Лесная

      Я сидела, прислонившись спиной к дереву, и старательно зашивала дырку на платье. Я уже замучилась отмывать его от смолы, а теперь пыталась зашить. У меня была другая одежда, но именно что запасная, мне Изуна одну рубашку как-то отдал ещё зимой. В ней я и сидела, закатав рукава почти до локтей, потому что рубашка была слишком большой. Выбора-то особого не было, в моём платье всё ещё была огромная рваная дыра.       Пальцы я себе уже исколола, а зашила хорошо если половину. Иголку и нитку я взяла у какой-то девушки из клана Сенджу, честно решив потом вернуть всё на место. Ровным счётом мне шить пришлось за всю свою жизнь раза два-три. Так что, скорее всего, если я оставлю себе иглу и шпульку, то они просто сгниют.       Рана уже зажила, на её месте остался небольшой белый рубец. Только он и дыра на платье и напоминали о том, что произошло у реки. Можно было легко сделать вид, что ничего и не было, не было никаких кланов, людей и Зецу. Сделать вид, что я никогда не покидала лес и не знакомилась с мальчишками. Это несложно, Кента-то мёртв. Из всех людей он мне больше всего нравился. И теперь я за него отомстила, получается.       Зецу, кстати, как сквозь землю провалился. Хотя, может, так и было, учитывая его способности. Я не видела его ни разу после происшествия на реке, хотя первые два-три дня подпрыгивала от каждого шороха и не выпускала из рук кунай. Примерно через неделю после стычки, когда рана окончательно затянулась и я смогла без боли двигать плечами и дышать полной грудью, я отправилась на разведку и обнаружила, что пещера чёрного пуста. Более того, она выглядела нежилой. Не было полок и столешницы, по углам лежал мусор, какая-то труха. И пахло тут сыростью и плесенью. В общем — ни следа того, что здесь недавно кто-то жил.       Мох подтвердил, что Зецу не появлялся уже долгое время, и даже поблагодарил меня за то, что я от него избавилась. Пепел ткнулся мокрым носом куда-то мне в ухо и несильно ударил хвостом по спине. Я что-то неловко пробормотала в ответ, зябко обняв себя за плечи.       Поспешный побег не входил в мои планы. Я хотела показать людям его убежище, все похищенные письма, какие-то схемы, записи… Большую их часть я не могла прочитать, потому что не знала или сами иероглифы, или значения слов. Я пробовала переписывать некоторые из них, чтобы потом спросить Изуну, но быстро бросила это занятие, потому что толку от этого было мало. Времени занимало много, писала медленно и некрасиво, читать почерк было трудно. Я могла переписать неточно и криво, неправильно, люди могли не так понять.       Надо было рассказать Изуне, как сюда прийти, или и вовсе просто отвести его к пещере. Далеко, конечно, даже мне идти почти целый день, а человеку и того дольше. А вот Зецу легко перемещался туда-сюда. Не уверена, но вроде бы получалось так, что он по нескольку раз в день возвращался в пещеру. Он очень быстро перемещался. И меня это волновало. Пугало.       А что, если они не поверили? Ну мало ли что. Они всю жизнь жили с ненавистью к другому клану, а тут вдруг из кустов вываливаются двое: какой-то ребёнок и странное чёрное существо, причём первый начинает нести какую-то околесицу про второго. Как же стыдно! Я такой бред наговорила! Как будто в один момент разучилась внятно говорить и начала нести слабосвязанный, сбивчивый вздор. Конечно, меня никто не стал слушать, разве что только Изуна. Но что Изуна? Он тоже ребёнок, а взрослые люди к словам детей редко прислушиваются.       Поэтому-то я и не подходила к людям с тех пор. Вроде бы после того, я как ушла, они не вцепились, а просто поговорили некоторое время на повышенных тонах и разошлись, обменявшись оскорблениями и угрозами. По крайней мере, птицы так сказали, да и я обычного ужаса деревьев, который возникает при каждой битве, не почувствовала. Обошлось всё-таки.       Хотя сказать, что я вовсе никого из них не видела, нельзя. Младший Учиха, с которым я бы с радостью поболтала, мне не попался, зато повстречались братья Сенджу. В русле высохшей реке, да. Около их самодельного алтаря.       — Правда, что у ками очень длинные волосы? — спросил Итама в один момент, смотря на старших братьев широко распахнутыми восторженными глазами. Мне показалось, что этот разговор уже был.       — Правда, — задумчиво кивнул Хаширама и поправил его: — Только она не ками. Изуна сказал, что она дух дерева, сосны, и живёт почти как обычный человек, просто совсем без чакры.       — Это так сказал этот Учиха, — раздражённо влез Тобирама. Он весь напряжённый стоял немного в стороне, положив ладонь на рукоять меча, приготовившись выхватить его в любой момент. — Он вполне мог соврать. Это наверняка ловушка, а ты им веришь! Ясно же, что это обычная постановка. Кто вообще может выжить после того, как получит кунай в сердце?       — Ками! — благоговейно воскликнул Итама, хотя вопрос явно не требовал ответа.       — Или дух дерева, — заметил самый старший мальчик. — Я лечил её! И поверь, у неё действительно не билось сердце. Более того, его не было вообще, как не было крови и других органов. Ты же сам видел, что крови не было. И костей тоже не было, совсем. Только древесина. Шоссен не помогал, её тело только поглощало чакру! Я… рискнул использовать мокутон, потому что она тоже была деревом, ощущалась, как дерево, и знаешь, это сработало!       — Да-да-да, ты это уже сто раз повторил, — закатил глаза белобрысый мальчишка и презрительно фыркнул, сжав чуть сильнее рукоять катаны. — Только это не отменяет того факта, что это всё может быть обманом. Может, эти красноглазые черти придумали новую иллюзию и испытали её на нас? Ещё и какой-то бред придумали про письма и какого-то там Зецу. Это просто смешно!       — А я верю! — вклинился Итама.       — А тебя там вообще не было, — осадил его Тобирама и тут же переключился на старшего брата. — Я не верю. Наверняка это какая-то подлость! Никто никогда не слышал ни о каких духах деревьев, а тут они вдруг взялись неоткуда. Не может такого быть.       — Конечно, их же только двое было, а теперь и вовсе один остался, — сказал Хаширама. Он отошёл чуть в сторону, и я смогла увидеть, что он там делал: мальчишка повесил новые ленты на куст и оставил под ним какой-то свёрток, придавленный камнем. Еда, наверное.       — И в той книге было написано о человеке, который чем-то похож на духов. Помните? Там он тоже не умер после смертельной раны, и очень быстро передвигался по лесу… — убеждённо добавил младший мальчик.       — Это просто сказка, к тому же глупая!       — Но ведь легенды на пустом месте не возникают! — возразил брату Хаширама и тряхнул головой, из-за чего его несколько отросшие волосы упали на лицо. — Наверное, тот, кто придумал эту историю, сталкивался с духами и хорошо знал о них.       — Это очень странно, — настаивал на своём Тобирама. — Ты вот говоришь, что знал эту девчонку больше месяца, так? Тогда почему она ничего не сказала? Или наоборот, почему ты и этот Учиха, — на этот раз он сказал это с другой интонацией, из-за которой стало понятно, что речь идёт о Мадаре, — не заметили никаких странностей и не заставили её всё рассказать?       — А мы замечали! — воскликнул старший, Итама молчал и только поворачивал голову от одного брата к другому, чтобы смотреть на говорящего. — Но она как будто не понимала, о чём идёт речь. Вот вообще! Словно мы говорили на другом языке или спрашивали о вещах, о которых она впервые слышит.       — Ладно, — сдался наконец белобрысый мальчишка и прижал пальцы к переносице, тяжело вздохнув. В такие моменты он был очень похож на взрослого. — Но почему ты так уверен, что именно она спасла Итаму?       Видимо, этот вопрос тоже задавался очень часто, раз даже Хаширама устало закатил глаза и не стал ничего отвечать. Хотя мне было бы интересно услышать на него ответ. Что выдало меня? Старший мальчик Сенджу не сопоставил сразу мою внешность и описание того, кто спас его брата. Это слова Изуны открыли ему глаза? Про Итаму я никому не говорила. Хаширама, конечно, умный, но вот до какой степени — я не знала. Мог ли он сам понять?       Мог, наверное. Почему бы и нет? Сказал ли он отцу о своих предположениях или поделился только с братьями — вот в чём вопрос. И узнать это будет сложно, потому что в клане Сенджу у меня нет такого друга, как Изуна. А возможный разговор между главой клана и его сыном, который можно было подслушать, я благополучно пропустила. По косвенным признакам догадаться будет очень сложно, да и не хочу я следить за Буцумой несколько дней. Остаётся либо только изнывать от любопытства, либо подойти к кому-нибудь из них и спросить.       Я задумчиво перевела взгляд вниз, на заросшее кустарником глинистое дно бывшей реки. Спор между старшими детьми приобрёл новый виток, младший мальчишка их не слушал, сидел теперь на корточках чуть в стороне и с высунутым от усердия языком наблюдал за чем-то на земле. Предположительно за бегающими муравьями, тут недалеко немаленький муравейник есть.       Вот что за дело! Они сюда что, поругаться приходят? Каждый раз, когда Хаширама и Тобирама оказывались здесь, около алтаря, они начинали спорить. Обо мне, о бессмысленности того, что они делают, о соли в каше, о прошедшей тренировке или битве, о чём угодно! Как будто специально пришли.       Хотя, с другой стороны, здесь непроходимая глушь, нет ни одной живой души — ну, кроме меня, и птиц, и лис, и насекомых… — на всю округу, так что никто не узнает, даже если они здесь подерутся — идеальное место для спора и ссоры! Так, и о чём они спорят на этот раз?       — … Между прочим, может быть она сейчас здесь и слышит нас! — отметил Хаширама в ответ на прошлую реплику, которую я напрочь пропустила, и подозрительно огляделся, выискивая явно меня. Я бы заподозрила, что он меня заметит, да вот только мальчишка смотрел куда выше нужного места, на кроны деревьев. Изуна, видимо, сказал, что я предпочитаю высокие места.       — Это так тебе этот Учиха сказал, — раздражённо парировал Тобирама, сказав название клана с относительно небольшой долей ненависти и желчи в голосе, из-за чего можно было понять, что речь идёт об Изуне. — Он же, между прочим, тебя дураком назвал!       — Ну… — протянул старший мальчик, самый младший ребёнок всё ещё сидел в сторонке. — Наверное, не стоило вслух говорить, что она ками.       — Я более чем уверен, что этот Учиха тоже так подумал, — фыркнул белобрысый, и по сочащемуся из голоса яду было совершенно ясно понятно, что он говорил о Мадаре. Имён он не называл. — Просто промолчал. И тебе бы тоже стоило держать язык за зубами. Вечно что-то сболтнёшь лишнее, а потом выкручивайся, как хочешь. Как вообще можно было подумать, что это пугало лохматое — ками!       — Мадара тоже так о ней как-то сказал, — лениво и как будто безразлично отозвался Хаширама, немного прищурив глаза. Он хитрый. Знает, что его младший брат терпеть не может, когда кто-то замечает, что он хотя бы чем-то похож на старшего Учиха, и делает всё, чтобы сходство сошло на нет. Временами это казалось даже забавным, когда не касалось чего-нибудь серьёзного.       Тобирама так сильно сжал зубы, что у него появились желваки на лице, и тяжело задышал, сжав руки в кулаки. Лицо у него, и так холодное, отстранённое и страшное, стало ещё более холодным, отстранённым и страшным. Ему вообще необязательно было брать с собой катану, одного его лица было достаточно, чтобы все враги просто сбежали без всякого боя.       Правда, Хашираме было всё равно, он продолжал всё так же беззаботно улыбаться, а Итама и вовсе не заметил, что что-то поменялось. Разговор после этого как-то сам собой затих, мальчишки ещё немного поговорили о чём-то неважном, потом помолчали, просто постояв на месте, и ушли. Мне сначала хотелось пойти за ними, но я передумала. Ясно же, что они домой пошли, в свой клан. Я там ничего не забыла, мне туда вообще не надо. Я решила пока что отдохнуть от людей и всего того, что с ними связано, поэтому просто встала, отряхнулась и пошла смотреть, что там принёс Хаширама.       В свёртке, как и предполагала, оказались несколько рисовых шариков и какие-то фрукты. На бумаге, в которую это всё было завёрнуто, была несколько небрежная надпись: «Приходи к реке за два часа до заката в любой день». Из интереса я действительно приходила, но на встречу так и не вышла, хотя Хаширама приходил каждый день. Иногда с ним был Итама, иногда на встречу приходил Мадара, и они пускали блинчики.       Один раз за старшим братом увязался Изуна. Хаширама очень удивился, увидев его. Я даже отсюда видела, как у него вытянулось лицо. Но «горшок» быстро взял себя в руки и приветливо улыбнулся ему, Изуна только зло зыркнул на него. Он старался держаться за спиной брата. Молчал.       Я была рада, очень рада видеть их всех. Мне действительно их не хватало.       Я побывала у реки раза три, убедилась, что дружба Мадары и Хаширамы не дала трещину, и больше не приходила. Меня так и подмывало подойти к ним, поговорить. Мне правда очень хотелось с ними поболтать, узнать, как у них дела в кланах, но объяснять свои мотивы, причины… Нет, спасибо. Я и сама едва понимаю, чего добиваюсь. И мне было страшно. Не только из-за Зецу. Из-за людей тоже, особенно взрослых.       Тобирама мне не верил, и у него на то были причины. Он меня не знал, но зато меня знал Изуна. Учиха. Уже повод не верить мне. Не сомневаюсь, что Буцума думает так же. И глава клана Учиха тоже.       После этого я не видела никаких людей. Вообще. Даже стычек между кланами никаких не было. Кажется, они вообще перестали выходить за пределы своих деревень, а если и выходили, то передвигались исключительно по дорогам и исключительно довольно большими группами. И правильно, если честно. Зецу всё ещё мог быть где-то здесь, просто переменить место, где живёт. На всякий случай я прочесала весь лес и заглянула в каждую щёлочку, куда только могла попасть. В лесу его не было, ни следа.       Теперь оставалось только ждать того, что будет дальше. Ждать, надеяться, что не станет хуже, и жить как обычно. Это будет довольно сложно, я не люблю ждать и ничего не делать.       Поэтому, закончив зашивать платье и решив, что шов получился слишком кривым, что пятно так и не выстиралось полностью, и что Изуна обязательно будет смеяться, я отложила одежду в сторону и встала. Сначала верну нитку и иглу на место, а потом пойду покажусь другу, а то он наверняка переживает за меня. Всегда переживает, даже если происходит сущая ерунда вроде сильного ливня или града.       А мне не хотелось, чтобы кому-то было плохо. Особенно из-за меня.       Поэтому было дело, даже более важное, чем люди и Зецу. Очень-очень важное, и сделать его мне надо было уже давно.       Наверное, мне сразу следовало с ними поговорить. Объяснить всё, попросить совета, помощи. Может, тогда я не допустила бы ошибок, и Кента не погиб бы, и вообще…       — Привет, Вьюга, — сказала я, не оборачиваясь. Устало прикрыла глаза и чуть улыбнулась. Не слышала, как подошла волчица, ничего не почувствовала. Просто знала. Как и знали они, где я могу прятаться. — Прости меня. Я наделала глупостей…       Вьюга молчала. Я начала слышать её тяжёлое дыхание. Не от усталости, а скорее от злости, раздражения. Оно и не удивительно. Пахло влажной землёй, листвой, смолой — вероятно, от меня — и шерстью, нагретой на солнце. И совсем немного кровью. Я видела много крови. Я гулко сглотнула. В горле появился комок, мне стало сложно дышать. Глаза защипало.       — Пока никто не погиб, всё можно исправить, — наконец сказала она. В том-то и дело, что погибли слишком многие. Послышался шорох — Вьюга подалась вперёд и боднула меня лбом в бок, под её лапами заскрипел дёрн, хрустнули ветки под когтями. — Пошли, нас давно ждут. Пепел приходил, он рассказал нам… кое-что. Но всё равно осталось много вопросов. И мне — да и остальным тоже — крайне любопытно узнать ответы.

***

      Я рассказала всё. Начала с того дня, когда наткнулась на Кенту, и закончила тем, что происходило сейчас. Рассказала о дружбе с Изуной, Мадарой и Хаширамой. Рассказала всё, что удалось узнать, о Зецу. Путалась в словах, иногда поправляла саму себя. Только теперь поняла, что никогда раньше не рассказывала о чёрном.       Стая была вся, слушала молча и внимательно. Иногда волки фыркали, переступали на месте, водили хвостами по земле, сметая пыль и труху. Они все смотрели на меня, у них были тёплые, карие глаза разных оттенков. Кроме Вьюги, у неё глаза были серо-голубыми. Мне было неловко, даже трудно смотреть прямо на них, поэтому я разглядывала верхушки деревьев, которые росли вокруг логова. Интересно получается. Деревья всегда одни и те же, но всё-таки каждый год немножечко разные.       — Интересно получается… — протянул Луг. Я уже закончила рассказывать, и некоторое время висела тишина.       — Это правда?! — изумился Долина. Он подскочил ко мне и обошёл по кругу, рассматривая и обнюхивая. Другие — Туман, Ручей и Ветерок — тоже не усидели на месте. Я сидела на тёплой земле, скрестив ноги, и дёргалась в сторону каждый раз, когда они подходили достаточно близко, чтобы наступить мне на руки. — Нет, правда?!       — К сожалению, — отозвалась Вьюга. Полночь промолчала, но недовольно покосилась на неё. Ветер тоже молчал, и это меня не на шутку взволновало. Он был вожаком, и я привыкла прислушиваться к нему.       Кроме волков тут был ещё рысь. А ещё на деревьях расселись птицы и белки, в траве и кустах я замечала ласок, бурундуков и других мелких зверюшек, а ещё мне показалось, что где-то мелькнула рыжая шерсть лис. Весь лес хорошо знал меня, духа сосны. Так же хорошо, как и старика. Так что они все заметили, что я начала пропадать. Не сомневаюсь, что они знали о моём интересе к тому, что делают люди.       Я жила со стаей. Дружила с рысью, играла в прятки с птицами, болтала с лисами. Конечно, они пришли послушать, что со мной происходит.       — Сложная ситуация, — наконец-то заговорил Ветер. Он лежал, вытянув лапы и высоко подняв голову. Я только тяжело вздохнула. — Ты же не собираешься оставлять своих людей? — покачала головой. Волк чуть усмехнулся. — Да, было бы глупо ожидать, что ты отступишься. Меня больше беспокоит Зецу. Мох говорил о нём, когда только перешёл в другую стаю. Чёрный человек давно живёт в лесу. Кажется, он появился даже раньше людей.       — Что я теперь могу сделать? — севшим голосом спросила я. Хотя толку-то. Вряд ли уж кто-то из волков что-то знал о людях. Я и сама толком ничего не знала. Иногда казалось, что начинала что-то понимать, а потом опять ничего не понимала.       — Слушай, ты сказала, что Зецу много упоминал про Биджу, хвостатых зверей, так? — влез Луг. Всё время он был задумчив и молчалив, а теперь вот даже вскочил на лапы, голос его звенел.       — Ну да, — растеряно сказала я. — Там было два иероглифа: хвост и зверь, они встречались часто. Я не уверена, как оно читается, но могу уточнить, если надо. А что?       Луг помолчал. Прикрыл глаза и тряхнул головой, негромко рассмеялся ни с того ни с чего, опустив морду вниз. Пошевелил ушами, прислушиваясь к чему-то. Лизнул лапу — не так давно, с месяц назад, он её занозил и теперь постоянно осторожничал, часто облизывал потрескавшиеся подушечки.       — Ну, пока я жил у гор, я слышал истории, — сказал он наконец, — об огромных животных. Будто бы высоко в горах жил громадный лис с несколькими хвостами. Кто-то говорил, что лис жил за горами, кто-то — что он спал в пещере в горах. Ещё говорили о песчаном еноте и огненной кошке с двумя хвостами… Сам я никогда не видел ничего такого. Вообще-то я давно забыл об этих сказках, но тут ты напомнила.       Я подалась вперёд и жадно слушала его, отталкивая одной рукой голову Долины. Ручей тоже слушал внимательно, а вот остальным сказки были неинтересны.       — Люди их боятся, — добавил Луг, — они избегают мест, где бывают звери. Мы потому и жили у гор, хотя охотиться там было сложно. Зато никаких людей. Ещё я хотел сказать, что мне всегда казалось, что у людей есть причина бояться их. То есть двуногие часто делают бессмысленные вещи, но это не тот случай. Стая тоже так думала. Так что, если в планах этого Зецу как-то замешаны Биджу, то это явно не хороший признак.       Да, сложно было не согласиться. Я для себя уже давно уяснила, что от чёрного ничего хорошего ждать не следует. Он как заноза. Может лежать себе на земле и не приносить никакого вреда, но достаточно одного неловкого движения — и всё.       — Он пропал, — невпопад заметила я.       — Ты тоже пропадала, — шикнул рысь. — Всё ещё была в лесу, но видно тебя не было целыми днями. А если и появлялась, то докричаться до тебя было невозможно.       — Извини. Но я боялась, что он может последовать за мной и найти вас…       — Я не о том, хотя и это тоже. Просто не думай, что раз это существо исчезло, то всё, больше не появится. Наверняка у него просто новое убежище. Ты вот говорила, что в пещере было много бумаги, а теперь там пусто. Но ведь куда-то оно делось? И бумагу абы где хранить нельзя. Помнишь, что с тем листком было?       Он был прав. А ещё мне казалось, что, раз Зецу столько времени потратил на кланы, то и держаться будет где-то поблизости. Значит, стоит проверить все подходящие для убежища места в округе. Наверное, всё-таки стоило постараться переписать планы чёрного. Только вот… только зачем он всё записывал? Или для кого? Зачем хранил письма. Вот от них-то точно толку никакого, можно было просто сжечь, порвать, намочить. А он оставил их.       Может, память плохая? Поэтому и надо было всё записывать, чтобы не забыть. А почему тогда не шифровал? Изуна мне рассказывал про шифры, даже нарисовал на земле несколько секретных символов, правда, их значения не объяснил. Я по этим символам и поняла, что это были письма.       Он разговаривал сам с собой, я слышала. Может, с этим как-то связано? Жил долго один, вот и сошёл с ума. А что, может быть. Вообще отличное объяснение, оно объясняет вообще всё: чего Зецу добивается, зачем ему война людей, почему он следил за Мадарой и Хаширамой. Можно на этом успокоиться. Только мне это не нравится, слишком просто. И не объясняет, чего он добивается.       Я крепко сжала ладони, ногти до боли впились в кожу. Я не любила того, что не могла понять. И если люди своими странностями скорее веселили, то вот Зецу меня пугал. Мох считал, что он опаснее людей. Я тоже так думала.       Тому, что были записи, могло быть ещё одно объяснение. Он мог не писать их сам, а получать их от кого-то. Кто-то отдавал распоряжения, что надо делать, и отправлял ему письма с планами. А Зецу считал, что он в безопасности посреди леса, вот и не думал от них избавляться. А от меня не ждал ничего. Думал, что запугал. Сказать по правде, в некотором роде так и было.       Или… Слишком много «или». Он мне уже надоел. Я не знаю таких слов, чтобы сказать, как он мне надоел. Даже исчезнув, не может оставить в покое.       — А я ведь говорил, не надо лезть к людям, — вздохнул рысь и посмотрел на меня сквозь опущенные веки. Я фыркнула и прижала колено к груди с той стороны, где не было раны.       — Мы все говорили, — заметила Вьюга, — а толку? Если ты не собираешься отступать, то и иди до конца, — она обратилась ко мне. — Мне это всё очень не нравится, но ты дух, а духи всё же имеют нечто общее с людьми. К тому же если у тебя получится остановить их сражения, лесу будет только лучше. Узнай, может, люди замечали чёрного. Ещё стоит попробовать выяснить что-нибудь о Биджу, чтобы понять, что может от них понадобиться Зецу. Я тоже о них слышала.       — И я, — добавила Полночь, — их вроде бы десять всего и живут они сами по себе.       — В крайнем случае можно будет найти одного из них и спросить на прямую, заодно предупредить, — заключил Ветер. Я забыла, что мне надо было держать Долину, он такого не ожидал и со всего маху рухнул мне на колени. Но я даже не попыталась его спихнуть — хотя он уже давно не был волчонком и стал довольно тяжёлым — и вообще почти что не заметила.       Это идея! Найти Биджу, почему я сама не сообразила?