Мой милый ангел

Польша закрылся в комнате и залез на кровать под одеяло, которое служило для него защитой от всего, что происходило вокруг. Теперь его решение не казалось таким уж правильным. Он расстроил Ватикан, ранил его сердце, но он не хотел этого. Просто… Просто и ложные надежды давать было неправильно. В сложную же ситуацию попал поляк. Это настоящая ловушка, в которой какой бы путь ты не выбрал, он приведёт к одному и тому же. Разница только в скорости, и всё, по сути. Нет, конечно, вариант того, что Польша всё-таки смог бы полюбить Ватикана в ответ, имеет место быть, но насколько он вероятен? Проныв от незнания, куда деться теперь, он перевернулся набок и скрутился калачиком. А может, не стоило спешить с ответом? Стоило немного подождать, раз его не торопили, и до конца разобраться в себе? Не зря же, наверное, он не испытывал отвращения к поцелуям. Или это было нечто другое? Как вообще должны люди реагировать на поцелуй? У Польши это было в первый раз, потому не было опыта, на который он смог бы положиться. Он лишь мог сказать, что ощущения приятные, вот и всё. Парень приложил пальцы к своим губам и провёл по ним, вспоминая, каково это было: касаться чужих не менее мягких губ. Ватикан был столь нежен, что хотелось таять под ним и не заканчивать этот момент никогда. Поляк и не пытался скрыть, что наслаждался теми короткими мгновениями, когда его целовали. Но это ещё не было достаточным показателем для него, чтобы сказать Ватикану «да». Щёки покрылись румянцем, и поляк уткнулся в подушку лицом, обнимая её руками. Почему всё не может быть хотя бы чуточку проще? Или это только он всё усложняет, загоняя себя в тупик, когда ответ лежит на поверхности и ждёт, когда ему уделят внимание? Он не мог дать ответ на эти вопросы, зато знал точно, что обязан выяснить, не поторопился ли он с выводами сегодня. Дверь в спальню вдруг открылась. Польша вздрогнул и закрыл голову одеялом, не понимая, как мог не услышать шаги. Ватикан подошёл к кровати и сел на её край, укладывая одну руку на поверхность одеяла, под которым прятался крылатый. Священник почувствовал, как тот дрогнул от неожиданности, и успокаивающе произнёс: — Тч-ч, всё хорошо, не пугайся. — Он погладил Полю сквозь одеяло. — Пойдём ужинать? Ты, наверное, голодный. — Не особо, — раздалось из-под одеяла приглушённо. — Значит, ужинать не будешь? — уточнил Вати на всякий случай. — Не буду, — ответил Польша. Кислорода уже начинало не хватать, и он очень хотел убрать одеяло, но держался, выжидая, когда Ватикан уйдёт. Смотреть в его глаза сейчас он не мог. Только не после того, что произошло около пяти минут назад на кухне. — Хорошо, понял, — печально ответил Вати, так и не дождавшись, когда пара малиновых глаз выглянет из-под одеяла и посмотрит на него как обычно невинным взглядом. Он встал с кровати и быстро переоделся в домашнюю одежду, после чего вышел из спальни, закрывая дверь за собой, и только тогда Поля вынырнул из-под одеяла, вдыхая воздух. Он понял, что вновь огорчил священника, но ничего не мог с собой поделать. Однако чтобы совесть не мучила, он обязательно подойдёт к нему и извинится за всё ещё раз, но чуть позже. Да и всё равно им спать в одной кровати, так что встреча будет неизбежна, а легко заснуть рядом с Ватиканом не выйдет, пока между ними всё не наладится. Польша сел и посмотрел на дверь. Он корил себя за то, что не осмелился показаться раньше, пока старший был ещё здесь. Тогда бы тот не ушёл расстроенным, а Поля не чувствовал бы себя так виновато и не думал бы о том, как ватиканец сейчас сидит в одиночестве на кухне, поедая обед, а напротив него стоит вторая тарелка для поляка, который не придёт. Сердце кольнуло, и крылатый положил руку на грудь. Нет, хватит, так не пойдёт. Он быстро соскочил с кровати, чуть не упав при этом, потому что запутался в одеяле, и вышел из комнаты, быстрым шагом направляясь на первый этаж, на кухню. Он выглянул из-за угла, когда оказался на месте, и слегка боязливо посмотрел на ватиканца, который был удивлён появлению парня. — Прости, пожалуйста, — тихо начал он и вышел из-за угла, показываясь полностью перед мужчиной. Польша смотрел в пол, а руками продолжал держаться за дверной косяк. — За что же такое ты просишь у меня прощения? — поинтересовался Вати, легко улыбаясь. Он был рад тому, что поляк его не оставил и пришёл сюда; тому, что тот думал о нём. — За своё поведение. Я просто… Боюсь, — это слово он посчитал самым подходящим в данной ситуации. А ведь и правда он боялся: того, что их отношения с Ватиканом ухудшатся, того, что он разобьёт ему сердце окончательно, а также он боялся самих отношений, ведь это был серьёзный шаг. — Ну-ну, не стоит бояться, Польша, — говорил Ватикан, вставая из-за стола и подходя к парню. Тот шелохнулся, заметив это, но не убежал. Он посмотрел в лицо подошедшего ближе ватиканца, стараясь не отводить взгляд хотя бы в этот раз. — Всё хорошо, — сказал священник, склонив голову набок, и положил ладонь на щёку парня. Тот сцепил пальцы у груди и начал ими перебирать, выдавая своё волнение. — Будешь ужинать? — Да, пожалуй, — теперь согласился поляк и прошёл к столу, садясь за него. Здесь правда стояла тарелка и лежали столовые приборы, предназначенные для него. Ватикан не стал задерживаться и тоже сел на своё место, продолжая трапезу.

***

Прошло около четырёх дней с тех пор, как Польша отказал Ватикану. За это время он успел осознать, что ему стало не хватать того тепла, которое ему давал священник. Он перестал его слишком часто обнимать, гладить по голове и тем более не целовал. Даже в лоб или щёку. В общем, сильно урезал физический контакт между ними. И казалось бы, это то, чего хотел крылатый, но теперь он понял, что нет. И вообще, изначально он не думал, что его отказ так уж повлияет на Ватикана, и тот продолжит вести себя так же, как вёл. Как же Поля ошибался на этот счёт. Просыпаясь каждое утро он ждал, когда его вновь назовут солнцем или ангелом, ждал утреннего поцелуя в лоб, но этого не происходило. Ватикан просто улыбался, желал доброго утра и приглашал на завтрак. Далее менял бинты, даже не пытаясь лишний раз потрогать крылья, и уходил, обязательно возвращаясь ненадолго назад, но лишь для того, чтобы проверить, в порядке ли Польша и не надо ли ему ничего. Сам тянуться за лаской Польша не спешил. Было стыдно делать это после его слов, что он не готов принять чужие чувства, и потому он усердно терпел, всё ещё надеясь, что священник подойдёт сам. Сейчас он лежал на кровати, готовый ко сну, и касался своих губ пальцами, вспоминая ощущения поцелуя. Он понял, что хочет ещё, и оттого смущался, что было видно внешне благодаря красным щекам. Ватикана, на его счастье, в комнате сейчас не было. Он был чем-то занят, потому не мог увидеть, в каком состоянии находился поляк. Парень перевернулся на живот и стиснул подушку в объятиях, пряча в ней лицо. Теперь-то он понимал, что усложнил себе задачу, когда желал сделать всё проще и попытаться меньше ранить Ватикана. Но значило ли это, что поляк любит его? Если ему не хватает его прикосновений, если он желает снова слиться в поцелуе, если его так тянет к тому, кто старается держать между ними расстояние, которое любой другой и не заметил бы. Да, точно, со стороны если бы на них посмотрел кто другой, то не обратил бы внимания на изменения, а вот Польша их прекрасно чувствует. И, к слову, разве не он должен был проводить черту, отталкивать от себя? После того, как Вати пытался его поцеловать после отказа, он не думал, что мужчина сможет держать себя. Но он смог, а Польша теперь жалеет обо всём. — «Не хочу, чтобы это продолжалось», — вдруг понял крылатый. Он не понимал, как мог так сильно привязаться к Ватикану, если знает его не так давно, но было ли это важно сейчас? Только не для него. Сейчас ему было важно наконец-то озвучить свои мысли по поводу их отношений Ватикану и положить конец мучениям обоих, а он не сомневался в том, что ватиканцу и самому это не нравится, пусть по его виду и не скажешь. Скоро мужчина должен был прийти спать, поэтому Польша решил дождаться его здесь. Всё-таки не будет же священник занят всю ночь, а Поле нужно время на подготовку слов, которые он произнесёт. Наверное, проще сказать всё, как есть. Даже детали можно опустить, вместо этого сказав всего четыре слова: я тоже люблю тебя. Действительно, нет ничего проще, чем это, так что подойдёт. И долгих речей не будет, которые проговорить до конца и полностью внятно у поляка вряд ли получится из-за смущения. Ватикан всё не приходил. В коридоре слышались шаги, то удаляющиеся, то приближающиеся, были какие-то шорохи за стеной, но эта комната полностью игнорировалась старшим. До сих пор он ни разу не зашёл сюда даже хотя бы ради того, чтобы что-то взять. Это огорчало крылатого, но он продолжал терпеливо ждать, пока представляя в голове, как будет выглядеть его признание, и какой будет реакция священника. Вскоре мысли в голове начали путаться и уходить в другое русло, и Поля не заметил, как провалился в сон.

***

Парень подскочил на кровати посреди ночи и огляделся. В спальне было темно, и даже свет от лампы не горел, хотя был включен, когда Польша засыпал, что значило, что ватиканец всё-таки заходил, но младший, к сожалению, пропустил этот момент. А проснулся он оттого, что во сне вспомнил, как хотел признаться. Жалко только, что это произошло так поздно. Упав обратно на кровать, он смирился с тем, что придётся поговорить с Ватиканом завтра, и положил руку на вторую половину кровати, обнимая… воздух. Поля снова распахнул глаза и приподнялся на локте, проводя второй рукой рядом с собой. Ватикана нет, а кровать холодная. Неужели он так и не пришёл? Выходит, поляку пришлось бы очень долго ожидать его или выйти потом самому, но сейчас не об этом, потому что парня больше интересовала причина отсутствия мужчины. Сердце пропустило удар, когда в голове промелькнула мысль, что с ним что-то случилось. Крылатый вскочил с кровати и вышел из комнаты, сразу подмечая, что на первом этаже было светло, а также оттуда доносились голоса. Один из голосов принадлежал ватиканцу, что позволило парню расслабиться. С ним всё в порядке, просто ночные гости опять приходят, подкидывая ему дополнительную работу и не давая спать. Польша хотел спуститься и выглянуть к разговаривающим, но стоило ему ступить на первую ступеньку лестницы, как послышался громкий удар, который его испугал и заставил отшатнуться. — «Похоже, мне лучше не выходить туда», — сделав весьма логичный вывод, он ушёл обратно в спальню и прикрыл дверь, так, чтобы его не услышали. Через короткий перерыв послышались неразборчивые крики, а затем громкие шаги. Это пугало Польшу, ведь, как он смог разобрать, кричал не только незнакомец, но и сам Ватикан, что было очень необычно. Вати всегда был спокоен и добр, он никогда не повышал голос, а тут вдруг на тебе. И что же могло его довести до такого? Польша не хотел знать. Послышался хлопок двери, и всё резко стихло. Польша на цыпочках подошёл к окошку и присел около него на корточки, аккуратно выглядывая. В темноте показался силуэт, спешно удаляющийся отсюда. Под страхом того, что человек обернётся и увидит его, поляк скрылся за стеной и задумался о том, кто это мог быть и о чём он говорил с Ватиканом, что в итоге это привело к тому, что они поругались. Скорее всего, это было никак не связано с темой Бога и душевных проблем, иначе не было бы ссоры. Парень вздрогнул, когда услышал, как сюда идут, и быстро вернулся на кровать, ложась поближе к стене и укрываясь одеялом. Через секунду дверь спальни открылась, и в комнату тихо вошли, подходя к кровати и садясь на неё. Первые секунды ничего не происходило, и Польша боялся выдать себя неспокойным дыханием. Он молился о том, чтобы Ватикан ничего не понял и ушёл или лёг спать, но ничему из этого было не суждено случиться, потому как на плечо крылатого легла рука, чего он испугался и вздрогнул. — Мы тебя разбудили? — спокойно спросил ватиканец. Поля перевернулся на другой бок, поворачиваясь лицом к священнослужителю. — Д-да, — ответил он, запнувшись. В следующее мгновение рука старшего легла на его волосы и потрепала. — О чём вы говорили? — Это не так важно, Польша. Прости, что напугали. — Ватикан встал с кровати и собрался уходить. — Ты куда? — поспешил спросить младший, привстав. — Выключу свет на кухне и приду спать, не волнуйся, — усмехнувшись, ответил Ватикан и ушёл, в этот раз оставляя Польшу одного совсем ненадолго. Последний немного успокоился и снова лёг, вздыхая. Его сон полностью отогнали, так что он не представлял, как ему снова засыпать. Хотя, может, они с Ватиканом смогут немного поговорить, потому что тот тоже не выглядел особо сонным. И тут поляка осенило, что сейчас-то он и может признаться. Да, немного позднее время, ночь, пора спать, но если никто из них сразу не уснёт, то почему бы и нет? Да и Ватикан не посмотрит на время, он просто будет рад слышать слова о любви от Польши. Ещё и заснуть можно будет со спокойной душой, зная, что наконец-то у них всё в порядке, и завтра не нужно будет снова о чём-либо беспокоиться. Ватикан правда не стал задерживаться и быстро вернулся назад. Но не успел он пройти дальше порога комнаты, как Польша заговорил: — Я хотел тебе кое-что сказать, — без долгих предисловий начал он, забыв спросить, не сильно ли хочет спать Ватикан и готов ли он его выслушать. — Хорошо, — ответил священник и включил свет, чтобы им было удобнее смотреть друг на друга при разговоре. Поля зажмурился, оказавшись ослеплённым, и потёр глаза, а когда смог их открыть, Вати оказался сидящим перед ним. Парень тоже принял сидячее положение, скрестив ноги и глубоко вздохнул, пытаясь морально подготовиться. Сердце в груди застучало быстрее от предвкушения. — Я… — он отвёл взгляд. — Я тоже люблю тебя! — выкрикнул Польша заветные слова, как и планировал. Он зажмурился и вытянул голову в плечи, ожидая реакции Ватикана. Тот сидел молча, и поляк даже не знал, какое у него сейчас выражение лица. Удивлён, счастлив? Или насмехается над ним? Открывать глаза парень не решался, ему было страшно. Вдруг его повалили на кровать, из-за чего он распахнул очи и встретился взглядом со священником. Тот широко улыбался, легко прищуриваясь. — Польша! — воскликнул Вати, сияя от счастья. — Ты не представляешь, как я счастлив это слышать! — Он опустился ниже, целуя Польшу. Тот был очень смущён, но не менее рад. Он охотно отвечал на поцелуй и забылся на некоторое время, пока не почувствовал, как чужие руки забрались под пижамную футболку. Польша начал паниковать и разорвал поцелуй, смотря вниз, на своё тело. Ватикан разместился прямо между его ног, а руками забрался под одежду, причём поглаживать его бока он не переставал, хоть и видел реакцию крылатого на происходящее. — Ч-что ты делаешь? — спросил Поля, слегка повысив голос из-за эмоций. — Хочу тебя приласкать, а что такое? — в ответ поинтересовался ватиканец и прильнул к шее Польши, оставляя на ней влажные поцелуи. Поляк замычал и откинул голову, чем сильнее открыл шею. Только этим священник не стал ограничиваться и руками продолжил блуждать по груди младшего. — Не надо, пожалуйста, я не хочу… — уже тише попросил Польша. Ему было приятно, но продолжать это он не желал. К такому поляк не был готов. — Ладно, — ответил Ватикан, вздохнув, и нехотя отстранился. Всё-таки он не был из тех, кто принуждает. Он встал с кровати, дабы выключить свет в спальне, и пока делал это, Польша спрятался под одеялом. Его щёки горели, а на теле всё ещё ощущались чужие прикосновения, такие тёплые и приятные. Вати вернулся в постель и лёг под одеяло к поляку, обнимая его и прижимая к себе. — Спокойной ночи, — пожелал он парню и поцеловал в затылок. — Спокойной ночи, — выдавил из себя Польша, пытаясь побороть смущение. Теперь ему будет ещё сложнее уснуть.