Ватенберг

      Эдвард родился в семье одного из старейшин. По меркам их нового мира это обозначало, что, несмотря на всю сложность положения человечества, ты не будешь голодать. Более того, будешь наслаждаться роскошью оставшегося мира.       Куда девается вся дичь и где хранятся припасы, собранные отрядом на походах? Конечно, в доме старейшин. Где есть все блага цивилизации, даже душ и почти всегда электричество? Правильно, в доме старейшин.       В общем, Эдвард жил ни в чём себе не отказывая. Но так же, как он тратил в детстве все блага на себя, повзрослев, он старался отдать должное и даже больше остальным жителям.       Но то, что он больше всего любил делать в детстве и по сей день — это наблюдать за госпожой Ватенберг. Его всегда восхищали её сила, ум и непоколебимость. Он старался стать таким же. Лучшим стрелком, сильнейшим и храбрейшим в Поселении воином. А также, конечно, догнать и обогнать рост госпожи Ватенберг. Что к его девятнадцатилетию ему удалось сделать.       Следом за репутацией сына старейшины он получил репутацию завидного жениха. Его сила, положение и мужественность привлекали всех незамужних девушек Поселения. Многие пытались его заполучить через постель, через скандалы, которые позорили только девушек, через обман, что беременны. В конечном счёте, ему везло в любовных делах.       Но не в самой любви. К своим тридцати трём годам он стал ещё могуче. Прибавил в мышечной массе, плечи увеличились в ширину, Эдвард заматерел как мужчина. Но на беду всех девушек и женщин, он ни разу и не взглянул в их сторону так, как смотрел на Ватенберг.       Она прекрасна. Опасна. Он ходил с ней в отряде. Он знает, о чём говорит. Если бы она была зверем, то никто и никогда не смог бы уйти от неё. Он помнит свирепость в её глазах, смертоносность в ударах и скорость в движениях. Она была для него богом. Богом войны и в то же время любви. Потому что он любил её и боготворил. И он нашёл для себя отголосок утешения. Её объятия под покровом ночи. Время, когда он больше всего любил её.       Но вот беда. Любил только он. Ей не нужна была любовь, и она сказала ему это в их первый раз, когда он, как мальчишка смущаясь и путаясь в словах, признавался ей в любви. Она долго тогда вглядывалась в его глаза, а потом сказала, чтобы он выбросил эту дрянь из головы. Не получилось.       А потом что-то случилось. После смерти сына Соррена — Тирая — госпожа Ватенберг ходила как в воду опущенная. Это был не единичный случай смерти на походе. Они должны были уже давно привыкнуть к смертям, но разве ж это возможно? Как будто этот случай стал последней каплей в плотине её эмоций. Она не кричала на каждого встречного, но ходила всегда глубоко задумавшись. Прекратились даже их совместные ночи, и Эдварду оставалось лишь наблюдать, не в силах хоть как-то помочь.       Они ходили в походы, и Ватенберг в корне изменила своё поведение. Не разговаривала с ними, держала дистанцию, уходила на несколько метров вперёд. Останавливалась и останавливала всех, если слышала хоть малейший намёк на приближение монстров. Не сказать, что она до этого не была осторожной, просто случай с Тираем вывел её из равновесия. Его смерть больно ударила по ней, снова заставила усомниться в собственной силе. В положении, которое она занимает, как Защитник.       Её апатия длилась целый год. Целый год Эдвард пытался к ней подступиться. Начинал разговоры и каждый раз заканчивал их в одиночестве. Госпожа Ватенберг просто смотрела на него, как на пустое место, разворачивалась и уходила, не проронив ни слова.       Как день сменяет ночь, так и мрачное настроение госпожи Ватенберг сменилось в один миг. В один из обычных дней он видел, как она обходила улицы Поселения, пребывая в своих размышлениях. Но раз — и встала, будто наткнулась на невидимую стену. Складка меж бровей разгладилась, и те взлетели вверх. Эдвард понял, что госпожа явно чем-то удивлена. Но потом она резко развернулась лицом к северным воротам, немного наклоняя голову набок, явно прислушиваясь.       Что она услышала, он тогда не мог понять, но она сама рассказала на срочно созванном собрании. К ним летит её сородич.

***

      Все старейшины, включая отца Эдварда и его самого, стояли на стене на смотровой площадке. На двадцатиметровой высоте, как на ладони, был виден лес, что расположился вокруг их городка. И там внизу, чуть поодаль от ворот, стояла госпожа Ватенберг. Даже отсюда он был уверен, что та взирает на лес с ледяным спокойствием, в то время как они не могли побороть возбуждение и зарождающийся страх.       Ещё никогда в одном поселении не пребывало двое Защитников. Уже сейчас люди могли наблюдать, как к их городу подлетает огромная фигура. Она издала оглушающе тяжёлый рык, предупреждая, что подлетает. Эдвард никогда не видел это легендарное обличье Защитников. И уже сейчас он был готов дать отсюда дёру, потому что представшее существо пугало и одновременно завораживало всем своим видом.       Первое, на что он обратил внимание, — это огромные кожистые крылья. Каждое из них в размахе явно превышало высоту стены. Их взмахи создавали такой поток воздуха, что деревья клонило к земле, а собравшихся людей сдувало даже на таком расстоянии. Мощная длинная шея с шипами, заканчивающаяся огромной мордой с ощеренной пастью, наполненной острыми клыками. Мощное и сильное тело имело четыре конечности с огромными когтями на концах. И хвост, что сносил деревья внизу. Вся эта махина приземлилась достаточно далеко, но было такое ощущение, что совсем рядом. Сев на землю, и выпрямив шею, ящер оказался выше их стены. Захоти это существо разрушить стену, от неё и камня на камне не осталось бы.       Он склонил огромную морду вниз так близко к Госпоже, что Эдвард хотел было дёрнуться, как увидел, что госпожа обхватила руками морду, на сколько хватило длины её рук, и прижалась. Огромный ящер закрыл глаза.       Увиденное Эдвардом захватило дух. В этом жесте было столько интимности, сколько не было в их с ней односторонней любви.       Эдвард знал, что у него не было шансов, но вступив с ней в связь, он думал, что сможет привязать госпожу к себе в эмоциональном плане. Не сработало. Почему он не родился этим огромным ящером? Почему именно человек? И сейчас, смотря на то, как госпожа что-то говорит ящеру, как поглаживает его морду ладонью, Эдвард понял несколько вещей.       Он понял, что проиграл войну, даже ни разу ни сразившись.       Понял, что ему не повезло с самого рождения.       Судьба жестока.       Любовь зла.