не самовыражались. Как и в принципе на любых митингах. Люди, которые любят поорать и повыпячивать себя, как водится, в чём-то ущербны и пытаются это компенсировать. Похуй, на чьей там они стороне. Но нам-то там ржать не положено. Зато теперь, дома, — сколько угодно. — Я поддерживаю курс, который задают люди, которые, ну, стоят за Путиным, — начал Илья. — Право-консервативный. Против той неолиберальной повестки, которая сейчас доминирует во всем мире. — В смысле, блять, стоят за Путиным? — не понял Тимоха. — Ну, а ты, блять, думаешь, он один такой золотой пизды колпак? — Санёк фыркает. — Но и не хуй с горы, — Тимоха пожал плечами. — Путин, блять, — мужик. Если бы не Путин, то России бы уже не было. И вы бы валялись в канаве, а не сидели тут и не пиздели. — Но мне так похуй на него, если честно, — договаривает Илья, терпеливо дождавшись, пока каждый пизданёт своё. — Нашли бы кого-нибудь другого уже. Похаризматичнее. Он уже заебал всех. — Кого «всех»? «Все» — это кто? Ты и твои друзья из школы? — тут же возмущается Тимоха. — Да Илья прав, он засиделся, — тянет Санёк. — И это отталкивает. Всех, в первую очередь молодёжь, и… — Похуй, сколько он там сидит, хоть сто лет, — перебиваю его. — Ой, блять, молодёжь, — Тимоха закатывает глаза. — Ту самую тупорылую и бесполезную часть населения, которая фрилансит или сидит на шее у родителей, и при этом орёт, что силовые структуры и машины попов существуют на их налоги. — Э… ну… сменяемость власти нужна, если мы не хотим жить в тридцать седьмом, — он аж прихуел. — Ты же не будешь отрицать? — Буду отрицать. Илья тоже удивился. — Тот образ, который создавался в нулевые, уже неактуален, и новому поколению он максимально неблизок, — высказывается Илья. — Урловатый тип из фильма «Брат», который мочит в сортирах и травит анекдоты, уже не вызывает никакого отклика и не кажется «своим». Из-за этого и складывается иной раз впечатление, что страной правит ёбнутый колхозник, как во всяких черножопиях. Они любят таких ставить на пост и им поклоняться. — Похуй, ребят, вот вообще, — говорю. — Вот у вас на Украине, Саш, была сменяемость власти. И что? И как? После майдана кто президентом стал? Такой же пидор-олигарх из той же примерно тусы. В упор не вижу нужды в этой вашей сменяемости власти. Выборы в любой стране — это открытое наебалово, вроде прихода «деда Мороза» к ребёнку 11-12 лет, который уже давно начал что-то подозревать. Кандидатами могут быть лишь люди, за которыми стоит крупный капитал и которых, соответственно, контролируют те, кто их отправил на эти выборы. При этом в государстве есть масса людей на государственных должностях, которых вообще никто не выбирал, и никого это не ебёт. Ющенко, который Бандеру героем Украины сделал, Саш, хорошим презиком был? Современный такой, с молодёжью на короткой ноге? Янык, который вас предал и объявил вне закона? Когда вас жгли на улицах Киева заживо и по больницам добивали? — Ладно, тут ты прав, — Санёк мрачнеет. Странное ощущение. Дело не в том, что мы в пылу ссоры — мне почему-то нравится намеренно давить на больное. Хоть он мне и друг. Правда, настоящий друг, он мне очень дорог. Но мне почему-то хочется сделать ему больно. Не знаю, зачем. — Теряет молодёжь, отталкивает молодёжь… Молодёжь вырастет и всё поймёт. Или что? Будет протестовать? Максимум, на что эти идиоты пригодны — чтобы какая-то одна часть власти использовала их с целью подвинуть другую часть власти, лицом которой и является Путин. После чего их максимально жёстко подавят, а святой запад эту хуйню или проигнорит, или введёт какие-нибудь очередные санкции. Долгое молчание. Потом мы выпили ещё, Илью понесло и он поведал: — Вот моя бабушка верит в рептилоидов. Только не смейтесь, не люблю, когда смеются над моей бабушкой. Так вот. Она считает, что Путин — это рептилоид, ну, или нейросеть. Вы замечали на некоторых видео с ним, что у него как будто голова прозрачная? Или помехи такие небольшие сквозь него проходят? Я помню, по телику видел: мимо пробежала девчонка, и её было сквозь голову его видно, прикиньте? Ну вот кто его видел последний раз? Где он живёт? Кто его трогал? Никто! Вот реально? Кто из вас трогал Путина? Что мы вообще о нём знаем, он кто? Ну, КГБшник бывший, где-то там служил, дети вроде есть… А где его дети? Мы их видели? Где они живут, а? Как он на работу добирается, вообще, президент, — ну, пацаны, ну никто же из нас его не видел лично? А почему? Разве так бывает? Я сколько живу, я вот всё больше думаю, может, и нет никакого Путина? Потом мы ужрались и орали: — ВЭВЭПЭ — МЫ С ТОБОЙ!!! ВЭВЭПЭ — НАШ ГЕРОЙ!!! ВЭВЭПЭ — НАШ ЕДИНСТВЕННЫЙ ЦАРЬ!!! ВЭВЭПЭ — ДАВАЙ, ХУЯРЬ!!!