Лесная

      Изуна пришёл в лес. Некоторое постоял на самой границе пустоши и зарослей, но всё же ступил под тень деревьев. Из-под его ног во все стороны полетели стрекозы и попрыгали кузнечики, над головой щебетали птицы, через листву пробивались лучи солнца и рябью падали на землю. Лицо мальчика было холодным и отстранённым, губы упрямо поджаты, глаза подозрительно бегали от одной тени к другой. В руках он нёс какой-то свёрток.       Он отошёл достаточно далеко и в какой-то момент остановился, дойдя до довольно чахлого кустика рябины. Здесь был поворот: чаще мы шли направо, на полянку, где впоследствии умер Кента, иногда поворачивали налево, где среди деревьев торчала обросшая травой и мхом скала. Мальчишка немного постоял в перепутье, переводя растерянный взгляд с одного направления на другое. Он ни разу не приходил на поляну после того, как обнаружил там остывшее тело Кенты, и не очень-то и хотел туда идти. Всю уверенность как ветром сдуло.       — Эй, ты здесь? — негромко обратился он, потоптавшись на месте некоторое время и устав ждать. — Покажись, если здесь! Ну или хотя бы дай знать, что ты в порядке, — совсем уж тихо сказал Учиха, растеряно вертя в руках свёрток. — Эм-м-м, я пойму, если ты не хочешь дружить со мной без Кенты, просто… просто… Мне казалось, что мы трое были друзьями, а тут Кента… И вот…       Я молчала, застыв на дереве, и кусала губы. Сложно сказать. Больше всего мне хотелось соскочить с ветки и броситься к нему, поговорить, рассказать всё и вместе придумать, как можно открыть глаза кланам на то, что ими просто управляет исподтишка Зецу. Убедиться, что он в порядке, что мы всё ещё может оставаться друзьями, несмотря ни на что. Конечно, из меня будет плохой противник для тренировок, но мы что-нибудь придумаем, наверное…       — Я стою тут и разговариваю сам с собой как помешанный, это бессмысленно, — пробормотал себе под нос Изуна, прижал ко лбу ладонь, которая вскоре переползла в волосы и растрепала их, и развернулся, как будто собирался уходить. Нет! Я до того, как успела подумать, схватила подвернувшуюся под руку шишку и кинула в него, попав ровно в растрёпанную макушку: — Ой! — воскликнул мальчишка и зашипел не хуже змеи. Он резко развернулся и сразу по привычке посмотрел на верхушки деревья, быстро выцепил меня в тени глазами с горящими шаринганами.       — Здравствуй, — негромко сказала я, убедившись, что он меня видит, но спускаться на землю не спешила.       — Здравствуй, — отозвался он и моргнул. — Слушай, я тут… Ещё одну интересную историю принёс, — он потряс в воздухе свёртком, в котором я угадала черты свитка. — Можем пойти почитать, как раньше. Если хочешь, конечно. Тут есть ещё… Ну… Светлые места, где будет удобно читать?       Смысла искать освещённые прогалины не было. Я сама по себе хорошо видела в темноте, у Изуны были шаринганы. Свет был нужен Кенте, который тоже был из клана Учиха, но не очень любил пользоваться шаринганом, потому что из-за этого у него быстро уставали глаза.       — Конечно, Изуна! — воскликнула я и спрыгнула вниз. Подошла к нему, заложив руки за спиной и немного наклоняясь вперёд. — Пошли, тут относительно недалеко есть одно очень хорошее место. Там светло и хорошо. Правда, до него может быть немного сложно дойти…       — Ничего, — кривовато улыбнулся Учиха и ещё сильнее растрепал чёрные волосы. Я шатко улыбнулась в ответ, махнула рукой, мол, иди за мной, и направилась вперёд, немного заворачивая налево. В уме прикинула, где сейчас могут быть рысь, волки, медведи. Конечно, смысла в секретности никакого не было, весь лес и так уже знал, что я общаюсь с людьми, но что-то мне казалось, что сам мальчишка… как бы это сказать… будет не очень рад встрече с лесными хищниками.       Тема для разговора никак не находилась, а просто так идти, в тишине, у нас не выходило — Изуна почти сразу терял меня из виду. Так что, немного помучившись, я просто ухватила его за рукав и так тащила за собой до тех пор, пока мы не дошли до места, где проходить надо было по одному, потому что там было ущелье, через которое лежало поваленное дерево. В принципе, расщелину можно было обойти, но это слишком долго, да и по пути был бурелом, так что перейти по стволу рухнувшего дерева было куда быстрее.       Я тащила его до полянки. Изуна облегчённо выдохнул, когда я наконец-то отпустила его руку. В волосах у него были листья, хвоя, веточки, лицо он успел где-то оцарапать и запачкать ноги. И как он только умудрился? Я вот спокойно шла и осталась совершенно целой, и даже не устала сильно. Коротко осмотрев царапинку, на которой вяло блестела пара капелек крови, пришла к выводу, что рана внимания не заслуживает и хватит только вытереть лицо рукавом, что Учиха сразу и сделал.       Мы устроились на траве под деревом плечом к плечу, Изуна достал из свёртка свиток и несколько онигири, одно отдал мне. Я нависла над свитком, привалившись к мальчику, и откусила кусочек. Вкусно. Ребята из клана Сенджу иногда приносили такую еду к тому кусту в русле высохшей реки, где они устроили что-то вроде алтаря. Я попробовала как-то раз из интереса — те, которые приносил Изуна, были вкуснее.       Он начал негромко и медленно читать сказку из свитка. Я бегала глазами по иероглифам, бесшумно проговаривая их одними губами и иногда цепляясь за незнакомые слова. Мальчик пояснял некоторые из них, иногда угадывая, какое слово мне неизвестно, иногда поясняя уже знакомые.       Сказка была интересной, про барсука и волшебный веер, но достаточно короткой, и вскоре закончилась. Повисла немного неловкая тишина, которую с излишней бодростью поспешил прервать Учиха: — Слушай, а каково это — жить с обычными глазами? — спросил он. Тему, правда, выбрал дурацкую. — Даже представить не могу, как так…       — Поверь, волки тоже никак не могут понять, как люди живут без острых клыков и когтей, — перебив его, холодно заметила я. — Я вот тоже представить себе не могу, как вы так живёте, не умея быстро передвигаться по лесу и не слыша деревьев. Но вы как-то справляетесь. И вообще, я и без шарингана прекрасно вижу в темноте. Уж определённо получше некоторых людей.       — Да ну? — не поверил Изуна и, кажется, даже немного обиделся. — Давай проверим?       — Каким образом? — приподняла брови и стряхнула с подола платья крошки. — До ночи ещё далеко, да и я лес знаю как свои пять пальцев. Я могу с закрытыми глазами пройти от одного конца до другого и назвать каждое дерево, с которым столкнусь, я же их просто чувствую. Попробовать что-то прочитать? Тут нет ничего подходящего кроме свитка, который мы и так изучили.       — Смотреть вдаль? — предложил мальчик и уставился на макушку ели. Она выделялась, потому что была единственным хвойным деревом, которое было видно с этого места, до неё было достаточно далеко. Учиха прищурил красные глаза, прикусил кончик языка от усердия и считал шишки. — Там девятнадцать шишек! — объявил он и победно глянул на меня.       — Двадцать три, если быть точнее, — поправила я его. — А ещё там есть дятел немного пониже и клёст… Всё, шишек двадцать две, одну уронил клёст.       — Ага, увидел, — согласился Изуна. — Только шишек не может быть больше двадцати.       — Может: там две висят как будто в ряд, и задняя выглядывает совсем чуть-чуть.       — Где? Я не вижу! Нет такого.       — Да вон же! Вон! Тц… Сядь на моё место и смотри внимательнее! — я сдвинулась левее и, ухватив молодого шиноби за руку, потянула его за собой. — Видишь?       — Вижу… Кажется, — наконец признал он. — Только шишек двадцать одна, где двадцать вторая?       Я закатила глаза, понимая, что это надолго. И как теперь доказать ему, что там двадцать две шишки, если он в упор не видит? Ещё и шаринганами хвастался, тоже мне, зоркий глаз. Девятнадцать шишек… Они, конечно, однотонные и издалека сливаются в одну массу. Идти, лезть на ель и считать их, что ли?       — Пошли сосчитаем? — предложил Изуна, придя к такому же выводу.       — Отличное решение, — важно кивнула я, — только ничего, что на ёлке этих шишек — тьма? И как ты поймёшь, какие из них видны вот отсюда, а какие были с другой стороны или были прикрыты другими деревьями. Просто признай уже, что их там двадцать две штуки!       — Тц… — шикнул Учиха и недовольно нахмурился. Потом, быстро придумав что-то, заглянул мне в глаза, ухватив за плечо и развернув к себе лицом. — А что ты скажешь на это?       Я дважды моргнула и так и не поняла, что произошло. Изуна что-то сделал? Вроде бы ничего не изменилось. И зачем ему было смотреть мне в глаза? Мы же иногда играли в глядели. Да и он часто просто так смотрел в мои глаза и ничего не происходило. Тогда зачем весь этот пафос?       Я нахмурилась, заметив какое-то несоответствие. Мир как будто немного расплывался по краям, мутнел и терял чёткость, но по центру оставался таким же, как обычно. Как будто смотришь через воду. Я зажмурилась и помотала головой, надеясь согнать видение, но ничего не поменялось, разве что только голова начала немного кружиться. И теперь неправильных моментов стало больше. Свет недостаточно яркий, небо какое-то блёклое, облака больше похожи на размазанную белую глину, чем на пух, трава слишком тёмная, ветра нет и, самое главное, камень! На нём всю жизнь было тёмное немного выпуклое пятно, а теперь оно исчезло.       Обогнув Изуну, я приблизилась к валуну и села перед ним на корточки, погладила камень, поскребла место, где должно было быть пятно, ногтем. Ничего. Поверхность была просто ледяной, хотя камень целый день простоял на солнцепёке и должен был сильно нагреться. Пятно не прощупывалось, хотя обычно его заметить очень легко, просто проведя ладонью.       — Верни, как было, — негромко попросила я, коротко посмотрев на оторопевшего Изуну. Он сбито с толку хлопнул глазами и заторможено кивнул. Не знаю, что сделал мальчишка, но в тот же миг всё вернулось в норму и стало таким, каким и должно быть. И пятно на камне тоже. Разве что оказалось, что я сидела на расстоянии вытянутой руки от него и трогала другой камень, покрытый какой-то слизкой холодной жидкостью. Какая гадость…       Учиха заливисто хохотал, держась за живот, наблюдая, как я мрачно вытирала руку о траву. Не улыбаться, глядя на его веселье, было сложно, но я держалась и старательно хмурила брови.       — Я тебя сейчас всего измажу, если не перестанешь смеяться! — пообещала я и всё-таки улыбнулась. — Ты всё подстроил, я знаю! Изуна!       — Неправда, — ответил он, его глаза блестели. — Я вообще не видел этого камня и уж тем более, не предполагал, что ты к нему подойдёшь. Ты вообще не заметила того, что я хотел сделать, и прошла мимо, — упрекнул меня Учиха без обиды в голосе. Странную интонацию я распознала как любопытство. — Вот как с тобой дела иметь, а?       — А с тобой как? — парировала я и показала ему язык. — Вы, люди, непонятные, причём все. Воюете вечно непонятно за что, убиваете друг друга…       — Они убили Кенту, — жёстко бросил мальчик. Веселье вмиг слетело с него, он как будто окаменел. Застыл, прижавшись спиной к стволу дерева и сгорбившись, смотрел в одну точку и продолжал монотонно говорить: — И многих других наших. Мы обязаны отомстить за каждого!       — А скольких убил ты? — спросила я в ответ, встала на ноги и посмотрела куда-то вдаль, на небо, где висела едва видная при свете дня луна. Получить ответ я и не надеялась, его и не последовало — Изуна только презрительно фыркнул и нахмурился. Перед глазами вновь всплыло взволнованное, бледное лицо Кенты и ослабший от ран, перепуганный до смерти Итама. Внутри что-то болезненно сжалось, стало сложно дышать и говорить, но я, понимая, что тему лучше бы замять, добавила: — Сенджу тоже скорбят и оплакивают погибших. Они тоже хотят мести, так же, как и ты. Боль и злость, они… Они закрывают вам глаза и не дают увидеть… — кусая губы, проговорила я и запнулась, не зная, как намекнуть ему о Зецу, не говоря напрямик. Я не была уверена, что это будет безопасно, и не хотела рисковать здоровьем друга. — А что, если я скажу, что Кенту убили не шиноби клана Сенджу? — попробовала зайти я с другого бока.       — А кто тогда?! — ядовито поинтересовался Изуна. — Кто ещё мог это сделать, ты мне скажи? В тот день мы сражались с Сенджу, других шиноби не было. Разве что из союзных кланов, но это вины с Сенджу не снимает! — он вдруг замолк и как-то по-новому на меня посмотрел. Мне под этим взглядом было неуютно, я кусала губы и смотрела на траву под ногами. — Ты что-то видела, — не спросил, а утвердительно сказал человек и выпрямился, почти подскочив на месте. — Что именно?       Я не могла ему сказать. Всё слишком сложно. И чёрный может быть где-то здесь. Если я его не вижу, это не значит, что он не здесь. Кое-что из того, что он делал, стало мне понятнее, после того, как я побывала в его пещере, некоторые вещи, на которые я не обращала внимания, обрели смысл, но белых пятен оставалось достаточно. Я не знала, чего всё-таки добивается Зецу, сначала стравив кланы, а потом подталкивая их наследников к примирению. Я не знала, с чего всё это началось. Я знала только, что происходит сейчас, и знала, что надо сделать. Правда, каким образом ещё не придумала и сначала хотела обсудить это с Изуной, но теперь понимала, что слишком рискованно.       То, что я могла ему рассказать… Это слишком страшно. Страшно в одно мгновение узнать, что всё было зря, а ты и твои близкие всё время были не больше, чем марионетками. Мальчишка наверняка первым делом бросится рассказывать о том, что узнал, брату и отцу, а то и ещё хуже — отправится за доказательствами в логово чёрного. Даже представить сложно, к каким последствиям это может привести! Мало того, что ему придётся выдать меня, так ещё и велика вероятность, что ему просто не поверят, и тогда ничего не изменится, а Зецу нацелится на него, как на возможную помеху.       Я… Я так не могу. Просто не могу. Не могу обманывать, но и сказать всё, как есть, тоже не могу. Из-за меня и так уже умер один друг. Не знаю, как смогу жить, если умрёт и второй. Слогу ли вообще жить.       — У тебя есть приятели из Сенджу, и это один из них убил Кенту? И ты теперь его прикрываешь? — предположил холодным, неживым голосом Изуна, не отрывая от меня взгляда красных глаз. Как будто хотел пролезть мне в голову. Я смотрела себе под ноги и чувствовала, что мне становится уже физически больно. Говорить не было сил, меня хватило только на то, чтобы отрицательно помотать головой и тяжело сглотнуть. На глазах наворачивались слёзы.       — Хорошо, — согласился человек обманчиво спокойно. — Тогда может это был кто-то из другого клана? Ты его знаешь? Что именно ты видела? Скажи мне.       Он бы напал на меня и попытался убить. Я не сомневалась в этом в тот момент. Слова Мха, мои наблюдения, наша дружба, длившаяся год, — всё это потеряло значение.       — Я… — кое-как проговорила я, судорожно придумывая, как можно извернуться. Голос предательски дрожал. Где-то в глубине головы звучали слова, которые сказал Зецу в тот день. Сосредоточиться на чём-то было сложно, но молчать было нельзя. — Я не знаю, что именно видела… Не знаю, понимаешь?! Это… это было… Мельком, я даже не уверена, что это было на самом деле, что мне не показалось!       Последние слова я прокричала и поняла, что по лицу текут слёзы. Мне было страшно, больно… Я успела забыть об осторожности, о том, что люди другие, что они не похожи на меня, на волков — ни на кого не похожи. Слишком сосредоточилась на Зецу и забыла, что он не единственный, кто может мне угрожать.       Повисла липкая, неприятная тишина. Мы не смотрели друг на друга и не проронили ни слова. Я застыла изваянием на одном месте и думала только о том, чтобы побыстрее уйти отсюда подальше, к старику или к моей сосне — туда, где никто меня не найдёт. Изуна сворачивал свиток, но очень медленно, специально растягивая. Пару раз он вроде бы порывался что-то сказать, но в итоге молчал.       — Прости меня, — сказал он, наконец-то закончив со свитком и подняв глаза — не красные, а тёплого, тёмного цвета. — Прости, я не хотел тебя так пугать. Просто… Кента…       — Ничего, — всхлипнула я и быстро утёрла сухое лицо. — Ты тоже прости… Это всё из-за меня… — Что ты имеешь в виду? — не понял Учиха, наклонив голову к плечу и приподняв голову, но я отрицательно помотала головой, давая понять, что не хочу ничего пояснять. Точнее, я не могла ничего объяснить, потому что сама ничего толком не понимала. У меня были только оторванные факты, плохо складывавшиеся друг с другом. Может, если проговорить это всё вслух и обсудить, станет понятнее. Может быть. Возможно. И ведь нельзя сказать с уверенностью, что он мне поверит на слово…

***

      Доказательства! Точно! Мне просто нужны доказательства!       Дошло это до меня случайно в один момент, поздней ночью. Я уже почти уснула, удобно устроившись в ветвях дерева, и от озарения чуть не свалилась вниз. Доказательства! Как всё просто! Их же так легко достать — надо просто стащить какое-нибудь письмо, карту или ещё что-нибудь из пещеры чёрного.       Я едва досидела до рассвета и, как только небо посветлело, сразу же побежала к участку леса, где обитала стая Мха. Они, кстати, всё ещё спали, когда я появилась. На цыпочках пробравшись к месту, где спал, лёжа на боку, вожак, я молча присела на корточки и начала ждать, когда он или кто-нибудь другой проснётся. Ждать пришлось довольно долго, Облако несколько раз дёргал лапами и один раз немного проскулил, но так и не проснулся. А ещё Листопад, прижавшийся к спине отца, перевернулся в один момент на другой бок.       Наконец, когда солнце уже начало немного виднеться над верхушками деревьев, Пепел приоткрыл жёлтые глаза, перевернулся на живот, встал и, широко зевнув, потянулся, разминая затёкшие ото сна мышцы. Волк был не очень крупный на фоне других, а шкура его была какого-то грязного, серого цвета и всегда выглядела так, будто он долго старательно валялся в пыли. В отличие от Вихря, который тоже был серым, потому что он как будто блестел, а Пепел… оправдывал своё имя. На цвет он был совсем как пепел.       Волк сел, моргая и облизываясь. Он рассеяно скользнул глазами по спящей стае, легонько хлопнул хвостом по носу посапывающей тут же Реки, которая недовольно фыркнула, но не проснулась. И тут Пепел упёрся взглядом в меня. Глаза у него тут же широко открылись, с них мигом слетела сонная муть. Вообще, морды волков не очень выразительные, и понять, что именно они чувствуют, бывает весьма сложно, но вот теперь я ясно видела изумление, неверие и потрясение.       — Привет, — прошептала я одними губами, чтобы никого не разбудить. Хорошо бы, если бы проснулся Мох или Вихрь, но Пепел тоже очень хороший. Даже немного неловко втягивать их в это. Страшно. Вдруг… вдруг Зецу решит и их тоже убрать? Но до этого он никого не трогал, кроме людей. Да и среди людей чёрный убил только Кенту. Моего друга… Волки тоже мои друзья.       — Что… что ты здесь делаешь? — хриплым от сна голосом поинтересовался Пепел, от удивления забыв поздороваться, ещё раз моргнул и сморщил нос от утреннего холода. Он сказал как-то слишком громко, поэтому его соседи заворочались. Волк вздрогнул, отшатнулся назад, наткнувшись спиной на дерево, и прижал уши к голове. — Тихо… Пошли отойдём, пока не перебудили всех.       Я согласно покивала и начала обходить поляну по краю, стараясь не наступить ни на чей хвост. Пепел сидел на месте и ждал, пока я подойду, потом встал, ещё раз широко зевнул, показав белые клыки и розовый язык, и направился куда-то в кусты. Я пошла за ним, подпрыгивая на ходу. Хоть я и не спала почти всю ночь, я была бодра и полна сил.       — Так… — протянул волк и ещё раз зевнул, потом почесал ухо задней лапой. — Ты чего-то хотела? Или просто так с самого утра пришла?       — Да, — проговорила я, рассеяно комкая в руках подол платья. — Понимаешь, мне нужно кое-что стащить из одного места. Но хозяин этого места явно не оценит, если поймает меня в пещере, поэтому нужно, чтобы кто-то постоял на стрёме и предупредил в случае чего.       — Так… — повторил Пепел. — Ты хочешь что-то украсть из пещеры чёрного, я прав? — он дождался согласного кивка и со сдавленным стоном закатил глаза. — Ладно, я помогу тебе, только чтобы дать Мху и Облаку поспать, хорошо? Ты быстро заходишь в пещеру, быстро находишь то, что тебе надо, берёшь это и сразу же на выход, поняла? Когда я подам знак, ты также сразу же оттуда уходишь.       — Ага, — счастливо покивала я и подпрыгнула на месте от радости. Да! Теперь я достану настоящее письмо и смогу показать их Изуне, и тогда у него не будет другого выбора, кроме как поверить мне!