Love me gently

Медленно входила в права осень, с каждым днём понижая температуру воздуха, золотя листья на деревьях и пуская в свободный ход лёгкий, игривый ветер. Было не так холодно, но люди уже одевались теплее и наконец выдыхали после жары лета и духоты сентября. Наступал октябрь, а следом и долгожданное для Тэёна и его близких открытие ателье «LJ studio». Тэён много работал, особенно в последние дни перед открытием, ведь будут не только посетители-клиенты, но и приедут родители, чтобы посмотреть что он такого устроил. Он не рассказывал многого об ателье родителям, так как ждал их в гости и очень хотел, чтобы они тоже присутствовали в день открытия. Тэён был очень воодушевлён и взбудоражен, он не мог спокойно спать, переживал по поводу ателье, но рядом был Джехён: он успокаивал Тэёна, находящегося на грани истерики, укладывал его спать, и взял выходной на день открытия студии, чтобы быть рядом с Тэёном. Прошло всё более, чем замечательно. На открытие пришло достаточное количество людей, многим понравились и готовые вещи, имеющиеся уже в продаже, и эскизы в журнале, и само ателье. Родители Тэёна были очень довольны и горды своим сыном, и благодарны Джехёну за поддержку: если бы Тэён всё делал без поддержки, то, скорее всего, не выглядел бы таким счастливым, хоть и немного уставшим. А так, Тэён светился от счастья, уже принимал первые заказы и в свободную минуту прятался за спиной Джехёна, судорожно выдыхая от переполнявших его чувств. Прийти на открытие не смог только Тэн, потому что сидел с детьми, и Юкхэй, потому что его конкретно занимала работа. Но Тэён совсем не обижался, понимая, что никто в принципе не обязан приходить именно в день открытия, или вообще просто приходить, чтобы поддержать. Ему достаточно и словесной поддержки, а с остальным ему поможет Джехён и Доён. Юта, как близкий человек и лучший друг Тэёна, даже закрыл свой салон на пол дня, чтобы поприсутствовать; а если быть точнее, то он следил за Доёном, который в последние дни был очень вымотанным, но категорически отказывался сидеть дома, не помогая Тэёну в ателье и с эскизами и отказывался от взятия декретного отпуска на своей работе. Тэён видел, что Доён устаёт, неоднократно просил его поберечь силы и себя и не идти на риски, но Доён упёртый, как баран, и никого не слушает. Совсем никого. Доён чувствует себя прекрасно, несмотря на усталость; он просто ложится пораньше спать и больше кушает, а днём ходит как заряженная до предела батарейка. Идёт шестой месяц его беременности, ребёнок ещё не пинался, но Доён чувствует его движения внутри, а Юта каждый вечер перед сном слушает сердцебиение. Конечно, волнительно, что малыш ещё не пинается, Юта и Доён успокоились только после планового посещения врача и УЗИ; врач заверил, что с ребёнком всё хорошо, что такое может быть. Доён кушает много странностей, сочетаемого с не сочетаемым, сладостей и от него всё ярче ощущается запах жаренного миндаля: и непонятно будет омежка или альфочка. Юта каждый раз, как его спрашивал Доён о том, кого он больше хочет, отвечал, что абсолютно всё равно: он рад тому, что у них будет ребёнок и он будет здоров. А Доён не стесняясь говорил о том, что хочет альфочку, потому что: «С ними проблем меньше». Юта в какой-то степени был согласен, но не понимал: как может быть меньше проблем с собственным ребёнком. Видимо, Доён имел в виду что-то своё, о чём он не говорит, а Юта не спрашивает. Юта всегда любил баловать Доёна, а с наступлением беременности он стал это делать в три раза чаще и больше. Поначалу беременности Доён отнекивался от букета цветов или любимых шоколадок, мол, зачем, не надо ничего. А сейчас не стесняясь заказывает, что ему хочется, – обычно, это что-то съедобное и вкусно для Доёна пахнущее. Они уже купили детскую кроватку, пеленальный столик, коляску, детское кресло в машину, хотя ребёнка ближайшие несколько месяцев, пока не поднимет голову и не начнёт сам сидеть, не посадят в это кресло. По выходным они ходили в магазины с детской одеждой, покупая всё, что понравится Доёну; с помощью Тэна, а точнее с помощью его советов, Доён научился разбираться в бутылочках и сосках для ребёнка, – и это он тоже понабирал на полгода вперёд. Они готовились, хоть и было ещё рано покупать что-то для родов и на первое время после, но Доён хотел, Доён так чувствовал, а Юта не мог отказать. В последний месяц у Доёна стали частыми пробуждения по ночам; обычно для того, чтобы что-то перекусить немного или наесться как в последний раз – потому что хочется, – а иногда и просто для того, чтобы пройтись по комнатам, заглянуть в ещё пустую детскую комнату, где находятся сложенные кроватка, пеленальный столик и коляска, чтобы помечтать о том, что вскоре здесь всё будет только для ребёнка. В очередной раз Юта просыпается от того, что во сне (сквозь сон) не смог обнаружить на кровати Доёна, чтобы укрыть его одеялом, так как тот стал замерзать с понижением температуры на улице, не смотря на стоящий рядом с кроватью со стороны Доёна обогреватель. Юта уже не первый раз не находит его рядом на кровати, хотя Доён всегда его будил, чтобы альфа знал, что он пошёл куда-то или звал с собой за компанию. Юта сел на кровати, сонно щурясь начал всматриваться в пространство, но, хоть и дверь спальни была прикрыта, в комнату проникала полоска света и он мог явно увидеть только смятую постель и доёнову подушку для беременных. Наверняка, омега чего-то захотел и встал, чтобы это чего-то съесть, выпить, понюхать – всё что угодно, лишь бы исполнить желаемое. Альфа встаёт с кровати и направляется на свет, зевая и цепляясь плечом за дверной косяк. Доён ожидаемо обнаруживается на кухне. Он сидит за столом, перед ним выставлено чуть ли не пол холодильника, а сам Доён внимательно всё рассматривает, наверняка думает что бы съесть. – Ты проголодался? - Юта говорит как можно тише, почти шепотом, но Доён всё равно вздрагивает от неожиданности и поворачивается к мужу. Доён выглядит заплаканным: у него мокрые глаза и покрасневший кончик носа. – Я хотел маринованный редис, а потом имбирь, и захотелось яблоко с соевым соусом и что-нибудь сладкое. И я съел всего понемногу, но всё равно не могу понять чего мне хочется. И чего именно хочет ребёнок. Я плохой папа… Юта тихо вздыхает. Он никак не может убедить Доёна, что он будет хорошим, классным папой, что он выглядит очень красиво и привлекательно с животиком. С такими разговорами он уже два месяца пытается достучаться до мужа, но тот стал ещё упрямее с беременностью и совершенно никого не слушает и в такой ситуации. – С чего это ты взял? Хочешь мармеладку? - Юта пытается отвлечь Доёна от плохих мыслей, пользуется «запрещённым приёмом», как говорит Доён с тех пор, как понял что его можно «приручить» едой. – Лимонную хочу, - кивает Доён, а через пару секунд ему вручают несколько лимонных мармеладок из упаковки (потому что Доён не любит сам выбирать нужные ему мармеладки). – А с того, что я не знаю чего хочет наш сын. Я не могу понять и почувствовать, что я хочу. Хочется и кислого, и сладкого, и солёного, и острого. Я уже не выдерживаю этих желаний! - Доён начинает плакать, жуёт мармеладку и порывается отвернуться от Юты. – Ну чего ты, мой хороший, всё в порядке. Ты и не в положении тоже иногда не знал, чего хочешь. Не плачь, подумай о том, что наш малютка тоже расстраивается, потому что ты расстраиваешься. Ты ведь не хочешь, чтобы он плакал с тобой? - Юта присаживается на корточки сбоку Доёна, кладёт одну руку ему на спину, а вторую на животик и поглаживает его. – Не хочу. – Ну вот, успокаивайся и кушай всё, что на тебя смотрит. – Из-за меня расстраивается наш сын! - всхлипывает Доён, зациклившись на одном. – Я ужасный… – Ты хороший, - вторит Юта. Он аккуратно поворачивает Доёна на стуле к себе лицом, желая зацеловать эту заплаканную мордочку. Но, повернув к себе Доёна, он замечает что тот босоногий; Юта касается к стопам Доёна и ужасается: они холодные. – Ты почему без носочков и не в тапочках? Доён, уже холодно, надо поберечься! – Я не нашёл тапочки в темноте, - отвечает Доён. Он уже доедает вторую мармеладку, но хочется ему совершенно другого. – А свет нельзя было включить? Сейчас принесу. Юта ворча идёт в спальню, находит тапочки Доёна, берёт ещё тёплые носки, и возвращается к нему. Доён снова что-то кушает, смачно причмокивая, видимо всё-таки понял чего он хочет. Юта присаживается обратно перед омегой на корточки, просит его повернуться и сам надевает на его ноги носки и тапочки. А потом, будучи удовлетворённым и спокойным, что Доён больше не будет мёрзнуть, садится напротив него за стол. И только сейчас видит, что ест омега: шоколадную пасту и маринованный имбирь, заедая это вишнёвой мармеладкой. – Вкусно тебе? - единственное спрашивает Юта. Он почти привык к вкусовым предпочтениям супруга, но удивляться каждый раз новой комбинации продуктов не перестал. Особенно, когда тот начал есть солёные огурцы. – Очень! Это именно то, чего мы с малышом хотели. – Кушай на здоровье, - Юта улыбается, подпирает руками подбородок, устроив локти на столе, и наблюдает за Доёном. Альфа мягко отказывается от предложения попробовать то, что ест Доён, так как не уверен, что ему от этого не станет плохо.

♡♡♡

Через неделю после открытия ателье, Тэён чувствовал себя выжатым лимоном. Но это касалось только домашнего быта и работы, а что касалось Джехёна и их взаимодействий, в основном в спальне, – силы внезапно появлялись из ниоткуда. Ему бы разобраться в чём же дело, что он стал таким жадным до секса и Джехёна, сходить бы к врачу, чтобы разобраться со своими странными ощущениями, но банально нет времени. Тэёну не мешает хороший секс – это ведь хороший способ расслабиться после тяжёлого дня – так же, как и не мешает провести это время с Джехёном. А Джехён недавно начал понимать почему у Тэёна меняется поведение, повышается либидо, почему он больше нежничает и заботится о обо всех вокруг, сам того не замечая. Альфа уже понял, что грядут долгожданные изменения в Тэёнe, и не мог не радоваться тихонько внутри себя. Тэёну он ничего не говорил о своих наблюдениях и подозрениях, так как он и так занят и лишние мысли будут ему мешать; лучше дождаться уже того самого момента, не зная о том, что это может произойти, ну или Тэён сам догадается. Утром Тэёну особенно чувствовалось это бессилие. И если в начале недели он ещё более менее бодрячком встал и сходил принял контрастный душ, а затем чувствовал себя будто заново родившимся, то в пятницу, сейчас, сил хватило дойти до кухни и приготовить Джехёну завтрак. Когда он начал дремать с лопаткой в руке и стоя у плиты, в дверь позвонили. Он пошёл открывать, и едва он повернул два раза замок – сил было мало даже для поворота запястьем – и открыл дверь, в квартиру ураганчиком ворвался Доён, а за ним и Юта. – И вам доброе утро, - говорит Тэён, закрывает дверь и спешит на кухню, куда прошествовали пришедшие и где начал подгорать омлет на сковороде. – Я хочу нажаловаться на этого ужасного молодого человека! - Доён размашисто отодвигает стул, грузно на него садится, а потом вспоминает, что он беременный и ему нужно быть осторожным и не таким резким. Это уже столько раз было, что можно бы уже и привыкнуть, но Доён каждый раз переживал, что он натворил что-то ужасное своей резкостью и неосторожностью. Но ничего не происходит, он как чувствовал себя хорошо, так и чувствует. Только взбешённый весь. – Я всё ещё твой муж, - исправляет Юта, а через пару секунд в него летит смятая салфетка. – Можем это исправить, - бубнит Доён и наглаживает свой живот. – Что у вас случилось, ребята? - Тэён сонный, с удовольствием поспал бы ещё часок-другой, но готовит Джехёну завтрак и кофе, пока тот в душе (напевает песню под шум воды, и Тэён уверен, альфа не слышал что пришли Накамото). Он ни как не ожидал увидеть Юту и Доёна в восемь утра на своей кухне. Почему как случаются разборки, так все идут к Тэёну? – Он обзывает меня пирожком! - Доён резко хлопает по столу, а Тэён почти благодарен ему, что друг старается для того, чтобы его разбудить громкими звуками. Лучший способ для пробуждения, одиннадцать из десяти – Тэён оценил. – Не обзываю! Это ведь прикольно! Пирожок вкусный, сочный и аппетитный. Ты такой же, - объясняется Юта уже в пятый раз за это утро. Он не виноват, что проснувшись ему вдруг захотелось помилашничать с Доёном; кто ж знал, что Доён не оценит его милашества и такие прозвища, хотя раньше прокатывало. Тэён с одной стороны хочет посмеяться, а с другой стороны – Юта не прав так называть беременного омегу: он ведь принимает всё близко к сердцу, и так переживает и расстраивается, ни к чему ещё и какие-то комплексы. – Ну почему ты такой?! - возмущается Доён, тащит печеньку с вазочки на столе и дальше сидит как мышка. Не потому что не хочет говорить, а потому что печенье вкусное и интереснее всяких напускных обид на мужа. – Ты не прав, Юта. Это обидно, когда тебя называют прозвищами еды. Особенно, когда он беременный, - Тэён рад стараться промывать мозги другим, тогда как сам ещё не до конца проснулся. – У него и так гормоны шалят, и ты ещё… Тэён замечает, что взгляды Доёна и Юты прикованы куда-то в гостиную, за его спину и сам поворачивается, чтобы посмотреть что там такого. Видит уже уходящего обнаженного Джехёна и тогда вскрикивает: – Господи, Джехён, оденься! Если ты не слышал, то у нас гости. – Не слышал, но уже понял, - из спальни слышится ответ Джехёна. Он будет в который раз сам себя ругать за то, что никогда не прислушивается к звукам или шуму вне ванной комнаты: он так привык, принимая душ один, он просто абстрагируется на какое-то время и ничего не замечает. – Простите, он видимо полотенце забыл, - говорит Тэён. Он наконец закончил с завтраком. – Он шёл целенаправленно к тебе, вообще-то, - Доён усмехается, беря ещё одну печеньку (Тэён уже пододвигает эту вазочку поближе к Доёну). – Всем бы такую стрессоустойчивость, как у Джехёна: даже не пискнул, когда заметил, что ты тут не один. – Ой, хватит, - смущённо отмахивается Тэён. – Будете чай? Он занимается приготовлением чая для друзей, потом приходит Джехён завтракать и они вчетвером обсуждают какие можно прозвища для беременных использовать, а какие нет. Точнее, обсуждают Юта и Доён, выслушивая мнение друг друга, а Тэён с Джехёном поддакивают или подкидывают свои варианты, и отклоняют всё, что не нравится Доёну. То есть, «огурчик» и «пирожок» по-любому отпадают, так как это нравится только Юте. Никто не вспоминает недавний случай с подобием на нудистский пляж, который никто не просил и не ждал (Тэён не в счёт), но Джехён и Тэён всё равно неловко переглядываются и улыбаются друг другу. Тэён мимо воли представляет, что от него хотел Джехён, как бы это всё происходило: на столе или на весу у стены, – и возбуждается. Под столом он берёт Джехёна за руку, переплетает их пальцы и тянется ближе, чтобы обняться и положить голову ему на плечо; в идеале было бы конечно оказаться носом у самой шеи, потереться об ароматную железу, провести языком, поцеловать кадык и оставить парочку засосов, на которые Джехён будет бурчать – потому что он должен выглядеть презентабельно в делом костюме, а не как мажор, пришедший с вечеринки. Тэён начинает догадываться о своём состоянии только когда Доён уходя тихонько говорит ему, что Тэён пахнет слишком сладко и приторно и источает особенные феромоны, как перед течкой. Тэён остался дома, решив уделить время уборке и самому себе: он отчётливо чувствовал, что ему нужна тёплая ванна, дневной сон и пицца с колой. И начал он с уборки, решив сейчас напрячься, а затем уже тогда релакс, отдых и полноценный сон: ему ещё ни разу так не хотелось спать днём. Уборка состояла из протирания пыли, пылесоса и мойки полов. Параллельно Тэён занял мозги эскизами, которые уже нарисованные, которые у него в голове, и эскизы Доёна. Он благодарен Доёну за то, что тот ему уже столько времени помогает и поддерживает, несмотря на своё положение и самочувствие. Когда с уборкой было покончено, Тэён набрал в ванну воды и добавил пену. Он невольно вспомнил те самые выходные в отеле, в номере для молодых, джакузи и прекрасную ночь: они с Джехёном будто вернулись в свою первую брачную ночь, у них был не просто секс – это было единение друг с другом, слияние и чистой воды непорочное удовольствие; это нельзя назвать ни как иначе, кроме как «занятие любовью», а не просто «секс». Хотелось и сейчас Джехёна сюда, в ванну, чтобы понежиться с ним в воде, пообниматься. Ему хотелось и уснуть в тёплой воде – так его сморило за день и расслабило сейчас. Было как раз время обеда, ему по видеосвязи позвонил Джехён и Тэён поделился произошедшим за эти пол дня. Уборка – одно слово, Тэён не рассказывал подробности, так как тут ничего такого нет. А вот о своём нынешнем занятии и о том, как хочет его обнять, рассказывает с мельчайшими подробностями. – Мы бы обнимались и целовались, как тогда в отеле, - говорит Тэён, а Джехён соглашаясь угукает. Тэён на несколько секунд засматривается на Джехёна в экране, что тоже всматривается в экран, и не может не улыбнуться. – Мне понравилось джакузи, и ты в джакузи тоже. – Только не вспоминай плохое, ладно? Когда захочешь, можем ещё устроить такие выходные себе, - Джехён тоже хотел бы оказаться сейчас дома, посидеть рядом с Тэёном, а не сидеть за очередным делом о делении имущества очередной разошедшейся супружеской пары. – А ты захочешь? - Тэён сделал акцент именно на «ты», чтобы Джехён не забывал и о своих желаниях. – А я уже хотел, ничего хорошего из этого не вышло, - как-то горестно усмехается Джехён. – Да ладно, мы ведь тогда хорошо отдохнули. Ты сегодня не сможешь раньше приехать? – Хотелось бы, но пока не знаю будут ли клиенты во второй половине дня. А что, ты что-то хотел? – Нет, просто странно себя чувствую… Не хотелось бы быть одному долго. Беспокойство Джехёна было отчётливо видно: он хмурил брови и явно о чём-то думал, так как не сразу что-то ответил Тэёну. Тэён безусловно знал чего ожидать от супруга: Джехён его поддержит, узнает что именно беспокоит, что-то посоветует, и приедет домой пораньше. Немного эгоистично вот так ждать Джехёна дома, но Тэёну сейчас очень хочется проводить с ним как можно больше времени вместе. – У тебя что-то болит? Тебе плохо? - спрашивает Джехён через несколько секунд молчания. – Не понятно как-то, знаешь, будто на меня взвесили двадцати килограммовый мешок и приказали нести его в гору. Думаю, я просто устал, и хочу твоих объятий, - в конце Тэён расслабленно улыбается, видит улыбку Джехёна и как он от некой неловкости закусывает губу. – Я постараюсь приехать раньше, Ён-и. Тэён остаётся удовлетворён ответом Джехёна и слушает его рассказ о делах на работе, ещё больше расслабляясь от спокойного и бархатного голоса альфы. Тэён однажды заснул на груди Джехёна, когда тот что-то рассказывал. Тембр, что он слышал в чужое й грудной клетке под ухом, лёгкая хрипотца и вибрация усыпили его. Джехён совсем не обиделся тогда, укрыл одеялом и всю ночь обнимал Тэёна. Возвращаясь к нынешнему времени, Тэён только «за» выслушать Джехёна, даже если от него не ожидается ответа – он может просто послушать. Они договариваются вечером вместе приготовить пиццу и выпить вина. Но кто знал, что их планам не судилось случиться? Тэён почти заснул в ванной, когда они распрощались с Джехёном, но решил, что спать в остывающей воде – так себе идея. Поэтому одевшись, спустив воду и убрав всё за собой, Тэён улёгся на кровати звёздочкой, упершись лицом в подушку Джехёна. Запах персика и любимого шампуни Джехёна Тэёну очень нравились. Нравилось это ощущение спокойствия и защищённости, будто он за каменной стеной и никто до него не доберётся. Засыпал Тэён с мыслями о Джехёне, его объятиях и нежных, невесомых поцелуях, что оказались бы на его лице и шее. Он представлял, как они готовят вместе пиццу; Джехён наконец мог бы надеть фартук на голое тело и не отнекиваться уже несколько недель, а Тэён был бы очень рад наконец увидеть это и немного пошалить. Медленно входя в сон, Тэён чувствует что-то непонятное. У него начала тянуть поясница, появились лёгкие спазмы. Это продолжается несколько минут, прежде чем всё прекращается, как и желание спать. Тэёну было страшно. Если это начинается течка, то он не знает чего ожидать после двух с половиной лет её отсутствия, не знает, что делать и как быть: он уже забыл что собой представляет его течка. Он помнит, что почти всегда с ним кто-то был рядом те три дня, и он особо не нуждался в эти дни в сексе, как в болеутоляющих и заботе. Теперь же всё может кардинально измениться: боли могут быть сильнее, смазки и желание трахаться больше, чем раньше. И это Тэёна пугало. Сон и его планы на вечер покатились коту под хвост; он встал с кровати – поясница ожидаемо болела – и пошёл на кухню за обезболивающими. На кухне его скрутило, едва он взял в руку две таблетки и налил в стакан воды из фильтра. Терпя боль, он выпил таблетки и поплёлся обратно в спальню, где упал на кровать и замычал в подушку, хотя хотелось прокричаться. Это что же, ему сейчас нужно позвонить Джехёну и сказать, что у него всё началось? Так ведь должны пары поступать: когда одному плохо, другой спешит на выручку? Тэён только с одним своим бойфрендом ещё в университете был уверен, что его не оставят в таком состоянии одного и всегда звонил ему; даже когда расстались и остались друзьями тот альфа приезжал к нему с таблетками и спокойствием, следил за температурой Тэёна и кормил его с ложечки. Сейчас же Тэён позвонит своему мужу, наконец скажет о том, что у него началась течка и ему нужна помощь, и будет ждать его и действие выпитых таблеток. Телефон находится на тумбе у кровати, поэтому протягивая руку Тэён сразу его берёт и звонит Джехёну. – Джехён? - Тэён звучал испуганно даже сам для себя, и он был уверен, что Джехён напрягся. – Котёнок, что-то случилось? - тут же спросил альфа, уже выключая рабочий ноутбук и складывая какие-то бумажки на столе в более менее аккуратную стопочку. Он как раз собирался домой, до конца рабочего оставалось пару часов, но он ведь обещал придти пораньше – вот и выполняет. – У меня, кажется, течка началась. Мне страшно и больно, Джехён. – Ох, я понял. Уже еду, потерпи, мой хороший. Тэён отключил вызов и едва не вырубился сам, когда живот схватил сильный спазм. Было ощущение, что его просто скручивают, как пружину, в области живота. Его тело пробирало крупной дрожью, начало морозить, как зимой в температуру минус двадцать, и сил хватило только завернуться в одеяло, как рулетик; хотелось спрятаться от всего того, что его ожидает: он смутно, но представлял что будет. Терять голову от радости Джехён сейчас не мог: ему нужно сесть в машину и мчать к Тэёну. Он всё-таки был прав, когда подозревал, что изменения Тэёна в последние месяцы происходят не просто так. Конечно, он был рад, что здоровье Тэёна окончательно нормализуется, что с течкой зачатие ребёнка будет более реальным и выполнимым, но ведь это всё не получится сразу. Или возможно всё? Джехён никогда ещё не проводил течки с омегами, только в последний день несколько его бывших подпускали к себе и позволяли почувствовать что значит течка, но всё происходило с защитой и Джехён мало что помнит из собственных ощущений. А теперь он впервые от начала до конца будет с течным омегой, возможно даже будет исполнять свой долг, как альфа. Это было непонятно и немного страшно, как это бывает, когда встречаешься лицом к лицу с неизвестностью. Джехён нёсся на скорости под девяносто километров в час, при допустимых пятидесяти-шестидесяти в городе, наверняка ему придёт штраф за повышение скорости, но сейчас это неважно. Ему нужно как можно быстрее оказаться дома, не попав в аварию, и по пути заехать на всякий случай за обезболивающими, так как Тэён сказал что ему больно. Джехён в лифте снял пальто, чтобы не задерживаться в прихожей, быстро разувается и чувствует что его ведёт. В квартире удушающе пахло ванилью и персиком, сводя с ума концентрированным запахом. Джехён открывает окно в гостиной и ищет Тэёна в квартире. Омега находится в спальне на кровати, он сжался в комочек, завёрнутый в одеяле, и обнимал подушку Джехёна. В спальне пахнет ещё сильнее, Джехён чувствует что его уже конкретно так развозит, но он берёт себя в руки, доходит до окна и открывает его на проветривание. – Тэён-и, маленький мой, - Джехён оказывается рядом, гладит Тэёна по плечу, ожидая когда на него обратят внимание. – Джехён, мне так больно!.. - Тэён всхлипывает, выбирается из своего кокона и тянется к Джехёну. Джехён его обнимает и усаживает к себе на колени, успокаивающе поглаживает по спине, пока Тэён жалуется на боль и тихонько плачет. – Ты пил какие-нибудь таблетки? – Да, перед тем, как тебе позвонить… обезболивающее, две таблетки… - сбивчиво отвечает Тэён. Его накрывает то ли от боли, то ли от близости Джехёна, так потрясающе пахнущего персиком и морской свежестью. – Я хочу… Продолжения не следует ещё минуту, Джехён думает, что Тэён просто уснул, но на выдохе Тэён продолжает шепотом: – Я хочу лечь. С тобой, пожалуйста… Джехён тут же одной рукой откидывает одеяло в сторону, укладывает Тэёна на постель и натягивает на него одеяло. Раздевшись и скинув всю свою одежду на пол, он ложится к Тэёну, который тут же забирается на него, переплетает их ноги и утыкается носом в шею: так, как и хотел, когда обнимал подушку Джехёна. Альфа убедился, что Тэён укрыт, и одной рукой мягко поглаживал его по спине под одеялом, а второй гладил по голове. Со временем Тэён уснул, тяжело дыша и переодически мыча от боли, а Джехён не мог и вздохнуть спокойно, боясь потревожить Тэёна. Он с удивлением чувствовал, что усилившийся запах Тэёна возбуждал, мысленно называл себя животным и не смел ни о чём думать, пока Тэён терпит боль и наверняка неприятные ощущения, потому что он елозил, будто не мог удобно устроиться. В конце концов, Джехён тоже засыпает, не представляя, что будет дальше. Хотя нет, он представлял, что Тэёну так и будет больно, а он ничем не сможет помочь, что Тэён будет мучаться, а Джехён не сможет забрать его боль и страдания; он думал что будет бесполезным. Но не представлял, что всё будет совершенно иначе. Чон просыпается от горячего дыхания у своего уха и тихих постанываний. В комнате уже темно, чувствуется холод, так как окна в спальне и гостиной так и остались открытыми и создался сквозняк. Тэён нависает над Джехёном, уперевшись руками в матрас по бокам от головы альфы, а заметив, что тот не спит, начал покрывать поцелуями его лицо. Одна рука омеги появляется на плече Джехёна и медленно опускается ниже по груди и торсу, чтобы в конечном итоге остановиться на члене. – Тэён? - Джехён почти пищит от манипуляций Тэёна со своим органом, верно твердеющим в его руке буквально с каждой секундой. – Я хочу тебя, - мурлыкает Тэён в ответ, смотрит осознанными глазами в глаза Джехёна, внушает ему мнимое спокойствие и уверенность, что всё идёт под контролем. Так ли это – Тэён сам не знает, он хорошо понимает чего хочет, он осознаёт всё, что с ним происходит, он чувствует, что должен сделать – природа сама подталкивает. Но несмотря на эту осознанность, Тэён был настроен и пах угрожающе, будто стоит ему отказать или что-то не дать сделать чего он хочет, то тут же можно остаться без детородного органа. Джехён впервые видит такого Тэёна и ему становится не на шутку страшно. – Как ты себя чувствуешь? - спрашивает Джехён, переживая, что Тэёну всё ещё может быть больно и ему не стоит сейчас активничать. Джехён рискнёт своими яйцами, если потребуется, чтобы не навредить Тэёну в такой особенный период. – Хорошо и возбуждённо, - выдыхает Тэён в губы Джехёну, затем игриво его кусает за нижнюю губу, а ладонью продолжает стимулировать его член плотным кольцом пальцев и ладони, размазывая выступивший предэякулят по стволу. – А будет отлично, если ты меня возьмёшь, альфа… В любой другой день Тэён бы не сказал вот это вот «альфа», а если бы и сказал, что покраснел бы с головы до ног от смущения, оправдывался бы, что совершенно случайно вырвалось. Но сегодня можно, сегодня так хочется превознести Джехёна, своего любимого человека, альфу и супруга, который для Тэёна самый лучший. Таким образом Тэён хочет показать, что он полностью доверяет всего себя Джехёну, отдаётся ему полностью и без остатка. Если бы было возможно, то он бы и прирос к Джехёну, кожа к коже, чтоб всегда быть вместе. А пока, Джехён всё ещё лежит под Тэёном, собирается с силами, чтобы исполнить то, что от него требуется, как от альфы в данный момент; и дело не в том, что Тэён всё ещё надрачивает ему, – всё потому, что такой Тэён сбивает с ног, буквально укладывает на лопатки и прикладывает затылком к земле так, что в глазах предметы кружат и двоятся. Джехён убирает руку Тэёна от себя и притягивает его поближе, чтобы поцеловать, чтобы перевернуться на кровати и оказаться сверху, не отстраняясь друг от друга. Тэён торопил момент, не выдерживая своего желания быть заполненным своим альфой, о чём он и сообщил Джехёну. – Насладись тем, чего у тебя не было столько времени, не спеши, - ответил ему тот, сев между разведённых ног Тэёна и опуская руки по его телу. И только сейчас Джехён заметил, что Тэён уже полностью нагий. – Когда ты успел раздеться? – Пока ты спал, так крепко и сладко. Я думал, что всё сам сделаю, а ты так и будешь спать, - Тэён улыбается, пытается быть милым, а действиями и взглядами он откровенно соблазняет. Он хватает одну руку Джехёна и ведёт к своей заднице, проговаривая: – Попробуй, какой я мокрый, это всё ты со мной такое делаешь!.. – Ах, Тэён, - вздыхает Джехён, не выдерживая такого откровенно соблазнительного Тэёна. Он думает, что, если у него каждый раз была такая течка, то всех своих партнёров он точно свёл с ума. Думает, что если так и будет всегда, то он будет кончать ещё до непосредственно пенетрации. Джехён касается действительно мокрого от смазки ануса, её было много: простыня уже намокала под Тэёном, хотя лежит он всего пару минут. Альфа двумя пальцами аккуратно входит в уже природой подготовленного омегу и двигает ими, раздвигает в стороны, изнутри поглаживает мягкие и гладкие стенки Тэёна, организм которого желает только одного: зачатия. Джехён понимал, что вот оно – возможность зачать ребёнка стала реальностью, а не их надеждами. И после стольких попыток зачатия Джехён сейчас внезапно стопорится: ему нужно осознать и принять, что мечты и желания имеют свойство исполняться. И если у них всё получится, то через девять месяцев эта мечта появится в их квартире и будет по ночам плакать, требовать родительского вниманиям заботы и опеки. Однако времени на раздумья нет: Тэён требует внимания, исправления этого возбуждения. Джехён снимает с себя стянутые на бёдра трусы – Тэён постарался – и нависает снова над омегой. Обняв руками за шею, а ногами обхватив торс Джехёна, Тэён его привлекает в поцелуй, целует жадно и вязко, играется с языком, – и Джехён не отстаёт и не уступает. – Мы постараемся сделать ребёночка? Пожалуйста, Джехён, давай сделаем ребёночка, - глаза Тэёна блестят от слёз, и, если раньше от него шла угроза физической расправы в случае отказа, то сейчас чувствуется моральное давление: Джехён в любом случае не сможет ему отказать, когда видит его слёзы. – Постараемся, родной, мы ведь оба хотим ребёнка. – Очень хочу! Я готов! Я хочу быть наполненным до краёв твоим семенем, чтобы после понести от тебя ребёнка, хочу… Джехён затыкает Тэёна поцелуем и одновременно входит одним осторожным движением до конца, до шлепка бёдер о ягодицы. Тэён стонет, открывая рот и запрокидывая голову чуть назад. Всё его тело чувствительное, близость с Джехёном кажется в десять раз ярче, чем обычно, все нервы будто обнажены и сами тянутся к «раздражителю», – как цветы к тёплому солнцу, без которого они не могут существовать. Джехён медлит первые несколько толчков, а затем постепенно ускоряется, входя резко и выходя медленно, выбивая из Тэёна одни только стоны: несдержанные, громкие, короткие, протяжные, приглушённые поцелуем. Тэён цепляется пальцами за плечи и спину альфы, царапая кожу короткими ногтями, пальцы на ногах сами поджимаются, и от напряжения тянет свод стопы и икры, пробирая мышцы мелкими судорогами. Но Тэён совсем этого не замечает. Сейчас есть только Джехён, его член, который вбивается в него, и от этого хорошо настолько, что становится плохо, потому что слишком много обострённых чувств, забытых за два с половиной года. Джехёна слишком много: он проносится мыслями в голове Тэёна, он видится под закрытыми веками, он пульсирует и горит в метке на изгибе шеи с права, он двигается в Тэёне, он целует Тэёна, он шепчет что-то милое и в то же время пошлое. Тэён долго не может всё выдерживать, всё слишком приятно и хорошо, что терпеть это становится невозможным. Тэён цепляется покрепче в Джехёна и с громким стоном в губы альфы кончает, а тело сжимается, помогая дойти до конца и Джехёну. Он изливается в Тэёна и замирает до окончательного сформирования узла. Они восстанавливают дыхание: Тэён зажмурился от приятного чувства наполненности, а Джехён внимательно рассматривает Тэёна. – Всё в порядке? - спрашивает он, переживая, что Тэёну снова больно. – Да, мне очень хорошо, - отвечает Тэён, не открывая глаз. Он только чувствует, что Джехён привстал на руках, а затем поднял его на руки и сел на кровати – вот тут Тэён уже открыл глаза. Узел внутри подвигался и омега снова застонал, а затем он обратил внимание, что сидит на Джехёне, что имеет над ним власть и может делать что хочет. – Впервые хочется закурить после секса, - признаётся Джехён, убедившись что Тэён может сам сидеть, без поддержки, и опёрся на свои руки сзади себя, а затем попытался движениями головы убрать мешающуюся влажную чёлку со лба. – Потерпишь, - говорит Тэён, протягивая руку и помогая Джехёну с волосами: запускает пятерню в его шевелюру и проводит до затылка, останавливая ладонь там. – Хочу ещё, я так хочу тебя, Хённи. – Сколько хочешь, столько и будет. – Хочу больше твоей спермы в себе, - шепчет Тэён, и лукаво улыбаясь, кладёт руки на плечи Джехёна и начинает двигать бёдрами не размашистыми, аккуратными движениями по кругу. Они стонут одновременно, одновременно приближаются друг к другу и целуются, чувствуя волну ещё одного оргазма. Ночь только началась. У них ещё полно времени для оргазмов, близости и любви, о которой они сейчас молчат, но их тела прекрасно передают все чувства друг к другу. Тэён наконец спокоен о своём будущем, но чересчур не обнадёживает себя, а Джехён всё-таки хочет закурить.