Сириус Привет Это Сириус Я хотел попросить прощения за то, что сорвал ту репетицию и не пришёл на следующую. Я психанул, но только потом понял, что зря. Обещаю, что впредь буду хорошим мальчиком Ну или хотя бы постараюсь не делать глупостей больше
Ремус Ты два дня шёл к этому?Сириус Да Не обесценивай мой труд, я часто туго соображаю
Ремус Это заметно. Но ладно, я не хочу прекращать всё из-за не сложившихся отношений. Предлагаю просто всё забыть.Сириус Окей, с этим я отлично справляюсь И меня напрягают эти точки
Ремус Спасибо, я стараюсь. Марлин, заглядывающая в экран телефона друга через плечо, тихо фыркнула, заправляя светлую прядь за ухо. — Какого чёрта? — Сириус недовольно сморщил нос, с досадой закрывая диалог. — Тебе не кажется, что он крайне странный? — Кажется. Но только сейчас, — девушка слегка улыбнулась, переворачиваясь так, чтобы удобнее лечь на кровать. — Уже жалею, что дала тебе его номер. — Нет, ну просто… он ответил резко и неискренне, — парень обиженно надул губы, подпирая руками подбородок. — И что это вообще было? Так же никто не переписывается. — Да тебя просто пугают точки, они ведь такие «взрослые», — МакКиннон коротко рассмеялась, взмахнув рукой. Блэк тут же воспринял это как пригласительный жест, мигом приближаясь и укладывая свою голову девушке на живот, пока та зарылась пальцами ему в кудрявые волосы. — Может, я же не разрешал Джиму начать встречаться с Лилс, пока та не отучилась ставить точки в конце сообщений, — он зажмурился от приятных ощущений, медленно расслабляясь. — Но если не обращать на это внимание, то… само содержание тоже вызывает множество вопросов (блондинка тут же отметила: «Хорошо, что не точек»), Ремус какой-то грубый. — Падс, угомонись, вы виделись всего один раз, — блондинка усмехнулась, резко ощущая прилив усталости. — Он не сможет за пару сообщений отделаться от неприятного осадка. Очевидно, что ты ему не нравишься сейчас, дальнейшее его отношение ты сам определишь своим поведением. — Может, — нехотя согласился Бродяга, осознавая, что для достижения расположения нужно постараться, но не понимая, зачем оно ему так нужно.* * *
— Не жалеешь? — Марлин сжала руку друга чуть крепче, огибая фонарный столб. — Нет, — он беспечно пожал плечами, словно думал, что сумел всё уладить за несколько минут. — Мне показалось необходимым срочно доказать ему свою готовность признать вину перед встречей, избегая очередных конфликтов, то есть я не хотел остаться эгоистичным придурком в его глазах. — Но, Сириус… — с улыбкой начала МакКиннон, прикрыв рот свободной ладонью. — Я знаю, что я и есть эгоистичный придурок, но это мне не мешает, — брюнет начал запальчиво и серьёзно, но потом и сам тихо раскатисто рассмеялся. — Будет забавно, если он прямо за нашими спинами, — девушка вскинула брови, и двое молодых людей одновременно обернулись, замечая в нескольких метрах позади себя только компанию школьников. — Ужасно, это было бы просто ужасно. — Боишься, что ему не понравится твоя походка? — Но ты говорила, что тебе нравится моя походка! — запротестовал Блэк, одёргивая подругу. — Ладно, она мне правда нравится. Как у Нила Кодлинга, когда ты в хорошем настроении, и более жёсткая, менее изящная, когда ты расстроен, — блондинка прикрыла глаза и задрала подбородок, внезапно стремясь подставить лицо весеннему лёгкому солнцу, которое сейчас почти и не светило. — Я люблю то, что ты подмечаешь детали. — Ты любишь их потому, что они про тебя, Падс, — Марлин резко распахнула веки, виновато уставившись куда-то под ноги. Сириус печально улыбнулся, поправляя на плече спортивную сумку девушки и ещё сильнее сжимая её пальцы. Скорее, это была неудачная шутка, потому что все в компании часто смеялись над самовлюблённостью брюнета. Ну или же это был просто горький факт, почему-то расстраивающий МакКиннон. — Ты сейчас был согласен со мной, правда? — блондинка остановилась, заглядывая в глаза другу. — Да, — он пожал плечами, не замечая в этом ничего плохого. Девушка поджала губы и сделала несколько шагов, увлекая его за собой, чтобы продолжить идти, но промолчала. Если и существует олицетворение слова «озадаченный», то им явно бы стал Блэк в этот момент. Всё было в порядке, пока она не спросила его, не затормозила, посмотрев так проницательно, словно узнала самую главную тайну, которая помогла увидеть душу насквозь. Узнала главную тайну, только вот он сам её не знал. — Всё в порядке? — беспокойно интересуется парень, виновато убирая волосы назад. Ему внезапно захотелось провалиться сквозь землю от странного поведения Марлин. Вокруг него в последнее время вообще творилась какая-то несуразная чертовщина, не выходящая за рамки реального, конечно, но просто необъяснимая. Может, это люди как раз и называют этапом взросления, во время которого восприятие реальности буквально меняется, но когда тебе уже этой осенью исполняется двадцать два года, то подобные мысли уходят. Просто в такие моменты происходит череда событий, стремительных и ярких, и твоя лучшая подруга чем-то огорчена, но не говорит напрямую, давая возможность догадаться самостоятельно. — Да, — уклоняется МакКиннон, опуская голову ниже. И Бродяга уверен, что сейчас они дойдут до студии и там всё станет лучше, а потом она расскажет и сама посмеётся. Но это что-то важное, о чём девушка молчит. — Я всегда готов тебя выслушать, — на всякий случай напоминает брюнет, получая в ответ еле заметный кивок. Он открывает дверь, пропуская вперёд подругу. Блондинка только напоследок как-то успокаивающе и доверительно касается мужских пальцев, а потом отходит к дивану, где ей радостно машут Доркас и Мэри. Лили и Джеймс ещё не пришли, Сириус хочет уже кинуться к Фрэнку, подумав, что тот со своим недоверием к новым людям не знает, куда сбежать отсюда, но замечает его в обществе Алисы и Питера с мягкой улыбкой на губах. Блэк потерянно замирает на месте, снова чувствуя неприятный укол ревности. Ремус в наушниках сидит в углу студии у стола, уставившись в телефон и хмурясь. Тут же Бродяге приходит уведомление о новом сообщении, и он быстро открывает его, мгновенно догадавшись. Ремус Надеюсь, что ты не решишь пропустить всё и в этот раз. Люпин поворачивается, наконец замечая вошедшего, и чуть испуганно всматривается в лицо широко улыбающегося брюнета, растерянно стягивая наушники. — Не думал, что ты так успеешь соскучиться, — весело усмехается Сириус, наконец находя для себя объект внимания. Все в помещении внезапно замерли, но сделали непринуждённый вид, напрягаясь из-за событий их прошлой встречи. Брюнет думал, что сейчас он будет извиняться снова, чувствовать неловкость, избегать чужих взглядов, но вместо этого ощутил только необоснованную лёгкость при виде солиста волков. — Просто подумал, что ты сбежишь снова, побоявшись петь, — теперь в слегка хрипловатом голосе не слышались холод и неприязнь, а только ирония, ещё не доходящая до приятельской, но уже более тёплая, чем раньше. — Да я пою лучше тебя, — хвастливо закинул подбородок вверх Блэк, тряхнув волосами. Со стороны Марлин послышалось фырканье, а потом и приглушённый смех, на что Лунатик слегка приподнял губы в улыбке. И этот жест был скорее вынужденным, чем искренним. С лица Бродяги тут же пропали все эмоции: показалось. Ему показалось, что всё началось заново, показалось всего на мгновение, но лениво растянутые губы заставили вернуться в реальность — обиды не забываются просто так, обиды не проходят после предложение всё забыть через сообщения. И брюнет прикрыл глаза, чтобы снова суметь сделать вид, что всё в порядке, что у него такое же приподнятое настроение, как и до этого. — Привет! — громко поздоровался буквально ворвавшийся в студию Поттер, держа за руку смеющуюся солнечную Эванс. Они разрушили момент тишины и медленного душевного падения Сириуса, что тут же заставило вновь приосаниться и действительно радостно обнять рыжеволосую девушку вместе с её парнем. Ремус поднялся со своего места и прошёл в центр, где находилась сама площадка с музыкальными инструментами, явно уже придумав план дальнейшей репетиции. — Мы всё ещё ждём твоего пения, — бросает он в сторону Блэка. «Всё ещё» режет по ушам напоминанием о том, с чего всё началось и тут же оборвалось. — Мне очень нравится «True friends», — беспокойно начинает Лили, тоже припоминая, чем закончилось всё в прошлый раз. — По названию кажется, что она рассказывает о сплочённости, но… это о предательстве, о том, что как раз не делают настоящие друзья, позволяет задуматься, ощутив такой контраст между ожиданием и реальностью. — Тогда вперёд, — усмехается Бродяга, твёрдо решая не перечить хотя бы сейчас. Марлин довольно вскочила с места, чтобы сразу схватить обожаемую ею гитару и наконец провести пальцами по струнам. МакКиннон любила музыку с самого детства: она заворожённо слушала вместе с брюнетом The Beatles и AC/DC на виниловых пластинках вместо типичного для того времени диска. Сириус нашёл проигрыватель дома, порывшись в чердачном хламе, а записи альбомов выпрашивал на день рождения у друзей или покупал на подаренные Андромедой или Альфардом деньги. Наверное, это было самое счастливое и потрясающее их время вместе, самое безобидное и захватывающее. Оно было полно звёзд, рассыпанных по потолку с помощью флуоресцентной жидкости, вырезок из журналов и тонких пальцев одной руки в другой. Блондинка всегда рядом, всегда усердно слушает наставления о том, как правильно зажимать струны, всегда обращена взглядом голубых глаз куда-то внутрь, в грудь человека. Она то наносит плотный слой чёрных теней, то надевает широкие чокеры и ленты на запястья, то красит губы в тёмно-зелёный, то совсем перестаёт улыбаться, то не может не носить широкие джинсы — но она всегда остаётся собой в мягкой искрящейся энергии. Она прямолинейна, но часто не честна из собственных соображений, она с лёгкостью врёт, но только не близким людям. Блэк однажды в шутку назвал её очаровательной маленькой лгуньей, и был прав. Марлин очаровательна, и хоть вовсе уже не маленькая, но всё же лгунья. И поэтому её энтузиазм радует, ибо в нём столько правды, сколько никогда не было в этой невероятной девушке. Она горит и не боится достигнуть самого дна, превратившись в пепел, она вообще боится явно не таких вещей. Девушка улыбается лучезарно, не по собственной воле приковывая взгляды всех к себе. — Я обожаю музыкальную составляющую в ней, — подмечает МакКиннон, откинув волосы назад лёгким взмахом руки. — Ну текст… не знаю, он немного агрессивен. — Ты издеваешься? — Бродяга прыснул от смеха, подходя к микрофону. — Ты вечно бьёшь меня, что теперь я дёргаюсь от резких движений. И сейчас вдруг текст песни становится агрессивным? — Сириус! — обиженно останавливает его Марлин, скрестив руки на груди, но парень делает вид, что не замечает этого. Участники Canis Major расходятся по местам, отлично помня, как именно нужно играть. И Блэк впервые чувствует странное волнение, подкатывающее к горлу. Он обожал петь с самого детства: очень тихо, чтобы никто не услышал, громко, когда оставался дома без родителей, в компании друзей, отвлекаясь от темы разговора. И создание группы стало отличным способом выплеснуть всю свою энергию и любовь. Никогда выход к толпе людей не становился проблемой — скорее это был приятный мандраж и трепещущее в грудной клетке чувство восторга и предвкушения. Но на него направлены девять пар глаз, в четырёх из которых плескается надежда, а остальные смотрят, приготовившись оценивать. Когда ты на концерте, то там нет отдельных людей — просто масса рук и голов — но тут их слишком мало, все они ждут. И взгляд то и дело возвращается к лицу Ремуса, явно выдавая тревогу. Бродяга пытается прекратить это, но не может. Он выставлял себя полным придурком, маленьким мальчиком в начальной школе, который впервые вышел рассказывать стихотворение на день матери. Кстати, это действительно произошло и оказалось просто ужасным опытом, учитывая, что Вальбурга даже не соизволила прийти на этот концерт. Чёрт, стоило хоть немного распеться, чтобы подготовить связки. Но сейчас уже слишком поздно, хотя микрофон сделан тихо, никто не будет выкладываться на полную, поэтому это не конец. Брюнет не может объяснить причину, почему сейчас дрожат ноги, но как только он слышит первый аккорд, то внезапно расслабляется, отпуская все страхи. — Я бы не терпел так долго на твоём месте, ведь я смогу забыть, но простить — никогда — Сириус произносит это чуть ли не шёпотом, стараясь не забыть текст и попадать в ноты, но дело в свои руки снова берёт привычка. Вот то ощущение, ради которого он однажды собрал вокруг себя друзей, предложив им сыграть вместе, ради которого тогда же написал первую песню, проведя за ней пару бессонных ночей. Вот то, ради чего он заставлял себя дышать в самые тяжёлые периоды жизни, находя в музыке единственный свет жизни. Наушники и побитый телефон всегда дарили чувство невесомости и заглушали тоску. Не важно, что происходит: ты совсем один, тебя обвиняют полицеские в нападении, мать вопит на весь дом, а брат с ненавистью даёт пощёчину, — где-то у себя в комнате можно забиться в угол и включить самый будоражащий плейлист на всю громкость. Чувство побега, избавления от реальности — оно дает необходимое спокойствие и умиротворение, пока вокруг рушатся вековые стены и взрываются города. Кто-то ради достижения такого эффекта использует наркотики, но Блэк нашёл более легальный способ. И это причина того, почему Бродяга «просто кричит», отключается во время исполнения, даже не замечая, что поёт, уносясь куда-то далеко: он жаждет вернуть музыке то, что она ему даёт, отплатить ей тем же, выплёскивая скопившуюся радость или боль. Он не может спокойно выступать, наблюдая за происходящим, ибо в такие моменты живёт по принципу «всё или ничего». — Как ты осмелился попытаться украсть моё пламя просто потому, что твоё угасло? — ещё в школьные годы все вокруг Блэка смотрели на него с восторгом, неосознанно или специально подражая. Но они перенимали его личность в свой разум, не замечая, что он меняется, становится другим. Почему-то первая встреча с брюнетом запоминалась лучше всего, транслируясь на всё последующее восприятие общения с ним. И в тот момент, когда Бродяга медленно угасал, они растерзали его на кусочки, ничего не замечая. Да и он, если честно, тоже этого не заметил, считая, что всё в порядке. Но сейчас, оглядываясь на годы назад, ему кажется, что с самого раннего возраста всё катилось в бездну. Парень никогда не устраивал истерик на людях, не кричал на друзей, не отталкивал их, но постепенно становился другим, менялся так незаметно, что даже Джеймс не смог того понять. Сириус сшивал себя по оставшимся лоскуткам и воспоминаниям заново, для других оставаясь тем же. Почти. Он винил себя за то, что жил в достатке, в окружении близких людей, но всё равно был склонен к тому, чтобы слишком часто чувствовать себя несчастным и одиноким. И эта самая вина всё усугубляла. Его приступы меланхолии приходили просто так, а потом так же резко сменялись весельем и привычными безумными выходками. А чуть больше двух лет назад наступила депрессия. Самый мерзкий и отвратительный период в жизни, до сих пор терзающий воспоминаниями грудную клетку и царапающий череп изнутри. Но после похода к докторам всё стало лучше, вся жизни стала лучше. Блэк постепенно учился думать, чтобы больше никому не позволить забрать своё пламя и огонь в глазах. — Настоящие друзья вонзают нож в тебя спереди, — он выдыхает рвано и сначала не совсем понимает, где находится. Его захлестнуло слишком сильно из-за желания отвлечься от проницательных взглядов, брюнет буквально почувствовал, как морально устал. С последним звуком музыки затих и он сам, обдумывая то, что сейчас пришло ему в голову. Друзья никогда не предавали его, не бросали, находились рядом, но подобные сюжеты песен вечно роились в голове, как глупые страхи, ни на чём не основанные. Но всем нравилось, многим тексты казались близки, только никто не знал, что Бродяга в такие моменты просто уходит в тень и представляет сценарии дальнейшей жизни с всегда печальным исходом. Наверное, предательство просто уничтожило бы его, буквально убило, так почему не спеть об этом, не рассказать всем остальным, не услышать их истории, пока не поздно? Он понимает, что опирается на стойку микрофона уже десять секунд, опустив голову вниз, поэтому тут же встряхивает волосами и бодро улыбается Midnight Wolves, ожидая их реакции. — Это было… сильно, — первая начинает Мэри, смутившись молчанием остальных. Сердце брюнета падает куда-то вниз. — Невероятно звучит, — улыбается Алиса, переминаясь с ноги на ногу от восторга. — Невероятно страшно по самому смыслу, но слишком красиво по исполнению, — подтверждает Питер, важно кивая головой. — У тебя очень приятный голос, — наконец подмечает самое главное Доркас, ведь они тут и собрались, чтобы услышать Сириуса. — Ты всегда выступаешь с закрытыми глазами? — Ремус интересуется, но делает это с некоторой укоризной, на что Петтигрю вынужден толкнуть его локтем в бок. — Нет, — Блэк сморщил нос и отвёл взгляд в сторону, поджав губы. Он даже не заметил того, что просто закрыл веки и растворился в музыке. — Просто выглядело довольно странно, — не унимается Люпин, но тут же смягчается. — Я ждал, когда ты споёшь, и это действительно здорово. Лунатик даже позволил себе благосклонную улыбку, что на мгновение согрело душу Бродяги. — Подожди, — тут же нахмурился он, зачёсывая растрепавшиеся волосы назад, — так ты не слушал наши песни? Лидер волков отрицательно мотает головой, но при этом ни капли не выглядит пристыженным. Если «Don’t go» действительно единственная песня, которую услышал Ремус, то Сириус даже и не знал, что теперь делать. Конечно, никто не обязан знакомиться с творчеством другой группы, но теперь они работают вместе, и это стало необходимостью. — Зато мы все слушали, — добавила Стоун, хмыкнув. — Лично мне понравился ваш стиль, он довольно энергичен, но в то же время вы поёте о серьёзных проблемах, не стесняясь своих эмоций. Блэк тепло ей улыбнулся и поблагодарил, после чего отошёл к дивану, чтобы отдохнуть после внезапно тяжёлого начала. Нет, он прекрасно справлялся на концертах, час отрываясь на сцене, но сейчас почему-то стало сложно. Ремус Люпин не слушал музыку группы, с которой собирается вместе выступать! Потрясающе! Пусть Бродяга и убедил себя, что Лунатик наверняка может быть довольно интересным, но он явно вызывает неоднозначные эмоции своим странным поведением. В нём смешалось пренебрежение с дисциплиной, а на губах расцвела тусклая ухмылка из-за уязвлённого самолюбия брюнета. Джеймс удовлетворённо хлопает лучшего друга по плечу, говоря что-то о том, что сейчас было даже лучше, чем на записи. Поттер из барабанщика превратился в басиста, потому что у них был Фрэнк с явным талантом к ударным, а ещё, возможно, у Джеймса из рук вылетали палочки при мощных партиях. Но он это отрицает, конечно. В музыкальных кругах сложилось мнение, что все ненавидят басистов, и он часто доставал Лили, утверждая, что та его не любит, а девушка только закатывала глаза в надежде сбежать от своего парня как можно дальше. Но она была в восторге от него, если честно, ибо теперь понимала, что теряла все эти годы, предпочитая игнорировать какого-то надоедливого очкарика с ужасным чувством юмора. Пожалуй, Сириусу нравилось анализировать годы дружбы, вмещая их в несколько минут описаний. Джеймс Поттер — самый заботливый олень, которого можно найти на этой планете, но всё ещё олень, потому что совершает идиотские поступки. Для него всегда важнее было думать обо всех остальных, а не о себе, поэтому в карманах завалялась парочка пластырей и таблетки от боли в животе. Он чрезвычайно щедрый, самоотверженный и смелый — короче, выглядит глупым, но явно из добрых побуждений. И если бы их компания представляла собой семью матери-одиночки, последней точно являлся бы Сохатый. Он был отражением своих родителей: самоотверженная, открытая Юфимия и умный, весёлый Флиамонт, оба любящие своего единственного сына, балующие его вниманием, но обучающие делать то же самое по отношению к другим. Кажется, Джим вобрал в себя зачатки всяких возможностей, становясь неочевидным гением, который делал всё шутя, легче относясь к жизни. В какой-то степени Блэк перенял его эту привычку. И пусть сейчас их общение редкое, в рамках «привычки», солист Canis Major испытывает самые тёплые чувства к нему. Только Эванс вклинилась в беспечное существование лучших друзей. Конечно, у Бродяги была Марлин, но они не проводили так много времени вместе, как начали это делать Лили и Джеймс. И брюнет правда хотел радоваться за начало их отношений, но просто не мог, испытывая неукротимые порывы ревности, стараясь их скрывать, но не всегда сдерживаясь. Парень часто злился без причины, а в пустом холодном доме ощущал себя самым одиноким человеком в мире, почти с физической болью вспоминая прошлое. Он в который раз твердил себе о том, что даже думает неправильно, но не мог ничего сделать с этим. А потом смирился, привык, спустя долгое время самостоятельно отстранился от Джеймса, внушив себе, что это собственное решение, чтобы потом снова сойтись как два хороших друга, словно ничего и не было. Рыжая одноклассница оказалась самой настоящей бестией, но Сириус о ней никогда и не думал как о спокойном человеке, вечно подмечая, что «в тихом омуте черти водятся», да и её близкое общение с мерзким мальчиком из параллели демонстрировало неоднозначность личности. Но, несмотря на всё это, она ему нравилась всегда. Лили Эванс не может не нравиться, поэтому это была не личная претензия к ней, а скорее конфликт с самим собой, выражающийся в истинных эмоциях и тем, какими они должны быть. — Я предлагаю сейчас поработать над списком по группам, чтобы дописать или вычеркнуть некоторые пункты, — прерывает поток мыслей Ремус, держа в руках два листка. Он раздаёт им по одному — это те самые, с перечнями композиций. Блэк тут же пробегает глазами во второй раз, но уже более внимательно, со знанием того, какую песню как петь и подходит ли она и для голоса Люпина тоже. Очевидно, что все писали просто свои любимые треки или самые интересные партии для своего инструмента, но не задумывались о более глобальных факторах. Брюнет, поразмышляв, дописывает пару пунктов, пока Марлин просит зачеркнуть четвёртые по счёту, а Фрэнк предлагает ещё один. — Их должно быть около пятнадцати на весь концерт, верно? — спрашивает Бродяга. — Да, поэтому нужно сделать так, чтобы все участники были удовлетворены во избежание недовольств, — Лунатик жмёт плечами, а потом отрывается от бумаги, выразительно смотря на лидера псов. — Конкретные песни мы выберем с тобой. Сегодня. Сириус усмехается, потому что это наверняка должно было выглядеть угрожающе, только вот явно желаемого эффекта достичь не получилось, и соглашается. Лили самостоятельно зачёркивает ещё одно название, а Блэк, закусив губу, под внимательными взглядами всей своей группы приписывает опостылевшее «Don’t go» под еле слышный выдох Джеймса. — Наверное, всё, — неуверенно шепчет МакКиннон, опираясь подбородком на плечо Лонгботтома. — У нас не должно возникнуть проблем в любом случае, потому что мы любим все наши песни. Остальная группа согласно закивала, и Падс поднялся с дивана, чтобы вручить готовый список Ремусу. Тот показательно не смотрит в него, а откладывает на стол. — Может, ты тоже споёшь? — лукаво спрашивает Сириус, собираясь застать этим парня врасплох. И у него выходит, ибо Люпин медленно и словно неверяще поднимает на него полный сомнения взгляд. — Все остальные уже слышали, а я нет. — Ты хочешь что-то конкретное? — с нажимом спрашивает лидер Midnight Wolves, поправляя кудрявую чёлку. — Полагаюсь на твой выбор, — с довольством произносит Блэк, скрещивая руки на груди, искренне надеясь, что его поймут по одному взгляду, что прямо сейчас Люпин скажет название песни своей группы, а она окажется любимой у Бродяги. И самое поразительное то, что янтарные глаза на мгновение загораются пониманием, словно так действительно и происходит, словно сейчас в затихшей студии разольются долгожданные звуки. — «The Masterplan», — на зло чётко проговаривает Лунатик, ухмыляясь. Брюнет ощущает горькое разочарование, ведь это выбор, сделанный, чтобы разозлить его, убить все шансы на хорошие отношения. Что ж, видимо, Ремус собирается вести негласную игру, считая, что если он не сообщит о ней, то победит. Но это не так работает, поэтому Сириус улыбается, делая вид, что этого и хотел. Oasis явно был в стиле волков, и видимо исполнялся ими он не первый раз. Питер радостно подхватил гитару, Доркас подмигнула Марлин, показывая тем, что всё в порядке. И когда Люпин начинает петь, то мир снова отключается. Его хрипловатый голос плотно заполняет студию, превращает тело во что-то крайне невесомое и лёгкое, беззаботно проникает в уши, утверждая, что в будущем жизнь наладится. Это так странно, но звуки вселяют надежду, свободу и рвение к жизни, мотивируют, и Блэк смущённо опускает взгляд из-за своих глупых мыслей, пытаясь оценивать исполнение, абстрагировавшись от прошлых восторгов. Но глаза заворожённо возвращаются к одухотворённому в этот момент певцу. Особенно к его губам, потому что они привлекают сейчас больше внимания, ведь на них находится крошечная деталь, которую парень старательно пытался игнорировать, даже порой забывая о её существовании. У Лунатика нижняя губа проколота, в ней колечко из чёрного металла, а потому Бродяга сглатывает, сжимая зубы. Ему идёт, ему чертовски идёт, и это становится проблемой. Не получается сосредоточиться, отличить одни слова от других, распознать смысл — конечно, он уже слышал эту песню, даже несколько раз, но никогда не обращал на неё особого внимания, и сейчас она в своей неизвестности приобретает сокровенное значение, заполняя весь разум тягучей патокой, растекающейся по венам дальше. Когда Midnight Wolves заканчивают, то брюнет тут же встряхивает головой, чтобы отделаться от всех этих странных эмоций, замечает широкие улыбки на лицах Марлин и Фрэнка… И резко, по одному щелчку чьей-то ленивой руки становится внезапно пусто где-то в душе, а ты первые пару секунд даже не понимаешь, где находишься, отчаянно пытаясь понять причину. — Невероятно, — лаконично и сухо выдаёт Сириус, уставившись на свои руки, но не чувствуя этого на самом деле, слишком быстро теряя восторг, ускользающий от него красной нитью. Он помнил, что пение Ремуса завораживает, но не мог воссоздать сами ощущения и пережить это заново, чтобы сообщить что-то более конкретное, потому что волшебство было разбито и сломано его прекращением. Блэк не знал конкретной причины, но одной из них для себя чётко обозначил то, что хотел бы продолжать это слушать вечно, без остановки. Совсем рядом Canis Major описывают впечатления, оставляя его одного. — Нам нужно попробовать вместе, — быстро предлагает Бродяга, озарённый случайной мыслью. И Люпин на удивление тут же энергично кивает, как будто только этого и ждал. — Мне кажется, что у тебя бы отлично получились Queen, — отпустив уже привычную прохладу, предлагает Лунатик, улыбнувшись на мгновение. — Серьёзно? — Сириус удивлённо вскидывает брови от неожиданности, ведь это может вполне сойти за комплимент, но Ремус кивает, и в уголках его глаз собираются морщинки. И брюнет тут же догадывается, про какую именно песню ему собираются сказать. Между ними вновь возникает эта особая искра взаимопонимания, промелькнувшая уже до этого. Слишком очевидно. — Это мейнстрим. — И что? — Это глупо. — Хочешь сказать, что никогда не чувствовал себя героем, подпевая, пока готовишь ужин? — Люпин явно настаивает, но скорее просто ради шутки. — А ты? — Буквально вчера. — Но это слишком заезженно. — От этого шедевры не перестают быть шедеврами. — Ты не заставишь. — Все знают мотив. — Хватит! — внезапно прервала быстрый обмен репликами Алиса, вскинув руки в обвинительном жесте. — О чём вы говорите? — Он хочет, чтобы мы спели «We Will Rock You»! — простонал Блэк, прикрыв лицо ладонями, показывая тем самым всю степень своего недовольства. — Ты имеешь что-то против? — тут же подключается Джеймс. — Ты снова идёшь против меня! — Бродяга специально переигрывает, чтобы никто не подумал о серьёзности его слов, но ему действительно казалось, что петь этот хит… как-то странно. — Не делай вид, что не обожаешь эту песню, — подметила Марлин, заправляя прядь волос за ухо. И Сириус оглянулся, внезапно осознавая, что все взгляды направлены на него, при этом они не оценивающие, не пустые, не безразличные, не ненавидящие, а просто… добрые, даже дружелюбные и подбадривают одним выражением лица на исполнение. Парень не понимал, что в последнее время творится с его эмоциями, но вдруг стало тепло, то есть так, будто всё находится в том положении, в каком и должно. — Ладно, — тут же соглашается он, энергично встряхивая волосами, не желая отпускать то уютное чувство. И Питер первый топает ногами два раз, а потом хлопает, после чего за ним повторяют все, смеясь и не веря в то, что действительно это делают. Блэк не имел ничего против Queen, но ощущал это как что-то глубоко личное и не то, что ты будешь петь в подобной компании, о чём ты расскажешь всем тремя незамысловатыми действиями. Но он вступает первым, протягивая первые две строчки с экспрессией, присущей Фредди Меркьюри, старательно повторяя интонацию, которую запомнил, а потом чуть кивает Лунатику, уступая. И припев они поют только вдвоём, чтобы понять, как голоса звучат в дуэте. Взглянув на Ремуса впервые ты не понимаешь, что это действительно его голос, потому что он сухой и хрипловатый, но невероятно живой, а сам его обладатель выглядит как нежное создание: когда он просто говорит, то делает это тише, чем все остальные, тем не менее, его прекрасно слышно, но всё же сам тон меняется, становясь более подходящим образу. У Бродяги же голос должен быть грубее, ниже, но на деле он звонкий и глубокий, особенно когда Блэк поёт. И на удивление настолько разные люди звучат гармонично, дополняя друг друга, забивая все пробелы. И янтарный взгляд сталкивается с серым, смеясь, кружась в вихре долгожданного объединения. И Сириусу кажется, что всё не так плохо, ему снова кажется, что им можно найти общий язык и перейти из стадии пассивной агрессии. По крайней мере, он сам уже считал, что вышел из неё, дожидаясь Люпина. Последний выглядит слишком миловидно для того, чтобы долго удерживать расстояние. Но Блэка пугает перспектива их общения, то есть полнейшая пустота в конце, но он старается об этом не думать. Все смеются, когда заканчивают, после чего ещё около двух часов слушают музыку, пытаясь сыграть чужие песни, проникнуться атмосферой и стилем другой группы. Впервые в полном составе. И это время пролетает слишком незаметно, потому что все вокруг смеются, шутят и перебивают друг друга, а брюнет чувствует себя лишним, хоть и не стесняется добродушной улыбки, но молчит. Лунатик предлагает разойтись всем пораньше, чтобы фронтмены могли выбрать список и начать работать уже с ним на следующей репетиции. Бродяга выходит на улицу быстро покурить и тут же ёжится от холода. — Ты нервничаешь? — тихо спрашивает из ниоткуда взявшаяся Марлин, ласково обнимая его за руку. — Немного. Я не могу придумать объяснение его сменам отношения ко мне, — парень пожимает плечами, прищурившись. Расслаблено делает первую затяжку, прикрывая глаза. — Он просто пока присматривается, проверяет реакцию, — девушка сталкивается с вопрошающим взглядом друга и тут же быстро добавляет: — не знаю точно, просто предполагаю. — Я правда хочу установить с ним хорошие отношения, — поджав губы, признаётся Сириус, вертя между пальцами сигарету. — Ты странно ведёшь себя в последнее время, — МакКиннон усмехнулась, снимая с кожаной куртки брюнета, которую тот быстро накинул перед выходом, невидимую пылинку, — извиняешься и волнуешься. А ещё не говоришь и слова, хотя обычно оставляешь последнее за собой. — Я точно найду ответ в будущем, — подытоживает Блэк, не собираясь сейчас даже пытаться размышлять о причине чужого и своего поведения, вечных изменений. Он собирается принять всё как факт и сложить в единую картинку где-то в тишине. В этот раз без модафинила. — Хорошо, пока, Сири, — блондинка быстро целует его в щёку, встав на носочки, и уходит, исчезнув где-то за поворотом, поняв, что он сейчас не в настроении говорить о чём-либо. Бродяга возвращается, ногой потушив окурок, а Ремус уже рассматривает списки, сверяясь с чем-то в телефоне. — У нас точно будет «Stop the world», потому она символична, — информирует он, даже не поднимая головы, задумчиво теребя это чёртово колечко в губе. — В конце? — Возможно. — Ещё там обязательно должны быть «Dancing shoes», — Сириус подходит ближе к склонившемуся над столом лидеру волков, тоже заглядывая в неаккуратные надписи на листах. Парень с русыми волосами тут же вскидывает голову, заинтересовано вглядываясь в чужое лицо. И сейчас Люпин кажется уже не таким полным энергии, как пять минут назад, а скорее уставшим и более сосредоточенным. — Ты правда слушал? — совершенно спокойно, но с желанием узнать спрашивает вокалист. — Да, — Блэк жмёт плечами и снова взглядом обращается к столу, стараясь не смутиться от того, что он наконец признаёт этот факт. Лунатик молчит, но обводит это название в овал, тем самым отмечая то, что оно будет на концерте. — По мере добавления необходимо будет считать время и потом уже исходить из этого, — парень вбивает названия в поисковик и записывает длину уже двух треков, которые они выбрали. — Нам нужен будет кавер в начале и конце, — добавляет Бродяга, получая в ответ кивок. — А ещё необходимо чередовать более спокойные песни с более энергичными, чтобы дать себе отдохнуть, самые тяжёлые убрать в начало. Как насчёт «Dear Diary»? Название подходит, словно весь наш концерт — история. — Тогда это история психически больного, он ведёт дневник, покупает себе туфли для танцев, просит не уходить, а потом собирается выйти с этой планеты, — Рем чуть улыбается, и Сириус тоже хочет последовать его примеру, но замирает. — Просит не уходить? «Don’t go»? Ты говоришь про неё, верно? — брюнет не желает вспоминать причину ссоры, но другого выбора не остаётся. — Я не хочу сейчас нарваться, но только с условием того, что ты расскажешь. Она совершенно не подходит, но по важной причине взять можно, — Люпин с трудом заправляет волосы за уши, обводя уже третью песню. — Спасибо, — Блэк чуть улыбается, с ещё большим интересом рассматривая чужой веснушчатый нос. Он устал колебаться в отношениях к этому человеку, ибо предугадать его действия довольно тяжело. Но всё же возможно. Лунатик кажется более понимающим, чем хочет это показать, стремясь создать вокруг себя стены. «Ты всегда был в порядке?» — почти вслух произносит Бродяга, одёргивая себя в последний момент. И он смотрит с особым вниманием следующие пару часов, напряжённо стараясь анализировать каждое действие. Они слушают. Слушают ближайшие два часа, одновременно обращаясь к текстам и кивая друг другу, прежде чем обвести очередное название, подбирая наиболее подходящий порядок. — У тебя поёт кто-нибудь в группе? — Сириус уже лениво положил руки на стол и оперся на них головой, сонно выглядывая из-под полуприкрытых век. — Мэри, — пожимает плечами Ремус, чуть нахмурившись. — А что? — Нам нужен кавер под конец, но чтобы пели не мы. У нас обычно выходят Марлин или Лилс. Люпин тут же энергично что-то нашёл в телефоне, поворачивая экран к брюнету. — У Мэри отлично выходят её песни, — поясняет он, показывая страницу неизвестной солисту псов исполнительницы. — Вот эта лучше всех. Он включает одну из композиций, закусывая губу, и Блэк чуть фыркает, наблюдая за такой реакцией. — Что? — удивлённо спрашивает парень, вскидывая брови. — Ты забавный, — усмехается брюнет, тут же с сожалением замечая, что лидер волков нахмурился и промолчал на это замечание. — Мэри согласна, — под конец хрипловато произносит Лунатик, нежно улыбнувшись сообщению подруги. — Мы уже давно хотели вывести её спеть, но она боялась. — Она справится, — Бродяга ощущает потребность в продолжении диалога, поэтому выдаёт эту никому не нужную и очевидную фразу, но «оставляет последнее слово за собой». Другой парень только кивает, поднимаясь из-за стола. — Нам нужны конец и начало. Поищешь дома? Брюнет чётко прослеживает в интонации вопрос, но прекрасно понимает, что у него нет выбора. — Ладно. И Ремус благодарно улыбается, но вновь натянуто. Не вышло. Всё слишком сумбурно, хотя скучно проведённое время представлялось залогом для улучшения отношений. Может, оно таким и стало, но кожей можно было ощутить разряды электричества от возникшего напряжения. Сириус для него никто — только слабая точка в линии жизни, которая поможет выступить перед бóльшей аудиторией, просто способ продвижения и исполнение желаний фанатов. И парень хотел, чтобы его полупрозрачная точка превратилась в крошечную звёздочку. Ну хотя бы. Так просто «прикольнее». Он снова хочет спросить об этом, но замолкает. Ему не нравится вечно останавливать себя, ему не нравятся ограничения, а ещё то, что его крошечной звёздочке не дают разрастись и засиять, ведь Сириус — самая яркая на всём небе, и это правило обязано сохраняться повсюду. Блэк предпочитает либо оставлять в жизни человека весомый след, либо же в ней никогда не появляться. Ему неуютно в тишине. — Ты правда вчера готовил под «We Will Rock You»? — выпаливает Бродяга, больше не в силах держать этот вопрос в себе. — А я не похож на такого человека? — хмыкает Люпин, собирая вещи в небольшой чёрный рюкзак. — Нет. Совсем нет, — он мнётся с ноги на ногу, с какой-то необъяснимой надеждой смотря на другого парня. — Значит, у меня отлично выходит маскировка, — пожимает плечами Лунатик и выходит из студии, неопределённо махнув рукой на прощание. Сириус подключает наушники, чтобы наконец избавиться от тишины.* * *
Сириус Ты не ответил на вопрос
Ремус Почему это так важно?Сириус Не знаю Люди любят отвечать на вопросы о себе
Ремус Возможно.Сириус Это подтверждением моим словам или ответ?
Ремус Всё сразу. И поздравляю с тем, что догадался.Сириус Это было легко, Ватсон Знаешь, что Ампер был моим родственником? Точнее, его мать была из Блэков
Ремус И?..Сириус Что? Это конец, просто поделился
Ремус Жаль, что ты умом пошёл не в него.Сириус Ну и что Я же тоже смогу из маленькой звезды превратится в большую?
Ремус Ты слишком любишь болтать.Сириус Не всегда Но вообще я отобрал список подходящих песен И исключал между схожими парами, пока не пришёл к одной песне И не понял, что она мне не нравится
Ремус Короче.Сириус Выбрал ту, с которой тяжелее всего было расставаться «DEVIL» Shinedown Она потрясающая Очень подходит по энергетике, интересный смысл А потом сразу наша песня
Ремус Спасибо. Блэк предпочёл ничего не отвечать, поджав губы. Он постарался выплеснуть всё, что в нём скопилось, наплевав на то, что может показаться глупым и несуразным. Брюнет просто пытался посмотреть под другим углом, узнать больше, тем самым проникая во все закоулки подсознания. Только вот они и так все были на поверхности: некоторая надменность прослеживалась и в обычном общении, поэтому переписываться с ним было бесполезно. Но хотя бы парень проделал некоторую работу, по-настоящему гордясь собой. Люпин не снимал джинсовку на репетициях, в то время как Бродяга скидывал с себя кожаную куртку, которую носил всё время. Но лидер Midnight Wolves развернулся и ушёл, даже толком не попрощавшись, быстрым шагом покидая помещение. Именно от этого стало холоднее и в разы неспокойнее. Пришлось заглушать существование, уличную жизнь и непонимание ко всему миру, утонув в музыке. Голос Лунатика преследовал его всю дорогу до дома, оставаясь тихим шлейфом, шёпотом или криком, всегда чем-то важным. Может, поэтому Сириус и пытался понравиться ему, находя в словах какое-то успокоение. Во всём виде парня было что-то лёгкое и магическое. Но только в виде, ибо каждая его фраза била тяжёлым молотом по голове, разрушая красивую картинку. И если бы он писал без точек, то, возможно, всё стало бы лучше. Но Блэк поставил для себя цель, уже почти воспринимая Ремуса как своего друга, потому что в душе его произошёл переворот: ему не страшно задать глупый вопрос или поднять странную тему, ему неожиданно плевать, даже радостно и хочется пронаблюдать за чужой реакцией. Люпин точно проникся симпатией к брюнету, только не показывает этого, прячась за маской безразличия, хоть они и виделись всего два раза. Но Бродяга старается смотреть как можно теплее, не отвечать грубо, не провоцировать, благодарить. И постепенно мысли о том, каким Ремус Люпин может оказаться на самом деле, появляются всё чаще, пока Сириус с испугом не прерывает их, внезапно осознавая, что слишком много думает об этом человеке. Пора прекращать, иначе это перерастёт в привычку, в продумывание различных сюжетов, которые никогда не сбудутся, а потому принесут только разочарование. Он уже проходил через это, только с событиями, у которых точно было ноль шансов на исполнение. Парень закрывает глаза, размышляя о том, что размышления ему только вредят.