И мы опять играем временами в больших амфитеатрах одиночеств, и те же фонари горят над нами, как восклицательные знаки ночи.
Я вернусь домой так быстро, как смогла. Похмелье страшная штука, особенно когда рядом сексуальный блондин и ты не можешь его поцеловать из-за чувства собственного достоинства. Впервые напилась до беспамятства, поэтому мне так стыдно. Но я решила не писать Янису, чтобы ещё больше не угнетать себя. Может когда-нибудь я и осмелюсь узнать. Сходила в горячий душ и привела себя в порядок. По планам сегодня отдыхать и наслаждаться одиночеством, как в старые добрые времена. Мне это свободное время, так необходимо, чтобы подумать. Появилось слишком много вопросов, на которые возможно в глубине души я смогу раздобыть ответы. Голова идёт кругом, уже очень давно. Все было так просто. Когда моя жизнь превратилась в глупый, замкнутый круг, без возможности выбираться? Я не знаю, что чувствую, сомневаюсь в себе и в своих словах, так как же мне доверится кому-то ещё? Тону в омуте зелёных глазах. Таких прекрасных и нечистых, за их хрусталью таится враг, лжец и подонок. Но в этом случае я слепая. Наблюдая за шумным городом на маленькой, любимой террасе, я ловлю кайф от долгожданной тлеющей сигареты. Приятная горечь в лёгкий и послевкусие на выдохе. Устала от людей и жизни. Но оказалось, что проблема не только в Глебе. Как бы сильно я не была обижена, на друга детства, я волнуюсь до дрожи в ладонях. Это не просто человек из прошлого, он часть моего настоящего. Иногда я ловлю себя на мысли, если бы Гриши не было поблизости, я вполне могла бы сойти с ума в угрюмом Питере. Малышка Ева, глубоко внутри меня, все ещё любит его. Я не научилась жить без Гриши, даже спустя пять лет, это стоит наконец-то принять.***
Предварительно заплатив врачу, его заслуженную взятку, я пошла к Грише. К сожалению, наша медицина устроена именно так. Сейчас услышу писк медицинских приборов и почувствую тонкий и въедливый запах больницы, запах формалина. А глаза разъедает белизна стен. — Привет. — вошла тихо и со стуком. Сегодня он выглядит свежим и отдохнувшим, но все ещё слабым. — И тебе привет. Не думал, что ты вернёшься. — ты прав, дорогой, я не собиралась возвращаться. Но ты Чертов монстр от которого мне так сложно отказаться. — Ходит слухи, что тур отменяется? — оставив предыдущую реплику без ответа, я перевела тему, чтобы хоть как-то начать беседу. Присела на удобное кресло рядом с ним. Гриша слегка раздражен моим присутствием. Палата наполнена дискомфортом и напряжением. — Ты разве веришь слухам? — если он строит обиженку, то у него плохо получается. Но он продолжил. — Не отменяется, а переносится. — Гриша смягчился, когда понял, что ответил слишком резко. Эта новость не вызвала никаких чувств, мне на самом деле уже плевать. — Да, Гриша, не верю. Не задумывался, сколько дерьма на тебя выливают СМИ и завистники? Если бы я всему верила, вряд ли бы захотела делить с тобой воздух. — я пытаюсь держать себя в руках и отвечать монотонно, без приступов агрессии. Может хоть где-то я смогу быть сильнее, чем он. Но он решил перебить меня. — Таков мой образ, тебе ли не знать меня настоящего? — Гриша, сел напротив и мои колени расположились между его. Смотрит в глаза, так словно пытается хоть на минуту вернуться в тюменские времена, надеется напомнить о близости и любви, которую я так отчаянно пыталась забыть. — Прекрати, Гриша, ты сам все разрушил. — я стараюсь не смотреть ему в глаза, ведь вот-вот подступят слёзы. Моя обида, как рана, которая периодически кровоточит и никак не проходит. Миллионы несказанных слов, прячутся во мне, но гордость не позволяет опуститься. — Знаю… — Гриша положил свою руку мне на колено, такая холодная, обжигающая. Вены сильно выделяются рельефно обвивая её. Это не те руки, которые я любила, ждала на своем теле. Весь день как в тумане, из-за непрекращающихся слез. Пустые стеллажи, голая комната в полумраке и большой черный чемодан в проёме дверей. Это ведь сон, это не может происходить на самом деле. Я открою глаза и буду рядом с ним. Гриша так и не пришел помочь собраться. Он болезненно воспринял новость о моем внезапном переезде. Мне плевать на возможности европейской страны. Я проклинаю Испанию. Почему так далеко? Он не мог отказаться от меня так просто. Почему Гриша? Столько ненужных людей вокруг, но мой любимый и единственный близких друг, моя настоящая семья, опора и поддержка, отвернулась от меня. Так больше продолжаться не может. Гриша настоящий трус. Убивает не только пуля, не только клинок или осколок — убивает равнодушие, трусость и подлость. Он убил во мне все чувства, как и безграничную, чистую и искреннюю любовь. — Здравствуйте, тётя Лена, можете пожалуйста позвать Гришу? — зареванная с красными, опухшими глазами попросила я. Это последний шанс поговорить с ним. В последний раз я услышу «малышка Ева». Расставаться так больно. Разрывает на части, в буквальном смысле. Я чувствую лезвия ножей в своей узкой спине. — Да, дочка, может зайдешь? — грусть читалось на её милом лице, я запомнила её именно такой. Опечаленной, лишённой сил и Веры в завтрашний день. Ей снова пришлось прощаться с дорогими ей людьми. — Нет, спасибо, я бы подышала свежим воздухом. — она понимающе кивнула и исчезла в глубине уютного дома. Такой родной, как в ванильных фильмах, воспоминания сменяли друг друга. Ужинаем за большим столом, дурачимся и перекидываемся фруктами из плетеной корзинки. Затем играем на диване в приставку, обижая друг друга. Как я упала с крутой лестницы и Гриша, настоящий джентльмен поднял меня на руки и понес на диван. Тогда я вывихнула ногу, он каждый день приходил ко мне с вкусняшками, спал со мной, чтобы было спокойней. Заботился обо мне лучше, чем родители. Эти воспоминания вызвали во мне улыбку, наполненную печалью и скорбью. — Милая, прости… — она прикусила нижнюю губу и слеза стекла по её щеке. — Он не хочет выходить. — она шепотом произнесла и по-матерински обняла. В этот момент мой мир рухнул. Ушел из-под ног. Кто я и почему здесь. Как он мог? Вчера он признался мне в любви, держал руку и говорил такие интимные вещи. Целовал и ни на миг не отпускал. Но он отпустил, бросил. Уничтожил меня.В истинной любви воплощается всё самое лучшее и самое отвратительное, что только есть в нашей жизни. Любовь оправдывает всё, что помогает ей выстоять.
Любовь смертоносна, разрушительна. Впуская любовь в сердце, не знаешь, ангел ли поселился в твоей душе или демон. Или же тот и другой. Такова любовь. Нет в ней благородства, зато есть отвага и свобода, есть красота и преданность, есть подлость и низость. Я не смогу полюбить кого-то сильнее тебя…
— Ты выросла замечательной девушкой. — я отвернулась от него, чтобы скрыть слезы, вызванные прошлым. Гриша вторую руку, такую же холодную положил мне на щеку. — Не было ни дня, чтобы я не вспоминал тебя, мылышка Ева. Ты захватила мои сны. Это было, как смертный приговор, знать, что я больше никогда не смогу обнять тебя, никогда не смогу рассказать тебе, что же ты для меня значишь. Я должен был прижать тебя к себе и не отпускать. — Но ты этого не сделал… Ты не сделал ничего. Оставил одну. — я видела в его глазах те душевные муки, с которыми он боролся годами. Во мне не хватало смелости поговорить об этом раньше. А он боролся с болью, с чувством вины. Но уже слишком поздно. Слишком поздно просить прощения. Он эгоистично придвинул меня ближе и впился в мои обкусанные губы. Его жадный рот раздвинул мои дрожащие губы, по нервам пробежал ток, будя во мне ощущения, которых я раньше не знала и не думала, что способны познать. И прежде чем отдаться во власть закрутившего вихря, я поняла, что тоже целую его. Я сдалась, размякла в его всегда крепких руках.Ее руки… Две тоненькие изящные проволочки образовывали вокруг моей шеи плотное и теплое кольцо, я чувствовал её.
— Прости… Я не должен был. — Гриша как ошпаренный оттолкнул меня. Я выбежала из палаты. Зачем? Зачем он это сделал?! Я скатилась вниз по стене, в пустом темном больничном коридоре. Давая волю чувствам я плакала. Долго в одиночестве. Обычные слезы перешли в истерику. Я пыталась кричать, прикрывая рот трясущимися руками. Голос словно пропал, я не могла издать ни единого звука. Я злюсь на него за то, что он овладел моим сердцем, моей бесценной, жестокой, бессовестной, упрямой душой. А ему, этому идиоту, не нужна моя душа. — Ева? — послышалось глухое. Кто-то присел рядом и обнял меня, поглаживая по голове, что-то шепча. Я долго не могла прийти в себя и успокоиться. Понадобилось много времени, чтобы обрести трезвость ума. Я отпустила бедолагу-свидетеля моего срыва. Передо мной встревоженный Артем. Глупо улыбается и вытирает слезы. Мы сидели долго на полу в обнимку и молчали. он знал, что слова будут лишними, Артем хотел, чтобы я чувствовала его дружеское плечо, готовое поддержать и вскоре выслушать. — Всё? Больше плакать не будем? — повернулся ко мне Артем поцеловав в макушку. Я взглянула на его уверенность во взгляде. Нам пришлось подняться пойти к выходу, ведь часы приема давно закончилось. — Прогуляемся? Свежий воздух должен пойти тебе на пользу. — я вдохнув свежесть весеннего вечера согласилась. Я достала пустую пачку сигарет и в порыве злости кинула её куда-то далеко. Артем протянул свою. От него веет таким заражающим спокойствием. Я обрушилась на его голову внезапно, он ведь так и не дошел до друга. Затягиваясь я измученно закрыла глаза. — Я не хочу на тебя давить. Но может ты выговоришься и тебе станет легче? — сказал осторожно Артем. — Все слишком сложно, я запуталась. — впервые подала голос я. Подло выливать на него свои проблемы, но он прав, я не могу держать это в себе. Поэтому рассказала нашу с Гришей историю, которая началась в далёких тюменских дворах. — Мне нравится Глеб, да и я ему. Я знаю, что ради меня, он готов меняться, переступать через себя и свои принципы. Мне с ним хорошо и уютно. Но в моем сердце, всю осознанную жизнь, есть тайны уголок с табличкой «Григорий Ляхов». Что-то не законченное, нет жирной точки в конце и это не отпускает меня. — Может вы с Глебом и испытываете симпатию. Но ваши с Гришей взгляды, энергетика что-то особенное. — Артем остановился и посмотрел мне в глаза, словно в душу. — Существует некое место в каждом из нас, которое остается невинным, неосквернённым и незатронутым этим миром. Мы должны найти это тончайшее место. Это очень чувствительное место. Именно здесь мы ощущаем любовь, здесь рождается нежность и сострадание, свободное от эгоизма. Может тот самый угол и есть это «место»? — И что мне делать? Артем, может я ещё не нашла, а мысли отравлены не теми людьми? — Артем, старается понять меня, подобрать слова. — Вполне возможно, но ты со всем справишься, таких сильных духом людей, как ты, я ещё не встречал. Просто забудь о предрассудках. Не думай наперед, доверься чувствам. В итоге выбор будет верным. — в порыве эмоций я обняла его. Я обрела долгожданное спокойствие. Отпечатки его слов долго будут преследовать меня.