Poison and cure

Что-то происходит с Куртом. Дома он привычно веселый и выглядит счастливым, но появляется этот промежуток... Часто Блейн не может поймать его вечером, потому что возвращается позже Курта и тот уже ждет его, домашний и теплый. Но перед школой Курт заметно мрачнеет, и это больше не было похоже на усталость от ранних подъемов. Не похоже на плохие оценки или еще что. Это похоже на то, что Курт не хочет идти в школу. Совершенно. Но не хочет говорить об этом Блейну, чтобы не расстраивать. А Блейн не может настаивать, не может просто взять и заставить Курта рассказать, потому что суть их близких отношений состоит именно в доверии. В возможности рассказывать все. Все, что они считают нужным рассказать. Не больше и не меньше. Курт знает, что нет нужды что-либо скрывать, потому что Блейн все поймет и примет. Но он также знает, что имеет право на молчание и на свою личную жизнь. До той поры, пока это безопасно и не связано с употреблением наркотиков, например. В понедельник, после выходных, которые они провели очень весело, Курт выглядит еще мрачнее обычного. Он и в воскресенье, когда они только вернулись из кино, был уже грустным, но тогда было слишком поздно и они тут же отправились спать, а вот сегодня оба встали немного раньше обычного и сейчас имеют возможность просто полежать в кровати, глядя друг на друга. - Курт, почему ты грустный перед школой? Ты ведь в хоре, дружишь с ребятами, занимаешься тем, что тебе нравится. Что не так? – осторожно спрашивает Блейн, не желая нарушить их хрупкое соглашение, но и не зная, как дальше смотреть на своего мальчика, когда он такой грустный. - Нет, Блейн, это не так. Со мной все хорошо, - Курт растягивает губы в улыбке и перекатывается на живот, легонько целуя Андерсона в плечо. – Я просто не хочу выбираться из постели. Вообще. - Точно? – переспросил Блейн и провел пальцами вдоль позвоночника мальчика, заставляя того издать что-то очень похожее на мурлыканье. - Ага. И именно поэтому мы пойдем сейчас в разные ванные комнаты и встретимся на кухне… - Только не одевайся до завтрака. Ты за последний месяц трижды отдавал рубашки в химчистку со следами от джема, - хохотнул Блейн и увернулся, когда Курт, садясь в постели, попытался щелкнуть его по носу. Как и всегда, Андерсон выходит на кухню первый. Несмотря на то, что ему, в отличии от Курта, нужно бриться и укладывать волосы гелем, он не тратит столько времени на уход за кожей и все эти десятки средств. Курт может провести несколько часов в магазине, выбирая для себя новую линию по уходу за кожей, а на следующий день уже передумать и пойти за новой. Он без конца жалуется, что его кожа недостаточно мягкая или недостаточно чистая или недостаточно гладкая, в то время как Блейн готов молиться на эту фарфоровую прелесть. Он может часами целовать лицо Курта с утра, но вот вечером, если он не побреется перед сном, то Курт ни за что не позволит целовать себя, потому что это может вызвать раздражение. Ладно, это всегда вызывает раздражение, и Блейн бы мог намекнуть, что и ему дважды в день бриться не в кайф… Но между возможностью целовать любимого и не целовать, только глупец выбрал бы бороду. Спустившись на кухню, Блейн берется за приготовление завтрака и успевает взбить омлет и закинуть хлеб в тостер, когда Курт приходит на кухню тоже и запрыгивает на свободную часть столешницы. Он только в полотенце на бедрах, и Андерсон удивленно переводит взгляд на юношу. - Почему не надел халат? - Не знаю, – апатично пожимает плечами тот, и Блейн понимает, что так дело не пойдет. Никто не должен быть таким грустным, и уж тем более его мальчик. Блейн откладывает венчик, берет со стола тарелку винограда и отрывает одну ягодку, прежде чем поставить тарелку рядом с Куртом. - Не желаете ли винограду? – шутливо предлагает Блейн, но Курт не реагирует. Он тоскливо улыбается, наклоняется, молча съедает ягоду и переводит взгляд в окно. – Детка. Курт. Что такое? - Ничего, правда. Я пойду оденусь. Не хочу завтракать. Как только мальчик спрыгивает на пол, Блейн ловит его в объятия и удерживает на месте, заставляя посмотреть в глаза. Настаивать смысла нет, это он знает. Но он также знает, что есть кое-что, чем он может утешить Курта. - Я знаю отличную альтернативу завтраку, Курт, - мурлычет он на ухо юноши, и если тот в первую секунду остается равнодушен, то затем кладет ладони на плечи Блейна и улыбается уголками губ. - Например? - Например… - Блейн развязывает полотенце Курта и дает ему упасть на пол. Затем развязывает пояс собственного халата, а Курт стаскивает его с плеч и ткань падает к полотенцу. Они совершенно разные в росте, телосложении, цвете кожи и фигуре. Курт похож на изящную фарфоровую куклу, когда поднимает одну ногу, несмело скользя коленом по бедру Блейна. Тот понимает игру, ловит колено и поднимает выше, тем самым прижимая мальчика к себе. Они оба возбуждены лишь наполовину, но Курт приятно мурлычет, когда его член прижимается к члену Блейна. Он тихонько приглушенно стонет, когда Блейн скользит ладонью по его бедру, добирается до ягодицы и сжимает ее, отводя в сторону. Он покрывает жадными поцелуями шею Блейна, когда тот смачивает палец и проводит им по сжатому входу. Наверняка на шее останутся засосы, но хорошо, что на дворе декабрь, осталось пару дней до Рождества, и никого не удивит он в гольфе под пиджаком. Когда Блейн проталкивает одну фалангу среднего пальца внутрь, Курт дышит неровно, снова стонет и прикусывает кожу на плече Блейна, заставляя мужчину охнуть. - Повернись ко мне спиной… - просит Андерсон, ощущая в себе небывалую готовность. Курт, кажется, понимает все без лишних слов и с удовлетворенным вдохом разворачивается, прижимаясь попкой к члену Блейна. – Я не буду входить в тебя, - шепчет Блейн, наклоняется и целует шею Курта. - Почему? - Потому что… Блейн разворачивает голову Курта к себе, насколько это возможно, и нежно целует его в губы, не противясь, когда мальчик становится вполоборота и углубляет поцелуй, терзает губы Блейна зубами и посасывает его язык, показывая, насколько он нуждается в этом. Разрывать поцелуй не хочется, но Блейн шлепает его по попке, и Курт отрывается от поцелуя, выглядя безумно сексуальным и порочным с покрасневшими губами, мокрыми от слюны и припухшими от укусов. - Наклонись, - приказывает Блейн и чувствует, как дрожит мальчик в его руках от предвкушения. Где тот ребенок, что боялся поцелуев в шею? Перед ним юноша, зависимый от секса, готовый на любые эксперименты и страстно жаждущий почувствовать, наконец, член внутри. Блейн даст ему это очень-очень скоро, он и сам не в силах уже сдерживаться. Но, все же, не сегодня. Курт прижимается грудью к холодной столешнице, а Блейн опускается на колени и расставляет ноги мальчика шире, открывая себе лучший доступ. - Что ты?.. – удивленно спрашивает Курт, и Блейн видит, как маленькая, немного влажная от слюны на пальце дырочка сжимается. - Тш… - просит Андерсон и кладет обе руки на ягодицы Курта, осторожно и неспешно разводя их в стороны. У Курта худая попка. Действительно пока худая, так что даже не разводя ее, он видит вход, но от этого процесса мужчина получает дополнительное удовольствие. Сначала он целует одну половинку, следом вторую, а затем оставляет влажный поцелуй на копчике, вновь чувствуя, как сокращаются мышцы. Он готов дразнить Курта как угодно долго, но все же проявляет милость и проводит языком от копчика вниз, до самой промежности, вызывая у Курта высокий и почти удивленный стон. Мальчик дергается вперед, сжимается от смущения и сводит ноги, но Блейн спокойно приподнимает правую ногу Курта и кладет его коленку на столешницу, теперь уже открывая его всего. - Не двигайся, Курт… - просит он, поднявшись на ноги, и ласково целует своего мальчика между лопатками. – Не будешь? - Н-не буду… - тихо бормочет Курт и прижимается лбом к холодному граниту, впиваясь в него пальцами и прикусывая предплечье левой руки. Блейн вновь опускается на колени и когда целует уже влажную дырочку, Курт привстает на носочек левой ноги, вызывая у Блейна ласковую улыбку. - Расслабься. Я люблю тебя всегда. Повсюду. Расслабься и получай удовольствие. Он слышит тихий вздох, а потом вход немного расслабляется, позволяя Блейну снова поцеловать его и осторожно протолкнуть кончик языка, вызывая новый удивленный всхлип. Он добавляет слюны и скользит по сморщенной коже пальцем, медленно проталкивает один внутрь, тут же зализывая сжимающиеся мышцы. Блейн целует его, медленно и чувственно, лижет от копчика вниз и тянет дырочку пальцем, просовывая его глубже и находя, наконец, нужную точку. В гладкой горячей коже внутри его горошинка, которую Блейн задевает, одновременно с тем обводя резко расслабляющийся вход, и Курт закидывает голову назад, на этот раз вскрикивая. На этот раз от удовольствия. После этого прикосновения мальчик подается назад сам. Он шепчет что-то с просьбами добавить еще палец, вставить его глубже или шлепнуть, и последнее он незамедлительно выполняет, вновь получая удовлетворенный стон. Но когда Курт, задыхаясь, просит: - Трахни меня. Это оказывается даже сильнее, чем думал Блейн. Он жмурится, чтобы убрать наваждение, и снова надавливает на простату Курта. Тому нужно совсем немного, спустя пару секунд Курт прогибается в пояснице и даже не касаясь себя, кончает. Он стонет еще пару секунд после того, как сперма оказывается на дверце шкафчика, и еще несколько секунд после того, как Блейн поднимается на ноги, опускает колено мальчика вниз и разворачивает его к себе лицом, ласково целуя расслабленные губы. Курт вовсе не такой вялый, как может показаться, потому что спустя мгновение его рука скользит вниз, обхватывает твердый член Блейна и уверенно ласкает его, пока теперь уже Блейн жадно целует тонкую шейку любимого, сжимая пальцами его плечи. Он кончает быстро, шумно выдыхает, и они вместе опускаются прямо на пол, долго и лениво целуясь, а Курт обнимает мужчину изо всех сил, буквально цепляясь за него. - Знаешь, ты опоздал на работу, а я практически пропустил первый урок, но благодарен тебе. Это было… Хм… - юноша улыбается, немного смущаясь, а Блейн смеется и снова целует его в щеку, ласково поглаживая по голове. - Нам нужно снова принять душ, а мне позвонить в офис и предупредить об опоздании. Но мне тоже понравилось это утро. Ты у меня чудесный.

***

Вернувшись домой, Блейн ощущает, что что-то не так. Дома тихо и пахнет чем-то сладким, но атмосфера напряженная. Блейн проходит внутрь, ставит сумку на пол, разувается, снимает пальто, и зовет Курта, но тот не отзывается сразу. Мальчик выходит спустя минуту и отводит глаза, когда здоровается. О, если бы Блейн знал его хотя бы чуточку хуже, тогда он бы, возможно, мог и не заметить. Но Блейн знает все о любимом и может угадать любое изменение в его лице, любую эмоцию. - Что такое, Курт? - Ничего, - быстро качает головой мальчик и поднимает глаза, а Блейну не нужно смотреть дважды, чтобы увидеть, что они заплаканные. Он в считанные секунды преодолевает разделяющее их расстояние и обнимает Курта за талию, а тот охает и морщится, но кладет руки на плечи Блейна. - Курт, в чем дело? – уточняет Андерсон, внимательно глядя в красные глаза с мокрыми ресницами. - Ничего. - Курт! - Дай мне секунду, пожалуйста. Он обнимает Блейна за шею изо всех сил, прижимается к нему и прячет лицо на его плече, тихонько всхлипывая. За те минуты, пока Блейн осторожно гладит мальчика по спине, в его голове пролетают тысячи мыслей. Могло случиться что угодно. Нет, конечно, Курт жив, он рядом, и это самое главное. Но что заставило его плакать? Что он чувствует сейчас? - Родной. Пожалуйста. Скажи, что случилось, у меня разрывается сердце. Курт быстро кивает, отходит на шаг от Блейна и медленно, дрожащими пальцами задирает вишневую толстовку, вместе с тем разворачиваясь боком. И Блейн видит это. Широкая царапина через половину тела Курта. Рядом, вокруг его груди и возле тазовых косточек есть несколько засосов от Блейна, но под царапиной большой, ужасный синяк, и он не имеет никакого отношения к Андерсону. Затем Курт спускает широкие брюки, и Блейн видит еще один огромный уродливый синяк на бедре мальчика. - Я упал, - всхлипывает он. - Курт… - Нет, правда. Но меня толкнули. Он толкнул меня. Это… Это было в раздевалке, - Курт всхлипывает снова, и Блейн не может этого терпеть. Он очень бережно поднимает мальчика на руки и опускает только на свои колени, когда садится на диван. Курт сворачивается, как котенок, жмется к Блейну и снова прячет лицо в его шее, крепко вцепляясь пальцами в рубашку мужчины. Андерсон ласково гладит спину, голые ноги юноши и мысленно подсчитывает, сколько ему дадут лет за убийство какого-то подростка в состоянии аффекта. - Как это было? – тихо спрашивает Блейн, когда плечи Курта перестают вздрагивать, и он просто трется носом о его шею, дыша ртом, потому что нос забит от недавнего плача. Когда Хаммел отстраняется, Блейн с умилением смотрит на красный нос возлюбленного и на то, как он вытирает лишнюю влагу ладонью, а затем смущенно косится на плечо Блейна и говорит: - Извини, у тебя рубашка мокрая теперь. - Солнышко, почему ты не позвонил мне, чтобы я забрал тебя из школы? - Не хотел тебя беспокоить. Думал, что снова смогу промолчать и рядом с тобой все забудется. Но в этот раз он очень сильно меня толкнул, и он… Блейн тянется поцеловать его, но юноша немного отворачивается и вздыхает: - Я расскажу все сначала. Сначала он рассказывает о поведении ребят в школе в целом. О гомофобии, о которой он так упрямо молчал. Об обидных кличках, о том, как многое в себе он вынужден ломать. А потом он рассказывает о Карофски, и Блейн практически сразу понимает две вещи. Самые худшие гомофобы – скрытые геи. И этот мальчишка наверняка просто… в извращенной форме влюблен в Курта. А еще он понимает, что и за унижения и за эту влюбленность он все еще готов его убить. Курт старается сглаживать многое даже в рассказе, но Андерсон уже предвкушает, как выбьет все из этого урода. Нет, конечно, ему нельзя бить детей. Черт, ему тридцать семь лет, он не может избить подростка, как бы плохо тот не поступал. Но его Курту всего семнадцать лет, он лишь на первом курсе старшей школы, он не готов еще защищать себя сам, и кто тогда, если не Блейн? Если бы Блейну было двадцать, например, или тоже семнадцать, он бы устроил этому Карофски настоящие разборки. Он бы избил его по-настоящему. Чтобы тот раз и навсегда запомнил, что плохо унижать других. Что гомофобия это плохо. Что если парень выглядит хорошо и подбирает шарфики к брюкам, это вовсе не значит, что никто не придет и не сломает тебе за него несколько ребер. Но Блейн, мать его, взрослый. Он должен решать проблемы иначе, должен думать головой, а не гормонами, которые жаждут крови. Так что Андерсон вздыхает и вновь смотрит на Курта, стараясь думать больше о нем, а не о том малолетнем уроде, что посмел его обижать. - А сегодня… Я всегда остаюсь после физкультуры последний, потому что не люблю раздеваться при ком-то. И сегодня я снял футболку, и тогда услышал его, но уже было поздно, а я не заметил. Он увидел засосы и сказал, что я грязная шлюха… - Курт поднимает глаза, словно проверяя реакцию Блейна, но тот не ведет и бровью. – Он сказал, что такие не должны находиться в школе, и если я люблю, чтобы кто-то долбил меня в… - мальчик сглотнул, - то мне стоит идти работать на трассу. И еще он сказал, что только на шлюхах оставляют следы. И тогда я сказал, что это не так. Что он просто завидует, потому что ни одна девчонка не станет с ним спать, а у меня чудесный парень, который меня любит, и с которым у меня потрясающий секс. Но он был так близко. И тогда он, - Курт кривится, - он прижал меня к шкафчику, что-то долго кричал, замахивался, а потом он попытался меня поцеловать. Я плюнул ему в лицо и отвернулся, и тогда он оттолкнул меня. Шкафчик снизу был открыт, и я ударился об него боком, расцарапал, а потом не удержался на ногах и упал на скамейку, оставляя вот этот синяк на бедре. Карофски ушел, конечно, но мне кажется, что это не все. Он ненавидит меня. Я так боюсь его, Блейн... Курт снова всхлипывает, и тогда Блейн ласково сжимает его щеки руками и легонько целует мальчика в мокрый красный нос, а затем в губы. Мягко и коротко. - Ты самый храбрый мальчик на свете, Курт. Самый-самый храбрый. Я так горжусь тобой. Конечно, ты не должен был скрывать это от меня так долго, любимый. Я думал, ты доверяешь мне. - Я доверяю! – быстро кивнул Курт, запуская пальцы в волосы Блейна на затылке и прижимаясь щекой к его щеке. – Я просто не хотел, чтобы ты грустил из-за меня. И я люблю Новые направления. Люблю всех ребят. Но я не хочу больше там оставаться… - Помнишь, мы обсуждали частную школу? Вот туда ты и пойдешь с нового семестра. Завтра мы пойдем к директору, вызовем родителей Карофски, и он извинится перед тобой. А потом заберем твои документы и отдадим их в Дирфилд. - Дирфилд? Дирфилд?! Глаза Курта загораются, и Блейну так легко вспомнить свою юность, когда боль и радость сменяются со щелчком пальцев. Он кивает, и Курт взвизгивает. - Я буду учиться в Дирфилде! Боже, я говорил что-то про Новые направления? Мне плевать. Я хочу эту форму. Я обожаю их зеленый цвет. А ты видел выбор? В ежедневном варианте это песочные брюки, наверх или пиджак, или кардиган или жилетка в их тоне. И галстук. Ох их галстук! А парадная? Зеленые брюки и белоснежный пиджак с нашивкой… Ох, Блейн. Блейн, я же буду там самым красивым! Блейн смеется, снова целует мальчика в губы и трется носом о его нос. - Конечно, ты будешь. Ты всегда и везде самый красивый. И я рад, что тебе так нравится Дирфилд. Это хорошая школа. Нужно было сразу тебя туда отдавать. - Нет, это был опыт. Опыт – это хорошо. А можно я попрошу тебя кое-о чем еще? - Конечно. Блейн берет его руку и нежно целует пальчики, пока Курт негромко просит: - Во-первых, у тебя же уже выходные, верно? Вот и хорошо. Завтра после школы пойдем на Рождественскую ярмарку. Мы не едем к твоим родителям, не идем ни на какую вечеринку, но это первое наше совместное Рождество, и я хочу сделать все красиво. С пышной елкой, которую мы вместе красиво украсим. С разными вкусностями, которые сами приготовим. У меня уже есть для тебя подарок, и пусть у нас тут нет камина, мы скачаем самые милые рождественские фильмы, сварим глинтвейн с корицей сядем прямо на ковер. Будем кормить друг друга печеньем, смотреть на то, как за окном падает снег, и еще обязательно зажжем свечи. И наденем свитера. А еще было бы неплохо заняться сексом, но для этого нам стоит выделить отдельный праздник. Мальчик тихонько фыркает, а Блейн смеется. - Ты уникальный. Такой невероятный. Ни на кого не похожий. И как мне с тобой настолько повезло? - Не знаю, Блейн. Ты сам меня нашел, так что ты молодец. Хаммел улыбается в ответ, Блейн вытирает его все еще влажные глаза и снова притягивает юношу, чтобы поцеловать. На этот раз медленно и нежно, вкладывая все эмоции. С Куртом все очень особенно. Он легко переходит от слез к улыбкам, и так же легко перетаскивает и Блейна. Он игривый и легкий, но в то же время куда умнее и глубже большинства людей, что встречал Блейн. Он и правда уникальный. Правда неповторимый. И действительно только его. Как раньше Андерсон думал о том, что сможет отдать его кому-то младше? Кому-то более подходящему. Вот же она, его судьба, сидит на его руках в одной темно-красной толстовке, натягивает ее на острые коленки и прикусывает губу, ерзая на бедрах мужчины. Еще через минуту он вскочит на ноги, побежит на кухню, будет разогревать Блейну ужин и рассказывать о том, как покорит всех своим голосом в Дирфилде, потому что Андерсон научил его верить в себя. Своим бесконечным искренним восхищением он дал Курту возможность почувствовать, что он и правда чего-то стоит. Курт знает, что для Блейна он единственный и самый лучший. Он не пользуется этим, не манипулирует и не играет на чужих чувствах. Словно цветок расцветает от воды и солнечного света, так и Курт расцветает от любви, нежности и восхищения. Он взрослеет, становится все более красивым и уверенным в себе. Но, что прекрасно, вместе с его духом крепнет и любовь к Блейну, и Андерсон видит это. У него нет больше страха, что это подростковое и это пройдет. Они видят целую Вселенную в глазах друг друга, и причем тут к черту возраст? - Следы оставляют на самых любимых. На тех, кого хочется делать своим любыми доступными способами. И прости меня за это, но вид этих розовых пятнышек на твоей коже просто сводит с ума настолько, что я в очередной раз не удержался, - шепчет Блейн. - Мне нравится это. И мне плевать на всех. Потому что я тоже обожаю видеть эти следы на моей коже. Я твой, Блейн. Я настолько твой, что ты даже не можешь себе этого представить. Словно каждый мой вдох только для тебя и только благодаря тебе. Словно если разделить меня на атомы, и то в каждом будет твое имя. Я люблю все, что ты делаешь. Люблю, когда оставляешь на мне следы. Люблю, когда целуешь меня. И я согласен на все на свете, на любые условия, на любое ожидание, лишь бы только это никогда не кончалось, и ты никогда не оставлял меня. Курт снова прижимается к его груди с такой нежностью, что Блейну кажется, будто он вот-вот запоет. - Я никогда тебя не оставлю, милый. Ты для меня целый мир. Моя единственная любовь. Навсегда. - Обещаешь? Курт поднимает глаза, облизывает губы и прижимается лбом ко лбу Блейна. - Обещаю, - кивает тот и запускает пальцы в мягкие волосы мальчика, наклоняя его голову и целуя в губы. У Блейна есть очень хорошая привычка сдерживать обещания.