Лесная

      Я заметила взволнованного, почти напуганного Кенту недалеко от нашей полянки — того места, где мы обычно сидели с ним и с Изуной. Я сама пошла туда, потому что в других частях леса кипели сражения. Война людей перешла на новый уровень, это была настоящая битва между кланами, а не обычная стычка, поэтому было несколько странно видеть его тут, хотя я была очень рада, что мой друг в относительной безопасности. Он был в броне, с прилипшими ко лбу взмокшими волосами и чуть ли не безумным взглядом красных глаз.       Кента обычно не любил, когда я подходила к нему во время межклановых стычек. Но у меня просто голова раскалывалась от волнения деревьев, которое шло со всех сторон, меня немного подташнивало, мне даже было сложно ориентироваться в родном лесу, поэтому возможность поговорить с Кентой помогла бы мне отвлечься. Как всегда подошла к нему и ткнула в бок, привлекая к себе внимание.       — Нарат… — выдохнул Кента и схватил меня за плечи. — Прости меня… Ты была права, это какое-то безумие, сумасшествие! Это надо остановить, пока не стало слишком поздно…       Я удивлённо наклонила голову к плечу. Это как-то необычно, раньше он реагировал по-другому, совсем не так. Чего это с ним? Понятно, что ничего хорошего. Тут битва кипит, как бы. Узнать бы ещё, из-за чего люди вдруг после почти полугода относительного затишья опять закипели бои.       — Ты в порядке? — вкрадчиво спросила я, заглядывая ему в глаза и не пытаясь вырваться, хотя сжимал он до боли. Чего это с ним? У него странно блестели глаза, в которых теперь было не одна штучка, — томоэ, — а целых две. А сам Кента, и так по жизни очень бледный, побледнел ещё сильнее. Его руки мелко подрагивали. Он выглядел как на грани помешательства. Что случилось? — Не ранен? Где Изуна?       — Нет, я, — проговорил Учиха и запнулся на ровном месте. — Я цел. Почти не участвовал в боях, только помогал раненых уносить и оказывал первую помощь…       — Где Изуна? — чётко повторила я, от плохого предчувствия засосало под ложечкой. Что случилось?       — Он… Он тоже в порядке… — наконец-то сообщил Кента и как будто ненадолго пришёл в себя. — По крайней мере, был, когда я видел его в последний раз. С ним его брат, Мадара точно его защитит.       Ну хоть что-то. Хотя спрашивала я его о том, где находится мальчик, а не что с ним и с кем он. Вот что за привычка не отвечать на поставленный вопрос, а на какой-то другой, раздражённо подумала я и положила руки ему на локти, потому что Кенту всё ещё трясло.       — Что случилось? Почему именно сейчас вы как будто с цепи сорвались?       — Письмо, — рублено сказал он, — пришло письмо. От кого именно — я не знаю. Но то, что было написано… очень разозлило Таджиму-сама. Сенджу тоже были готовы к битве.       Письма… письма… письма… Пришли письма, и кланы сцепились. Это неспроста. Меня просто от страха и плохого предчувствия изнутри скрутило, аж дышать больно стало.       — Кента… — протянула я осипшим голосом.       — Там пацан из Сенджу, — как будто не услышав меня, бросил он бесцветным голосом. Он как будто в момент обессилел и обмяк, уронил руки по швам. Мне показалось, что если я его сейчас отпущу, Кента вообще упадёт на землю. Я не решалась его перебивать, хотя хотелось ещё кое-что спросить, и слушала, что говорил Учиха: — Он совсем ребёнок, ещё младше Изуны, и ничего толком не умеет. Почему такие должны драться?! Ты даже представить себе не можешь, как это сложно! Как же мне это надоело…       Я покивала, хотя поняла хорошо если половину из того, что он сказал. Что-то про Сенджу, с которыми они воевали, про маленького мальчика… Он сказал, что я была права. В чём? В том, что это кровопролитие не имеет никакого смысла? Но ведь мы так и не обсудили это, хотя я хотела, честно хотела, просто не знала, как подвести разговор к этой теме. Мне… было страшно думать, что Кента и Изуна могут оказаться в бою и погибнуть в любой момент. Смерть естественна, вот только люди живут достаточно долго, лет пятьдесят-шестьдесят, а Кенте сейчас пятнадцать лет, он должен прожить как минимум ещё столько же и ещё в два раза больше. Изуна — и того больше. Еды у людей достаточно, с холодом и болезнями они умеют справляться. Они не должны умирать.       Но внятно рассказать об этом я не могла, просто слова нужные не находились. Только один раз с Хаширамой и Мадарой удалось поговорить о том, что было бы хорошо, если бы люди перестали воевать. Без названий кланов, без имён и всего прочего, просто поговорили, как было бы хорошо, если бы война просто в один момент прекратилась. Они в чём-то подозревали меня, пару раз я заставала их за обсуждением того, кем могла быть я. Когда я подходила, все сколько-нибудь серьёзные разговоры затихали. Хотя Хаширама всегда был очень рад меня видеть, да и Мадара тоже довольно благодушно ко мне относился.       — Кента… Ты точно в порядке? — сказала я, с трудом повернув голову и моргнула. — Я могу… Могу что-нибудь сделать? Как-нибудь помочь тебе?       — Да, можешь, — несколько резковато отозвался Кента. — Помнишь, я говорил о мелком Сенджу? Пожалуйста… Прошу тебя, сделай что-нибудь. Он был ранен, я видел, а там рядом бродит наш отряд. Ты не подумай, я всё ещё их ненавижу, но убийство беспомощного ребёнка… Это как-то слишком. Кажется, я слишком расслабился на работе медика! — хрипло, судорожно рассмеялся Кента и запустил пятерню в волосы, взлохматив и так сильно растрёпанные пряди. В его глазах, кажется, блестели слёзы.       Может, я поняла всё неправильно, но, кажется, он попросил меня спасти попавшего в западню молодого шиноби из клана Сенджу. Мне, если честно, было совсем не сложно. Наоборот, я с радостью сделаю это. Не люблю, когда кто-то умирает. Не понимаю скорби, но знаю, что это больно. Из-за смерти Бури всем было плохо, особенно Туману и Долине, и Ручью с Ветерок. Она была их сестрой, а этот мальчик, о котором говорил Кента, тоже наверняка был чьим-то братом. Кенте было плохо из-за того, что его родственники погибли, Изуна убивался из-за своих погибших братьев. В некоторых вещах люди были похожи на волков.       — Где? — коротко спросила я, опустив руки. Нужно торопиться. И нужно взять что-нибудь из оружия. У меня есть парочка тайников, но до них достаточно далеко. Осмотрела Кенту. У него с собой была каната и полупустой подсумок с кунаями. Просить у него нельзя, в отличие от меня он безоружным не протянет. Плохое предчувствие меня никак не отпускало. Может, оно навеяно страхом деревьев, хотя здесь вроде бы было достаточно спокойно. Может, Кента вовсе не причём, и беда грозит мне или Изуне.       — Там, — отозвался Кента и указал рукой направление, — знаешь, место такое, проплешиной. И камни там большие такие, округлые и гладкие.       — Да, поняла, где это.       — Ага, — неуверенно сказал Учиха и неловко застыл на месте, как будто не знал, куда девать себя. — Ты, это… Будь осторожнее, в общем. Кто его знает, как Сенджу отреагирует, если увидит тебя. Вообще лучше никому на глаза не попадайся, ладно?       — И в мыслях не было! — заверила я его. — И ты тоже будь предельно осторожным!       — Я всегда осторожен! — в шутку возмутился Кента и зябко улыбнулся.       Я в немом вопросе приподняла брови и наклонила голову к плечу, пытаясь без слов намекнуть ему на обстоятельства нашего знакомства. На то, что он прошляпил Изуну, который незаметно подкрался к нам, хотя обычно это я так делаю. На ту историю, когда Кента принял ветку за змею, испугался и свалился в овраг, а потом делал вид, что что-то там ищет, чтобы Изуна не засмеял его. Как он однажды не заметил в кустах кабана и в итоге до самого заката прятался от разъярённого зверя на дереве, потому что не взял с собой никакого оружия и пообещал мне не использовать клановые техники, чтобы не спалить весь лес дотла.       Судя по слабой полуулыбке, парень тоже вспоминал какие-то такие такие дурацкие истории, связанные со мной. Только что он там вспомнить-то может, я же всегда на стороже и внимательна и не попадаю в такие дурацкие переделки.       — Тогда будь вдвое осторожнее, чем обычно! — сказала я. Хотела, чтобы это прозвучало насмешливо, но получилось взволнованно и немного раздражённо. Добавила, смягчившись, чтобы объяснить, почему сказала так грубо: — У меня какое-то нехорошее предчувствие, понимаешь? Это всё не просто так. Письма… Ладно, я потом тебе всё объясню. Ты иди к своим, хорошо? Нечего одному по лесу разгуливать. Встретимся, скажем, через неделю здесь же. Прихватишь Изуну, мне уже давно надо кое о чём вам рассказать… Хорошо? А пока до свидания, я пошла.       — Пока? — неуверенно пробормотал Кента и нахмурился; я явно смогла сбить его с толку. Впрочем, опомнился он достаточно быстро и всунул мне в руки моток ткани — бинта: — Это так, на всякий случай… Удачи тебе!       Я развернулась и направилась в глубину леса. Тревога, страх ни на секунду не отпускал меня, хотя обычно в лесу мне было спокойно. Даже в компании Кенты и Изуны, которых я знала уже целый год и которых считала своими друзьями, мне всё ещё было немного не по себе.       Я решила рассказать им о чёрном. Всё, что я о нём успела узнать и додумать, как-то не ладило друг с другом, противоречило. Мне бы хотелось думать, что он хороший, просто нелюдимый, но многое указывало на обратное. Может, все вместе мы сможем понять, что к чему. Просто… Мне становилось страшно, когда я пыталась понять, для чего ещё ему может пригодиться дружба Мадары и Хаширамы. Изуна вроде бы говорил, что, чтобы пробудить следующую ступень шарингана, необходимо убить близкого человека…       Провела по лицу руками, достаточно сильно надавливая, зарылась пальцами в волосы. Хаширама дал мне гребень и несколько ленточек, чтобы я могла сама ухаживать за волосами, они теперь лежали в одном из тайников. Смысла в этом было мало, потому что рысь, кажется, уже всё понял, а раз знает он — то знает и Вьюга, и Ветер, и Полночь. Они ничего мне не сказали, только смотрели с печалью, как будто со мной уже случилось что-то плохое. Я тоже ничего не говорила. Только один раз огрызнулась на Луга.       — Они ничего обо мне толком не знают, — сказала я тогда, — да и я водиться со всеми сразу не собираюсь. И уходить к ним тоже, мне больно там ходить. Я просто хочу, чтобы они перестали убивать друг друга.       — Мы знаем, — прикрыв глаза, отозвался волк, — просто переживаем за тебя. Люди бывают подлыми, они могут использовать тебя в своих целях, а тебе потом будет больно и плохо.       — Я тоже подлая! И тоже их обманываю! — бросила я и сказала правду. Кента ни разу не обмолвился, что я могла бы шпионить за кланом Сенджу, никогда ничего о них не спрашивал, хотя я знала наизусть распорядок их патрулей, места хранения оружия, кухни. Ни разу не просил портить их доспехи, только один раз сказал, что ему до ужаса надоело натачивать каждый день мечи, и выразительно посмотрел на меня. А я ничего им так и не сказала о письмах и о чёрном.       Я чувствовала, что неправильно поступаю и с волками, и с человеческими друзьями. Причём со всеми сразу: и с Кентой, и с Изуной, и с Хаширамой, и с Мадарой. А спросить совета теперь было не у кого. Я как будто отдалялась от стаи, пренебрегала ими. Сложное время настало, время сомнений.       Так, надо сосредоточиться на деле. Из всех Сенджу я по именам знаю только самого Хашираму, его братьев Тобираму и Итаму и отца Буцуму. Ещё была одна девчушка, наступившая как-то в ведро, которое я случайно оставила на дороге, и перебудившая всю деревню, но она не в счёт. Что ж, под слова Кенты подходит только один, Итама. Его, как сына главы клана, точно поволокли на битву. Надеюсь, не он. Надеюсь, я успею.       Я умею быстро ходить по лесу, но для того, чтобы дойти до указанного Кентой места, потребуется время, а отряд уже там.       В лесу висела оглушающая тишина, все животные уже давно разбежались, ветра почти не было, только справа и слева доносились приглушённые вскрики людей. Я различала иногда страшный влажный хруст и глухой стук падающих тел. Мне всегда казалось, что чуткий слух — это здорово, но в такие моменты начинала сомневаться в этом. Иногда действительно лучше быть глуховатой. Хотя справедливости ради нужно ещё уточнить, что у меня звенело в ушах от страха деревьев.       Со всех сторон доносились голоса, я прислушивалась к ним и таким образом понимала, куда идти, чтобы не столкнуться с людьми. Я почти пропустила момент, слишком задумавшись, когда оказалась у полянки и округлыми камнями, и опомнилась, только почти столкнувшись с мальчишкой.       Маленький шиноби тяжело дышал и беззвучно плакал, зажимая рукой рану на бедре. Рана была очень нехорошей, скорее всего повреждена артерия — несмотря на все усилия мальчика, кровь вырывалась толчками и стекала по пальцам, уже пропитала всю штанину. Он пошатывался от потери крови, не мог быстро идти, не то что бежать. Ослабевал с каждой секундой и вскоре погиб бы и без всякой помощи со стороны воинов клана Учиха. В том, что он из Сенджу, я не сомневалась.       Итама, точно он. Я ещё ни у кого не видела такого, чтобы волосы были разного цвета, только у него. Вот здо-о-орово, нечего сказать. Люди очень плохо видят в темноте, и если Учихи со своими шаринганами хоть как-то могли ориентироваться ночью, то все остальные становились беспомощными, даже когда светили луна и звёзды. Мне было безразлично, день или ночь, поэтому я прекрасно видела красную кровь на одежде Сенджу и на траве, разноцветные волосы, перепуганное до полусмерти бледное лицо, которое вытянулось ещё сильнее, когда за спиной мальчика, совсем рядом прозвучал приказ найти и убить его.       Я схватила мальчика за руку, в которой он судорожно сжимал рукоять меча, и торопливо потащила за собой. Тут недалеко есть одно место, где можно переждать и спокойно помочь этому ребёнку. Кента был прав, он ещё меньше Изуны.       Итама вскрикнул и попытался было вырваться, но я сжала его руку сильнее и ускорила шаг, негромко приговаривая: — Спокойно, спокойно… Я хочу тебе помочь, честное слово. Только не шуми, иначе нас обнаружат, и тогда плохо будет и тебе, и мне.       Уже стемнело. И когда только солнце сесть успело? Только что же утро было… Хотя нет, когда мы с Кентой разговаривали, уже было далеко за полдень. Я смотрела под ноги и старалась выбрать такую тропу, чтобы на ней не лежали какие-нибудь ветки, об которые мог бы споткнуться Итама. Он и так на ногах еле держался, постоянно всхлипывал и шатался от слабости. Катану мальчишка уже где-то посеял. Нет, так далеко уйти не получиться, а до места ещё достаточно далеко. Я приобняла мальчика за плечи, прижав его к боку. Сенджу вцепился в мою одежду мёртвой хваткой и стал как будто меньше трястись.       Ну вот, теперь опять я вся буду вымазана в человеческой крови…       Дед говорил, что раньше, когда он сам был молод, по лесу протекала ещё одна река, но она через некоторое время обмелела, остались только берега, заросшие ивняком. Там было одно место, совершенно незаметное со стороны, потому что находилось под яром и со всех сторон было прикрыто кустами, деревьями. Я нашла его случайно и иногда пряталась там, когда хотела остаться одной. Именно туда я решила отвести Итаму, потому что до туда было достаточно недалеко.       Спуститься по достаточно крутому берегу было сложно, это заняло много времени. Оказавшись внизу, я сразу же усадила мальчишку, прислонив его спиной к глинистому обрыву. Осмотрела небольшую рваную рану с неровными краями и пришла к правильности вывода. Кровь продолжала течь, мне показалось, что я заметила белую кость в глубине раны. Тц… У меня нет никаких трав на руках, а времени искать их нет.       Тц… Надо хотя бы жгут наложить и выйти посмотреть, не растёт ли чего нужного в русле. Кажется, я заметила что-то подходящее на склоне, когда спускалась сюда, таща мальчика за собой. Я прикинула, во что была одета сама, осмотрела раненого, ища что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве жгута. Можно было, конечно, использовать бинт, который мне дал Кента, но тогда было бы нечем замотать рану потом…       Да, повязка на голове Сенджу вполне подойдёт. Рывком стащила её, заставила Итаму согнуть ногу в колене и намертво перетянула ногу немного выше раны, из-за чего мальчишка достаточно громко всхлипнул, хотя и старался сдержать рыдания.       — Ничего страшного, всё будет хорошо, — сказала я ему, попыталась одобряюще улыбнуться и несколько неуверенно положила руку на плечо. Кента так делал, чтобы успокоить Изуну, когда тот из-за чего-то расстраивался. Вроде бы с ним это срабатывало, может, и с этим поучиться. Я-то вообще понятия не имею, как надо плачущих успокаивать. — Мне надо кое за чем сходить, ты тут посиди, ладно? Не пытайся встать и веди себя тихо. И зажми рану. Не бойся, это место очень сложно найти со стороны, тут безопасно.       Я быстро встала на ноги и начала дониматься по склону, прислушиваясь к творящемуся в лесу хаосу. Беспокойство сменилось на страх, я даже не поняла, когда именно. Пока я тащила через тёмные заросли Итаму, мне было не до этого, а вот теперь ощущения стали отчётливей. Почему так? Из-за Итамы? Да, может быть. Он пятый человек, которому я показалась на глаза, но о нём я ничего толком не знаю. За Хаширамой и Мадарой некоторое время наблюдала, успела немного их узнать… Хотя, когда познакомилась с Кентой, я не то что о нём, вообще о людях понятия не имела. А может, дело было именно в этом? Тогда я не знала ничего о техниках, об оружии, не знала, насколько могут быть опасны люди. Или я стала нервной и пугливой из-за чёрного?       Не знаю, всё может быть. Сейчас не самый подходящий момент об этом думать, у меня тут в кустах раненый мальчишка, которого непременно надо спасти, кровью истекает.       Да, я правильно заметила. Вон там, совсем рядом, под кустом виднелись длинные стебли с маленькими листочками и белыми цветками на макушке. То, что надо. Сорвала пару штук у корня, в то же время осматриваясь в поисках ещё чего-нибудь. Я по привычке потянулась было сорвать траву от кашля, потому что когда мы собирали растения с Кентой и Изуной, нужно было вообще всё, но одёрнула себя и поспешила обратно к убежищу, надеясь, что не слишком задержалась.       Нет, всё в порядке.       Я как могла очистила рану от налипшей пыли и трухи и приступила к обработке. Ситуация была очень похожей на знакомство с Кентой. Ему я не смогла толком помочь, потому что рана была достаточно серьёзной и требовала швов. Почистила, обработала, чтобы он не заразился, и проводила до людей. Видимо, теперь тоже придётся так делать. Жаль, воды нет, она бы была кстати!       Над прогалинкой висела какая-то липкая и неуютная тишина, из-за которой я нервничала ещё больше. Рядом с людьми всегда звучат слова. Ну ладно, не всегда, но часто. Только иногда, в конец набегавшись, мои друзья замолкали, и то ненадолго. А ещё мы с ними виделись всегда при свете дня, а не ночью, как сейчас, что только подливало масла в огонь. Я уже закончила с раной, перевязала её и убедилась, что она перестала кровоточить, и теперь мне было некуда деть руки, я не могла даже что-нибудь делать, чтобы отвлечься.       — К-когда… — выдавила я, просто чтобы прервать тишину, и запнулась на ровном месте. Кашлянула, собралась с мыслями и договорила: — Когда люди уйдут, я отведу тебя домой.       — А как ты узнаешь, что они ушли? — немного оживившись, поинтересовался мальчик. Голос его дрожал и звучал хрипло, и я никак не могла понять, это из-за того, что он плакал, или из-за того, что замёрз. Взгляд выражал только боль и смертельную усталость, никакого интереса не было. Как будто он тоже сказал это только для того, чтобы сказать и отвлечься.       Я прислушалась к своим ощущениям и с некоторым трудом смогла отделить от своих собственных чувств чувства деревьев. Я всегда чувствовала, как они радуются дождю и как боятся молний, как страдают от холода зимой и от засухи летом. Строго говоря, я сама была деревом и чувствовала то же самое, но, в отличие от настоящих растений, могла хоть как-то контролировать ощущения, анализировать их. Ну и определять, откуда они взялись. Сейчас делать это было достаточно сложно, потому что тревога и страх деревьев шёл со всех сторон, но по силе можно было понять, что слева от нас на достаточном расстоянии кипит бой.       — Почувствую, — уклончиво ответила я, легонько тронув собеседника за локоть, когда заметила, что слишком долго молчала. Вспомнила вдруг, что никому о своих чувствах не рассказывала. Волки и так знали, а о том, чтобы рассказать людям, — Кенте и Изуне, — я как-то и не думала никогда. Не видела в этом необходимости, да и они сами не спрашивали, на что ещё способны духи. Хотя скорее всего придётся это сделать, чтобы объяснить, кто такой чёрный — растения на него никак не реагируют, как будто он один из них. Но вот репетировать рассказ при Итаме я не собиралась, поэтому поспешила перевести разговор на другую тему: — Как тебя зовут?       — М-м-м… — невнятно промычал мальчишка и прикусил губу, которая была неестественного синеватого цвета. Он явно сомневался, стоит ли мне что-либо рассказывать о себе, а в особенности имя, но под конец решился и сказал: — Я Итама.       Я кивнула, удостоверившись, что всё поняла правильно. Я почти спасла брата Хаширамы. Да, здорово. То, что надо. Только вот теперь он ещё сильнее будет меня в чём-то подозревать. Тут, конечно, темно, но я что-то сильно сомневаюсь, что Итама совсем не смог меня разглядеть. Братья, как я успела заметить, обычно очень близки, так что можно даже не надеяться, что он не расскажет обо всём приключившемся Хашираме и Тобираме, а первый уж точно быстро сопоставит факты. Вопросов тогда не избежать.       Ладно, в худшем случае я смогу просто перестать с ними общаться. Главное теперь Итаму домой вернуть живым и относительно целым. Как раз, судя по ощущениям, битва наверху не то закончилась, не то сместилась дальше. висела полная тишина, ни лязга металла, ни вскриков, ни шороха. Хороший момент. Поселение Сенджу находится прямо, дотуда вполне можно дойти по руслу высохшей реки, а потом подняться по склону и дальше идти по звериной тропе. И Луну как раз закрыло облаками…       — А т-тебя как зовут? — неуверенно спросил Итама, вертя головой. Меня он уже не видел. — Э-эй, где ты?       — Пошли, — скомандовала я, ухватила мальчика за руку чуть выше локтя и рывком поставила его на ноги. — Люди ушли достаточно далеко, мы можем спокойно пройти. Только очень тебя прошу: ни звука.       Описывать весь путь бессмысленно, да и я его толком не запомнила. Ничего особо примечательного не случилось, разве что мальчишка едва мог стоять на ногах и почти висел на мне. Он иногда тихо всхлипывал, но честно старался не издавать ни звука. У меня у самой ноги заплетались, а взмокшие волосы липли ко лбу и лезли в глаза и в рот. Я устала, действительно устала, это был сложный и очень долгий день. От усталости даже страх и гнетущее, нехорошее предчувствие несколько отступили.       Причём это была какая-то странная усталость. Я чувствовала, что могла хоть до самого утра спокойно ходить по лесу, может, даже устроить себе тренировку вроде той, которую мы проводили с Изуной, — в мышцах силы было предостаточно. Но вот внутри… как будто кончилось что-то важное. Как вода кончается во время засухи и приходит жажда. Неутолимая, потому что даже если я пила воду из реки или ручьёв, то деревья напиться не могли и их чувства переходили и ко мне.       В голове была только одна мысль: дойти до деревни клана Сенджу и спихнуть на них раненого Итаму. А потом уйти подальше и отдохнуть. Может, как следует подумать обо всей этой ситуации, потому что времени на это как-то не было. А подумать было о чём. Письма. Чёрный. Война кланов. Дружба Мадары и Хаширамы и возможное перемирие в будущем. Оказавшийся на краю гибели Итама. Это всё не просто так, это как-то связано. По крайней мере, мне так настойчиво казалось.       — Почти пришли, — одобряюще бросила я, коротко глянув на съёжившегося мальчишку. Правда, я немного не угадала. До самой деревни нам идти не пришлось, потому что мы по пути очень удачно наткнулись на весьма потрёпанный отряд шиноби. Точнее, я сначала почувствовала, что впереди кто-то есть, посадила Итаму под деревом, велела не шуметь и направилась на разведку.       Понаблюдала за людьми некоторое время, убедилась сначала в том, что они все Сенджу и им можно доверить раненого мальчишку. Заметила среди в большинстве своём темноволосых людей одного, с абсолютно белыми волосами и холодным, серьёзным лицом. Ага, это Тобирама, брат Итамы и Хаширамы. Он точно сможет приглядеть за своим младшим братом.       Я вернулась за ним, обрадовала новостью, велела не реветь и потащила его к соклановцам. Сначала хотела просто отвести Итаму к людям, но потом подумала, что если мы выйдем к ним вдвоём, то меня точно увидят. Мне этого очень сильно не хотелось, поэтому я, немного помявшись, осторожно вытолкнула тихо плачущего, всего окровавленного мальчишку из кустов.       — Итама?! — воскликнул его брат, растолкал людей и бросился к нему. Успел вовремя и подхватил потерявшего сознание паренька до того, как он рухнул на землю. Я некоторое время стояла тут и смотрела, как его уложили на землю, осмотрели с ног до головы, нашли, что у него ещё и рёбра сломаны, и начали что-то делать. Удовлетворённо кивнула самой себе и тихо ушла.       Хорошо, я помогла ему, да. И Кенте тоже помогла, получается. Он был совсем раздавлен тем, что люди из его клана убьют ребёнка. Вот, теперь Итама будет в порядке, скорее всего, наверное. А ещё я, получается, спасла младшего брата своего друга… Если, конечно, Хашимару можно так назвать. Вот Кента точно друг, и Изуна тоже, а вот как относиться к Хашираме и Мадаре, я не знала. Надо будет уточнить потом у них. Если получиться. А то может и не получиться, если честно.       Я сцепила несколько озябшие пальцы в замок и пошла обратно.       Опустошение. Вот, что я чувствовала. И не знала, что делать дальше. Сна не было ни в одном глазу, хотя я вроде как устала. Надо как-то дожить до утра, а потом прожить целых семь дней до встречи с Изуной и Кентой. Это слишком долго! А раньше вряд ли получиться, им будет не до меня ближайшее время. Ну, раз так, то у меня есть время придумать, что именно я буду говорить. Сложить факты, найти взаимосвязь, решить, о чём стоит им поведать, а о чём лучше умолчать.       Фух… Это была долгая ночь. Да, долгая и сложная, но, вроде бы, неплохая и не бессмысленная. Я не спала уже, можно сказать, целые сутки! До рассвета осталось совсем ничего. В лесу наконец-то стало тихо — все люди ушли, деревья начали потихонечку успокаиваться. Тревога понемногу утихала, хотя так и не прошла до конца. И вряд ли пройдёт до ночи.       Меня от этого мутило. Благо, лес большой, люди только по краям ходят, есть куча хороших местах, докуда они никогда не доходили. Я вытащила из и так полураспущенных волос ленту, зачесала их пальцами назад, заправила за уши и кое-как обвязала лентой, чтобы не мешались, направилась куда-то в противоположную сторону, по пути иногда подбирая воткнутые в стволы деревьев кунаи и сюрикены. Хорошо хоть деревья ничего не могут чувствовать, иначе я даже представить не могу, что со мной было бы. Мне теперь здесь делать нечего.       Несмотря на все события ночи, мне было как-то легко и радостно. Тел убитых шиноби было мало, люди ушли в большинстве на своих ногах. И оружия достаточно мало было, оно всё несколько притупленное. Всё плохое уже случилось, теперь будет хорошо.       Размяла плечи, потёрла шею и спокойно ходила тут и там, надеясь всё-таки устать и лечь спокойно поспать, хотя я всегда вскакивала с рассветом, потому что бьющее в глаза солнце не давало долго отдыхать. Да и жизнь в лесу просыпалась с восходом солнца: птицы начинали щебетать, животные ходить. И все считали своим долгом подойти ко мне, растормошить и убедиться, что я в порядке. Как будто не видно, что дышу. Нет, лучше вообще не ложиться в таком случае. Всё равно не скоро усну из-за нервов. Лучше как рысь, дождаться полудня и спокойно поспать в каком-нибудь тёплом, нагретом месте.       Я заглянула под яр, где мы так недавно прятались с Итамой. На том месте, где он сидел, осталась бурая лужа крови, от которой остро пахло железом. Присыпала лужу сухой землёй с песком и глиной, убедилась, что всё выглядит так же, как и до того, как мы пришли. Правда, наступил самый тёмный предрассветный час, и даже мне было плохо видно, так что могла что-то пропустить. Надо будет ещё раз прийти, посмотреть при свете дня. Другим обитателям леса определённо не понравятся такие следы присутствия людей. Тут неподалёку есть лисья нора, рыжие мне точно покоя не дадут своими жалобами.       Возвращалась по своим следам к тому месту, где мы говорили с Кентой на закате. Не то чтобы мне там что-то было надо, просто там достаточно спокойно и если Кента не задержался надолго, тревога деревьев должна была уже утихнуть, а у меня просто голова раскалывалась от чужих чувств, и возможности сообразить, куда ещё можно пойти, не было.       Небо уже полностью посерело, и только на западе ещё виднелись бедные звёзды, а на востоке уже розовели облака. Лес перестал быть чёрным и мрачным, ночь прошла, скоро настанет новый день. Спать мне всё ещё упорно не хотелось, а мышцы начали ныть от всей этой беготни.       Ещё и нехорошее предчувствие вернулось. Я даже остановилась в какой-то момент и подумала, что раз такое дело, то, наверное, не стоит туда идти, но быстро одёрнула себя. Ничего со мной не случиться, я дух, меня нельзя убить как обычного человека. Меня даже нельзя увидеть! И раз уж мне так настойчиво что-то мерещиться, то тем более стоит сходить и посмотреть, что там и как.       А если даже и ничего, то можно будет посидеть под деревом и отдохнуть.       Я раздвинула руками заросли кустарника и травы и вышла на залитую бледным, сероватым светом полянку. Тут было спокойно, как и всегда. Мы здесь встречались с Кентой и Изуной, потому что место хорошее, удобное, и достаточно далеко от поселений людей, что означало то, что на нас никто не мог случайно наткнуться. Я сама привела их сюда, когда поняла, что чёрный опасается глуши и никогда не суётся в чащу. Странно это, чаща — самое безопасное место.       Кента пришёл сюда на закате прошлого дня, когда искал меня. Может, по привычке направился туда, где мы трое проводили столько времени, может, откуда-то знал, что я буду тут — я не знаю. Я… Я не сразу увидела…       На траве чуть в стороне от большого вяза, росшего почти посередине полянки, что-то чернело. Это… это тело, тело человека, одетого во всё тёмное. С чёрными как смоль волосами и бледным лицом. Рука была вывернута под неестественным углом, рядом с раскрытой ладонью блестел покрытый росой меч. Его остекленевшие глаза смотрели вверх, рот бы приоткрыт, с уголка стекала тонкая струйка ещё не остывшей крови. Трава вокруг вся была тёмной от крови.       Я закричала во весь голос и рухнула на колени. Закричала так громко, как никогда не кричала в своей жизни. Лицо вскоре стало мокрым, глаза защипало. Стало трудно дышать и стоять, как будто в один момент мне переломали хребет. Я уткнулась лбом в холодную землю, царапала руки, ломала ногти. Кажется, сильно укусила губу, когда сжимала зубы и старалась заглушить крик.       Лес озарил первый луч солнца.