Love me gently

– Ты весь горишь! - воскликнул Тэён вместо «Доброе утро» в ответ Джехёну. Он подскочил на кровати, сразу потянулся руками ко лбу и щекам альфы, чтобы убедиться, что ему не показалось. Не показалось, Джехён был горячим, как кипяток, Тэёну в самом деле хотелось убрать руки, будто он коснулся кипятка. – Ох… Ты себя как чувствуешь? Джехён усмехнулся, нежно взял руку Тэёна, поднёс её к губам и поцеловал. – Кажется, время пришло. – Какое время? Ты горячий! Тебе нужно измерить температуру! - Тэён встаёт с кровати, спешит на кухню к аптечке, вытаскивает из недр коробки градусник и возвращается обратно в спальню. – Ён-и, это гон начинается, не переживай ты так, - Джехён улыбается, сидя на кровати. Выглядит он вялым, как при болезни, но продолжает улыбаться и и вести себя обыденно. – Э… Всё равно померь, - Тэён всучил Джехёну градусник и скрылся в ванной. Он не испугался, но ему нужно было осознать всё. Свою течку Тэён уже несколько дней кое-как сдерживал, просил Джехёна его не трогать, не помогать с течкой, иначе она закончится раньше, чем начнётся гон Джехёна, чего совсем не хотелось. Но Джехён всё равно лез с лаской, нежностью, поцелуями, однако не склонял к сексу – тут уже он послушал Тэёна. Хотя не сказать, что за прошедшую неделю после Нового года они как-то ограничивали себя – только последние два дня Тэён настаивал на своём. Всё остальное время – пять дней – они буквально не отлипали друг от друга. Но обо всём по порядку. Новый год. Сумбурный день, подготовка к праздничному вечеру и ночи, каждый втихаря проверял свой особенный подарок особенному человеку. Праздновать они решили в квартире Тэёна и Джехёна, поэтому всё приготовленное на праздничный стол из холодильника и кухни других квартир перекочевало в квартиру Чонов ближе к вечеру. Доён с Ютой готовили салат с крабовым мясом и салат Киото, в японских традициях. Тэн и Юкхэй, вспоминая страну, где родились и провели детство и половину сознательной жизни, приготовили из тайской кухни имбирную лапшу с сыром тофу и рисовый пудинг по-тайски – Тэн вспоминал своего папу, что часто готовил ему этот десерт, и пока готовил, позвонил родителям и тихонько плакал от того, что соскучился за ними. Джемин и Донхёк сплотились готовить вместе, а Сончан и Джено всячески им помогали. У них было одно из простого: суши и роллы, но в каком количестве – им никто не сказал, а они и не спрашивали. Делали до тех пор, пока дома не закончился рис и листья нори. Джехён и Тэён приготовили на ужин рисовый суп, по корейской традиции, на закуску собрали «шашлычки» на шпажках и цветные пирожки тток. Таким образом, стол был разноцветным, собранным из блюд разных стран, объединяя традиции. Тэн следил за режимом Джисона и Куньхана, поэтому в десять вечера он уже укладывал их спать в отдельной комнате для гостей: там тоже была широкая кровать, но они установили подушки по краю и между детьми, чтобы не упали и не мешали друг другу. Шотаро в последние дни перепутал день с ночью, поэтому до полуночи спокойненько лежал на диване, игрался с мягкой игрушкой – так как погремушку у него уже забрали, чтобы не разигрывался со звуками игрушки, – и наслаждался вниманием к себе; спать он не ложился, как бы Доён и Юта (по очереди) его ни укачивали. Все проводили время за разговорами, шутками и несерьёзными спорами, что было в стиле Донхёка и Сончана, а разнимали их непременно Джено и Джемин. Проводы и уезд птенчиков в путешествие. Провожали всем табором – кроме Доёна, так как он боялся часто выходить на улицу с Шотаро, – у подъезда, а Джехён и Тэён отвозили их потом в аэропорт и прощались на долгие две недели уже в здании аэропорта. Джехён вновь напоминал об осторожности и внимательности, Тэён же просто по очереди и подолгу каждого обнимал и тихонько желал хорошего отдыха. Младшие хоть и рады были своему путешествию, но всё равно грустили, когда их провожали, обнимали… Казалось, будто их отправляют минимум на год, а не на две недели. Поэтому в самолёте они отодвинули на второй план свою радость о поездке, не подозревая, что Тэён, когда младшие ушли на посадку, даже всплакнул. – Вот что, значит, чувствуют родители, когда отпускают детей одних куда-то, - бормотал Тэён в объятиях Джехёна, который согласно промычал и ничего не говорил, только успокаивал. На следующий день Тэён и Джехён взяли понянчиться Куньхана и Джисона, давая Тэну и Юкхэю время на единение. Полдня они были с детьми, игрались, когда те бодрствовали, и отдыхали, когда малыши спали. Джехён всё время был рядом с Тэёном, старался где-то его коснуться, подержать за руку, поцеловать, обнять – и даже Джисон, сидящий на спине, его не останавливал. Джехён становился тактильным больше, так же как и его запах становился приторнее и притягательнее. Тэён понимал, что это всё приближающийся гон, но было неловко при детях целоваться, и он не обращал внимание на руку Джехёна на своём бедре, и спокойно позволил затащить себя в ванную комнату, когда у Куньхана и Джисона был послеобеденный сон. Джехён ластился каждые пять минут, лез целоваться в любой момент, зачарованно смотрел на Тэёна и никуда его не отпускал от себя на улице. Во время прогулки он один раз заметил чужой взгляд на своём муже, устроил скандал, что перешёл бы в драку (Джехён угрожал расквасить нос), и больше Тэён не отходил от альфы дальше, чем на метр. Тэён тогда еле успокоил Джехёна, ему пришлось дать лёгкую пощечину, что оказалось отрезвляющим, потому что на слова он никак не отзывался: сам говорил, почти орал, но не слышал других. Одновременно Тэён испугался и возбудился от такого Джехёна, он был пугающий своей силой, серьёзный в своих намерениях и словах, и сексуальный, когда выражение его лица отображает злость, переходящую в ярость. Тогда их вечер прошёл в спальне: Тэён завёлся ещё в парке, а Джехён, едва они вернулись домой, решил отпустить свои эмоции в другое русло. Хоть они и собирались к Доёну и Юте на ужин и просмотр фильмов, но такое завершение дня им тоже понравилось. Джехён всё чаще ходил со стояком, появляющимся в любой момент, даже если рядом нет Тэёна. Раньше в периоды гона он пил успокоительное таблетки, чтобы быть спокойным и не возбуждаться от любого движения, но сейчас… Сейчас Джехёну Тэён не позволял пичкать себя таблетками и был рад стараться помогать мужу с возбуждением. Пару дней они не думали ни о чём, проводя время в квартире друг с другом, лишь вечером выходили к друзьям, которые прекрасно понимали что движет их парой. Тэн в какой-то из вечеров решил поговорить с Тэёном, предупредить о том, что он знал из рассказов Джехёна, которыми мог не поделиться Джехён. – Если что, ты его тресни хорошенько, боль его приводит в себя, - посоветовал Тэн, когда убедился, что Тэён знает всё, что происходит с Джехёном: всё-таки Джехён всё рассказал, ничего не скрывал. – Почему вы так уверены, что мне придётся применять силу? - спрашивал Тэён. Он не понимал этого ещё с того разговора с Джехёном, когда он тоже говорил его ударить. – Чтоб ты знал, на крайний случай. Тэёну становилось всё интереснее и интереснее узнать, что же собой являет гон. Тэён прежде не проводил гон с альфой – просто не доводилось, – поэтому ему было очень интересно и совсем немного страшно из-за этой неизвестности. Но он этого хотел, так сильно, что каждый раз перед сном обсуждал это с Джехёном, хотя они уже всё обсудили буквально сто раз. Это было в некотором смысле интимно: под потолком горела неоновая лента синим цветом, а в коридоре, куда была открыта дверь в спальню, золотыми огоньками светила гирлянда; Джехён и Тэён лежали в обнимку и шёпотом разговаривали до тех пор, пока не уснули. Интерес Тэёна с течением дней сменялся предвкушением, а вопросы не заканчивались: «Как это чувствуется? Как ты справлялся? Были ли мозоли? Насколько ты был злым?». Джехён отвечал на свой страх и риск, боясь отпугнуть Тэёна, но омега с таким рвением интересовался, внимательно слушал и, конечно же, жалел, прижимая к себе, что он не мог не рассказать. Но Джехён не чувствовал себя жалким от того, что его жалеют, – это была жалость из-за того, что он проходил через это один. Тэён понимал, что он никак не мог бы быть рядом в те моменты, потому что они не были даже знакомы, но не мог не подумать – в который раз – о том, что было бы, если бы они с Джехёном встретились раньше. Всё было бы иначе, встретьтесь они года три назад: может, Тэён бы потерял голову с порядочным Джехёном, а не с эгоистичным мудаком. Однако, долго на этих мыслях Тэён не задерживался, так как всё это он уже обсудил с психотерапевтом и закрыл этот гештальт. Его мысли поглотило будущее: течка, гон и возможная беременность. И вот, Тэён стоит у умывальника в ванной комнате, смотрит на себя в зеркало и не может поверить, что вскоре может что-то произойти. Внутри дрожь, что проявляется и снаружи: трясущимися руками и коленями; по телу внезапно проходится волна истомы – течка о себе будто напоминает – и ему пришлось вцепиться пальцами в умывальник. Всё его нутро безумно желает одного: Джехёна. Джехёна, который сейчас буквально горит от наступления гона, от которого неизвестно чего можно ожидать – у Тэёна снова проявляется лёгкий страх, который перекрывается мыслями о том, какой Джехён заботливый, сексуальный и любимый: он не сделает Тэёну больно, даже если потеряет всякий разум, даже если высвободит своего «зверя». Тэён очень хочет посмотреть на это, изучить эту сторону Джехёна, помочь ему справиться с этим. И плевать, что Тэёну тоже нужно помочь справиться с течкой – он всем пожертвует ради Джехёна, он сделает всё для комфорта и удовольствия Джехёна. Умывшись и почистив зубы, Тэён наконец выходит из ванной, с удивлением замечая приторно-сладкий запах персика, с еле уловимым ароматом морской свежести; когда он был в спальне с Джехёном, то так не разило запахом – а может он просто не заметил. Тэёну очень нравился естественный запах Джехёна: он напоминал берег моря где-то в тропиках, горячий пляж и лазурную голубую воду; и ему, как омеге, было безумно приятно носить метку с частичкой запаха своего альфы. Сам Джехён нашёлся на кухне – он готовил завтрак, напевал себе под нос что-то и пританцовывал. Тэён вспоминает, что Джехён говорил о том, что он становится энергичным и игривым в первый день гона, на второй день он злился и чувствовал неутолимое желание заниматься сексом (но так как он был каждый свой гон один, то справлялся с этим желанием тоже один), на третий он становился ужасно уставшим, возвращался домой и отсыпался сутки, а то и больше. Тэён не решился стоять и наблюдать, он подошёл к Джехёну, обнял его сзади и поцеловал в загривок. – Нравится танцевать? - Тэён знает, что ответ будет положительным, но ему захотелось пошутить, подстрекнуть с этим Джехёна. – С тобой – понравится ещё больше, - улыбается Джехён, а в следующую секунду ойкает и шипит, прижимая палец к губам. – Обжегся? - Тэён подходит ближе, с беспокойством наблюдая за мужем. Ему очень хочется Джехёна наругать или отчитать, что нужно быть внимательным и осторожным с горячей сковородой, и в то же время хочется пожалеть и приласкать. Тэён берёт за руку Джехёна, целует его покрасневший палец и не сдерживается от комментария: – Ты чего такой не внимательный? – Я немного переживаю, - тихо признаётся Джехён, накрывает крышкой томящуюся сковороду с яичницей на плите, и снова поворачивается к Тэёну. – О чём? Скажи мне, скажи всё так, как есть. – Меня уже накрывает понемногу. Сейчас я пока держусь, но мне так хочется не сдерживаться… – О-оу, ясненько, - коротко протянул Тэён, снова целуя палец альфы. Он знает, что нужно подносить пораженное ожогом место под холодную воду, чтобы охладить кожу, но ожог не большой и, скажем так, поверхностный, да и Джехён уже не обращает внимание на боль из-за действий Тэёна. Данные действия Тэёна – поцелуи, то есть, – расцениваются как ласка и забота, а не как первая помощь. – Давай сперва позавтракаем? Я сделаю кофе, поедим приготовленную тобой яичницу. Мы ещё всё успеем, да ведь? – Да, конечно, - Джехён целует Тэёна в губы, сразу требовательно сминает губы, чтобы омега приоткрыл рот и позволил углубить поцелуй. Но Тэён не поддаётся: на каждое движение Джехёна губами, он так же отвечает, повторяя всё за ним. Им не помешает немного подразниться, немного поиграть и возбудиться, хотя природа уже всё сделала за них. После завтрака Джехён скрылся в ванной комнате, а Тэён воспользовался этим свободным временем: он подготовил несколько полотенец у кровати на тумбочке, зашторил окна, снова расстелил постель. Он был намерен начать их великий план, утащить Джехёна в кровать и не отпускать до тех пор, пока у них не останется сил ни на что-то другое, кроме как дышать. Джехён не сдерживал свои феромоны, распространяя их на всю квартиру и заставляя Тэёна вдыхать через рот – его очень влекло, ему хотелось ворваться к альфе в ванну и наброситься на него, словно изголодавшийся тигр на буйвола или другую животинку. Тэён не знал чего хочет больше: провести гон с альфой и узнать что это такое, или забеременеть во время этого. Но он знал, что хочет Джехёна, хочет его к себе, в себя, и совершенно точно он желает понести ребёнка от своего любимого. Им обоим надоело мечтать о том, что когда-нибудь у них будет ребёнок, поэтому они настроены решительно не просто хорошо провести время, а с пользой – решили достичь окончательного компрометирующего результата своей связи, своих отношений и любви. Когда Джехён выходит из душа, Тэён весь подбирается от предвкушения и усаживается на колени на краю кровати. Джехён заходит в спальню в одном полотенце, весь разгоряченный и распаренный, кожа его поблёскивает от влаги, что стекает мелкими каплями по телу и в конце своего пути впитывается в полотенце на бёдрах. Тэён взглядом спотыкается о выпуклость полотенца в области паха альфы и невольно ёрзает, отпуская свою течку и всего себя на встречу любви и интиму, что создался тусклым светом спальни, расстеленной постелью и их концентрированными запахами. – Ты знал, что я захочу спать? - усмехается Джехён, замечая мелкие приготовления Тэёна. – Я знал, что мы проведём время вдвоём, - почти мурлыкает Тэён и обвивает шею подошедшего к нему Джехёна, а тот в свою очередь обнимает его за талию. – Но если ты хочешь спать, то можем и поспать. Совсем не обязательно здесь и сейчас делать что-то, что мы могли бы сделать – у нас ведь ещё есть время, - теперь бормочет омега, чуть дуя губы, будто выпрашивая что-то. Джехён улыбается, щуря глаза и поглаживая тэёнову поясницу и бока. – Я думал лечь поспать, потому что душ меня разморил. Но если бы я знал, что ты уже подготовился и хочешь приступить к осуществлению наших планов, то… – Меньше разговоров – больше дела, милый, - шепчет Тэён в губы Джехёна и целует его, обхватывая своими губами верхнюю губу альфы. Джехён охотно отвечает, перенимает инициативу и целует так, что Тэён ёрзает на коленях, крутя бёдрами: течка даёт о себе знать, она буквально руководит Тэёном, когда он отступает от края кровати чуть дальше и тянет за собой Джехёна. Так они оказываются почти посреди кровати, оба стоят на коленях, обнимаются и упоённо целуются до тех пор, пока не начинают задыхаться от нехватки воздуха. Восстанавливая дыхание, Джехён целует лицо и шею Тэёна, особое внимание уделяя метке на изгибе шеи с правой стороны, посасывая её и задевая кожу зубами. Тэён вздрагивает и крепко цепляется пальцами в плечо Джехёна, когда тот проводит «экзекуции» с меткой, что начала жечь так, будто она свежая. Джехён совсем немного давит на Тэёна собой, заставляя его упасть на кровать, и сам нависает сверху. Тэён видит горящие тёмные глаза Джехёна, в одном его взгляде столько желания, что омега становится ещё более возбуждённым, чувствуя и зная насколько сильно его хотят. Он снимает полотенце с Джехёна, отбрасывая его в сторону, рукой сразу пробирается к уже эрегированному члену – пару раз проводит по стволу ладонью и убирает руку, когда слышит у своего уха гортанный стон Джехёна. – Раздень меня, - просит Тэён, его просьбу тут же выполняют, снимая пижамную кофту, а затем и штаны с бельём стягивают. Теперь Тэён досконально чувствует насколько он мокрый от смазки, как она вытекает из ануса и медленно ползёт по ложбинке между ягодицами. Также Тэён замечает, что Джехён не спешит вернуться на своё место, вновь нависнув над ним; альфа сидит на коленях, смотрит в одно конкретное место, глубоко дыша: вдыхая через рот и выдыхая через нос. Тэён, дразнясь, раздвигает шире ноги, чтобы Джехёну было удобнее устроиться между бёдер, берёт его за руку и тянет на себя, но тот не поддаётся. – Джехён-и, ты как? – Стараюсь взять себя в руки, - отвечает Джехён через полминуты, переводит взгляд на Тэёна и вновь начинает свою дыхательную гимнастику. – Возьми меня в свои руки, - требует Тэён, сильнее таща Джехёна на себя за руку. – Не сдерживай себя, отпусти своего «зверя», помнишь? Джехён в ответ низко и коротко рычит, а затем протяжно вздыхает. Ему тяжело не контролировать себя, о чём и просит Тэён. – Давай, любимый, мы пройдём через это вместе, всё будет хорошо. Тэён видит нерешительность Джехёна, его страх, о котором он не раз говорил и они всё обсуждали. Тэён готов, он хочет узнать эту сторону Джехёна, хочет всё прочувствовать и – он знает наверняка – насладиться этим. С Джехёном ничего не может быть неприятным, не приносящим удовольствие. – Джехён, я доверяю тебе. Это то, что беспрекословно действует на Джехёна: он наконец полностью опускается на Тэёна, давя на него своим весом, снова целует его, скользя по губам языком и проникая в приоткрытый тэёнов рот. Они тесно-тесно прижимаются друг к другу; Тэёну безумно нравится чувствовать вес Джехёна на себе, нравится то, как скользит по телу его рука, останавливаясь на бёдрах и сжимая упругую ягодицу, – альфу хотелось везде трогать: жамкать, сжимать, касаться, гладить, целовать. Так же и Джехён в последнюю неделю так себя вёл: зажимал Тэёна в любой удобный и не очень момент, почти постоянно обнимал, целовал, гладил руками и взглядом, когда не мог коснуться. Они сейчас торопятся, страсть и желание подталкивает их на скорость, поэтому Тэён не удивляется, когда Джехён так скоро тыкается кончиком члена ему в промежность, будто вслепую пытаясь войти. В итоге они оба крутят бёдрами, стараясь устроить встречу им телам, продолжая целоваться, – прервать поцелуй никто и не думал. Они думали только о том, как им хочется почувствовать друг друга, как хочется разделить на двоих момент, в котором у каждого будет темнеть в глазах, с разбегающейся сеточкой под веками, как хочется разделить сбитое дыхание и бешеное сердцебиение. Они представляли, как в конце, переплетясь телами и максимально сблизившись друг с другом, они будут судорожно хвататься друг за друга, продолжая свой оргазм мелкими вспышками в сцепке. Но пока они были в полушаге от соединения тел. Тэён не выдержал, когда этого соединения не произошло, хотя Джехён был уже совсем-совсем рядом с тем, чего ни оба хотели, – омега просунул руку между их телами, намеренно обошёл свой лежащий на животе возбуждённый член, не задев его, взял орган альфы и впустил его в себя, выдыхая в рот Джехёну от облегчения. У Тэёна от течки всё зудело – так хотелось ощутить в себе тёплый и твёрдый член. А сейчас ему стало намного лучше просто от того, что его дополнительно растягивает крупная головка, с уже раскрывающимся узлом; его пробрало дрожью и он обвил ногами торс Джехёна, прижимая его ближе. Сам Джехён явно где-то потерялся, зажмурил глаза и, кажется, перестал дышать. Ему было слишком хорошо, так, что под сомкнутыми веками расползлась сеточка, ему стало плохо от того, насколько он чувствительный, насколько всё в гон чувствуется ярче. Только когда Тэён надавил пятками на поясницу Джехёна он пришёл в себя. – Ты в порядке? Я тебя звал, а ты не отвечал, - говорит Тэён, когда Джехён открывает глаза и с вниманием смотрит на омегу под собой. Темнота и сеточка перед глазами альфы медленно исчезает. – Да, в порядке, просто это всё… – Да, я знаю, милый, - с готовностью шепчет Тэён: он догадывался, что Джехён не отвечал ему от того, что его поглотили ощущения. Руками он нежно обхватывает щёки Джехёна, покрывает их короткими поцелуями, а затем, тараторя, шепчет: – Двигайся, пожалуйста, Джехён, двигайся. Джехён двигается. Сперва медленно, стараясь не навредить Тэёну, не сделать ему больно; толчки не глубокие и отрывистые, будто он прокладывает себе путь к тому, что наизусть знает уже давно. У Джехёна получается взять над собой контроль и дождаться, пока Тэён не привыкнет к растяжению, – хоть и течка сделала своё дело и омега был полностью готов принимать в себя член, но рисковать не хотелось. А затем, когда их природная смазка смешалась и стала громко хлюпать там, где соединяются их тела, он стал ускоряться и входить глубже, что создавало шлепки бёдер альфы о ягодицы омеги. Внутри стало очень мокро, горячие и гладкие стенки скользили мягко, почти не создавая трения благодаря их естественным выделениям. Джехён ритмично входил, всё ещё контролируя себя; через каждые пять-шесть толчков он делал один глубокий, что заставляло Тэёна особенно простонать на этот отличающийся по силе и глубине толчок. Тэён старался не забываться, чтобы всё запомнить, как свой первый раз, – только это первый раз, когда он проводит свою течку с альфой в гоне. Он впитывал в память каждый вздох и стон Джехёна, его рычание на ухо и смазанные поцелуи в щёки и губы, его движения и силу, которую он применял, его мутный взгляд, неразборчивые слова время от времени срывающиеся с губ. Но в общем и целом, это почти ничем не отличалось от их «обычного» секса: та же близость, то же поведение. Отличие только в количестве смазки и эякулята. Что же такого страшного происходило с Джехёном, что свой гон он предпочитал проводить один? Тэён ожидал, что Джехён будет другим, непривычным и более жестким, что его придётся контролировать, а оказалось всё не так. Он не знал, радоваться ему или расстраиваться – потому что он-то себе надумал, что альфы в гон валят и трахают, – но его устраивает всё и так, как есть. Они быстро пришли к концу, так как были заведены до предела, будто до упора натянутая пружина; узел внутри раскрылся резко и неожиданно, поэтому Тэён вскрикнул от удивления, а затем снова расслабился, растёкшись лужей по кровати. Джехён дышал в шею омеги, восстанавливая дыхание, и отходил от оргазма. Тэён чуть сжимался от того, как ощущалось выплёскивающееся семя внутри и дрожащая головка с раскрывшимся узлом, но он не напрягался больше, понимая, что сейчас прошла только первая волна – дальше будет больше, а насколько… Он не знает. Это теперь зависит не только от того, сколько длятся их течка и гон, но и когда настанет беременность, если она произойдёт. Если всё получится, то течка закончится почти сразу, как начнётся оплодотворение, а гон закончится стоит альфе осознать, что его любимый уже в особом положении и больше не нуждается «в услугах» зачатия. Впереди у них несколько дней, которые они не отпустят, не проведут в пустую. – Ты всё равно сдерживался, - бурчит Тэён, когда Джехён чуть привстаёт и берёт одно полотенце и вытирает с живота омеги его же сперму. – Пока я могу себя контролировать, я буду себя контролировать, - поясняет Джехён, нежно проводя пальцами одной руки по уже чистой коже. – Я знаю, что тебе это в новинку, что тебе интересно, но не спеши, ладно? Мы всё успеем. – Хорошо, ты прав, - нежно улыбнулся Тэён, расслабленный после близости и оргазма. Ему даже не хотелось спорить. Почти час они провели в сцепке, переговариваясь и целуясь, обнимаясь и чувствуя мелкие волны оргазма. Когда узел наполовину спал и у Джехёна появилась возможность выйти, Тэён тут же крутанулся на кровати на сто восемьдесят градусов, оказываясь задницей на подушках, и задрал ноги на стену, подняв и бёдра, – таким образом он не позволил сперме Джехёна вытечь из себя и оставил её подольше в себе, позволил ей попасть дальше – в матку. Джехён посмеивался – Тэён выглядел забавно, и было немного удивительно от того, что он дошёл уже до такого способа, – но никак не комментировал увиденное, лежал на боку, едва прикрытый уголком одеяла: им обоим было жарко, поэтому они проигнорировали одеяло. Когда ноги Тэёна затекли, он вернулся обратно, перевернувшись снова на сто восемьдесят, и улёгся к Джехену, что обнял его и прижал спиной к своей груди. Они лежали в положении «ложечки»; Тэён думал подремать и отдохнуть, а Джехён наоборот: он снова возбуждался, ему ещё больше хотелось Тэёна, разум туманился под действием возрастания гона, контроль постепенно растворялся, заменяясь бóльшим возбуждением. Рука альфы огладила соски Тэёна, чуть играясь с ними пальцами, спустилась на живот и он погладил гладкую кожу, не спеша опускаясь ещё ниже. – Ты снова? - спрашивает Тэён, предугадывая ответ, и оттопыривает попу назад, прижимаясь к Джехёну. – Мгм… Так сладко пахнешь, - мурлыкает Джехён, потираясь носом о метку Тэёна. – Только не сдерживайся! - Тэён поворачивается к Джехёну и внимательно смотрит в горящие глаза. – Джехён, я хочу от тебя ребёнка, пожалуйста, сделай это. Держи меня на себе столько, сколько нужно, мне этого очень-очень хочется! – Какие приятные слова, - Джехён улыбается, на самом деле наслаждаясь этими словами. Ему всегда нравилось, когда Тэён говорил о том, что он хочет его, джехёнова, ребёнка, не считая того, как в течку Тэён развратно-пошло молил его наполнить до краёв, полностью. – Если что, ударь меня, ты сможешь, я знаю. – Как я тебя могу ударить, если ты… Ах! Тэён внезапно громко вскрикнул, обрывая себя посреди предложения, а всё из-за Джехёна и его неожиданного проникновения. Тэён не стал ворчать и возмущаться, что можно было и предупредить, – вместо этого он расслабился и отдался. Вот так просто, преследуя свои желания и цели, возбуждение и наслаждение, Тэён отдал всего себя Джехёну, что делал то, что ему диктует природа, его естество, его внутренний «зверь». Джехён ласкал его руками, целовал плечи и заднюю часть шеи, хватал зубами за загривок, пуская короткие вспышки отрезвляющей боли в той области, и по нарастающей ритмично двигал бёдрами. Тэёну было тяжело собрать мысли в кучу, его накрывало так же, как Джехёна, – резко, затуманивая рассудок и пробуждая внутри горящее пламя. Однако, он всё чувствовал, наслаждался и подавался на встречу альфе, прижимался лопатками к его груди и хватался за запястья и предплечья Джехёна, орудующего с его телом. Неспешно Джехён вышел, поднялся на кровати, усевшись на колени, и поднял за собой Тэёна, устраивая его на четвереньки. Тэён покорно поддавался рукам своего супруга, хотя с его расслабленным сейчас телом можно было делать что угодно. Когда Джехён пристроился сзади, дразня головкой чуть воспалившийся от течки анус омеги, Тэён раздвинул ноги сильнее, прогнулся в пояснице и опустил голову и плечи на подушку, а затем сам подался бёдрами назад и вобрал в себя член. Джехён рыкнул, схватил Тэёна за бёдра, не позволяя ему двигаться, и восстановил свои движения в медленном темпе, издеваясь и над собой, и над Тэёном. Затем он стал входить до упора, и выходить почти полностью, оставляя внутри только головку, – было бы больно обоим, выйди он с полураскрывшимся узлом. Тэён нетерпеливо ёрзал; чтобы себя успокоить он обнял руками подушку и смиренно ждал когда же Джехёну надоест его испытывать. Даже так ему было хорошо – внутри него венистый твёрдый член, всё происходит с любимым человеком, а дразнилки Джехёна он оправдывает тем, что альфа не хочет терять рассудок и ищет баланс. Долго это не длится. Джехён, заметив, что Тэён удобно устроился, начинается вбиваться в омегу, установив один ритм, прислушиваясь к приглушенным подушкой стонам Тэёна – это держало его «на плаву», не давало полностью забыться и натворить дел. Тэён наконец почувствовал то, что хотел, – то, каким может быть жестким Джехён, как он может давить на бёдра, наверняка оставляя там следы от пальцев, как он может устрашающе рычать за спиной. Омега прогибался в спине сильнее, раскрывая себя ещё больше, пока его чуть сдвигали по постели толчками бёдер. Своими толчками Джехён вызывал у Тэёна стоны, поскуливания и громкие вздохи, от чего сбивалось дыхание. Тэён натурально терялся в пространстве, мыслях и моменте, забывая обо всём. Ему даже пару раз казалось, что он вырубался на несколько секунд, но приходил в себя, чувствуя немного жёсткие толчки и влагу на животе: в эти несколько секунд он кончал, не притрагиваясь к себе. Даже получив оргазм он хотел чтобы Джехён не прекращал свои движения, чтобы дошёл до оргазма и надолго сцепился с ним узлом. В какой-то момент Джехён остановился внутри, крепко обнял Тэёна за талию, поднимая на кровати, зафиксировал его и себя, и продолжил проникновение – уже спокойнее и щадяще, так как подходил оргазм и Тэён был чересчур чувствительным. Тэён облокотился на Джехёна, положил голову ему на плечо и, пересилив слабость, положил руку ему на щеку, повернув к себе. – Сделай это, Джехён, - прошептал Тэён так, чтобы он его слышал. – Дай мне узел, альфа. Джехён гортанно простонал, услышав непривычное, но такое проникновенное, обращение к себе, – Тэён так пару раз его называл во время течки, что приближало оргазм; так же произошло и сейчас. Они впились в губы друг друга чувственным поцелуем, а затем наступил оргазм и сцепка: альфа обильно изливался внутрь, думая только об одном. Он удерживал Тэёна в своих руках и медленно укладывал их на постель – снова на бок, снова обнимая крепко-крепко, и уже укрывая их одеялом, что держалось «на честном слове» на краю кровати. Они восстанавливали дыхание и отдыхали, приходили в себя. – Я люблю тебя, - повернув голову, мурлыкнул Тэён, а затем дотянулся до губ, легко коснувшись их. Его голос чуть охрип и он теперь сипел, но это никого не смущало после происходящего. – И я люблю тебя. Их признания в любви стали неотъемлемой частью близости после секса. Было привычно признаваться в любви, находясь в сцепке, будучи испачканными в сперме, потными и горячими, – это их не отталкивало, это было частью того, что между ними происходило, частью их «ритуала» любви.