***
Над головой второго принца Джермы снова сгущались тучи, и уже потрескивало статическое напряжение, готовое вот-вот разрядиться первой молнией. — Что тебя не устраивает? — Ниджи начинал раздражаться. — Я сделал всё, как ты хотел, женился на этой девке. Мы оба знали, что любящим заботливым мужем я быть не собираюсь. Так в чём дело? — Когда ты в последний раз видел свою жену? — вопросом на вопрос ответил Джадж. Ниджи задумался, прикинул. Кажется, вчера они столкнулись с утра? Или это было позавчера? Но определённо на этой неделе и точно не вечером, девка пожелала ему доброго утра, это он запомнил. — Ты думаешь, какие-то формальности имеют значение? Мы заключили этот брак, только чтобы девчонка никуда не делась, — напомнил Джадж. — Но, если она по-прежнему будет прятаться от тебя на кухне, никакого усиливающего эффекта мы не дождёмся. Я посмотрел показатели твоих тренировок за последнюю неделю — они ничуть не изменились. Ниджи скривился. Отец был прав, как всегда, хотя энтузиазма эта правота не добавляла. Но в конце концов, если уж Ниджи решил вляпаться в эту женитьбу, то только ради того, чтобы стать сильнее, верно? Надо просто не забывать об этом. — Ладно, — процедил он сквозь зубы. — Считай, мы уже воркуем, как голубки, целыми днями. — И не прибей её ненароком, — заботливо уточнил Джадж. — Она тебе нужна живой. Какое ценное замечание. И очень глубокое — от человека, похоронившего собственную жену. Ниджи любил отца, но смерть матери ему где-то в глубине души так и не простил. Они все не простили. Но никогда не говорили об этом отцу, никогда не обсуждали друг с другом — кроме того раза, когда Рейджу рассказывала им эту историю, каждому в отдельности, — и никто не собирался прерывать эту игру в молчанку. Даже если на языке вертелось, так и подмывало сказать. Поэтому Ниджи ограничился лаконичным: — Я понял.***
Обычно он этого не делал, но сейчас из тронного зала добрался до своей комнаты используя костюм — хотелось как можно быстрее. Он устал, зачищая целый остров от каких-то нелепых революционеров, выходящих против армии с камнями и палками. Эти идиоты ещё и справлялись так хорошо, что королю пришлось обратиться за помощью к Джерме 66, а Ниджи пришлось носиться туда-сюда, отлавливая горе-повстанцев чуть ли не по одиночке. Мог бы одним ударом снести половину острова, да недокороль предупредил, что нельзя, страна ему ещё пригодится… Пятиминутный разговор с отцом тоже его вымотал. Ниджи так хорошо не вспоминал о Козетте и всех связанных с ней сложностях целыми неделями, а теперь опять раздражался, едва представляя её глупое круглое лицо. В спальню Козетта впорхнула так легко и привычно, что Ниджи стало смешно. Прямо как к себе домой. Смотри-ка, быстро освоилась. Заметив его, она тут же споткнулась, вздрогнула от неожиданности. Тело словно в мгновение одеревенело, расслабленная улыбка стала напряжённой, а затем медленно растворилась. Ниджи продолжал молча наблюдать за ней, развалившись в кресле. — Добрый вечер, — Козетта взяла себя в руки, справилась с эмоциями, спрятала выражение лица в лёгком поклоне. — Ты опять пропадала на кухне? — он задал вопрос, заранее зная ответ. — Да, — она не стала отпираться или врать. — Не было никаких приказов, и я подумала, что могу вернуться к своей работе. На кухне без меня всё сразу встаёт с ног на голову, один только обед… Ниджи скривился, вывалил язык, всем своим видом изображая, как ему интересно слушать про кухню, и Козетта тут же заткнулась, не дожидаясь, пока он перейдёт от демонстрации недовольства к его выражению. Хоть это с ней было удобно. — В общем, больше на свою кухню ни ногой, — сообщил ей Ниджи. — Я на тебе не для этого женился. Козетта смотрела прямо на него, и в глазах у неё плескался настоящий ужас. — Пожалуйста, не отбирайте у меня… эту… возможность… — залепетала она, сбивчиво и жалобно, словно вот-вот разревётся. — Кухня — это моя жизнь! Я не смогу без этого! Она стояла перед ним, комкала в кулаках ткань своей юбки, кусала губы и продолжала смотреть на Ниджи умоляющим взглядом, так что ему захотелось её немедленно пнуть. — Дура! — в сердцах бросил он и процедил: — Не запрещаю… конечно же. Как будто он мог этому сопротивляться. Они не разговаривали друг с другом, не виделись, и он почти забыл о том, что стоит ей попросить — и он сделает. Козетта растерянно хлопала ресницами, рот её приоткрылся, превратившись в почти ровный круг; кажется, до неё тоже только что дошло. — Мне очень жаль! — судорожно поклонилась она. — Я не хотела пользоваться этим! Я не специально, просто не подумала! Точно дура, уверился Ниджи. Он вот намеревался пользоваться её сверхъестественной безотказностью на полную катушку, каждый раз, как представится возможность. — Если мне нельзя больше проводить на кухне целые дни, я не буду, — пообещала Козетта. — Подготовлю кого-то вместо себя, нового шеф-повара… Только на это потребуется некоторое время. Она бросила на Ниджи быстрый взгляд, словно удостоверяясь в чём-то, и продолжила чуть тише: — Но, если можно, я бы хотела продолжать готовить… Хотя бы немного… Может быть, ужин лично для вас?.. Раз уж я теперь ваша… жена… — к концу фразы громкость снизилась настолько, что последнее слово Ниджи больше угадал, чем услышал. На мгновение он задумался, не попытается ли девка отравить его, но сообразил, что это слишком сложный путь. Она может попросить его о чём угодно — к чему эти сложности с ядами? Так что какая разница? — Да мне плевать, — обрадовал её он. — Можешь готовить ужин, если так хочешь. Не понимаю, зачем тебе это… — Спасибо! — просияла Козетта. — Вы не пожалеете! Я буду стараться изо всех сил! Ниджи махнул на неё рукой, в прямом и переносном смысле. — Но не пропадай на своей чёртовой кухне целыми днями, — приказал он. — Какой толк в этом браке, если мы не видимся сутками? Будем проводить вместе больше времени. Это прозвучало странно, он никак не мог поверить, что эти слова вышли из его глотки, его голосом. Он совершенно не хотел проводить время с Козеттой. — А я думала, вам просто не нравится иметь со мной дело, — немного нервно улыбнулась Козетта. — Поэтому я и старалась держаться от вас подальше. Но если вы хотите… «Не только поэтому», — почти зримо светилось на её лице, и Ниджи хмыкнул. — Ни черта я не хочу, — признался он. — Но отец напомнил мне, чего ради мы это затеяли. Он сказал, чтобы я постарался. — Вы всегда слушаете отца? — бесхитростно поинтересовалась Козетта и тут же спохватилась, осознала свою дерзость, испуганно прижала пальцы к губам. — Почти, — проворчал Ниджи. — Большей частью он говорит здравые вещи. Он подумал, что за наглый вопрос неплохо было бы с Козеттой что-нибудь сделать, но стало лень. Наверное, он сегодня слишком устал. — Значит, будем проводить вместе вечера, — подытожил он. — И спать теперь будешь в моей кровати. Каждая эмоция отражалась на лице Козетты так ярко, что наблюдать не надоедало. Ужас в глазах, побледневшая кожа, ставшие ярче веснушки, дрожащие губы… — Не волнуйся, я тебя и пальцем не трону, — фыркнул Ниджи и скривился от отвращения. — Сдалась ты мне… Он вдруг осознал, что сейчас они делали именно то, чего хотел от него отец. Общались, проводили время вместе. Если подумать, он никогда прежде не разговаривал с Козеттой — так чтобы действительно разговаривать, а не отдавать приказы или жаловаться на невкусную еду. И вроде бы ничего особо страшного, терпеть можно. Он с этим справится, особенно ради своей цели. — Вы выглядите уставшим, — неожиданно проницательно заметила Козетта. — Может быть, вам стоит пойти спать? — Не терпится оказаться со мной в постели? — поддел её Ниджи, и она моментально покраснела, на лице негодование мешалось со смущением. Он поднялся с кресла, деактивировал боевой костюм. Спустя полминуты ярких спецэффектов, от которых Козетта вынуждена была прикрыть глаза рукой, Ниджи остался в обычной одежде. — Я ложусь, — сообщил он Козетте. — Ты можешь позже, если хочешь, меня не волнует. Но больше никаких дальних углов. Он ещё не спал, когда Козетта отогнула угол одеяла и тихонько скользнула в постель. Она старалась держаться как можно дальше от Ниджи, на самом краю, благо, ширина королевской кровати позволяла спать формально вместе, но ни разу не встретиться за ночь. Как будто улавливая едва ощутимую вибрацию, Ниджи чувствовал, как напряжено тело Козетты, — а может, и в самом деле что-то такое улавливал, вдруг это одно из тех улучшений, что он ждал от «своей» пары? Более тонкое восприятие ему бы пригодилось. Ему раньше доводилось спать с девушками, но ни разу это не было так нелепо. Ниджи слышал лёгкое нервное дыхание Козетты, чувствовал, как она боится расслабиться и пытается держаться от него как можно дальше. Легко было представить, что она так и пролежит целую ночь без сна, глядя невидящим взглядом в темноту, опасаясь лишний раз вдохнуть или шевельнуться. Не то чтобы это волновало Ниджи, но он непроизвольно отмечал всё, точно так же, как анализировал врага во время сражений. Сегодняшний разговор почти убедил его, что Козетта, кажется, не собирается пользоваться возможностью и причинять ему какой-то вред, но он и не думал расслабляться. Лучше быть готовым ко всему. Если эта девка всё-таки задумала усыпить его внимание и ударить исподтишка, он будет готов… Окутанный этими размышлениями, Ниджи незаметно проваливался в сон. В самый последний момент уловил проблеском сознания, что дыхание Козетты успокоилось, стало мерным — уснула раньше него, надо же! — а потом отключился.