Yarichin bitch bu: похождения

Акеми пододвигается к Итомэ ближе, сминая его ляжку в своей ладони. Крепко стискивает, чувствуя, как скрипит ткань чужих узких джинс. Заглядывает глубже щенячьими голубыми глазами прямо в душу, почти вырывая из Коуширо еле заметный выдох. Мягкая софа под ними слегка проминается, пластично прогибаясь под весом двоих людей. Она словно кошка или мягкая подушка под головой, как подтаявшее масло под давлением металлического ножа или как мякоть хлеба, которую можно скатать в любую фигурку. У Акеми невероятно красивые глаза. Чистые, невинные, выглядящие и смотрящие на тебя непорочно, но между тем так жаждуще и удушливо блудливо, что замирает сердце, бьющееся о ребра в агонии. Итомэ видит свое отражение в расширяющихся чужих зрачках, и ему плохо. Критически все горит внутри и снаружи, критически невозможно и невыносимо смотреть на отраженную жажду в этих больших глазах. Такое чувство, что качающий кровь орган выпрыгнет наружу; боль нарастала с каждым ударом, сладостью растекаясь на языке и по венам. Не хотелось это чувствовать. Настолько волнительно, что, казалось, это все предсмертные муки. Губы Акеми накрывают его. Целуют, сминают; чужие зубы кусают, пока Коуширо трепетно, мелко дрожит в упоении. Удовольствии. Наслаждении. Просто хотелось, чтобы эта пытка перед окончанием его не особо яркой жизни никогда не заканчивалась. Итомэ пытается отвечать так же пылко, но у Кейчи слишком много напора. Итомэ даже не представляет, откуда в таком маленьком человеке столько силы, но он единственный, кому Ито может довериться настолько, чтобы подчиниться; отдать волю; впустить чужой язык в свой рот и пальцы в свои длинные пепельно-русые волосы. С прошлыми партнерами Коуширо так никогда не делал. Он и не думал так делать. Зачем? Ведь незнакомые люди не имеют никакого веса. Их тела не имеют цены и какой-то значимости. Даже самой маленькой. Их страдания не вызывают даже жалости. Это всегда было взаимно. Думая об этом, Итомэ так и не понял, почему Акеми стал исключением во всех аспектах его жизни. Просто почему? Что в нем было такого манящего? Или это что-то в восприятии Ито было не так? Кейчи спутывает его волосы, уже ладонями давит на щеки, разворачиваясь к нему лицом окончательно. Он забирается на софу вместе с ногами, заставляя Итомэ сделать так же. Его дыхание, вырывающееся тяжело из носа, обжигало скулы и щеки Коуширо. Их слюна смешалась. Языки сплетались, сталкивались и жаждали соединиться в единый организм. Во рту был вкус другого человека. Чувствовался запах на коже, и вовсе не свой. Это должно быть мерзко, но почему-то это не так. Наоборот. Это заставляло просто опустить руки и дать Акеми все, что он захочет. Стать безвольной куклой в его руках, прахом осыпаться сквозь его пальцы на софу или повиснуть марионеткой на невидимых крепких нитях. Вот так себя чувствовал Итомэ, позволяя Кейчи себя целовать. Болят губы, будто они стерлись не о чужой рот, а об асфальт. Не хватает кислорода, и они просто дышат друг другу в рты, то соединяясь в поцелуе, то разъединяясь. Странная пустота посещает Коуширо после того, как Акеми наконец-то отстраняется...