POV DABI
Солнце красиво прыгало зайчиками по бледному, девичьему лицу, добавляя более живой вид, что вообще-то являлось прекрасным результатом. Прошло достаточно времени, чтобы Ран пришла в форму, хоть в какую-то норму, свойственную живым людям, а не незабинтованным мумиям из музея. Кожа имела более мягкий оттенок, щеки от прохлады краснели, наливались, если литературно выразиться, как спелые яблочки. Волосы электризовались, взлетая вверх, что злило ее, и мелкие разряды тока пробегали меж локонами. Она выглядела забавно, как маленький цыпленок, только выбравшийся из-под перьев мамы — курицы; вся худая, тонкая и очень хрупкая, с торчащими на макушке тонкими перьями. Я не знал почему, но рядом с ней я все чаще начал впадать в раздумия, которые не свойственны моему темпераменту. Я думал о многом, что все не перечислить, но с каждым разом раздумия путали/пугали меня, и казалось, что я не в комнате, а на поле боя, что вот-вот обязан активировать причуду и выжечь все нутро моего подоспевшего противника. Сначала эфимерное чувство было слабым, едва ощутимым, но с каждым разом усиливалось в геометрической прогрессии. И вот в один из дней, я лицом к лицу столкнулся с ним: у него лицо Старателя. Хотелось размозжить его тупую физиономию о асфальт, вжать в землю и сантиметр за сантиметром сжигать его тело до тла, чтобы прах разлетелся от лёгкого ветерка и ни одно упоминание о злосчастном гнилом герое больше не жужжало мне в уши. Может тогда я перестану быть тем, кем являюсь сейчас. Хотя от моего стиля жизни больше не отступить назад; я придерживаюсь своих идеалов, своего мнения и мне плевать на других. Очнулся лишь, когда услышал девчачий вскрик и звук удара о пол. Пелена спала с глаз, зрение стало более четким, и, не увидев перед собой Ран, с которой вел односторонний разговор, заметил лишь торчащие ступни. Локон челки дымился, заполняя пространство кислым, паленым ароматом, на лбу покраснение, явно будет ожог. Но факт того, что с тумбочки с громким для меня шумом капали капли крови, заставил ужаснуться. В комнате наступила могильная тишина, даже звуки живой природы за окном в миг затихли — лишь мое сердцебиение, пропускающие удары и капли, разбивающиеся о твердое покрытие пола. Неприятная для меня песня как для человека, любимая — для злодея, вмиг стала пугающе-ужасающей. Ран не дышала, не двигалась, лоб быстро окрасил кровавый ручеек, пересекающий кожу от виска вниз, впитывающийся в темного оттенка ковер. Подхватив девчонку на руки, мгновено ощутил теплую жидкость на ладони, и твою мать, я тогда ощутил себя идиотом и ничтожеством, раз смог навредить самому дорогому человеку в моей дерьмовой жизни. Не хотел терять ее доверие, которое выстраивалось постепенно вот уже приличную, прошедшую неделю; не хотелось потом видеть в ее сиреневых глазах страх ко мне или, хуже того, ненависть. Она слишком хрупкая и миниатюрная, чтобы беречь ее; опасно, можно одним взглядом переломить девчонку пополам. Я обработал разбитую голову, старательно вымыв испачканные локоны влажными салфетками от крови, она будет явно не рада очнуться на окровавленной подушке. Тело Ран стало холоднее, пока она находилась без сознания, я закрыл шторы, чтобы солнечный свет не раздражал ее, когда очнётся, крепко укутал ее в одеяло, оставляя лишь худое личико, лишённое милой пухлости в области щек, какие они были у нее в детстве; и облокотив на себя, дожидался до ночи, когда она наконец очнулась, явно не понимая, что случилось. Да это время, что она со мной, я ругал себя, что не отвел ее в полицию, чтобы там разобрались с ней и обеспечили безопасность, но вероятность что ее найдут ищейки Нан велика, никто не станет искать свой эксперимент, объект для исследований в самом опасном месте — логове Лиги. Это как сунуть палец на язык больной бешенством собаки — откусит, сожрёт и тебя заразит бешенством, в могилу сведёт. И в моих интересах, чтобы Ран пробыла со мной как можно дольше, пока я не наберусь сил, чтобы …отпустить? А куда она пойдет? К кому? Пока я мог обеспечить ее безопасность и окутать теплом, которого когда-то не хватало мне, почему я должен отказываться от этого? Не знаю, откуда во мне такая зависимость от девчонки, которую я знал всего год. Но Ран симпатизировала мне, пока были шкетами, с ростом от горшка два вершка, но сейчас я точно не знал. Я не подумал, что делать: обеспечил ее безопасность, нашел, отмыл от крови, залечил синяки и зашил раны, как подобранного у уличных баков котенка — а дальше? Дальше прийдётся полагаться на самого себя и инстинкты. Но, что она будет делать дальше? Ран нужно свое пространство, время для мыслей наедине с собой; найти друзей, завести отношения, социализироваться в обществе, найти свой путь. Я не мог держать ее подле себя до конца ее жизни…скорее, до конца моей жизни. Злодею не присуще долгая и мирная жизнь. А Ран же истинная героиня, смело выдержавшая годы жизни в той дыре. Она не оставляла попыток сбежать. Сколько раз я едва успевал ухватить ее за руку, прежде чем она переступит порог убежища? Десять раз? Двадцать? И все это за столь короткий срок. Её место не в Лиге Злодеев, а в геройском обществе. Я всем телом четко ощущал ее энергию, бьющую через край. Она хотела безопасности не для себя, а для мира вокруг, хоть она сама этого пока не осознала. У всех героев похожая аура, а уж я точно знаю на что это похоже. Если она решит уйти — я отпущу, когда она точно будет готова. Мне важно, чтобы в любой непонятной для нее или опасной ситуации, Ран всегда знала, что я смогу ее спасти. Чтобы она бежала не к ненавистным мною героям, а ко мне, мать твою. Я не рассчитываю на ее доверие ко мне, я бы тоже никогда не доверился человеку, который безвозмездно спас, приютил и согрел. Кхм… О чем я вообще думаю? Ран не домашний питомец, чтобы вот так просто распоряжаться ее жизнью, как вздумается. Уж тем более, что она не помнила меня. Для Мидзуно я просто незнакомый мужчина, с тараканами в голове, а не… нет, я не буду называться этим именем. Все в прошлом, нельзя. Хоть это только мое убеждение, все равно противно только от мыслей. Не знал от куда во мне столь долго держалось желание найти мою дорогую подругу, но наверное с того дня, когда я поверил в знаки судьбы. Злосчастная фоторамка, разрезавшая единственное изображение малышки на «семейном» фото, и навязчивый ветер, листающий страницы учебника, выкидывающий осенние листья на иероглифы, пугающие ещё тогда мое детское нутро до икоты и нервного тика. Я и мать сбились с ног разыскивая хозяев той квартиры, в которой она в последний раз оставила Ран. Ни единого упоминания о существовании когда-то там ребенка или вообще людей; холодное пространство, темные углы и поверхности обросшие пылью. Полиция была на ушах, мы тоже. В момент, когда на улицах доски объявлений начали пестрить фотографией Ран под графой «пропавшая без вести», я словно ощутил мясорубку где-то в груди; она больно молола все нутро в перекрученный фарш, не оставляя ни миллиметра пространства. Было больно видеть каждый день на улицах ее лицо на черно-белой печати; неприятно, когда другие люди останавливались перед объявлением, вычитывали и просто уходили, не сделав ничего. Мог ли я надеяться, что кто-то из прошедших мимо имеет хоть какую-то информацию? Знаки судьбы помогли, но поздно. Больше я не обращал внимание на такие «божественные» подсказки. Полиция разводила руки в стороны, отряды и волонтеры по поиску пропавших не могли найти даже упоминаний о ней. Все бессильны перед этим происшествием. Потом, я узнал истинную причину всему этому хладнокровию к пропавшему человеку: Родители Ран — злодеи. Как типично и тривиально. Они посчитали, что раз ребенок двух злодеев исчез, то нет и смысла что-то предпринимать. Это ужасно по отношению к ребенку, к обществу в целом. Да я и сам хорош был, прекратил искать подругу после полугода непрерывных действий. И только спустя долгие годы, когда сам сошел с ума от этой жизни, оказался тут, в Лиге, мать мою, Злодеев, в считанные месяцы нашел первую зацепку. А ведь и правда говорят: имеешь связи — владеешь миром. Подозрительная активность из лаборатории, где создавали, ставили опыты над ному, вдруг начала активно светиться на аукционах, хотя это перечило словесному контракту. Нам в принципе запрещено святиться в обществе, а этот Нан…собирал толпы богачей, докторов и прочих высших слоев общества, купался как крыса в сыре во внимании. Было решено провести, так сказать, инспекцию. Я долго ждал этого дня, когда наконец оказался так близко к Ран. Винил всех вокруг и был прав. Но, теперь, счёт шел на время, когда она уйдет и оставит меня одного. И кажется, первые шажки в мир для нее начнутся уже совсем скоро. Я бы не хотел втискивать ее в дела Лиги, но настойчивость Шигараки не знает границ. На неделе мы обсуждали план: какая-то крыса продает информацию о Лиге постороннему обществу и кое-какие подозрения имеются, надо их как-то проверить. Прибегнуть к пыткам — неуместно, спугнуть велика вероятность, да и о покупателях не узнаем. Хотя Гиран уже сказал свое я…и оно никому не понравилось. О гостье узнали все и сразу, ведь вряд ли новый человек будет столь незаметен для них. Некоторые изъявили желание познакомиться, на что я отказал. Пока рано, Ран могла сойти с ума, увидев себя в окружении разыскиваемых преступников. Чего только стоит психические проблемы Тоги и Джина. Мне всегда казалось, что Ран человек высоких моральных норм, свойственные героям. Хоть за мордой Шигараки не было видно, но он точно не доверяет Ран и мои слова для него пустой звук. Я чётко понимал, что это не просто слежка, а, чёрт, проверка на вшивость. Какова вероятность, что Ран не сбежит в первые же минуты и не доложит полиции о местонахождении Лиги и ее предполагаемых участниках? Я сомневаюсь, что вообще может случится этот сценарий. Ран слишком добра. Она сама выглядит слишком наивной. Но внешность обманчива. Да и для девушки, которая ни слухом ни духом столько лет, было бы очевидным доложить о своем положении в правоохранительные органы. Так бы сделал любой другой человек. Но Ран не казалась напуганной, когда впервые очнулась тут. Скорее, удивленной, но глаза полны уверенности и желания жить. То-то она пыталась несколько раз за вечер сбежать. Это было забавно, наблюдать за ее ничтожными попытками. — Привет. - тихо буркнул я, когда девчушка раскрыла заспанные глаза. Надеюсь, затылок у нее уже не так сильно болит. Маленькие ручки сжались в кулачки и потерла глазки. Мило. Точно цыплёнок, только с красными, пёстрыми пёрышками. Сказать «прости» было бы тяжело, да и не буду извиняться. Я тоже малость психически нестабилен, и это не отмазка. Наверное, пора учить язык жестов, потому как Ран попыталась что-то сказать, но раскрыв рот, звука не было. Прикольно. — Ты вырубилась и свалилась на пол. Разбила лоб, вон, шрам останется. Ложь — дело благородное, главное, не спалиться раньше времени. Мне не стыдно за произошедшее, ну, разве что чуть-чуть и то, потому что не совладал со своими инстинктами, напугавшими подругу. Ран коснулась пальцами пластыря на лбу и пожала плечами. Шрамом больше, шрамом меньше? Вероятно, она подумала об этом. У меня было время осмотреть ее руки и ноги, и то количество бледных полосочек шрамов нет, кажется, даже у меня. Будто она не маленькая девочка, а военный, прошедший не через одну войну. Да и ее характер, который по всей сути не должен быть таким какой есть, так и говорит о том, что Ран — не из нашего мира. Слишком сильная морально, добрая и отзывчивая. Она неправильная. Обычно, девушки, попав в неприятности, тянут сопли и слезы, желая быть спасённые каким-нибудь красивым героем и ведут себя соответствующе. Но не Ран. Это настораживает. — Знаешь, думаю, сегодня ты можешь выйти на улицу. Стоило мне это произнести, как девочка подорвалась с постели, в глазах блестели искорки счастья. Она так рада простой прогулке, что будет, когда она сможет свободно иметь доступ к обществу? — Но для начала стоит познакомиться кое с кем. Шигараки не стал бы так долго терпеть пока гостья отоспиться и прийдёт в себя. Мне кое как удалось уговорить его дать чуть больше времени, чем пару часов. Ран чуть шаталась из-за головокружения, поэтому я крепко обхватил ее руку, удерживая на месте. Не по наслышке знаю, какое она ощущение испытывает после удара. Там и до сотрясения не далеко. — Кто это для тебя — не важно, главное то, что он скажет. Хотя, это тоже бред чистой воды. Стрёмный засранец слишком много хочет. Ран тихо хихикнула, опираясь на подставленную руку из-за заплетающихся ног. Дитё. Без стука войдя в подобие кабинета, мне осталось лишь выйти из него, оставив Ран наедине с Томурой. И пусть этот стрёмный засранец что-то сделает с ней или скажет не то, убью без раздумий.POV DABI END.
Каждый предмет в этом кабинете двоился в глазах, да и голова откровенно сильно болела. Ложь Даби была забавной, но, я предпочту подыграть ему. Не могу я винить его, понимаю, у юноши с психикой проблемы. А кто сейчас невинен и чист? Не смешно. Просто буду в следующий раз осторожней и кину что-нибудь в Даби, если он ещё раз уйдет в свои мысли. Потыкать ручкой или кинуть стул, что-то да «разбудит» его. — Присядь. Чёрт. Этот холодный, пугающий голос застал врасплох, погнав мурашки по телу. Кто бы не был обладатель этого ужасного голоса — с ним явно не рекомендуется вести светские беседы. Плюхнувшись на единственный стул, с чувством какого-то пугающего ожидания, я даже перестала дышать. Слишком напряжённым и пугающим было гнетущее ощущение ожидания. Наверное, пришло время отчитаться или отплатить той же монетой за свое спасение. — Думаю, ты и понятия не имеешь, зачем тебя сюда привели. Хочется сказать, чтобы перешёл сразу к делу, но, по всем законам мультфильмов, собеседник должен сначала довести человека до обморока своим загробным голосом и напугать до икоты неуместной тишиной.И я почти дошла до этой консистенции. — Для тебя, как гостя, есть дело, Ран Мидзуно. О нет, даже не интересно откуда он знает меня, вот вообще. Очевидное же, что сейчас он положил на стол мое досье, досье родителей и всех остальных из генеалогического древа до десятого поколения, и начнет повествование о том, какая интересная, загадочная личность и так далее. Этот тип запугивания стар как мир. — В конце концов я не доверяю тебе. Ой, я пропустила часть его вдохновляющей речи. — Может, сказать ты ничего и не можешь, но и от полиции, и героев тебя не ограничивали. Закатив глаза, я нащупала на столе стопку бумажек для записей и ручку, торопливо написала: «Вам не стоит беспокоиться о сохранности вашего секрета. Мне нет выгоды.» Мужчина раздвинул шторы, впуская больше света, и, кажется, мой глаз начал дёргаться от нервов. Совершено бледное лицо с черными кругами под глазами не внушало доверия. Шрам на лице, трясущиеся руки с ободранными ногтями не особо выглядит красиво. Да и весь вид уставшего мужчины оставлял лишь желание пожалеть его. Нет, это место явно не курорт где-то на Бали. — Секрета? От куда тебе знать мои секреты? Я закатила глаза во второй раз. Честно, я не имею желание продолжать непонятный разговор и если он пытается своей харизмой напугать меня, то у него ничего не получилось. Я не пуганная ворона, мать мою. Чувство самосохранения отбито напрочь. «Пожалуйста, ближе к делу.» — Я вижу, вы особа не любящая прелюдия. У нас есть цель, гость не внушающий доверия и крыса. Задача гостя — поймать крысу в мышеловку. Проверка на вшивость, так бы и сказал. Роль шпиона, как я поняла, последить и доложить полученную информацию. В прошлой жизни я имела опыт в общении с такими политическими шпионами, прежде чем снять их с крыши. Да и фильмы смотрела на такую тему, только не думала, что когда-то сама окажусь в такой ситуации. Дальнейший разговор не представлял для меня интереса, кроме момента с внешностью цели. Мне нужно найти его, проследить перемещение и принести доказательства его деяний. Через пол часа одностороннего разговора, который, казалось, длился несколько долгих часов, наконец отпустили. Я вывалилась из кабинета, прижавшись спиной к двери. Он точно тот тип людей, которых кличут — энергетический вампир. Высосал из меня все силы. — Ты в порядке? Даби все ещё стоял у двери, подпирая плечом стенку. Я пожала плечами, неторопливо вышагивая по коридору. Черноволосый следовал за мной в качестве поддержки, ведь тело до сих пор ныло, и немного подташнивало, видимо, последствие удара проявились только сейчас. Пришлось остановиться и сползти на пол, где дует прохладой, чтобы хоть немного подавить это неприятное чувство. Стало слишком жарко, в животе завязался узел и все тело так ослабло, что едва ли я могла поднять конечности. — Ран-чан, очень плохо? Осталось лишь кивнуть из последних сил и попытаться встать. Не могу же я быть настолько слабой? И это явно уже не последствия удара головой. Не жгло бы так сильно в груди, и не тряслись все конечности. Сквозь вату до ушей доносился голос Даби, но так тихо и глухо, что едва ли возможно различить его голос с глушащим шумом в голове, будто старый, пыльный телевизор включили, переходящий на ультразвуковую волну. — Твою мать, Мидзуно! Едва ли шлепнувшись о пол, благо Даби успел поддержать меня. Даби, прости, что от меня так много проблем. Это правда отвратительно, когда ощущаешь себя такой слабой и пустой. — Твоя рука… Переведя взгляд на руку, я почти испугалась, если бы не была так опустошена. Золотые полосы практически исчезли с кожи. И это приносило столько боли? Закрыв глаза, я чётко представила как в центре ладони формируется золотой шарик, красиво переливающийся перламутром в свете лучей солнца. Он должен согревать ладонь и постепенно растекаться по всему пространству, пачкая пол. Но, раскрыв глаза, ничего не увидела. Причуда не отзывалась. Моя золотая причуда… закончилась? — Нужно посетить Гараки, пока не стало поздно. Даби поднял меня на руки и, заставив обнять его за шею, куда-то направился. Пусть хоть на смерть ведёт, главное чтобы шум в голове уменьшился хоть немного.