a turn of the earth

      7 мая 2003-го года              — Она слепа, как крот, но у неё острый слух. Ещё она прекрасно чует запахи, так что будь всегда с подветренной стороны, если наткнёшься на неё снаружи, — инструктирует Бобби по телефону, пока Дин выбирается из Импалы. Он вздыхает, долго и тяжело, поправляя ружьё на плече и упираясь одной ногой в порог машины.              — Ты уверен, что дело в медальоне? — скептически спрашивает Дин. Он оглядывает тёмное здание школы перед собой, его сердце начинает колотиться то ли от адреналина, то ли от нервов, как всегда бывает перед крупной одиночной охотой.              — Абсолютно, учитывая, что её кремировали в 1942-м, — отзывается Бобби, шурша бумагами. — Если только там не завалялась прядь волос или ноготь, в чём я сомневаюсь.              — Ладно, — говорит Дин, разминая руки, зажав телефон между ухом и плечом. — Слепой призрак учительницы, разъярённый возобновившимся строительством, еë медальон хранится в стеклянном шкафу возле спортзала, всë верно?              — Ага.              — Это та ситуация, когда я доверяюсь тебе, а потом мне надирают задницу, потому что ты упустил что-то важное?              — Прикуси-ка язык, парень, — сварливо отвечает Бобби, но Дин слышит веселье в его голосе и коротко усмехается. — Удачи тебе, сынок. Посолить-сжечь, делов на пять минут, да?              — Разумеется, — отвечает Дин и вешает трубку.              «Разумеется», — пыхтит он пятнадцать минут спустя, уворачиваясь от летящего в него цветочного горшка. — Обычный случай, ничего примечательного, проще простого, спасибо, Бобби, всегда мечтал умереть от—              Из-за его спины раздаётся ещё один яростный визг и Дин, ругнувшись себе под нос, ныряет за одну из парт, переворачивая её на бок в попытке создать подобие баррикады. Его пульс бешено отдаётся в ушах, так сильно, что он едва слышит что-либо ещё. Он пытается успокоиться и затаить дыхание, вспоминая слова Бобби — «Будь тихим, как мышь, потому что этот дух полагается на запах и звук».              До Дина доносится шум опрокинутого стаканчика из-под канцелярии, карандаши со стуком катятся по полу. Он вытягивает шею и ищет глазами то место, куда могло улететь выбитое из его рук ружьё, а затем медленно тянет к оружию ногу, не смея сделать вдох.              Ещё один яростный крик, очередной цветочный горшок, взрывающийся в нескольких дюймах от Дина, и он пригибается ниже за поверхностью стола, группируясь и закрывая голову руками от летящих во все стороны осколков.              Снова катятся карандаши, затем раздаётся ужасный звук когтей, скребущих по доске, словно точильщик по металлу.              «Ненавижу это», — злобно думает Дин и снова приближает ногу к оружию. Скрежет когтей прекращается. Затишье. Дин замирает.              Повисает лишь доля секунды полной тишины, а затем парта взлетает в воздух — всё это сопровождается очередным воплем банши от духа, и Дин рычит, плюхаясь на задницу, когда призрак швыряет парту в ближайшую стену.              Ружьё по-прежнему находится в нескольких футах от Дина, и он начинает ползти к нему на животе, как вдруг позади него хлопает и разлетается на куски оконное стекло.              Ещё один внезапный выброс энергии, гораздо более сильный, чем предыдущий, и достаточно мощный, чтобы ощутить, как весь кислород в комнате будто высасывается в один миг. Дин моргает, когда размытая фигура падает на пол класса из воздуха с мокрым шлепком о кафель, и это… это Кас, но он… очень голый и очень мокрый, а Дин на это очень… отвлёкся.              — Что, — выдыхает Дин, замирая, — блядь, — но Кас уже перекатывается на корточки, группируясь, и хватается за оружие, а затем вскакивает на ноги на волне импульса от спотыкания и целится в духа.              — Я принимал душ, — раздражённо бросает Кас, взводя курок. Раздаётся оглушительный выстрел и призрак кричит, рассеиваясь в воздухе.              — Где, чёрт возьми, твоя одежда?              — Расставь приоритеты, Дин.              Кас швыряет ему ружьё, вокруг его босых ног начинает собираться небольшая лужица — Дин едва успевает поймать ствол интуитивным движением, уставившись на Каса с приоткрытым ртом.              — Где она похоронена? — губы Каса сомкнуты в решительную линию, когда он смотрит прямо на Дина.              — Она… — Дин смущённо опускает глаза, а затем снова встречается взглядом с Касом. — Она не похоронена, но рядом со спортзалом есть стенд с медальоном—              Едва слова слетели с его губ, как Кас требует:              — Зажигалку.              Дин достаёт коробок из заднего кармана, чтобы бросить Касу, а тот ловит его на лету и выбегает из комнаты, как какой-то супермен, сверкая голой задницей.              Дин долго смотрит ему вслед, отчаянно пытаясь собрать мысли в кучу, но внезапный грохот слева приводит его в чувство. Он крепче сжимает ружьё и перезаряжает его, ища глазами источник шума, как вдруг ощущает давление на горло. Дин начинает задыхаться; он слабо машет оружием, пытаясь вырваться из невидимой хватки, но ружьё отлетает от него, словно клубок пряжи от котёнка, и он хрипит, чувствуя, как паника овладевает им всё сильнее по мере того как усиливается давление на трахею.              Дух вдруг возникает перед его лицом — уродливая кривая улыбка, пустота в чёрных глазницах — и наклоняется к Дину, втягивая воздух, даже когда он борется сильнее, чувствуя, как его глаза слезятся, а тело начинает биться в мелких конвульсиях от отсутствия кислорода.              — Пожалуйста, — выдавливает он, и если это его последнее слово, то так тому и быть, чёрт возьми; дух обнажает зубы в ухмылке.              — Испорченный, непослушный мальчишка, — шепчет призрак, и темнота начинает застилать зрение Дина. Он прекращает борьбу, обессиленный, чувствуя, как усиливается давление в голове, толкающее его на грань бессознательного состояния…              …внезапная вспышка, ужасный визг, и когда Дин моргает, ощущение удушья исчезает, его лёгкие горят, снова наполняясь воздухом. Он делает глубокий, болезненный вдох, дух корчится перед ним и исчезает во вспышке пламени.              Секунду Дин сидит, раскинув ноги, и его сердце всё ещё рвано колотится. Дин отчаянно пытается восстановить дыхание, из груди вырываются глубокие хрипы. Он до сих пор дрожит и пытается привести лёгкие в норму в тот момент, когда в дверях появляется Кас. Он складывает руки на груди и прислоняется к дверному косяку, совершенно безразличный к своей наготе.              — У меня всё было под контролем, — огрызается Дин, но вызов в его голосе немного искажён хрипами.              — Да, я так и подумал, — отвечает Кас, поднимая брови, пряди волос спадают ему на лоб.              Дин закатывает глаза, по-прежнему тяжело дыша и откидывая голову назад так, что она ударяется о стол.              — Пожалуйста, оденься.              — Зачем? Мне нравится ощущение свободы.              Дин на девяносто процентов уверен, что над ним издеваются, что он не ценит, но его облегчения от того, что Кас вернулся и (уже в который раз) спас его задницу достаточно, чтобы выдать неубедительное, хриплое «Боже, ты ужасен».              — Я знаю, — говорит Кас. — Могу я одолжить твою куртку?              Дин позволяет себе один угрюмый взгляд в сторону Каса: его руки сомкнуты у груди ещё крепче, он практически дрожит, что… да, мокрый насквозь, плюс отсутствие одежды, плюс холодный воздух. Дин также — довольно храбро — игнорирует тот факт, что сосками Каса в настоящее время можно резать мрамор.              — Да, только не порть, — говорит Дин, снимая кожаную куртку и протягивая её Касу. Тот принимает одежду с тихой благодарностью и оборачивает рукава вокруг талии, завязывая их на бёдрах, на что Дин почти протестует, но на самом деле он всё ещё слишком измучен, чтобы формулировать связные предложения.              — Ещё раз спасибо, — говорит Дин, стараясь скрыть смущение в голосе, а Кас улыбается и протягивает ему руку.              — Ты же знаешь, я не возражаю, — говорит он, когда Дин с благодарностью принимает помощь и подтягивается на ноги.              Секунду Дин просто смотрит на Каса, будто впитывая его, а тот смотрит в ответ, его глаза быстро скользят вверх-вниз по лицу Дина, прежде чем молчание становится неловким.              — Ну, — говорит Дин, делая неопределённый жест в сторону тела Каса. — Всё бывает впервые, верно?              Губы Каса растягиваются в лёгкой улыбке.              — Знаешь, изгнание злого духа голышом — не самая странная вещь, которую я совершал.              — О, охотно верю, — бормочет Дин, качая головой и направляясь к своему телефону, валяющемуся где-то на другом конце комнаты. — Я позвоню Бобби, который, кстати, думает, что ты обрыскал его дом, когда в последний раз появлялся здесь.              — Что? — спрашивает Кас, озадаченно хмурясь и поправляя куртку на бёдрах, и Дин изо всех сил старается не думать о следующем разе, когда он её наденет. Его почти пробивает истерический хохот от одной мысли о лице своего отца, когда тот узнает, что Кас заворачивал свои причинные места в его куртку.              — Судя по всему, твой злобный близнец чуть не разнёс его дом в щепки, так что теперь Бобби тебя не очень-то жалует.              Кас вздыхает, выглядя расстроенным. Он кажется более усталым, чем Дин когда-либо видел его — плечи поникли, под глазами залегли тени.              — Я бы извинился, если бы точно знал, за что извиняюсь.              — Ну, прошлый ты — та ещё заноза в заднице, должен сказать, — хмыкает Дин, открывая телефон большим пальцем и набирая номер Бобби по памяти.              Кас смотрит на Дина через всю комнату, его глаза сужаются.              — У вас были ещё встречи со мной? Мной из этого времени, я имею в виду.              — Нет, — говорит Дин, пожимая плечами и поднося телефон к уху. — Я не думаю, что им нужен именно я, Кас.              Кас бормочет что-то зловещее себе под нос и качает головой, ступая босиком по кафелю и приближаясь к Дину.              — Как прошло? — спрашивает Бобби, снимая трубку.              — Нормально, — говорит Дин, вытирая засохшую на виске кровь. — Ну, более или менее. Со мной тут, кстати, голый ангел. Хочет поговорить с тобой.              — По-твоему, мне должно быть до этого дело?              — Возможно.              Кас берёт трубку.              — Здравствуй, Бобби.              — Сукин ты сын, — доносится до Дина из динамика.              Кас выглядит совершенно невозмутимым.              — Я тоже рад тебя слышать.              — В следующий раз я тебе…              — Прежде чем ты начнёшь, — вмешивается Кас, отворачиваясь от Дина и оставляя его смотреть на участок оголённой кожи в том месте, где завязаны рукава. Дин демонстративно отводит взгляд от задницы Каса к потолку, его лицо горит, и если он и бросает украдкой несколько лишних взглядов — ну, это не его чёртова вина, не так ли? Любой, у кого есть глаза, будет отвлечён такой задницей. — Мы можем поговорить лично? Мне нужно многое объяснить.              — Ты чертовски прав, — слышит Дин голос Бобби.              — Дин, — говорит Кас, оглядываясь через плечо, и Дин о-о-о-очень тонко встаёт по стойке «смирно». — Мы сможем добраться до Су-Фоллс к вечеру? Мне будет спокойнее рядом с тобой у Бобби, чтобы не привлекать ненужного внимания.              — Думаю, дорога займёт часа четыре, но мы можем выехать и утром, — говорит Дин, пожимая плечами. — Просто я собирался остановиться в мотеле, и…              — Отлично, — отвечает Кас, игнорируя остальную часть предложения Дина и переключая своё внимание на Бобби. — Мы приедем так скоро, как сможем. Я начерчу ещё несколько защитных символов, чтобы ангелы отделались от Дина.              — И от меня, — ехидно добавляет Бобби. — Полагаю, ты имел в виду «чтобы они отделались от нас обоих»?              — А я разве не так сказал? — безучастно спрашивает Кас, и Дин прикусывает губу, чтобы не выдать улыбки.              — Передай трубку Дину, — слышит он голос Бобби, и Кас возвращает телефон.              — Что?              — Глаз с него не спускай, — говорит Бобби. — У меня к нему ни капли доверия.              — Ну, я доверяю ему за нас обоих, — отвечает Дин наперекор ему.              При этих словах Кас наклоняет голову, скрывая выражение своего лица от взгляда Дина.              — Не лучшая твоя идея, умник, — раздражённо бормочет Бобби, — но только будь осторожен, ладно?              — Да, да. Скоро увидимся.              — Ты слишком легко доверяешь людям, Дин, — тихо говорит Кас, когда он вешает трубку. Его лицо всё ещё остаётся в тени. — Слишком легко.              Дин пожимает плечами в защитном жесте, глядя на Каса.              — Слушай, не надо играть в мозгоправа и анализировать меня, ладно? Считай это благодарностью за спасение моей задницы.              — Ты меня неправильно понял, — говорит Кас, и в его голосе слышится разочарование. — Дело не в том, что я не ценю твоё доверие или не придаю ему важности. Я просто хочу, чтобы ты был более осторожен, так ты сможешь избежать… боли.              — Ну, спасибо за заботу, — огрызается Дин, — но мы не настолько близки, чтобы ты заделался моим эмоциональным гуру, — и прежде, чем Кас успевает ответить, торопливо добавляет: — У нас сегодня много дел.              Они приводят класс в порядок, на сколько это представляется возможным — поправляют столы и собирают осколки стекла в напряжённой тишине. Дин замечает, что Кас всё ещё дрожит из-за низкой температуры по мере того как высыхает, поэтому он выводит его из здания и ведёт к Импале, как только они заканчивают.              Кас подрагивает даже тогда, когда они выезжают на дорогу, и Дину вдруг приходит в голову, что большинство людей сочли бы странным, что он рассекает по городу с голым мужчиной в набедренной повязке на пассажирском сидении. Плюс, обнажённые прелести Каса прижаты к обивке, что не очень хорошо на многих уровнях.              — Тебе, э-э, холодно? — спрашивает Дин, начиная возиться с печкой Импалы, но Кас качает головой.              — Со мной всё в порядке, — говорит он, стуча зубами.              Дин вздыхает, всматриваясь в горизонт, пока не различает мерцающую неоновую вывеску. Он притормаживает, как только подъезжает к ней, а затем сворачивает на обочину.              — Почему мы остановились? — спрашивает Кас, когда Дин глушит мотор.              — Ну, мне всё равно нужно заправиться перед тем, как отправимся к Бобби, и… — он хмыкает и шарит рукой по заднему сидению, пока не нащупывает свою сумку, — я не хочу, чтобы ты всю дорогу стучал зубами. Кроме того, у меня вроде как есть правило: никаких голых задниц на моей обивке, ничего личного, — он выуживает клетчатую фланель, джинсы и запасную пару чистых (…может быть) боксёров и бросает их на колени Каса. — Одолжи пока их уборную. Я буду через секунду.              Пальцы Каса неуверенно сжимают свёрток.              — А что с моей старой одеждой?              — Хранится у Бобби. Не стоит благодарности.              Кас кивает и бормочет тихое «спасибо», прежде чем плечом открыть дверь и под парой странных взглядов от дальнобойщиков отправиться к магазину.              Импала заправлена под завязку, и, чтобы скоротать ожидание Каса, Дин бродит среди полок и ищет чипсы, гадая, предпочитает тот солёные или барбекю. Что-то подсказывает ему, что Кас из тех, кто взял бы сметану с луком, так что он суёт пару пачек под мышку, а затем начинает перебирать упаковки с ароматизированной вяленой говядиной, которая Касу, возможно, не понравится, но Дин настоит, и тому придётся сдаться.              Он уже направляется к кассе, как вдруг на его плечо опускается рука.              — Эй, — говорит Дин, поворачиваясь, — я взял немного вяленой говядины, не знаю, понравится ли теб…              Его прижимают к автомату с хот-догами мощным рывком — Дин даже не успевает моргнуть, задыхаясь, когда шипение и плевки фритюрниц оказываются в дюйме от его лица, и он дёргается, роняя еду от удивления.              Когда ему удаëтся сосредоточиться, он ошеломлённо сталкивается взглядом с пронзительными — и откровенно пугающими — голубыми глазами. Дин узнаёт седоволосую женщину, с которой он уже сталкивался в закусочной.              — Где он? — спрашивает Кастиэль сдержанным, сухим голосом, его хватка усиливается.              Дин сопротивляется с прерывистым рычанием, пытаясь вывернуть ему запястье.              — Отвали.              Глаза Кастиэля угрожающе сужаются.              — Если ты откажешься содействовать…              Женщина внезапно отлетает в сторону, в глазах Дина мелькает клетчатое размытое пятно, раздаются два отчётливых звука ударов и Дин дёргается в сторону, откатываясь к стойке с чипсами.              — Я звоню в полицию, — кричит кассир из передней части магазина, как раз в тот момент, когда над его головой взрывается лампочка и каскадом сыплются искры.              Дин пытается выпрямиться, его голова кружится. Зрение фокусируется и выхватывает Каса, прижимающего пожилую женщину к земле — резкий перекат, и теперь уже Кас лежит на спине, задыхаясь под хваткой Кастиэля.              — Ты — ходячее богохульство, — выплёвывает Кастиэль, серебристый клинок выскальзывает из его рукава, и Дин даже не думает — просто срывается с места и всем своим весом набрасывается на женщину.              Врасплох его застать не удалось — Кастиэль тихо фыркает и перегруппировывается в атакующую позицию, нанося удар, и затылок Дина врезается в кафельный пол. Перед глазами мелькает яркая вспышка, и он едва успевает вздохнуть, прежде чем получает удар прямо в лицо. Дин чувствует тёплую кровь, собирающуюся во рту, и начинает кашлять — Кастиэль хватает его за воротник и тянет вверх.              — Бросать мне вызов было ошибкой, я предупреждал тебя, — рычит Кастиэль, занося клинок так, что он блестит в свете флюоресцентных ламп.              — Кас, — выдыхает Дин, чувствуя жестяной привкус крови в горле. — Пожалуйста, не надо.              Кастиэль колеблется — лишь на мгновение, но сквозь затуманенное зрение Дин улавливает отчётливую вспышку эмоций в его глазах.              Любопытство.              Кастиэль с силой швыряет Дина на пол, но в следующую секунду он уже сам сбит с ног, прижат коленом Каса к холодному кафелю, руки заломаны за спину.              Кас начинает распевать что-то тихое и быстрое на каком-то странном незнакомом языке, которого Дин никогда раньше не слышал.              — Ты не посмеешь, — шипит Кастиэль, вырываясь из хватки Каса.              — Omnipotentis Dei potestatem invoco. Omnipotentis Dei potestatem invoco. Aborro te ut. Angelum omnium obsequendum. Domine expuet…              Дин, как заворожённый, наблюдает за голубовато-белым светом, появившимся во рту и глазницах Кастиэля, яркость усиливается по мере того, как Кас читает заклинание, и вскоре вспышка становится такой невыносимой, что Дину приходится закрыть глаза рукой.              Он слышит — и чувствует — шипящий гул ещё нескольких лампочек, разрывающихся над его головой, а затем всё смолкает. На секунду он может различить лишь собственное прерывистое дыхание и глухой стук пульса в ушах.              Дин осторожно выглядывает из-за своих рук, где в полутьме Кас помогает пожилой женщине принять сидячее положение.              — Джимми? — шепчет она, ошеломлённо глядя на него. — Где… где я?              Кас осторожно подносит два пальца ко лбу женщины, и она тут же обмякает, закрыв глаза.              — Ты… убил её? — в ужасе выпаливает Дин, когда Кас осторожно опускает её голову обратно на пол.              — Нет, просто усыпил, — Кас не смотрит на него, как будто ему стыдно. — Она скоро проснётся. Я вызову для неё машину.              — Кастиэль мёртв? Я имею в виду тот, другой?              Кас вытирает руки о свои — ну, технически Дина — джинсы и встаёт, не отводя глаз от Клары.              — Нет, это лишь временная мера.              — Что ты сделал с… собой?              — Отправил обратно на Небеса, — отвечает Кас, слегка скривив губы в мрачной попытке улыбнуться. — Пройдёт некоторое время, прежде чем ангелы снова побеспокоят нас.              — А что насчёт Ханны?              — Я могу справиться с ней, — напряжённо отвечает Кас, колеблясь, прежде чем подойти и опуститься на колени перед Дином. Пальцы мягко поднимают его подбородок. — Посмотри на меня. Ты в порядке?              — Да, — бормочет Дин, проводя большим пальцем по нижней губе, чтобы стереть кровь. — Неплохо ты меня отделал.              — Прости, — бормочет Кас, поднося два пальца ко лбу Дина. Он закрывает глаза, сосредоточенно хмуря брови, и Дин сразу же чувствует, как пульсация в черепе отступает, а боль в губе притупляется.              — Это не излечит всё, но должно снять часть боли, — поясняет Кас, а затем теряет равновесие и подаëтся вперёд, удерживая свой вес на одной руке, упирающейся в пол. Дин мгновенно протягивает руку к плечу Каса; тот наклоняется к нему.              — Ты как? — спрашивает он, глядя широко раскрытыми глазами на опущенную голову Каса.              — Отлично, — отвечает Кас, тяжело дыша. — Хотя даже мелкие фокусы теперь… изматывают меня.              — Не стоило меня исцелять, — говорит Дин, его раздражение в основном коренится в беспокойстве. — Уж разбитую губу и лёгкое сотрясение я бы как-нибудь пережил.              — Но ты пострадал от моей руки, — говорит Кас так хрипло и тихо, что Дин едва слышит его.              У него нет сил на ответ, так что он просто закатывает глаза и падает обратно на пол.              — Приятель, мы в полном дерьме, — говорит Дин в потолок.              — Копы уже едут, — резкий голос кассира доносится из передней части магазина, и когда Дин поднимает голову от земли, он видит подростка, сидящего на корточках у стойки регистрации, его воинственные и испуганные глаза устремлены на него.              — Не нужно, — бормочет Дин, перекатываясь, чтобы встать на ноги. — Мы уже уходим.              Как только они выходят на улицу, Кас тянется к ключам с умоляющим взглядом, который усиливается укором, когда Дин начинает протестовать.              — Нет, — говорит Дин, хмурясь и держа ключи подальше от Каса. — Всё нормально, я в состоянии вести машину, серьёзно.              — Дин, — произносит Кас сквозь зубы, не то чтобы раздражённо, но всё же добиваясь своего. — Ты истекаешь кровью, истощён и, скорее всего, у тебя сотрясение. Часа не пройдëт, как ты угробишь нас обоих.              — На себя посмотри, — ворчит Дин, но Кас прав — у него начинает кружиться и пульсировать голова, и это слишком знакомое чувство. Он колеблется мгновение, достаточно долго, чтобы Кас протянул руку и выхватил ключи из его ослабевшей хватки; крошечная торжествующая ухмылка на его лице странно напоминает ему Сэма.              Страшно подумать о Касе за рулём, Касе за рулём Импалы, но Дин из будущего доверял его водительским способностям, а у Дина нет причин не доверять себе же самому. В основном.              — Эй, — сонно говорит он примерно через полчаса, наблюдая за взглядом Каса, сосредоточенном на тёмном шоссе. — А тебе не… ты не устал от всего этого?              Брови Каса слегка хмурятся.              — Устал от чего?              — Ну, я имею в виду, что ты уже проходил через это со мной раньше. Верно? Ну, в том плане, что… мне ещё многое предстоит узнать о тебе, но ты… ты уже знаешь обо мне всё. Разве тебе, не знаю… не скучно?              Голос Каса ласков, когда он снова начинает говорить.              — Ты мне никогда не надоешь, Дин.              Лицо Дина начинает покалывать, и он сглатывает.              — Я не понимаю.              — Что не понимаешь?              — С чего ты так обо мне заботишься? Я имею в виду, ты ведь… ты настоящий чёртов ангел, а я всего лишь… ладно, не бери в голову.              — У нас впереди есть история, — тихо говорит Кас. — Я многого не могу объяснить.              Дин думает, глядя на прямые линии профиля Каса, освещаемые дорожными огнями, что когда-то, где-то, он заботится об этом парне чертовски сильно. Он думает, что начинает понимать, почему.              — Я хорошо к тебе отношусь? — спрашивает он вслух, и Кас удивлённо смотрит на него.              — Что это за вопрос? — Кас хмурится.              — Ну, зная меня, я могу… — Дин делает небрежный, неопределённый жест рукой вместо объяснения. — Я могу ощетиниться, если кто-то начнёт проявлять заботу ко мне. Я, вроде как, закрылся, о чём ты, наверное, знаешь, но я… я знаю, что иногда могу показаться полным придурком, но это…              — …Дин, — перебивает его Кас с мягкостью в голосе. — В какие-то моменты мы с тобой в равной степени вели себя как придурки по отношению друг к другу. Даже если бы это было так — а это не так — я бы не держал на тебя зла.              Этот ответ не утешает и не удовлетворяет Дина.              — Просто… — Дин делает паузу и глубоко вдыхает. — Мне бы не хотелось знать, что даже когда-нибудь в далёком будущем, или что-то в этом роде, я не показываю, сколько для меня значит… ну, ты знаешь, — он обрывается, — твоё… время.              Кас издает тихий смешок и наклоняет голову, чтобы посмотреть на Дина искоса. Взгляд тёплый, но Дину всё равно кажется, что его дразнят.              — Что? — угрюмо говорит Дин, складывая руки и подтягивая колени к груди. — Просто пытаюсь быть любезным. Отвали.              — Спасибо, Дин, — говорит Кас торжественно, слишком торжественно, и теперь Дин точно знает, что над ним смеются. — Я великодушно прощу тебя за то, что ты крадёшь половину моей картошки.              Дин закатывает глаза и прижимается щекой к холодному боковому стеклу, чувствуя, как пылает его лицо.              — Заткнись.              — Но если серьёзно, — говорит Кас, — тебе не за что извиняться. Я думаю, что вражда между мной и Дином давно канула в лету, — он колеблется, и в его голосе слышится нотка болезненной неуверенности, когда он снова начинает говорить. — Я не могу сказать наверняка, но стараюсь верить именно в это.              Дину более чем любопытно узнать, о чём идёт речь, потому что он не может себе представить, чтобы они с Касом ссорились до взаимной вражды — может, у них и возникали бы разногласия по каким-то мелочам, но не более. Он, вроде как, даже боится спрашивать.              У Дина есть ещё вопросы, целая куча, на самом деле, но он, должно быть, задремал, потому что следующее, что он помнит — это пробуждение от знакомого хруста гравия под колёсами Импалы — подъездная дорожка Бобби. Дин щурится через лобовое стекло на яркую полосу солнечного света на горизонте, окрашивающую небо в приятный пурпурный цвет. Сейчас должно быть около 5 утра.              — Прости, что отключился, — говорит Дин, виновато глядя на Каса.              Кас качает головой и зевает, поднося костяшки пальцев ко рту.              — Всё в порядке, — говорит он хриплым голосом, прикрывая глаза. — Я просто немного устал.              — Ну, внутри на твоё имя забронирован диван, если Бобби не убьёт тебя прежде, чем ты до него доберёшься.              Кас тихо стонет и падает вперёд, упираясь лбом в руль и задерживаясь в таком положении на некоторое время. Он выглядит очень необычно, даже странно сейчас — в одежде Дина, полусонный. На секунду Дин представляет его себе другом-человеком, который не исчезнет в течение нескольких часов Бог знает на сколько. Который останется рядом с ним.              — Пошли, ворчун, — говорит Дин, протягивая руку, чтобы потрясти Каса за плечо. — Пойдём в дом.              Бобби спит, когда они входят, но Кас немедленно берётся за дело, тут же сворачивая на кухню и будто забыв об усталости.              — Приятель, притормози, — говорит Дин, следуя за ним и прислоняясь плечом к дверному косяку, чтобы оттуда наблюдать за его действиями. — Конец света ещё не скоро. Вздремни или ещё что-нибудь.              — Всё ещё остаётся шанс, что Ханна найдёт нас, — отвечает Кас, роясь в ящике со столовыми приборами и извлекая оттуда нож для стейков. Дин морщится, предвидя, что сейчас произойдёт. — Я хочу, чтобы дом был защищён… — он замолкает, но повисший конец фразы звучит в воздухе ясно, как колокол.              — …когда тебя здесь не будет, — решительно заканчивает Дин.              Кас не смотрит на него, наклоняясь, чтобы достать что-то с нижних полок.              — Да.              — А это не… не изгонит и тебя тоже? — Дин помнит, что в прошлый раз при использовании символов с Касом ничего не произошло, но любопытство берёт верх.              — Я уже не настолько ангел, чтобы руны могли эффективно воздействовать на меня, — отвечает Кас. — Но они высосут часть оставшейся у меня благодати и, вероятнее всего, усилят проявления человечности.              Внезапный щелчок от взведённого курка эхом отдаётся на лестнице, и плечи Каса напрягаются в готовности, в то время как Дин лишь закатывает глаза.              — Это всего лишь я, Бобби, — говорит он, выжидая лишние три секунды, пока Бобби колеблется, прежде чем быстро спуститься по ступенькам.              — Сломался бы, если бы постучал? — ворчит Бобби, прислоняя винтовку к перилам лестницы. — О, поглядите-ка, ты привёл с собой разрушителя миров.              — Прошу прощения, — говорит Кас, ставя чашу на стол и закатывая один рукав выше локтя.              — Ты гостиную видел? — Бобби бросается к Касу. — Полки разнесло в щепки, ковёр разодран, дверь в подвал снесло начисто…              — …Бобби, — говорит Дин, устало протирая глаза. — Дай ему сосредоточиться, ладно?              Бобби раздражённо замолкает, прежде чем с неохотным любопытством интересуется:              — Какого чёрта вы тут делаете?              — Я защищаю дом от ангелов, — объясняет Кас и морщится, проводя лезвием ножа вдоль ладони, а затем сжимает руку над чашей. — Это гарантирует, что тебе больше не причинят неудобств, и сохранит дом и вещи в безопасности.              Дин многозначительно смотрит на Бобби, ожидая от него извинений, которые тут явно напрашивались.              Бобби на мгновение хмурится, ища лазейку, наблюдая, как кровь с ладони Каса капает в чашу.              — Спасибо, Кас, — наконец говорит он, и Дин удовлетворённо ухмыляется.              — Не нужно меня благодарить, — говорит Кас, стискивая зубы, когда капли крови начинают редеть. — Это я втянул вас двоих в эту историю.              — Вот тут ты чертовски прав, — ворчит Бобби, но в его словах больше нет злости.              Дин и Бобби молчат, пока Кас обходит дом по периметру, погружая пальцы в чашу, чтобы нарисовать знаки на окнах, дверях, стенах. Плечи Каса опускаются от усталости, пока он работает, и на полпути Дин бежит в ванную, чтобы отыскать, чем перевязать его руку.              — Я исцелюсь, — бормочет Кас, когда Дин подходит к нему и молча протягивает повязку.              Дин закатывает глаза и берёт его за руку.              — Тебе нужно притормозить, — говорит он, приклеивая один конец марли к костяшкам пальцев, прежде чем осторожно обернуть её вокруг ладони Каса. — Ты убьёшь себя ещё до того, как мы доберёмся до финиша.              — Я уже говорил тебе, что это не имеет значения, — отвечает Кас, пожимая плечами, как только Дин заканчивает, а Дин просто стоит и смотрит, как он возвращается к работе, чувствуя себя странно отвергнутым.              — Ты, кажется, собирался объясниться, — говорит Бобби, наблюдая как Кас методично размазывает кровь по оконному стеклу.              Кас вздыхает и ставит чашу на кофейный столик, потирая руки.              — Охота идёт за мной, а не за Дином. Я — аномалия в системе, учитывая, что я из 2015-го года. Ангелам позволено перемещаться по временнóй шкале по воле Провидения, но без особого распоряжения делать это строго запрещено. Они знают, что я не мог получить приказ напрямую взаимодействовать с Дином, учитывая, что стоит на кону, и по моему уровню изящества для них стало очевидным, что я вышел из-под контроля.              — Какое им дело до Дина? — спрашивает Бобби, нахмурившись, а затем поворачивается к Дину. — Без обид.              — Этого я объяснить не могу, — говорит Кас, подхватывая чашу и направляясь обратно на кухню. — Высокие ставки и всё такое.              — Мне уже надоело это слушать, — говорит Бобби, следуя за ним.              — Ну, а мне, — выпаливает Кас, с резким лязгом опуская чашу в раковину, — надоело, что меня несёт сквозь время и пространство к моему неминуемому исчезновению, но жизнь вообще непростая штука, не так ли?              Бобби, застыв, смотрит на него, и хотя Дин сам удивлён этой внезапной вспышкой, ему сложно наверняка определить, обижен Бобби или же наоборот впечатлён.              — Прощу прощения, — говорит Кас мгновение спустя, устало закрыв глаза, и опирается обеими руками на столешницу, повернувшись к ним спиной. — Не хотел срываться на вас. Я и изо всех сил пытаюсь исправить, что смогу, прежде чем моё время истечёт, а ангелы… сильно усложняют задачу.              — Никаких обид с моей стороны, — говорит Бобби, поднимая обе руки в знак капитуляции. — Даже знать не хочу, сколько дерьма у тебя на тарелке, но в следующий раз, когда начнёшь разбираться с ним, убедительная просьба делать это не в моём доме. Хотя бы на заднем дворе.              — Очень благодарен, — говорит Кас с лёгкой улыбкой, и Бобби кивает, направляясь в гостиную.              — Ты в порядке, Кас? — спрашивает Дин. Он примерно знает, что ему ответят, но всё равно хочет услышать это от Каса.              — Скажем так, я был бы не против убийства прямо сейчас, — говорит Кас, открывая кран, чтобы вымыть чашу. — Или порчи имущества.              — Ну, это всегда пожалуйста.              Дин шутит, произнося это, но следующее, что он понимает — он стоит, скрестив руки на груди, и недоверчиво наблюдает, как Кас стреляет из ружья по жестяным банкам на заднем дворе.              — Так это, э-э, типа катарсис для тебя?              — Да, как минимум, — отвечает Кас с тихим ворчанием, опуская приклад на гравий и потирая плечо с болезненной гримасой.              — Дуплет? — сочувственно спрашивает Дин. — Я себе так однажды плечо выбил.              — Я в порядке, — говорит Кас, снова поднимая ружьё — он щурит один глаз, сосредотачиваясь на следующей банке. Раздаётся выстрел, громкий треск эхом разносится по двору, и Дин думает, что в этом и правда есть что-то умиротворяющее. Иногда, когда он был ребенком, он проводил так время вместе с отцом — у него остались только хорошие впечатления — обращение с оружием давалось ему легко, а воспоминание о гордости в глазах отца, когда он попадал в цель, до сих пор разливается теплом в его груди.              — А ты не так уж плох, — замечает Дин, когда Кас подстреливает очередную банку.              — Учился у лучших, — отвечает Кас и искоса бросает на Дина тёплый взгляд, прежде чем, кажется, одёргивает себя, как будто вспоминая, что рядом с ним не тот Дин. И Дин ненавидит это.              Кас делает глубокий вдох, переводя взгляд от банок к горизонту, где уже встаёт утреннее солнце, заливая округу теплом.              — Здесь очень красивые рассветы.              — Да, — говорит Дин, шаркая ногами по гравию. — Иногда мне нравится приезжать сюда и забираться на крыши машин, чтобы наблюдать за ними, — ему вдруг вспоминается утро, когда он в одиночестве сидел на Импале, смотрел на восход солнца и думал о Касе, хотел, чтобы он был рядом. Дин украдкой смотрит на него, стараясь быть незаметным — голова Каса слегка откинута назад, позволяя тёплым солнечным лучам согревать лицо, и Дин чувствует, как что-то звенит у него глубоко в груди, ощущает ту же вибрацию, что проходит через всё тело при стрельбе по консервным банкам.              Кас медленно приоткрывает глаза и, словно почувствовав взгляд Дина, поворачивается к нему, а Дин слишком ошеломлён, чтобы вовремя отвести взгляд. Это должно быть неудобно — такие долгие взгляды между ними — но на секунду Дину кажется, что та же самая сейсмическая волна прокатывается и по Касу, та же самая тихая дрожь.              Дин прерывает странный момент, потянувшись и забирая ружьё из рук Каса. Не говоря ни слова, он взводит курок и стреляет, попав в банку, точно в центр.