Ватенберг

      Эдвард лежал на постели ни жив ни мёртв. Он проиграл партию. Бой. Проиграл право быть с госпожой Ватенберг. Этот ящер сломал всё: и его игру, и его надежду. Эдвард думал, что если прилюдно обыграет Градара, то сможет доказать всем, что достоин госпожи. Оказалось — нет. Это было очень глупо, вот так по-ребячески поступать и вообще помыслить, что какая-то там игра, бой — не важно — может решить за госпожу Ватенберг. Этим он только оттолкнул её, выставив на посмешище. Почти всё Поселение знало о неравнодушии сына старейшины к Защитнику.       В комнату вошли без стука и приглашения. Совершенно бесшумно, что разозлило Эдварда. Он вскочил, зло сверкнул глазами, а потом осел. Благо, кровать была рядом. Потому что он поймал ответный взгляд чёрных глаз, которые так боготворил.       Тёмные волосы госпожи, как и всегда, заплетены в толстую косу, но не затянуты туго, а свободно лежали волнами от лба до первого перехвата косы. Серый свитер подчёркивал широкие плечи, но не так выгодно, как грудь. На госпоже были мягкие чёрные штаны и сапоги до колена с небольшим каблуком, и весь её вид был прекрасен.       — Я знаю! — обречённо вскрикнул Эдвард, поддаваясь вперёд. — Я не должен был так поступать! Это было очень глупо с моей стороны. Зря я надеялся, что обыграю ящера! — Он вдруг споткнулся, поднял глаза на госпожу, вспомнив, что не стоит так называть Защитника. — Градара, то есть. Я… я вёл себя по-детски, признаю. И мне стыдно, очень. Простите, госпожа.       Эдвард с надеждой смотрел на Ватенберг, которая просто стояла и слушала. Казалось, ей было не очень понятно, за что же именно он извиняется. Но вот на её лице мелькнуло озарение.       — Так это… всё из-за меня? Ты бросил вызов Градару, чтобы что? Впечатлить меня? Задеть его? Для чего?       — Да люблю же я тебя! Как ты не понимаешь? — сорвавшись с места, Эдвард в два шага преодолел расстояние между ними. Взяв её руки в свои, он с жаром заговорил: — Я знаю, что вы не люди и что у вас есть свои порядки. А ещё знаю, что за женщину у вашего рода принято сражаться. Но кто я по сравнению с ним, с Градаром? Именно — никто. И тогда я подумал, что обыграть его в шахматы будет честно.       Но тут произошло то, чего Эдвард не ожидал: госпожа Ватенберг начала расти. Эдвард отпрянул, так как руки госпожи, которые он держал в своих, увеличились в два раза; плечи стали шире; длинные волосы, наоборот, будто втянулись в кожу головы; овальное лицо с красивыми скулами стало шире, ярко обозначилась квадратная челюсть; появилась щетина, а некогда чёрные глаза стали серыми.       Эдвард похолодел от ужаса. Ничего подобного он раньше не видел. Только что объяснялся перед госпожой, а теперь сгорает от стыда и злости перед ящером! Тем самым, которому проиграл! И теперь он всё знает. Твою же ж…       Заложив руки за спину и сощурив серые глаза, Градар покачал головой и взглянул на Эдварда так, как тот точно не желал: снисходительно.       — Так вот значит, как ты ценишь Каэрту? Обманом захотел выиграть обладание ей? Не на ту самку ты позарился, человек. Я знаю, что влюблённые люди ведут себя как малые дети, но не думал, что до такой степени.       Эдвард до сих пор не мог вымолвить ни слова. Он то открывал рот, то закрывал, как рыба выброшенная на берег. Но всё-таки смог собраться с мыслями и спросить:       — Это сейчас что было? — Он начал размахивать руками. — Только что здесь стояла госпожа Ватенберг, а теперь…       — А, это, — Градар перекатился с пятки на носок и хмыкнул, отвечая.       — Способность моя — вот, что это было. Каждый из нас обладает способностью, которой нет у другого. Я могу менять обличье, но только с живого на живое. А вот у Каэрты способность покруче будет, но я не в праве о таком рассказывать.       — Ясно, так, — Эдвард пытался переварить услышанное. — Я надеюсь, что всё произошедшее останется только между нами, хорошо?       Градар наконец поймал взгляд Эдварда и пригляделся к человеку. Он уже не выглядел таким забитым, скорее свыкшимся с мыслью, что он непроходимый неудачник. Градар кивнул и перед тем, как уйти, сказал:       — Запомни: ты и помыслить не достоин о госпоже Ватенберг. Человек никогда не будет парой для кого-то из нашего рода. Каэрта Ватенберг принадлежит мне.       Эдварда не только опозорили, но и втоптали в грязь все его чувства.

***

      Лес был тёмен и глух. Отряд из пятидесяти семи человек и двоих Защитников продвигался вглубь на протяжении часа. До рассвета оставалось всего ничего, и именно это время считалось самым безопасным. Отряд возглавляли впереди идущие госпожа Ватенберг и главный охотник отряда — Эдвард Моузен. А замыкал процессию господин Аркаиэль и второй главный охотник — Клаус Брот.       Они двигались быстро и так бесшумно, на сколько могли. Их целью было замеченное недалеко от поселения стадо ирканов. Эти животные были сокровищем для теперешнего мира. Их шкура могла долгое время сохранять тепло, а кости были хорошим строительным материалом: из него варили клей такой консистенции, что если попадёшь в него — вовек не выберешься. Но кровь животного, разбавленная человеческой, обладала самым ценным свойством — сильным лечебным эффектом — ещё один повод задуматься над тем, откуда же Ватенберг это знала, если не помнила, как получила эти знания.       Отогнав на время лишние мысли, Ватенберг снова прислушалась. Отовсюду доносилось тихое завывание ветра в кронах деревьев, шорох травы, листвы, звук ломающихся маленьких веточек под ногами людей, стук собственного сердца, стук сердец людей вокруг неё, их прерывистое дыхание, вырывающееся облачками пара, тихие перешёптывания. Скрип кожаных одежд. Зов ирканов…       Вот они! В метрах пятистах впереди. То же самое говорит и Градар. Он тоже их услышал. Подняв вверх кулак, Ватенберг отдала приказ остановиться. Люди без промедления собрались в круг, чтобы получить дальнейшие указания.       — Ирканы в пятистах метрах от нас. Разделимся на две группы. Одни загонщики, другие ловцы. Загонщиками будем я, Эдвард и двадцать шесть человек, ловцами — господин Аркаиэль, Клаус и остальные двадцать семь человек. Запомните: если заметите подозрительную активность, сразу оповещайте глав. Будем надеяться, что сегодня всё пройдёт хорошо.       Обведя собравшихся взглядом и не встретив какого-либо сопротивления или вопроса, Ватенберг кивнула и указала два направления, в которые направились отряды.       Госпоже Ватенберг и Эдварду со своими людьми предстояло обойти стадо сзади, чтобы спугнуть ирканов в сторону отряда господина Аркаиэля. Обойти и распугать животных не должно составить никакого труда. Фактически всю работу Ватенберг оставила на Аркаиэля. Но и они не будут отставать.       Выстроившись цепочкой, отряд Ватенберг небольшими факелами распугал дичь так, что та галопом понеслась в нужную сторону. В дело тут же пошло бесшумное оружие: холодное и луки. Всё же не должен весь лес слышать, как люди здесь охотятся. Это сразу привлечёт внимание монстров.       Лучше бы Ватенберг о них не думала…

***

      Отряд Аркаиэля стоически выдерживал натиск дичи. Прирезать, конечно, удавалось не всех, но на земле лежало уже достаточное количество трупов ирканов, чтобы уже можно было идти в обратный путь. Здесь-то Аркаиэль и почуял неладное.       Три монстра на большой скорости приближались к отряду Ватенберг. Нет, уже настигли.

***

      — Сомкнуть ряд! Палите в этих тварей не жалея стрел! Цельтесь в головы! — командовала Ватенберг, когда услышала приближение монстров. Это были неяды.       Одна такая пятиметровая махина взмахнула своим длинным хвостом. Острый шип врезался в землю в опасной близости от Ватенберг, и та отскочила за дерево. Не так опасна пасть неяды, как её длинный хвост. Переведя дух, Ватенберг поняла, что твари потеряли её из виду, но тут же направились в сторону людей. Туда, откуда доносился звук выпускаемых стрел.       Монстры отлично слышали и чуяли из-за отсутствия глаз. Воспользовавшись этим, Ватенберг, переломив ствол ближайшего дерева, обрушила его. Громкий звук отвлёк неяд. Одна за это поплатилась: сразу несколько стрел пронзили её череп. Туша завалилась на собственные лапы и замерла.       Ещё двоих сдерживала Ватенберг. Она уворачивалась. Запрыгивала на спину одной, чтобы другая невольно попадала острым шипом по спине первой. Монстры рычали и выли. Все трое крутились волчком. Двое — чтобы убить, и одна — чтобы дождаться Аркаиэля.       Он не заставил долго ждать. Обрушился на спину одной твари в мощном прыжке. Прижал к земле, но та скинула его. Взметнулся хвост. Раздался свист, затем удар. В последний момент Аркаиэль откатился в сторону и шип врезался в землю.       У Ватенберг дела шли ещё хуже. У её отряда закончились стрелы. У подоспевших на помощь — тоже. Она крикнула не выходить из защитного круга, потому что в подобной позиции обороняться холодным оружием так будет удобней. Люди прижались друг к другу, ожидая нападения каждую секунду.       Тварь была быстрой. Ватенберг еле успевала отскакивать из-под хвоста. Вот снова шип ударился об землю. Прыжок в сторону. Клацнула пасть — слишком близко. Снова хвост — и точно в цель, но по касательной. Кожу Ватенберг обожгло острой болью: поперёк живота красовался огромный и глубокий след. А тварь всё наступала.       — Госпожа Ватенберг! — раздался громкий вопль Эдварда.       Он больше не мог смотреть на то, как погибает его любовь и принял решение. Он думал, что сможет помочь или хотя бы отвлечь. Он кричал, визжал и пускал стрелы, которые смог вытащить из ближайших туш ирканов. И всё случилось быстро.       Неяда переключилась на более раздражающую жертву. Ринулась к ней. Подняла хвост и…       — Эдвард! — крикнула Ватенберг и в последний момент, вдруг оказавшись рядом, оттолкнула его.       Проломив рёбра, острый шип проткнул насквозь сердце госпожи. Вздёрнув на хвосте тело, неяда содрала его клыками и проглотила.       Ватенберг была съедена.