***
Дин находится примерно на полпути к пункту назначения, пересекая Колорадо, когда грохот на заднем сидении едва не заставляет его съехать с шоссе; каким-то чудом он не вылетает за ограждение на обочине — это было бы очень некстати, учитывая, что c серпантина лететь пришлось бы не меньше тысячи футов. С бешено колотящимся сердцем Дин смотрит в зеркало заднего вида и пересекается взглядом с ошеломлёнными голубыми глазами, уставившимися на него в ответ. — Прости, Дин. — Господи Иисусе, — выдыхает он, протирая глаза. — Никогда больше так не делай. — Я это не контролирую, — Кас возится на месте, а затем начинает перелезать с заднего сидения на переднее прямо на ходу. Дин наклоняет голову, когда бедро Каса опасно близко приближается к его виску. — Эй, я же за рулём! — Прости, — повторяет Кас совершенно запыхавшимся голосом, опускаясь на кожаное сидение. — По крайней мере, на этот раз я действительно приземлился внутрь машины. Пульс Дина всё ещё колотится, и он делает глубокие вдохи, крепко сжимая руль, чтобы собраться с мыслями. — Давно не виделись, — в конце концов говорит он, не обращая внимания на типичный пристальный взгляд Каса. — Как прошёл твой отпуск в вихре времени? — Тошнотворно, — отвечает Кас, и, оглядываясь, Дин думает, что он действительно выглядит немного бледнее обычного, на лбу выступила испарина. — Какой сейчас месяц? — Сегодня Хэллоуин, — говорит Дин, а затем добавляет, уточняя, — 2005-й год. Кас как-то странно косо смотрит на него, заколебавшись на мгновение, прежде чем заговорить — возможно, просто переводя дыхание. — И где мы находимся? — Колорадо, — Дин слышит, как резко звучит его лаконичный ответ, и ему почти стыдно за это, потому что он злится не на Каса. У него просто… много забот сейчас. — Всё в порядке? — интересуется Кас с таким точным таймингом, что Дин, по традиции, на секунду задаётся вопросом, а не телепат ли он, несмотря на уверения Каса, что он потерял способность читать мысли людей уже давно. И Дин уже готов солгать, готов выдать бодрое «Да, всё отлично», но какой смысл лгать Касу? К тому же, он не в настроении для испанской инквизиции, которая определённо последует, если Дин скажет неправду. — Нет, — в конце концов отвечает он с горьким смешком. — Не совсем. — Что случилось? — Отец пропал, — напряжённо отвечает Дин, костяшки его пальцев белеют на руле. — Я собираюсь найти его. — О, — тихо произносит Кас и несколько мгновений больше ничего не говорит. — Знаю, тебе всё равно, — с горечью добавляет Дин, — учитывая, что ты его ненавидишь. Но я правда беспокоюсь о нём, так что… — Дин, — Кас перебивает его на полуслове, его голос звучит почти потрясённо. — Ты же знаешь, что я не желаю твоему отцу ни вреда, ни зла. Я понимаю, как много он значит для тебя, хоть и не согласен с некоторыми его… поступками. Но, пожалуйста, не путай мою заботу о тебе с бессердечием. И Дин знает, что Кас не заслуживает всего этого — рациональной частью себя он это осознаёт; но нервная энергия и злоба переполняют его настолько, что ему хочется ударить кого-то или орать до тех пор, пока не сорвётся голос. — Прости, — говорит Дин, устало закрывая глаза. — Я знаю это. Просто волнуюсь. — Где его видели в последний раз? Я помогу, чем смогу. — Джерико, Калифорния, — отвечает Дин. — Слышал о таком? Кас выдерживает ещё одну долгую паузу, прежде чем ответить; голос его звучит так, будто он тщательно подбирает слова: — Да, я слышал. Но я слышал о большинстве мест на планете. — Не очень-то помогло. — Знаю. — Я хочу заехать за Сэмом, — говорит Дин и твёрдо кивает самому себе, морально готовясь к протестам Каса. — Бобби просил не делать этого, но мне всё равно. Я хочу, чтобы Сэм в этом участвовал. Ответу Каса снова предшествует продолжительная заминка. Дин начинает что-то подозревать. — Думаешь, это разумно? — осторожно говорит Кас. — Плевать мне на «разумно». Наш отец пропал, может быть, он мёртв или в серьёзной переделке. Хотя Сэму, возможно, поебать, в последнее время по нему трудно сказать наверняка, — Дин тяжело сглатывает и сильнее давит на педаль газа, заставляя Импалу набрать скорость. Кас закрывает глаза и откидывается на подголовник; Дин украдкой бросает на него взгляд, улучив краткое мгновение, чтобы оживить в памяти черты его лица, заново привыкнуть к его усталым глазам. — Я рад, что ты здесь, — собственный голос кажется Дину хриплым и чужим. Кас медленно приоткрывает глаза. — Я не хочу, чтобы ты думал, что мне… ну, знаешь, всё равно. Просто… было бы неплохо, если бы в круговороте такого дерьма, как это, кто-то был бы рядом со мной. — Конечно, я сделаю всё, что смогу, — тихо говорит Кас, поворачиваясь, чтобы посмотреть Дину в глаза, и на секунду Дин напрочь забывает о том, что ведёт машину. — До тех пор, пока я здесь, ты можешь рассчитывать на мою помощь. — И сколько это продлится? — спрашивает Дин, заставляя себя сосредоточиться на шоссе. — Вряд ли могу порадовать новостями, — говорит Кас. — Сомневаюсь, что ты захочешь услышать честный ответ. Дин чувствует мрачную ухмылку на своих губах. — Я уже привык получать плохие новости. Давай, удиви меня. — Моё время на исходе, — голос Каса мягкий, неровный, взгляд всецело сосредоточен на Дине. — Я… чувствую, что это… приближается ко мне. Оно ощущается явственнее, чем раньше. Боюсь, моё время почти вышло. Дин закрывает глаза, чувствуя болезненную резонацию этих слов у себя в груди, будто кто-то ударил его в грудь барабаном бонго. — Просто фантастика. Кас не отвечает. — Как я пойму? — спрашивает Дин ровным тоном. — Ты не поймёшь, — тихо говорит Кас. — Я уже говорил, в какой-то момент окажется, что меня никогда не существовало. Ты меня не вспомнишь. — Это чушь собачья. Кас устало пожимает плечами. — Тем не менее, так и будет. — К чёрту это, — Дин скрежещет зубами так сильно, что это отдаётся у него в черепе. — К чёрту это, Кас. — У тебя всё будет хорошо, когда меня не станет, — Дин ненавидит эту мягкость в голосе Каса, ненавидит подразумеваемое этой фразой прощание. — Может быть, даже лучше. Дин чувствует, как сдавливает горло, как слова начинают формироваться и закипать внутри, но с трудом проглатывает каждое из них и не произносит ни единого. Он выуживает телефон из кармана, просто чтобы занять руки. — Не трогай телефон, пока ведёшь машину, — мягко отчитывает его Кас. — С какой это стати? — Дин бросает взгляд на экран и его сердце пропускает пару ударов, когда напротив (1) в непринятых вызовах он видит имя своего отца и переадресацию на голосовую почту. — Твою мать. — Дин? В то же мгновение Дин по памяти набирает отцовский номер, и его пульс многократно учащается по мере того, как оператор направляет его на голосовую почту снова и снова. — Он звонил, — Дин показывает Касу экран телефона. — Отец пытался дозвониться до меня, а я пропустил это. — Значит, он жив, — успокаивающе говорит Кас. — Да, или был жив пять минут назад. Что, если ему нужна была моя помощь? Блядь, блядь, блядь… — Дин, — Кас накрывает плечо Дина ладонью в успокаивающем жесте, и тот почти вздрагивает от прикосновения. — С ним всё будет в порядке. Наверное, его телефон просто разрядился, пока он тебе звонил. — Он оставил голосовое сообщение, — говорит Дин, поднося телефон к уху, чтобы послушать. Он прослушивает сообщение снова и снова, и снова, его кровь стынет в жилах. Ладони потеют и прилипают к рулю. — Что там? — спрашивает Кас несколько мгновений спустя, начиная напрягаться. Дин просто качает головой, всё ещё чувствуя, как мурашки бегут вверх-вниз по его рукам. Он нажимает на клавишу громкой связи. — Слушай. Кас наклоняется ближе к телефону и прислушивается. «Дин, — голос отца продирается сквозь помехи на линии, — надвигается что-то серьёзное. Мне нужно выяснить, что происходит… — дальше треск заглушает его речь, после чего слова вновь становятся различимы, — будь предельно осторожен, Дин. Мы все в большой опасности…» — связь обрывается. — Он в беде, — голос Дина сухой и хриплый, странное ощущение пустоты поселилось в его груди. — Твою мать. Я так и знал. — Включи-ка снова, — просит Кас, и Дин проигрывает сообщение заново. Голова Каса всё ещё у динамика, он склонился так близко к Дину, что кончики его волос щекочут ему щёку. — Ты слышишь это? — спрашивает Кас после того, как запись заканчивается. — Слышу что? — Там есть какой-то звук поверх голоса твоего отца, почти как ЭМП. Возможно, твой слух не способен это уловить, ведь мои органы чувств… ну, более чувствительны, но… Телефон Дина звонит снова, и он чуть не выруливает на встречную полосу, принимая вызов так стремительно, что Кас с осуждением кричит «Дин!», когда его откидывает в сторону пассажирской дверцы. — Дин, — в трубке звучит голос Бобби, и сердце Дина разрывается от разочарования. — Нарыл пару файлов по делу в Джерико, собираюсь отправить тебе факсом. — У меня в машине нет портативного принтера, представь себе, — огрызается Дин, по какой-то причине внезапно обиженный тем, что слышит на другом конце провода голос Бобби. — Его можно найти в любой библиотеке, представь себе, — не менее язвительно шипит Бобби. — Это важно, слышишь меня? Там пара документов и несколько статей из «Джерико Геральд», подробности тех исчезновений двадцатилетней давности. Если уж я это отыскал, то, держу пари, тут преуспел и Джон. Ну, это так, к слову, хотя я что-то вдруг засомневался, что ты найдёшь это полезным. Дин сглатывает, его челюсть напрягается, а затем он неохотно благодарит Бобби: — Спасибо. — Да, да. Есть новости? — Как раз собирался тебе звонить, — Дин чувствует на себе взгляд Каса, внимательно наблюдающего за каждым его движением, и старается не отвлекаться на это. — Отец оставил голосовое сообщение, и там… там… в общем, звучало оно как-то нехорошо. Он просил меня быть осторожным, сказал, что что-то случится, я не очень понял. Но Кас сказал, что слышал… — Он с тобой? — удивлённо перебивает Бобби, и Дин обменивается взглядами с Касом — тот по-прежнему сосредоточен на Дине, невозмутимость в его глазах странно успокаивает. — Да, Кас здесь, со мной. Он сказал, что слышал что-то похожее на ЭМП в сообщении. Я пропущу запись через GoldWave как только будет возможность, посмотрим, есть ли там что-то полезное. — Звучит неплохо, — соглашается Бобби. — Знал, что ангел хоть на что-то годен. Кас хмурится в сторону телефона, притворно оскорбляясь. Дин почти улыбается. — Спасибо за помощь, Бобби. Мы сделаем остановку в городе. — Хорошо, что ты получил весточку от отца, Дин, — говорит Бобби, словно в последнюю минуту пытаясь успокоить его. — Это значит, что с ним всë в порядке. — Да, — говорит Дин, кивая и с трудом сглатывая. — И я, чёрт возьми, позабочусь о том, чтобы эта тенденция сохранялась. Он кладёт трубку и сосредотачивается на резких поворотах шоссе. Какое-то время Дин напряжённо молчит, двигая челюстью, а затем наконец спрашивает, не глядя на Каса: — Ты пойдёшь со мной? Краем глаза он видит, как Кас удивлённо моргает. — Что? — Ты пойдёшь со мной, когда мы доберёмся до Джерико? Мне бы очень пригодилась твоя помощь, и, кроме того, — Дин давит кривую улыбку, — самое время тебе познакомиться с моим говнюком-братом. — Мы с Сэмом многократно встречались, — напоминает ему Кас. — И я не уверен, что это лучшая идея, как бы мне ни хотелось помочь. Дин хмурится, слова снова отвлекают его от дороги. — Почему нет? — Это может серьёзно повлиять на события будущего, сомневаюсь, что мне стоит вмешиваться, — объясняет Кас, высовывая язык, чтобы облизать нижнюю губу. Это очень похоже на нервный жест, что для него не очень-то характерно. Со странным, неприятным привкусом во рту, Дин вдруг задаётся вопросом, знает ли Кас об этой истории, о том, как она закончится — жив или мёртв окажется его отец? Разумеется, случись с ним что-то плохое, Кас знал бы всё до мелочей — будущее «я» Дина наверняка ввело бы его в курс дела. Он открывает рот, чтобы, вопреки здравому смыслу, задать этот вопрос, как вдруг его внимание привлекает золотое свечение: вены на внутренней стороне локтя Каса начинают сиять. Кас моргает, вопросительно глядя на Дина, затем, поняв, в чëм дело, поднимает глаза и печально встречает его взгляд. — Нет, ты не можешь, — бормочет Дин в отчаянии. —Ты… ты же только что появился, ты не можешь снова исчезнуть… — Я же сказал, — отвечает Кас приглушённым голосом, свет начинает струиться из его рта. — Моё время на исходе, Дин. — Ты не можешь, — Дин протягивает руку и хватает Каса за плечо, крепко сжимая. Какая-то часть него осознаёт, что Импала летит 65 миль в час по узкому серпантину, но сейчас он не в силах отвести взгляд от того, как рука Каса озаряется золотым светом под его рукой, как яркое свечение начинает литься из-под его собственных пальцев. — Ты не можешь оставить меня сейчас. — Мне очень жаль, Дин, — говорит Кас и порывисто берёт руку Дина в свою, крепко сжимает её, а затем отпускает. — Я знаю, что ты найдёшь своего отца, и я знаю, что ты снова воссоединишься с Сэмом. Я бесконечно верю в то, что ты со всем справишься. — Кас, — говорит Дин, ненавидя болезненную нотку отчаяния в своём голосе, ту часть его души, которая ужасается при мысли о том, что Кас вот-вот снова покинет его на несколько долгих месяцев. «Мы едва успели поговорить, — хочет сказать он, глядя на глупое, красивое лицо Каса, — у нас едва был шанс побыть друг с другом». Это жестоко, это чертовски несправедливо — видеться с Касом лишь мельком и терять его миг спустя. — Я приземлюсь, как только смогу, — говорит Кас, и теперь всё его тело сияет так, что Дин болезненно щурится от яркого света. — Это эгоистично с моей стороны, но я… я буду возвращаться к тебе так часто, как смогу, обещаю, Дин. Затем поток света становится просто ослепительным, настолько невыносимо ярким, что Дину приходится вовсе зажмуриться и ударить по тормозам машины, чтобы не разбиться. Когда он снова приоткрывает глаза, пассажирское сидение пустует, лишь едва заметный след на обивке указывает на то, что Кас вообще был там. — Не смей давать мне обещания, которые не сможешь сдержать, — говорит он в пустой машине и через мгновение снова берётся за руль.***
После этого Дин долгое время не видит Каса. Но в этот раз оно пролетает незаметно — он слишком занят попытками не умереть от лап вендиго, оборотней, клонирующих облик своих жертв, а потом нападающих на них, стай разъярённых насекомых, вдруг обретших сознание… Его отец — который, по-видимому, очень даже жив — будто под землю провалился, и сейчас Дин половину времени проводит в попытках сдержаться, чтобы не придушить Сэма, который снова втянулся в охоту, по совместительству ненавидя каждую её секунду. После потери Джесс Сэм находится в ужасном состоянии, а Дин в делах скорби был далеко не экспертом, поэтому по большей части он просто не поднимает эту тему. Честно говоря, Дина радует тот факт, что в лицо опасности они с братом теперь смотрят бок о бок — след того, на что всё это время охотился их отец, становится горячее с каждым днём. И Дину кажется, что обуздывать этот хаос в его жизни стало гораздо проще с тех пор, как Сэм вновь занял пассажирское сидение Импалы, даже несмотря на то, что каждая секунда пребывания в ней делала брата всё более несчастным. Что с того, что Дин эгоистично хочет вернуть Сэма себе? Он уверен, что имеет на это полное право. Наряду со многими другими вещами, сейчас Дин беспокоится за брата сильнее, чем прежде — теперь кошмары изматывают его гораздо чаще, чем когда-либо в детстве. Сэм либо не спит вовсе, убедительно имитируя сон, либо отбивается от монстров в своих кошмарах в те редкие моменты, когда действительно засыпает; Дин убеждает себя, что это — плоды горя и скорби от потери Джессики, и изо всех сил игнорирует часть себя, которая нашёптывает ему, что на самом деле за этим стоит нечто другое, нечто большее. Из раза в раз Сэм, опустив глаза в пол, уверяет его, что кошмары снятся ему из-за Джесс, и Дин позволяет себе верить в это. В конце концов, ему это знакомо — после смерти мамы он на протяжении года каждую ночь просыпался в холодном поту от ночных кошмаров. С Сэмом охотиться было гораздо легче; пусть он и отрицал это, у него всегда был почти врождённый инстинкт, склонность к спорту, возможно — поэтому в его обществе дела решались в разы проще и эффективнее, несмотря на то, что задачи усложнялись с каждой неделей. Дин предпочитал игнорировать тот факт, что отец, судя по всему, не желает иметь с ними ничего общего — если он жив, конечно — что сейчас под вопросом. Альтернативный вариант, тот, где их отец жив-здоров, но не удосуживается и пальцем пошевелить, чтобы позвонить собственным детям, сбившимся с ног в его поисках и напуганным до смерти, в некотором смысле для Дина даже хуже. Когда одно из потенциальных дел приводит его и Сэма обратно в Лоуренс, какой-то тёмной, пугающей частью себя — той, к которой он обращается, чтобы убивать без колебаний — Дин предпочитает думать, что их отец мёртв. О Касе Дин не рассказывает. По правде говоря, он понятия не имеет, с чего начать — с части «ангел», или «временны́е скачки», или «мой вроде-как-друг на протяжении последних четырёх лет» — как охарактеризовать их отношения, он тоже толком не знает. Приятельские, может быть — за исключением того, что каждый раз, проигрывая в голове сценарий разговора с Сэмом, у Дина возникает слишком яркое воспоминание о том, как он пытался поцеловать Каса в баре в день своего рождения, о том, как сильно он хотел этого, о том, как Кас почти поддался, как он хотел Дина в ответ — тогда он из раза в раз понимает, что не имеет ни малейшего представления о том, что Кас на самом деле для него значит — ни сейчас, ни когда-либо позже. В период столь долгого отсутствия Каса Дину легко притворяться, что его и вовсе не существует — притворяться, ведь Дин бесстыдно солгал бы себе, отрицая, что его сердце едва не выпрыгивает из груди при одной мысли о том, что Кас может появиться снова. Он также мужественно игнорирует тот факт, что его член тоже иногда прыгает в боксёрах из-за определённого рода снов, где фигурирует его вышеупомянутый недо-приятель, но это, очевидно, не имеет к делу никакого отношения. Это неконтролируемый хаос на фоне ещё более неконтролируемого хаоса в жизни Дина, поэтому при Сэме он этой темы не касается. Брат всё равно так или иначе узнает всё сам позже, ведь однажды Кас неизбежно появится вновь. Спустя некоторое время после того, как дело в Лоуренсе оказалось завершено, они покидают город, не выбрав следующий пункт назначения — дома, в который можно было бы вернуться, у них нет, как и новых наводок на возможное местоположение отца; именно тогда Сэм цепляется за дело в Висконсине. — В местных новостях сообщают, что некоторые могилы на кладбище были разворочены, — невнятно бубнит он и зажимает в зубах карманный фонарик, чтобы перевернуть страницу и перейти к следующей из распечатанных статей. Дин не сводит глаз с тёмного шоссе, изо всех сил стараясь не демонстрировать скептического выражения, которое, он чувствует, вот-вот появится на его лице. Сэм выпускает фонарик изо рта, прежде чем продолжить. — Полиция думает, что это — дело рук вандалов, но в рапорте сказано, что там были найдены… фу, ошмётки трупной плоти, разбросанные в траве у надгробий. Так что они не исключают чего-то более серьёзного. — Это ещё не значит, что там вечеринка гулей, Сэмми. — Дин, — Сэм щурит глаза и направляет свет фонарика прямиком в лицо Дину, временно ослепляя его. — Осторожнее, — огрызается Дин, вскидывая руку, чтобы прикрыть глаза. — Все признаки гулей на лицо, ты сам прекрасно понимаешь, — настаивает Сэм в своей тупой, раздражающей манере всезнайки. — Отец наверняка проверил бы. Мы брали дела, основанные на меньшем. — Ага, а ещё он из штанов бы выпрыгнул, узнав, что ты снова в деле, — ворчит Дин, глядя в сторону, пока Сэм не выключает фонарик. — Я-то думал, что наш приоритет — поиски отца, разве нет? — Ты думаешь, я не хочу его найти? — парирует Сэм. — Я хочу этого не меньше твоего. Но сейчас у нас нет ни единой зацепки о том, где он может находиться, так что пока нам стоит помогать, где сможем. Ещё немного — и у этих тварей закончатся трупы, которые можно терзать, и вот тогда начнётся настоящее месиво. — Боже, как же меня бесит твоё самодовольство, — ворчит Дин, заводя мотор. — Ладно, заглянем в гости к ублюдкам-гулям. Но это вовсе не значит, что другие охотники уже не занялись этим делом. После этого Сэм замолкает, явно удовлетворённый, по крайней мере, отчасти, и кивает — на этом их разговор сходит на нет, машина трогается, и они уезжают в ночь.***
— Уверен, что это хорошая идея? — Сэм вздыхает, копаясь на заднем сидении Импалы. — Абсолютно, — отвечает Дин, выуживая клинок из багажника и на вскидку проверяя, как он сидит в руке. — Я старше, и я умнее, не забыл? — Ха-ха, — с заднего сидения раздаётся кислый и фальшивый смешок Сэма. — Но, если серьёзно, мне кажется, у нас было бы преимущество, замани мы их в ловушку днём. Дин качает головой и убирает лезвие за пояс, оглядывая пустую улицу. — Не-а. Ночью их выманить легче. Они придут на кормёжку, понятия не имея, что у них гости. При свете солнца отыскать их было бы практически невозможно, — он на мгновение задумывается, а затем вздрагивает всем телом. — Ну и жуткие же ублюдки. Сэм снова вздыхает, гораздо более громко, и выкарабкивается из Импалы. Дин бросает ему запасной клинок, который Сэм ловит за рукоятку с невозмутимым, совершенно не впечатлённым видом. — Ну, за дело, — говорит Дин, захлопывая багажник и направляясь к дальней части кладбища. — Мне ненавистна каждая минута, так, для справки, — бормочет Сэм в ответ, неотступно следуя за братом. — Я в курсе, — шёпотом огрызается Дин, после чего они полностью замолкают, когда приближаются к воротам, ведущим на кладбище. Братья без проблем перемахивают через металлическую ограду, пригнувшись низко к земле, а затем опускаясь на корточки и занимая удобные позиции за двумя большими надгробиями. — А теперь мы ждём до посинения, — саркастично командует Сэм, и Дин вздыхает, упираясь плечом в одну из могил. После этого они сидят в укрытии достаточно долго, чтобы колени Дина начали протестно ныть — объективно говоря, ждут они не настолько долго, но минуты ощущаются часами, учитывая, что Дин сидит без дела — лишь корчит гримасы Сэму и изредка подскакивает на месте при малейшем звуке. Наконец, как раз в тот момент, когда Дин уже было собрался подать Сэму сигнал, что нужно сворачиваться и заняться поисками другого места, до них доносится шорох сухих листьев — вне всяких сомнений, звук шагов. Сэм вопросительно смотрит на него широко распахнутыми глазами, и Дин медленно кивает в ответ. Осторожно, едва уловимым в ночи движением, он выглядывает из-за надгробия, щурясь, чтобы глаза привыкли к темноте. На расстоянии около тридцати футов от них три сгорбленные фигуры роются в рыхлой земле, раскапывая могилу с нечеловеческой скоростью. Дин начинает красться вперёд, жестом приглашая Сэма ползти за ним — тот секунду колеблется, а затем следует примеру. По мере приближения к гулям, Дин всё отчётливее улавливает звуки хрюканья, чавканья, хруста костей, рвущейся плоти; его едва не тошнит от одной мысли о картине, разворачивающейся всего в нескольких шагах от него — в вакансии эта сторона работы, вроде как, не афишируется — и по какой-то причине от раза к разу отвращения к таким вещам меньше не становится. Внезапно рядом хрустит ветка, и прежде, чем Дин успевает обернуться на звук, незнакомый голос привлекает внимание других гулей, доносясь прямо из-за их спин: — Полюбуйтесь, кто подоспел к десерту. Сэм тут же вскакивает с земли, с громким криком замахиваясь на гуля в бейсбольном стиле, но тот, и бровью не поведя, уклоняется, будучи как минимум в три раза быстрее и проворнее него. — Сэм! — кричит Дин, но не успевает имя слететь с его губ, как он в мгновение оказывается на земле, брыкаясь и извиваясь. — Ещё охотнички, — бормочет один из гулей, волоча его по земле, а затем наклоняется ближе к Дину, чтобы глубоко вдохнуть запах. — М-м-м… — Я не прочь глотнуть свежей крови, — нараспев говорит второй гуль, вцепившись в Дина. — Трупы чёрствые, уже поднадоели. Другой гуль начинает гоготать над шуткой, и Дин брыкается сильнее в попытке вырваться, даже когда оба гуля вжали его в землю. — Эй, Рурк, — окликает один из гулей третьего, который всё ещё пирует на полуразложившемся трупе в нескольких футах от них. — Придержишь ноги? Рурк приближается, рукавом стирая кровь со рта, и с силой прижимает лодыжки Дина к земле, даже не моргнув, когда тот пытается пнуть его в лицо. Сердце Дина бешено бьётся в груди, адреналин знакомо разливается по венам, когда его попытки сопротивляться слабеют с каждой секундой. — Не волнуйся, — напевает первый гуль, проводя когтем по скуле Дина. — Мы осушим тебя тщательно, не спеша. — Пошёл к чёрту, — выплёвывает Дин сквозь зубы, когда когтистые лапы рвут ткань его одежды, обнажая грудь. Первый гуль вонзает коготь в вену под челюстью Дина — надавливая достаточно сильно, чтобы прорвать кожу, чтобы причинить боль, дать Дину ощутить биение собственного пульса. Дин поднимает голову в последней отчаянной попытке найти Сэма, но того нигде не видно. — Нож у тебя? — спрашивает Рурка второй гуль, и тот, кивнув, вытаскивает из-за пояса длинное лезвие с засохшими на нём старыми пятнами крови, уже успевшими почернеть. Желудок Дина переворачивается. — С чего бы начать? — размышляет второй гуль, забирая нож у Рурка и постукивая кончиком лезвия по языку. — Я убью тебя, — грозит Дин низким, полным ярости голосом. — Я, блядь, убью вас всех. Гули разражаются мерзким смехом и сильнее вдавливают его в землю. — Конечно, сладкий, — мурлыкает второй гуль и прикладывает кончик ножа к его грудине. Он давит на лезвие, и Дин чувствует, как его кожа рвётся под острым ножом, как расширяющуюся с каждым мгновением рану наполняет кровь, как она переливается через края пореза и начинает медленно стекать по бокам — тогда первый гуль наклоняется и начинает жадно глотать её. Дин закрывает глаза, вспышки невыносимой боли и тошнота накатывают на него волнами — он пытается не паниковать, когда нож вонзается в него всё глубже, боль разгорается всё сильнее. Он не будет умолять, — думает он сквозь слезящиеся глаза и стиснутые зубы, когда нож снова вонзается в его грудь, — он не будет умолять, только не их. Гуль задерживает нож над животом Дина, на мгновение задумавшись. — Любимая часть Рурка, — любезно поясняет второй гуль и с этими словами погружает лезвие в мягкую плоть живота. На секунду голова Дина очищается от всех мыслей — в мире не остаётся ничего, кроме шока и боли — и он инстинктивно выкрикивает первое, что приходит в голову. Через полсекунды Дин осознаёт, что выкрикнул имя Каса. Проходит ещё секунда — гули, возможно, были застигнуты врасплох — прежде чем в темноте проносится тёмная вспышка движения, за которой следует громкий визг и тошнотворный хлюп; замыленным взглядом, едва не теряя от боли способность видеть, Дин замечает, как одна из гулевых голов падает на траву и катится прочь. Когда Дин вновь фокусируется, он видит, как Кас разворачивается, чтобы обезглавить другого гуля, и думает, что ему это чудится, что он мёртв или галлюцинирует, но ход мыслей быстро путается и теряется из-за невыносимой боли, пронзающей всё его тело. Он приоткрывает глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кас сносит голову последнему гулю; его губы кривятся, а по правой щеке течёт кровь. У Дина хватает ума прижать руки к животу в тщетной попытке остановить кровь, а затем сознание покидает его — когда он приходит в себя несколько мгновений спустя, Кас уже рядом, держит его. — Дин, держись, — тараторит Кас, и это первый и единственный раз, когда Дину кажется, что он слышит панику в его голосе. — Ты только держись, хорошо? Дин собирается ответить, но вместо этого из его груди вырывается лишь сдавленное, тихое рыдание. Его кровь повсюду — она растекается по груди, впитывается в кладбищенскую землю; чьи-то руки касаются его лица, но это ему, скорее всего, тоже кажется. Внезапно рядом раздаётся знакомый щелчок пистолета. — Руки прочь от него, пока я не вышиб тебе мозги, — раздаётся голос Сэма, и Дин мельком замечает, как брат целится из пистолета в них двоих, кровь размазана по его лицу и шее, волосы спутаны. — Сэм, — говорит Кас. — У нас нет на это времени. Дин тяжело ранен— — Руки прочь! — кричит Сэм, что-то дикое в его голосе делает крик похожим на рычание. — Я не шучу. Дин сжимает костяшки пальцев на рубашке Каса, вцепившись в него в безмолвной мольбе. — Хорошо, — спокойно отвечает Кас, и Дин чувствует, как его опускают на землю, ещё одна волна агонии прокатывается по нему от этого движения. Затем Кас тихо говорит ему: «Я попытаюсь исцелить тебя остатками своей благодати, но ты должен оставаться в живых, Дин. Ты меня слышишь?» Дин не отвечает; кровь наполняет его горло, и он не может ответить, у него нет сил. — А теперь отойди, сейчас же, — Сэм порывисто шагает вперёд. — У меня нет времени на переговоры. — Ты же знаешь, что я не гуль, — огрызается на него Кас. — У тебя достаточно опыта, чтобы с первого взгляда понять это. Теперь ты позволишь мне исцелить твоего брата, или предпочтёшь продолжать терять время? Сэм колеблется, явно сбитый с толку неожиданным ответом, но так же быстро приходит в себя, держа пистолет наготове. — Тогда кто ты, чёрт возьми? Кас не отвечает — вместо этого он закатывает рукава до локтя и аккуратно кладёт руки на Дина: одну на его разорванную грудь, другую на живот. — Ты не можешь оставить меня, — говорит Кас Дину сквозь стиснутые зубы. — Не сейчас. Дин пытается что-то ответить, и Кас удивлённо смотрит на него. — Что? — Ли…цемер, — выдыхает Дин и слабо улыбается полным крови ртом. Кас недоверчиво моргает, почти улыбается, но быстро берëт себя в руки. — Лежи смирно, — предупреждает он и осторожно сводит края ран Дина — тот задыхается от боли при прикосновениях. — Что ты с ним делаешь? — спрашивает Сэм, по-прежнему держа на прицеле голову Каса, но теперь его голос звучит менее враждебно, чем раньше. Там, где руки Каса касаются Дина, расплываются островки тепла — секунду Дин думает, что это жжение от боли, но когда отчётливое ощущение тепла просачивается в остальные конечности, он ощущает… Каса, на мгновение. Сквозь закрытые веки пробивается яркая вспышка — боли нет, остаётся лишь странное покалывание, одновременно охлаждающее и согревающее, и в этом ощущении есть что-то уникальное, непохожее ни на что испытанное им когда-либо прежде — будто он находится в объятиях матери или сворачивается калачиком рядом с Сэмом под одеялом, и они оба ещё дети; что-то домашнее, безопасное, тёплое. Это похоже на чистую любовь. Так же внезапно это ощущение рассеивается, боль уходит. Дин касается рукой своего невредимого живота, проводит пальцами по безупречно чистой коже и откидывает голову назад, шокированно уставившись на Каса — тот удовлетворённо кивает самому себе, прикрыв глаза, и отключается прежде, чем Дин успевает сказать хоть слово. Дин быстро садится и подхватывает его за плечи — и если голова Каса упадёт ему на плечо, Дину будет наплевать. Он накрывает рукой затылок Каса, а затем вдруг вспоминает, что они, между прочим, не одни. Дин оглядывается через плечо и встречает ошеломлённый взгляд Сэма, который уже опустил пистолет и наблюдает за происходящим с приоткрытым ртом. Рот захлопывается, Сэм сглатывает, а затем кивает. — Похоже, ты не скучал, пока я учился в Стэнфорде? — спрашивает он, прикладывая очевидные усилия, чтобы сохранять тон нейтральным. Дин пожимает плечами, стараясь не показывать застенчивости, которую вдруг испытывает. — Я собирался рассказать. — Начинай объяснять, Дин, — требует Сэм, поднимая брови. — Сейчас. — Я расскажу всё позже, хорошо? Ты всё равно вряд ли поверишь. Помоги мне отнести его в машину. — Он мёртв? — с сомнением спрашивает Сэм, делая любопытный шаг вперёд. — Кстати, рад, что с тобой всё в порядке. Я… на секунду я подумал, что потерял тебя. — Да, — говорит Дин, поворачиваясь, чтобы посмотреть на макушку Каса. — И я. — Он мёртв? — повторяет вопрос Сэм. — Нет, — отвечает Дин, оборачивая одну из рук Каса вокруг себя, — но в последний раз, когда он проделывал это, я был ранен не так серьёзно, и он уже тогда был изрядно выжат. — Он спас тебе жизнь, — благоговейно говорит Сэм, останавливаясь перед ними и глядя на Каса широко распахнутыми глазами. — Да, уже не первый раз, — ворчит Дин. — Возьми его за другую руку, ладно? — Кто, чёрт возьми, этот парень? — спрашивает Сэм, повинуясь Дину и вставая по другую сторону от Каса. — И почему, блядь, я только сейчас узнаю о нём? — Ну, знаешь ли, Сэмми, — говорит Дин с небольшим усилием, когда они начинают тащить Каса к машине. — У тебя была своя жизнь в Стэнфорде, у меня — своя. — Это не ответ, Дин. — Неважно. Я присмотрю за ним, пока ты уберёшь там всё, ладно? — Да, хорошо, — говорит Сэм. — Я быстро. Какое-то время они тащатся молча, удобно распределив вес Каса — Дин всё ещё подрагивает, оправляясь от потока, влитого в него. Потока любви или чего-то подобного. Всё его существо потрясено этим. — Эй, э-э, Дин? — спрашивает Сэм. — Не хочу, э-э, вторгаться, или что-то в этом роде, но, эм… вы, ребята… типа…? Ну, ты понял. Дин секунду непонимающе смотрит на Сэма, всё ещё слишком отвлечённый, чтобы осмыслить слова, а потом до него доходит. — Нет, — резко отвечает он, качая головой. — Нет, мы не… мы просто… мы. Сэм медленно выгибает брови, с возрастающим интересом наблюдая за попытками Дина оформить мысль. — Думаю, мы друзья, — бормочет Дин, ненавидя жар, разливающийся по щекам. — Если честно, я не знаю. Он был рядом долгое время. — Долгое время — это, типа, до того, как я уехал в колледж? — удивлённо спрашивает Сэм. — Нет, нет… после. — А отец знает? В памяти Дина невероятно отчётливо всплывает звук, с которым Кас ударил Джона по лицу. — Они встречались. — А Бобби? — О, да, почти приятели. — Поверить не могу, — говорит Сэм почти обиженно. — Об этом парне знали все, кроме меня. Кто он такой, Дин? — Его зовут Кас, — Дин останавливается, как только они подходят к Импале. — И он, возможно, скоро умрёт из-за меня. — Подожди, — прерывает Сэм, осознавая что-то, и Дин практически слышит, как крутятся шестерёнки в его голове, пока брат складывает два и два. — Кас, это… как Кастиэль, тварь, с охотой на которую ты просил меня помочь пару лет назад? Я ничего не упустил? Феноменальная память Сэма, к сожалению, редко срабатывала на благо Дину. — Он не «тварь», — бормочет Дин, странно обиженный за Каса. — Помоги мне затащить его в машину. — Он связан с делом Мо Таннера? — Сэм продолжает, его голос становится резче от этих слов. — У тебя всё это время была зацепка, и ты не удосужился… — Нет, — перебивает Дин, аккуратно опуская голову Каса на сидение, проследив, чтобы его положение было максимально комфортным. — Но дело Мо Таннера — причина, по которой он оказался здесь. — И как это понимать? — Послушай, — Дин вздыхает, его голова внезапно кружится при мысли о том, что ему вот-вот придётся втянуть брата в историю о путешествиях во времени и ошарашить фактом существования божественного. Ради всего святого, минуту назад он чуть не умер. — Иди убери тела, а потом я всё объясню, хорошо? — Правда что ли? — Дин ненавидит этот тон брата. — Тебе нужна пауза, чтобы сочинить очередную ложь? «Вся твоя жизнь — ложь», — хочет парировать Дин. Дурацкая квартира Сэма в Стэнфорде до сих пор стоит у него перед глазами; но сейчас не до этого, поэтому он сдерживается и повторяет: — Просто заткнись и убери тела. — Пьёсто зяткнись и убеи тиля, — передразнивает Сэм, захлопывая заднюю дверцу Импалы. — Или коротко о моей жизни. — Королева драмы, не меньше, — бормочет Дин и заползает на заднее сидение, чтобы дождаться возвращения Сэма рядом с Касом, всё ещё пребывающем в бессознательном состоянии. Зная, что никого, способного осудить его, нет рядом, Дин крадёт секунду, чтобы всмотреться в лицо Каса. Пусть это покажется странным, но в следующее мгновение Дин смачивает большой палец и начинает стирать засохшую кровь со щеки Каса. Ресницы Каса трепещут от прикосновения, глаза медленно открываются; Дин замирает. — Кас? — говорит он, мягко встряхивая его за плечо. — Привет. — Где мы? — хрипло бормочет Кас, моргая в темноте машины. — Заднее сидение Импалы, 2006-й, — отвечает Дин, чувствуя облегчение от того, что Кас наконец очнулся. — Сэм приберётся, а потом мы поедем. Ты в порядке? — Жить буду, — говорит Кас, а затем издаёт тихий смешок. — Во всяком случае, ещё некоторое время. — Прекрати, — говорит Дин, возобновляя свои попытки стереть кровь с его лица. Большой палец замирает возле уголка губ, и сонные глаза Каса встречаются с его, устанавливая прямой зрительный контакт. С пересохшим горлом Дин осторожно прикладывает подушечку большого пальца к его рту, и губы Каса смыкаются вокруг неё, он по-прежнему неотрывно смотрит Дину в глаза — и тот забывает, как дышать. Когда Дин убирает большой палец, губы Каса влажные от слюны, и Дин почти наклоняется, почти отдаётся этой «к чёрту всё, я же чуть не умер» хуйне из фильмов, но всё же сдерживается. — Ты мог погибнуть после таких трюков, — говорит он вместо этого. — Неправда, — отвечает Кас, как ни в чём не бывало. — И этот «трюк» был бесконечно важнее, чем то, чего стоит моя жизнь. — Не глупи, — говорит Дин, убирая руку. — Моё время почти истекло, Дин, — упрямо возражает Кас, что в кратчайшие сроки становится наименее любимой комбинацией слов Дина. — Но твоё — нет. У тебя впереди целая жизнь. Дин качает головой и закрывает глаза, желая сменить тему. — Что за штуку ты в меня влил? — «Штуку»? — эхом отзывается Кас, устало моргая. — Да, это… это присутствие, которое я почувствовал. Когда ты исцелил меня. — Это была моя благодать, — отвечает Кас, закрывая глаза. — Во всяком случае, то, что от неё осталось. — У тебя осталось ещё немного? — Да, — говорит Кас. — Надеюсь, её окажется достаточно, чтобы противодействовать темпоральной энергии, но если нет… придётся вам с Сэмом ломать голову над планом Б. — Это было… приятно, — говорит Дин, не в силах подобрать более уместных слов. Глаза Каса распахиваются и снова встречаются с его взглядом. Дин сглатывает. — Было… тепло. Очень спокойно. — Это чистейшая форма моего существа, — тихо говорит Кас. — Сама его суть. Моя благодать для меня — то же, что твоя душа для тебя. — Я не хотел, чтобы она исчезала, — признаётся Дин, будучи не до конца уверенным, в чём именно заключается признание. Рот Каса изгибается в легкой полуулыбке, его тёплый взгляд обводит черты лица Дина. — Она тоже. Мне пришлось усилием воли отрывать её от тебя. Дин улыбается в ответ, немного недоверчиво, всё ещё чувствуя себя слегка под кайфом от благодатного сока, или как там его. У него такое чувство, что он находится на грани совершения какой-нибудь глупости. Сэм стучит костяшками пальцев в заднее стекло, отчего они оба подпрыгивают. — С телами покончено, — говорит он, бесстрастно переводя взгляд с Дина на Каса. — Можно выдвигаться. На полпути обратно к мотелю — чертовски неловкая, кстати, поездка — Сэм нарушает тишину, неохотно выдавив: — Спасибо, Кас, или как тебя там, за спасение Дина. Мы оба в большом долгу перед тобой. — Ты мне ничего не должен, Сэм, — тихо говорит Кас. — Рад тебя видеть. Сэм искоса бросает на Дина странный взгляд. — Ага, — говорит Сэм, где-то между воинственностью и замешательством. — Ладно, — ещё одна пауза, прежде чем он добавляет, гораздо более едко, — думаю, я мог бы ответить тем же, если, знаешь, Дин хоть объяснил бы, кто ты, чёрт возьми, такой. Дин раздражённо закатывает глаза. — Дай ему отдохнуть, а? — Нет, — парирует Сэм, упрямый, как всегда. — Ты скрываешь его от меня Бог знает сколько времени, и я должен просто терпеть это? Не в этот раз, Дин. — Я же обещал, что расскажу всё позже, — голос Дина повышается на полтона. — «Позже» уже наступило, так что, будь добр, начни объяснять, что тут, блядь, происхо… — Я ангел Господень, — подаёт голос Кас с заднего сиденья. — Я переместился сюда во времени из 2015-го года. Челюсть Сэма на секунду напрягается, и он медленно поворачивается, чтобы задержать долгий взгляд на Касе, после чего медленно отворачивается назад и смотрит в лобовое стекло. — Теперь доволен? — рявкает Дин. До конца поездки ни один из них не произносит ни слова.***
— Так ты что, ангел, типа, фигурально выражаясь? — это первые слова, слетевшие с губ Сэма после того, как они добрались до мотеля. Дин более чем уверен, что ему не терпелось удариться в расспросы ещё в машине, просто Сэм не хотел доставлять брату такого удовольствия. Кас улыбается, но его глаза наполнены усталостью; он смотрит на Сэма с очевидной привязанностью. — Нет. Я ангел, типа, буквально. — Я всегда знал, что однажды мы наткнёмся на ангела, — Сэм бросает на Дина торжествующий взгляд, когда они всей толпой бредут к номеру мотеля. — Для отсутствия дихотомии в мире как-то многовато зла… Дин закатывает глаза. — Он не твой научный эксперимент, Сэм, так что сделай нам всем одолжение и укроти свой ботанский стояк. — Фу, — говорит Сэм, уставившись на Дина так, будто он совершил огромную ошибку, пошло шутя в присутствии Каса. — Что? — ворчит Дин. — Ему на это наплевать. — Это правда, — подтверждает Кас, пожимая плечами. — Полагаю, это закономерное следствие продолжительного пребывания в компании Дина, а? — хмыкает Сэм, и Дин смотрит на него, странно раздражённый тем, что Сэм пытается завоевать расположение Каса своим благочестием. Он угрюмо напоминает себе, что он всё ещё явный фаворит, отпирая дверь номера мотеля. Сэм осыпает Каса таким количеством отвлечённых вопросов, что Дин в конце концов не выдерживает и встревает с недоверчивым тоном: — Ты действительно купился на всю эту историю с ангелом? Типа, никаких вопросов или ещё чего-нибудь? Вот так просто? Сэм бросает на него странный взгляд, явно раздражённый тем, что его перебили. — Это далеко не самое безумное, с чем мы имели дело, Дин. — Хм, — Дин задумчиво смотрит на Каса, а затем отворачивается. — А мне потребовалось больше времени. — Путешествия во времени — это, конечно, немного… — Сэм машет рукой взад-вперёд, будто не до конца веря в эту часть истории, — но, полагаю, раз ты — ангел, то у тебя есть какая-то власть над временны́м потоком вселенной, да? — Да боже ж ты мой, — стонет Дин и идёт отлить. Когда он возвращается, Сэм как раз спрашивает: — Подожди, если ты из 2015-го года, значит ли это, что ты нас знаешь? В будущем, я имею в виду? — Да, — подтверждает Кас, опираясь одной рукой на прикроватный столик. Судя по его виду, он вот-вот упадёт в обморок. — Всё немного запутанно, но именно так и я оказался рядом с Дином. — Сэм, оставь его в покое. Разве ты не видишь, что он устал? — говорит Дин, чувствуя себя немного виноватым, омрачая восторг Сэма, но в то же время более конкурентоспособным из-за этого же. Возможно, дело в том, что всю жизнь именно Сэм пользовался благосклонностью отца, друзей и случайных родственников, но… это не важно, потому что Кас принадлежит Дину. — О, да, извини, — спохватывается Сэм, дважды взглянув на Каса, будто только сейчас заметив, что тот едва держится на ногах. — Тебе нужно поспать. Мы можем поговорить утром. Дин и Кас оба молчат; сейчас у Дина не хватит духу объяснить Сэму момент с исчезновениями — у Каса, очевидно, тоже. Сэм разворачивается и внезапно замирает — похоже, головоломка со спальными местами только что дала о себе знать; он украдкой смотрит на Дина. — Я мог бы лечь на полу, — предлагает Сэм, всё ещё глядя ему в глаза. — Нет, — машет руками Дин, прежде чем Кас успевает что-либо сказать. — Пол мой. Серьёзно. Вам, ребята, обоим не помешает как следует отдохнуть. Сэм благодарно кивает и валится на кровать, принимая позу гигантской морской звезды и зарывшись лицом в подушку. В течение нескольких мгновений его глаза следят за каждым движением Каса, как будто он до сих пор не верит в то, что видит, но его веки быстро тяжелеют, а дыхание становится глубоким и размеренным. — Всегда моментально вырубается, — говорит Дин, качая головой; он не признаётся Касу, что рад видеть, что брат впервые за долгое время нормально спит. Кас опускается на другую кровать, занимая лишь половину пространства, и Дин пытается действовать незаметно — шатается туда-сюда по комнате несколько минут, выполняет пару ненужных ночных ритуалов, а затем так же небрежно выключает свет и занимает другую половину кровати. В любом случае, утром Каса здесь уже не будет, так что вероятность того, что Сэм застанет их, крайне мала. «Хотя ему и ловить-то нас не на чем», — напоминает себе Дин. Сэму не на что смотреть. — Мы проснёмся вместе завтра? — всё равно спрашивает Дин после нескольких минут тишины, нарушаемой тихим храпом Сэма. — Нет, — шепчет в ответ Кас. — Сомневаюсь. Я уже чувствую это… это тепло, как будто поток приближается. Что-то пронзительное и паническое сжимается в груди Дина. — Не в том смысле, что… ты же не имеешь в виду— — Нет, — тихо отвечает Кас. — Не навсегда, не сегодня. Полагаю, я каким-то образом пойму, что уже близок к тому, чтобы быть… — он с трудом сглатывает. — …стёртым. — Это просто идиотизм, — шепчет Дин, злясь на собственную беспомощность. — Ты этого не заслуживаешь. — Может, и нет, — тихо говорит Кас. — Но, тем не менее, такова моя судьба. — К чёрту судьбу, — парирует Дин, и ему кажется, что он чувствует улыбку Каса. — Серьёзно, — добавляет он спустя ещё одно мгновение напряжённого раздумья. — Сэм, у него… у него есть такая странная способность, он может помнить людей, которых захватила эта штука. Он вспомнит тебя, даже если я этого не сделаю, и тогда мы сможем вернуть тебя… — …Дин, — прерывает Кас тихим, страдальческим голосом. — Что? — говорит Дин. — Это может сработать. — Я не должен был пересечься с вами двумя в этом времени, во всяком случае, не этой версией себя и не сейчас, — говорит Кас. — Когда… когда энергия догонит меня, она сотрёт временную шкалу, в которой я пересёкся с вами. Я никогда не встречусь ни с тобой, ни с Сэмом — он не сможет вспомнить меня, если ему будет нечего вспоминать. — Ладно, без проблем, если ты готов сдаться и умереть, я не против, — говорит Дин, почти в полный голос, забыв о шёпоте, теперь уже от внезапного гнева. — Прости, что пытался помочь, — с этими словами он отворачивается на другой бок и бьёт локтем в подушку. Он не ожидал, что Кас заговорит снова, поэтому вздрагивает, когда слышит его глубокий вдох. — Я не хочу умирать, — говорит Кас, его голос отчётлив в темноте. — Поверь мне, не хочу. Я не хочу умирать. Дин с трудом сглатывает, его глаза щиплет. — Если появится альтернатива, я дам тебе знать, — продолжает Кас, снова понижая голос. — Но, боюсь, в данный момент это единственный исход, который я вижу. К тому же, есть шанс, что моя благодать поможет избавить от такой участи многих других людей. Ты ведь понимаешь, к чему я клоню, верно? — Да, я понимаю, — говорит Дин, закрывая глаза. — Но это не значит, что меня это устраивает. — Дин, — голос Каса нежен, и Дин пытается не вздрогнуть, когда чувствует его тёплую ладонь, аккуратно обхватывающую его плечо. — Ты очень заботишься о людях — это черта, которой я восхищаюсь в тебе. Но я прошу тебя поверить мне, когда я говорю, что со мной всё будет в порядке. Я не буду знать ничего другого, и ты тоже. Дин хочет ответить, что разумом он понимает это, но чувство бессилия съедает его изнутри. Он хочет ответить, что ненавидит тот факт, что позволил себе начать заботиться о Касе, потому что теперь в нём образовалась огромная, болезненная дыра — она ноет у него в груди, готовая в любой момент поглотить его. Кас надолго задерживает свою руку на плече Дина — тот уже было думает, что он задремал, поэтому позволяет себе накрыть плечо Каса своей рукой в ответ. Проснувшись через несколько часов, Дин первым делом поворачивается на бок, но Каса, разумеется, рядом уже нет. — Чёрт, — бормочет он достаточно тихо, чтобы не разбудить Сэма, но, глянув в сторону, быстро понимает, что брат уже давно встал и бодро барабанит пальцами по клавиатуре ноутбука. — Не спалось, — отмахивается Сэм, его красные опухшие глаза с залегшими под ними пурпурными тенями прикованы к экрану. — А куда упорхнул Кас? — А, — говорит Дин. — По делам. Ему нужно было кое о чём позаботиться. — Хорошо, — отвечает Сэм, и Дин ещё больше удивляется, что брата не одолевают подозрения. — Я позвоню пастору Джиму, узнаю, есть ли у него какие-нибудь новости об отце. — Э-э… ладно, — Дин моргает, наблюдая за тем, как брат выуживает из кармана телефон и набирает номер. Дин откидывается на спину и задумчиво изучает мокрые разводы на потолке, вполуха слушая, как Сэм расспрашивает об отце; он всё ещё чувствует запах Каса, запутавшийся в простынях и наволочке — и изо всех сил пытается не думать о нём. В конце концов, приказав себе перестать вести себя жалко, он поднимается с кровати и потягивается, а затем быстро одевается, пока Сэм делает ещё пару звонков. Дин понимает, что сейчас от него мало пользы, поэтому роется в своей сумке и нащупывает дневник отца на самом её дне. Он проводит рукой по кожаной обложке, почти благоговейно, прежде чем сесть на кровать и пролистать его, просматривая страницы в поисках того, что они, возможно, могли упустить. — Нет, в последний раз, когда о нём слышали, он был в Калифорнии, — говорит Сэм, его голос то появляется, то исчезает из поля восприятия Дина. — Мы просто подумали… Он же приходит к вам за оружием, думали, возможно он заглядывал. Позвоните нам, если что-нибудь узнаете. Да, Спасибо. — Калеб ничего о нём не слышал? — спрашивает Дин, когда Сэм вешает трубку с выражением полного отчаяния на лице. — Нет. И Джефферсон, и пастор Джим тоже. — Он бросает взгляд на Дина. — А как насчёт дневника? Есть какие-нибудь зацепки? — Нет, как и в прошлый раз, когда я смотрел. Ничего нет, — Дин корчит гримасу, перелистывая страницы и щурясь, чтобы разглядеть почерк отца. — При всём уважении, пишет он как чёртов Йода. Сэм вздыхает. — Знаешь, может быть, нам стоит позвонить в полицию? Подать заявление о пропаже человека? — Мы уже это обсуждали, — твёрдо пресекает Дин. — Отец будет в бешенстве, если узнает, что мы посадили федералов ему на хвост. — Мне уже всё равно, — огрызается Сэм. И если Сэм хочет вызвать гнев отца — пусть, только вот Дин предпочёл бы быть далеко от них, учитывая, что боксёрской грушей в моменты, когда его отец и брат цапаются, становится именно он. Телефон Дина звонит, и он поднимается на ноги, игнорируя остальную часть тирады Сэма. — После Канзаса, я имею в виду, — голос Сэма прерывается на минуту, а затем он заканчивает, — он должен был быть там, Дин. Ты сам говорил. — Знаю, — ворчит Дин, не желая снова переживать это испытание. — Твою мать, да где мой мобильник? Пятью минутами позже телефон Дина становится счастливым обладателем пяти анонимных сообщений с координатами, пункт назначения — заброшенная психиатрическая лечебница в Рокфорде, штат Иллинойс. После непродолжительных пререканий братья собирают свои вещи и выдвигаются в путь. Али-блядь-луйя.***
После этого Кас то появляется, то исчезает — по крайней мере, Дину так кажется. В большинстве случаев, он лишь мельком видит Каса — едва успевает моргнуть, и тот снова растворяется в воздухе, как короткая вспышка фотоаппарата. В такие моменты Дин серьёзно задаётся вопросом, а не галлюцинирует ли он — хотя, быть может, Кас просто кружит по его временнóй шкале, как самолёт, не в силах найти безопасную посадку? Когда на деле о головорезе в результате несчастного случая Дина бьёт электрическим током, он просыпается в больнице от мягкого прикосновения чьей-то тёплой руки к своей, и сквозь размытое свечение флюоресцентных ламп — Дин готов поклясться — он видит Каса перед собой, поглаживающего костяшки его пальцев; но, стоит ему как следует прийти в себя — Каса и след простыл, так что, возможно, это просто результат действия обезболивающего. Позже, когда они с Сэмом сидят в Импале, работая над делом Тульпы, Дину кажется, что он ловит взгляд Каса в зеркале заднего вида — но тот всегда исчезает прежде, чем Дин успевает сказать хоть слово, раньше, чем у него появляется шанс понять, что то, что он видит, реально. Однажды ночью, где-то в конце мая, он просыпается, чувствуя какое-то давление и тепло, и обнаруживает, что Кас спит рядом с ним, свернувшись калачиком, полностью одетый. У Дина перехватывает дыхание, всё его тело застывает в неверии, и он осторожно протягивает руку к плечу Каса, но там, где его ладонь должна была коснуться кожи, Дин вдруг нащупывает пустоту, и тогда он по-настоящему осознаёт, что такие частые и краткие появления Каса не только реальны, но и являются очень плохим знаком. Эта перемена ритуала оставляет у Дина неприятный осадок — теперь он знает, что Кас не морочил ему голову, когда говорил, что его время на исходе. От одной мысли об этом у Дина начинает болеть живот. Он с головой уходит в охоту и старается не отвлекаться ни на что другое. В конце концов, Кас не должен возглавлять список его приоритетов, особенно сейчас, когда у Сэма появились странные экстрасенсорные видения, когда его отец пропал, когда появилась демоница Мэг, а на горизонте нарисовалась охота на существо, которое убило маму. Видит Бог, Дину не следует беспокоиться ещё и о Касе. Сэм время от времени вспоминает его, спрашивает, где тот пропадает и может ли он помочь им с делами, но Дин не может дать брату прямого ответа. Правда в том, что он и сам не уверен, увидят ли они Каса когда-либо вообще. Однако Сэму он этого объяснить не может, а потому молчит, как партизан, и решительно держит в уме лицо Каса — воспоминание это яркое, отчётливое, как колокольный звон, и забыть его невозможно.