Над пропастью во лжи...

Людям, покоряющим большие высоты, требуется либо огромной силы характер, либо полное безрассудство. Феликс познал это, как и всё плохое, с тех пор, как сделал первый шаг, но он любил эту игру ради игры, любил красться по тёмным переулкам и аллеям, карабкаться по водосточным трубам, любил бешеные скачки с крыши на крышу средь бела дня, заставляющие мышцы пружиниться, сердце стучать, словно молот, а кровь наполняться адреналином. Вот и сейчас, радостно вопя, Нуар рванул вперёд, смазанной тенью скользя по металлическим крышам домов и мостовым, пугая прохожих на своём пути. От бега пот заливал лицо, пересохшее горло горело, по коже бежали мурашки, но на душе становилось светло. «Жаль, что это не может продолжаться вечно». Думы Фела прервал крик страха, как будто кого-то режут. Стоя на краю какой-то крыши, Нуар обернулся на шум и едва не потерял равновесие, с трудом удержавшись на месте. Знакомый женский силуэт с двумя хвостиками промелькнул перед глазами и исчез за углом дома в направлении звука. «А если там маньяки? У неё в голове девственная пустота или мозги ещё водятся?! Что ж, пока буду склоняться к первому варианту». Феликс сдержался, но ему очень хотелось закатить глаза: мысли об отсутствии мозгов у красивых девочек переросли само понятие «штамп», и их уже невозможно не произнести. Решившись, по-видимому, на подвиг, Нуар тремя прыжками обогнул угол переулка, вышел на большую улицу и… хлопнул себя по лбу и нервно засмеялся от увиденного. Очень толстый мальчик лет десяти не удержался на скейтборде и упал. Из порванных на коленке колготках виднелась тонкая струйка крови. Маринетт опустилась на колени перед пацаном, робко протянула руку и погладила его по плечу. — Сильно болит? Дашь посмотреть? — голубые глаза наполнились беспокойством, а вишнёво-розовые губы слегка приоткрылись. Мальчик одёрнул пиджачок, прочистил горло и сказал: «Да, пожалуйста». Дюпен-Чен решительно усадила его на скамейку и осмотрела колено. На нём алела длинная царапина, из которой медленно текли красные капли, оставляя на коже грязные разводы. — В целом, ничего страшного, скоро заживёт, — с облегчением вздохнула Маринетт и осторожно промокнула платком царапину. Пацан зашипел от боли, но тут же сжал губы и зажмурился. Он даже раскрыть глаза не успел, как Дюпен-Чен ловко и умело перевязала порез неизвестно откуда взявшимся лоскутком ткани. — Вот и всё. Дойти сам сможешь? — горько вздохнула она, потом совершенно по-птичьи наклонила голову вправо и вновь обезоруживающе улыбнулась, заставив мальчика покраснеть до самых корней волос. Совсем близко, в тени, Фел согнулся в три погибели от смеха. — Смогу, — мальчик встал, сунул скейт под мышку и медленно заковылял домой. Его смущённость заставила Маринетт с улыбкой покачать головой. Краем уха она услышала, точнее, почувствовала движение справа, быстро обернулась и встретилась взглядом с устремлённой на неё парой пронзительных глаз с вертикальными щелями кошачьих зрачков. Губы Нуара были сжаты, он смотрел на неё с интересом, по-детски щурясь. — Крылышки не тяжелы? Нимб на голову не давит? — голос Феликса был низким и звучным, в интонациях звучала насмешка. — Что? — изумилась Маринетт, недоуменно хлопая глазками и морща носик. — Зачем ты ему помогла? Он бы и сам справился! К тому же, ты ничего взамен не получила, да и пацану это не пойдёт на пользу… — Нуар покачал головой и обречённо вздохнул. — А что плохого в помощи? — Интересный вопрос. Но для начала надо понять, почему люди падают? Ответ, как по мне, очевиден… для того, чтобы научиться подниматься. А ты, глупышка, лишила его этой возможности. Да, этот твой поступок не повлияет на него сильно, но когда он упадёт в следующий раз, то потеряет несколько мгновений, надеясь, что кто-то ему поможет, — с умным видом изрёк Фел, — А, исходя из моего опыта, проще показать человеку, что такое самостоятельность, нежели привить всем остальным желание взаимопомощи. — Понятно… — Дюпен-Чен кивнула, чёлка прикрыла её глаза. — Я пойду?.. — Она уже собиралась уходить, но Нуар опустил руку на её плечо и слегка склонился к ней, серьёзно смотря в нежно-голубые глаза с длинными пушистыми ресницами. — Постой, мне всё ещё интересно, зачем ты помогаешь другим… — требовательно зазвучал голос Феликса, и сильная рука ещё крепче вцепилась в плечо. Маринетт в очередной раз кивнула и стыдливо потупилась. — Я не такая святая, как ты думаешь. Мне, как и всем, присущ эгоизм, — Нуар, наклонив голову на бок, глядел на неё, хлопая глазами. — Понимаешь, помогая другим, я ощущаю радость. И с каждой благодарностью я хочу ощущать её ещё больше и видеть в глазах других людей. Это действует, как наркотик, и я не знаю, что мне делать. Знаю, это жалко. Мне есть над чем работать. Улыбка сама собой выползла на лице Фела, но он вовремя прикрыл её рукой, изобразив глубокую задумчивость и заинтересованность «бзиком» Дюпен-Чен.  — Есть множество занятий, приносящих радость. Так почему же ты выбрала это? — Понимаешь, я хороша лишь в выпечке и шитье. И то большая часть восторга приходится на результат моих действий, а не на меня саму. Я хочу доказать самой себе и другим, что я ничем не хуже тех же Кагами и Хлои, а в чём-то даже лучше… Хочу освещать путь другим… Ты… понимаешь меня? — у неё потекли слёзы, и, достав салфетку, она промокнула их. — Не совсем, но мы можем оказать друг другу услугу, — Маринетт посмотрела на него немного удивлённым взглядом. — Не знаю, заметила ли ты, но каждый день я борюсь с тем, чтобы не впасть во тьму. Мне нужна твоя помощь, Мари. Возможно, ты сможешь вернуть меня на «светлую» дорожку, — он попытался изобразить безнадёжность и заинтересованность. — Кто я такая, чтобы давать тебе уроки морали? — Та, кто желает помогать другим. Ты же сама сказала, что хочешь освещать окружающим путь. Ты приведёшь меня в чувство, а я подарю тебе радость. Идёт? Некоторое время Дюпен-Чен молча таращилась на Нуара, не совсем уверенная, что правильно поняла его просьбу. Они смотрели в глаза друг друга, будто стараясь прочесть чужие мысли. Маринетт вздохнула глубже, пытаясь скопить всю храбрость в своей груди, и звонко произнесла: — Хорошо, я постараюсь помочь. Когда тебе будет удобнее приходить? «Так-с, посмотрим. Сегодня понедельник… репетитор Адриана, насколько я знаю, работает через день, значит, у меня есть понедельник, среда, пятница и воскресенье… Слишком часто наведываться к ней будет подозрительно, да и морально тяжело, так что ограничусь двумя днями…» — рассуждал про себя Феликс. — Среда и пятница… в полдень. Ты согласна? — Да, тогда жду тебя в среду на крыше, — Дюпен-Чен мило улыбнулась и ушла, оставив его одного. «Поверь мне, Леди, ты не знаешь, во что только что ввязалась…». Нуар ухмыльнулся, с недобрым блеском в глазах смотря ей вслед…