пятое июля, 12:27
— И тогда мы… — Мия подавилась, из-за чего мне пришлось остановиться смеяться и похлопать ей по спине. — А-ага, спаси… спасибо, — прошептала она, пытаясь отдышаться. Вдруг девушка встрепенулась и заговорщицки сказала, — У Эйдена сегодня день рождения. Я тебе не говорила вчера? — заметив мой недоуменный взгляд, она почесала в затылке. Я отрицательно помотала головой. — Прости-и-и! Совсем забыла!
— И что делать? Надо поздравить его… — я задумалась. Может, найду подарок в закоулках комнат Паркинсонов?
— Давай подарим общий презент!
— А что ты ему вручишь? — поинтересовалась я.
— Вчера, когда мы разделились, я пробегала мимо магазина с часами… — девушка достала небольшую коробочку и открыла её. Золотые часы игриво сверкнули в свете солнца и будто бы подмигнули мне. Холодный металл опалял кончики пальцев, оставляя приятное ощущение после касания. Бархатная тёмно-синяя коробочка контрастировала и будто бы заставляла часы сверкать еще сильнее. Я закрыла крышку и сказала:
— Очень… красивые.
— Да, благодаря тебе я успела их взять. Видишь ли, вся охрана погналась за тобой… — мы захихикали.
Эйден, спускающийся по лестнице, остановился, заметив нас двоих.
— Когда вы вместе, я начинаю думать, что мне пора бежать, — смеясь, оповестил он. Я улыбнулась ещё шире.
— С днём рождения, мистер Коуэлл! — радостно крикнула Мия и кинулась в объятия парня. Я смущённо потопталась на месте, а после подошла ближе.
— С днём рождения,
Рыжик, — Эйден фыркнул и взъерошил волосы, а после крепко обнял меня. Кольцом теплых рук он обездвижил меня, отдавая команду мурашкам начать ползти по моему телу. Коуэлл медленно двинулся вверх, кладя руки мне на спину.
Чужой нос касается моих волнистых волос, невольно — или вольно, кто знает? — зарываясь в них. Уголком изящного подбородка проводит по моему плечу, выискивая лучшее место, а потом спокойно опускается на него, выдыхая прямо мне в шею. Слышу его дыхание и замираю. Сердце делает кульбит.
— Спасибо, — прошептал мне в ухо он, поглаживая спину большим пальцем правой руки. Вновь смыкает руки в кольцо, опуская их на талию. Задерживаю дыхание.
И замерев, мы оба продолжаем стоять неподвижно. Я мямлю что-то вроде — «пожалуйста», хотя точно не знаю, ведь говорю настолько тихо, что не слышу сама, но, что удивительно, парень кивает.
Я обвиваю руками его шею, а он притягивается ближе ко мне. После недолгих мгновений в голове поселяется мысль, что наше объятие немного задерживается и стоило бы разомкнуть руки, отойти, улыбнуться и поздравить с днем рождения вновь, но никто не решает прерваться.
— Велари! Мне срочно нужна твоя помощь! Велари-и-и!
Голос Нейла больно ударил по ушам, заставляя сморщиться. Я вздохнула и мягко отпрянула от Эйдена, восприняв чужой крик как спасительный жест.
Провожаю рыжеволосого парня теплым взглядом, бегло взглянув на его веснушки, а потом опускаю свой взор в сторону шума.
Румфольд скатился по перилам и буквально запрыгнул на меня. Едва удержавшись на ногах, я ударила его по плечу. Парень отшатнулся и спросил, схватившись за место удара:
— За что?!
Я закатила глаза.
— Профилактика, милый.
Так часто шутила Эрика, и я почему-то повторила её слова. Не знаю, как так вышло. На автомате выдала и только потом обдумала сказанное.
— Эрика! Перестань бить меня под столом! — прошипела я в ресторане, втайне надеясь, что сидящие напротив родственники не услышат.
— Это профилактика, милая. Чтобы не расслаблялась, — хихикает и делает глоток апельсинового сока, на что я закатываю глаза и демонстративно беру бокал с вином. Сестра фыркает и в очередной раз толкает меня. — Не выпендривайся.
— Как же ты меня раздражаешь, — в шутливой манере ответила я, сведя брови к переносице.
— Ты ужасна.
Нейл хватает меня за руку и уводит куда-то вглубь второго этажа, не отвечая ни на один заданный мною вопрос.
— Я сам это утащить не смогу. Бери и пошли!
Вопрос «почему я?» остался висеть в воздухе, насмешливо глядя на меня с потолка.
Мы стояли в огромной комнате с напитками. Температура здесь была ниже, чем в других комнатах; я взяла пару бутылок под руководством парня и пошла за ним вниз. Нейл довольно улыбался, расставляя алкоголь по столу. Я не разделяла его радости, потому что не пила спиртное из-за одного события в жизни…
…мне тогда стукнуло шестнадцать. Мы решили это отметить и поехали в кафе. Со мной были две подруги и один совершеннолетний друг, который и заказал алкоголь. Шоты, вино, водка…
Мне, как человеку, не пробовавшему такие напитки, хотелось попробовать продегустировать всё. Абсолютно всё. И когда я говорю абсолютно всё, я не шучу. Поэтому я выпила от каждого по стакану или два, а потом… Огромный провал в памяти.
Правда, ребята смогли восстановить произошедшее своими рассказами и видео, снятыми на телефоны, но осадок всё равно остался.
Поэтому я больше не пью.
— Доброе утро, — сонным голосом оповестил нас Вулфард, обозначая своё присутствие. Помятость придавала Финну уют. Теперь он не казался таким грозным и устрашающим. Хотя, кого я обманываю? Карие глаза всё ещё отливали странным оттенком бордового, так и намекая —
тронь меня и пожалеешь. Пора смириться, что кудрявый — не милый мальчик из сопливых мелодрам о любви. — Это на утро или весь день? — придаёт голосу лёгкую озадаченность, словно действительно пребывает в неведении.
— Это только подготовка, — серьёзно заявил Румфольд, считая бутылки.
Я сидела на стуле и старалась не глядеть на Финна. А ещё мне очень хотелось спать — глаза закрывались и мне казалось, что я засыпаю на пару мгновений, а после опять просыпаюсь.
Дернув головой, я попыталась забыть о сне, но — увы — результата сие действие не принесло. Тихо вздохнув, я направилась в сторону своей комнаты и сказала куда-то в пустоту:
— Пойду прилягу…
— Я спать…
Мы сказали это в один голос и мгновенно повернулись, смотря друг на друга. Послышался смешок со стороны Мии. Азуми, сидящая до этого на диване и читающая книгу, подняла глаза. Нейл оторвался от счёта и посмотрел на нас.
Лишь Эйден не обратил внимания, словно это привычное дело. Мне показалось, он грустно улыбнулся.
Поднявшись наверх, я заметила, как Финн заходит в свою комнату.
Накрывшись одеялом с головой, я сразу уснула.
— Отец, пожалуйста!
Снова. Я во сне у Финна.
Теперь я могла свободно рассуждать здесь, а не только наблюдать. В прошлые разы мозг словно отключался, а теперь я будто бы сломала четвёртую стену*.
— Гадёныш! Иди сюда!
Мальчик десяти-одиннадцати лет убегает от разъярённого грузного мужчины. Он проходит возле меня, но не замечает. Отчего-то я облегченно выдыхаю.
Финн забивается в угол и плачет. Я начинаю паниковать. Что делать?
Спокойно… Это же моё видение, да? Я могу что-то изменить…
Взгляд цепляется за разбросанные игрушки. Среди них — солдатик со слезшей краской с груди.
Сосредоточившись, представляю, что отец кудрявого мальчика — оловянный солдатик. Картинка визуализируется перед глазами, но когда я их раскрываю, ничего не меняется.
Удар. Пощёчина, но довольно сильная.
— Нет! — против воли кричу, тут же вновь напрягая сознание. Сейчас всё получится…
Не получилось. А вот Финн получил ещё один удар в живот. Я закричала вместо него. Мальчик же стойко терпел, не издавая ни звука.
— Прекратите!
Сжав ладони в кулаки, стараюсь воспроизвести видение. Отец Вулфарда — оловянный солдатик…
Это так смешно, до жути, но не в данный момент. Мне словно перекрыли кислород чьи-то толстые пальцы.
Провожу ладонью по горлу, чтобы убедиться — всё хорошо, никто и не думал меня трогать.
Резкая боль в районе затылка заставляет осесть на холодный пол. Я стараюсь отдышаться и встать, но всё вокруг рассеивается, мешая разглядеть Финна.
Я резко проснулась. Голова жутко болела, будто все те напитки в гостиной были выпиты одной мной.
В попытках восстановить дыхание, я мысленно считаю до четырех, потом до семи, до восьми и так по кругу. Я не знаю сколько раз был повторен мной данный обряд, но спустя пару десятков раз мои легкие наконец начали давать мне кислород в равных порциях, необходимых для жизни.
Ощущения после сна были весьма неприятными: я будто лежала в огромном тазике с растаявшим мороженым. Одеяло липло ко мне, во рту сладко-приторный вкус из-за съеденной перед сном конфеты, виски сдавливало изнутри, а холод бродил по моему организму и внутри, и снаружи.
Я кидаю нервный взгляд на часы, протирая мокрые после сна глаза.
16:30
Вздохнув, встаю с кровати и мгновенно натягиваю куртку, потому что дрожь пробирается по всему телу, захватывая каждый участок.
В помещении душно, было нечем дышать, а шторы не пропускали солнечные лучи, словно пряча меня от всего мира. Окно я открыть не решилась. Было душно. Было холодно. И, черт возьми, я не знаю, как эти два признака совмещались в одном предложении.
Делаю пару шагов к выходу, нажимаю на ручку и слышу противный долгий скрип древесины.
Выйдя из комнаты, натыкаюсь на Мию, стоящую у двери.
— Всё в порядке, Вел? Ты кричала, — её глаза пытливо рассматривают моё лицо, стараясь выловить хоть какую-то эмоцию.
— Кошмар приснился. Всё нормально, правда… — Судзуки хотела что-то спросить, когда крик Нейла с первого этажа заставил прислушаться. Я уточнила, — Думаю, это мне стоит спросить:
у вас всё в порядке?
— Этот идиот не досчитался одной бутылки, которую спрятали Эйден с Азуми.
Девушка закатывает глаза и ведёт меня вниз, а я замечаю, что все уже собрались.
Финн сидит на диване, аристократично развалившись на подушках, и немного скептично оглядывает гостиную, Нейл кричит на Коуэлла и Азуми, пока я стараюсь подавить смешок.
— Велари, ну хотя бы ты скажи им!.. — в приступе отчаянья крикнул тот, заметив меня. Я прикрыла рот ладошкой, пытаясь не засмеяться ему в лицо. Когда Нейл схватил меня за руку и повёл к столу, я закусила губу. Смех так и рвался наружу. Вдруг Румфольд поднял голову, оторвавшись от созерцания алкоголя, и пробурчал, — И ты туда же…
— Прости!.. — тут же сказала я и обернулась на Эйдена, — как тебе не стыдно!
— Простите, Ваше Высочество, — смеясь, выдавил он. Коуэлл оглянул бутылки и быстро ретировался из своего положения, — этого достаточно, — тут я заметила небольшую молнию, попавшую в район локтя рыжего, — Нейл! За что?!
— Профилактика, — ответил он и подмигнул мне. Я пихнула парня в плечо, улыбнувшись.
Атмосфера постепенно становилась всё более расслабленной, даже Нейл со временем перестал возмущаться и прикрикивать на друзей, а после второй открытой бутылки виски у всех разом развязался язык.
Я сидела в кресле, согнув правую ногу в колене и опустив на оное подбородок. Глаза наблюдали за каждым, стараясь предугадать момент, когда нужно будет остановить «вечеринку».
Финн тоже не пил. В его бокале плескалось лишь вино, которое оно налил ещё в самом начале, так и не допив до конца. Вероятно, жест вежливости. Пусть он и был бестактным и прямолинейным, но манерами владел, да и рамки приличия видел.
Я изредка смотрела на него, надеясь выловить хоть что-то, но лицо кудрявого было непробиваемым.
Такое холодное и пустое. От его стеклянного взгляда мурашки начинают водить хоровод, проходясь по спине и пересчитывая каждый позвонок.
Нещадная боль в ребрах, что преграждала путь кислорода.
Азуми ушла в комнату, что-то сказав Мии. Та вслушалась в быструю речь и перевела:
— Она сказала, что вы — безнадёжные алкоголики.
— Приятно слышать! — усмехнулся Румфольд и чокнулся с японкой.
Эйден быстро обозначил момент, когда ему «хватит». После третьей неполной рюмки он отставил алкоголь в сторону и откинулся на спинку мягкого узорчатого дивана.
Я держала в руках бокал с шампанским, насильно впихнутый Мией. Оно было приятное на вкус — фруктовое.
В какой-то момент всё пошло не так. Я как-то умудрилась выпить один шот (кажется, это была водка, к великому сожалению будущей Вел, да и настоящей, если честно, тоже), и весь мир поплыл.
Мигрень захохотала где-то на периферии сознании, а тревожность завопила в открытую, но её тут же накрыла волна эйфории. Адреналин резко выкрал пульт управления у разума, заставляя потянуться за ещё одной бутылкой. Я собиралась выпить прямо из горла, когда сидящий рядом Вулфард перехватил запястье и покачал головой.
В коньячных глазах — искорки.
— Тебе хватит, — серьёзно возразил он.
Не просит — озвучивает факт. Он уже так решил. Сказал то, что сомнению не подлежит.
— Я сама решу, когда мне хватит, — не соображая, съязвила я, тут же добавив, —
но да, пожалуй, хватит.
Не просит — озвучивает факт. Факт, который я сомнению подвергла. И он видит, что если бы не была того же мнения, то вряд-ли бы повиновалась. Парень скалит белоснежные зубы и рывком отворачивается.
От одного вида коричневатого напитка хотелось опорожнить желудок. На языке воцарилось горькое послевкусие, и я наконец вспомнила,
почему решила отказаться от алкоголя.
Вакханалия, впрочем, продолжалась и без меня. Я была всего лишь незначительной переменной во всём этом мирке пятерых (в данном случае, троих) людей — они привыкли веселиться вместе. Я же сидела в кресле и наблюдала за танцующей Мией, хлопающим Нейлом и подпевающему музыке из динамика Эйдену. Прикрытые глаза, хриплый голос, взъерошенные рыжие волосы, отливающие золотом, и полуулыбка — Коуэлл отдавался моменту полностью, без остатка.
Я качала головой в такт незамысловатой мелодии, одновременно стуча ногтями по мягкой обивке. Это расслабляло.
За последние пару дней я забыла, что значит
расслабиться. Каждый день нужно было о чём-то думать, что-то делать, что-то практиковать.
Понятие «отдых», казалось, навсегда покинуло мой лексикон, ведь даже этот самый отдых был продуктивным или минутным. Борьба за выживание занимала все время в моей голове, жизни, занимала все пространство. Ведь если я и не вела её, то уж точно подготавливалась.
Это пугало — если сейчас всё так, что будет дальше? Лучше или хуже? Смогу ли я увидеться со своей семьёй ещё раз, не боясь, что меня поймают?
Алкоголь действовал на удивление хорошо: постепенно такие мысли покидали голову, делая всё вокруг удивительно привлекательным. Хотелось смеяться и веселиться.
— Маклауд, тебе бы прилечь, — констатировал Финн, глядя на меня. — Пошли.
До меня запоздало дошло, что холодные руки помогли встать и повели куда-то наверх.
Меня вдруг жутко затрясло. Неимоверно.
Боль разлилась по всему телу, на секунду расфокусируя зрение. Напротив меня стоял темнокожий парень, который, кажется, и увлекал меня беседой на первом этаже. Он противно улыбнулся и склонил голову, словно хищник, готовившийся напасть на жертву.
— Красотка, — прошептал парень, обжигая ухо горячим и таким противным дыханием, — Теперь понятно, почему Джейсон так страдает по тебе…
— Нет, нет, нет, — отчаянно начав брыкаться, зашептала я. По щекам вдруг покатились горячие слёзы.
— Маклауд? Ты чего?..
Больно, больно, больно.
— Отойди от меня! — взвизгнула я, ощущая, что ещё чуть-чуть и упаду в обморок. Район затылка горел от удара со стеной. Я прикусила язык, когда заметила тёмные глаза. Страх разливается по всему телу, отравляя организм. Он парализует и мешает здраво мыслить.
— Велари!
— Да ладно, — мужской палец прошёлся по щеке, приподнимая подбородок. Я дёрнулась, стараясь вырваться, — я буду нежен, куколка. Стоит следить, что ты пьёшь…
Я прикрыла глаза, не в силам держаться на ногах. Доигралась. Стараясь размеренно дышать, я стала оглядываться в поисках помощи, пытаясь не отключиться. Глаза то и дело закрывались, но я тут же открывала их, то и дело забывая вдохнуть, из-за чего постепенно задыхалась.
Холодная ладонь удержала меня за талию, не давая отойти.
Широкая ладонь заскользила по бедру. Он приподнял подол платья и ухмыльнулся.
— Надеюсь, Джейсон меня простит?
Ничем неприкрытая насмешка в его голосе заставила меня сжать губы и сглотнуть накопившуюся слюну.
Я дёрнулась, но ловкие руки успели перехватить меня.
Лямка платья соскользнула с плеча и я тут же собиралась поправить её, но запястья резко приподняли в воздух и зафиксировали над головой. Отчаяние. Единственное, что я сейчас испытывала. Было невыносимо страшно и неприятно, но осознание того, что ничего не можешь сделать, резало больнее ножа.
Бедро резко сжали и приподняли. Я вскрикнула.
— Не рыпайся, — прорычал в шею, тяжело дыша.
— Пожалуйста, прек… — «прекрати» осталось висеть в воздухе.
Он пальцем прошёлся по подбородку и грубо приподнял его. Противно облизнувшись, он заправил выбившийся локон за ухо и медленно опустил ладонь на шею. Сжав её, хрипло рассмеялся, отчего по спине пробежались мурашки, сосчитав позвонки.
***
пятое июля, 17:49
— Велари, чёрт возьми!
Тихий голос Финна почти не слышен, но девушка напротив просто обязана его расслышать. Вулфард всё ещё придерживает её, но это становится нереальным — Вел в какое-то мгновение вдруг начинает отталкивать его и плакать, отчего кудрявый непроизвольно отшатывается, не зная, что делать.
— Маклауд, ты меня слышишь?! Мы здесь одни!
— Чак, прекрати… — шёпот, переходящий на крик. Финну приходится зажать рот девушке, чтобы остальные не услышали.
— Велари. Вел, — мягко зовёт, но она всё равно не слышит.
Запоминает произнесённое имя, чтобы потом узнать, кто это. Добыть
любыми путями информацию о нём.
— Не двигайся, поняла? — надеется, что услышала.
— Не рыпайся, — прорычал в шею, тяжело дыша.
Резко закидывает к себе на плечо и тут же шипит — она начинает брыкаться и больно бьёт по спине.
Открыв дверь, Финн быстро скидывает её на кровать, начиная тормошить.
Не успевает ничего сказать, когда Велари резко приподнимается и уже осознанным взглядом оглядывает помещение. Облегчённо выдыхает, разглядывая карие глаза.
Как же хорошо, что они больше не стеклянные.
***
пятое июля, 18:01
Я мгновенно подрываюсь с места. Всё вокруг плывёт, но я всё же узнаю черты лица Вулфарда.
— Финн? Что произошло? — тихо осведомляюсь я, поднося ладонь к виску.
Воспоминания резко проходят перед глазами дружным хороводом, смеясь и глядя на дрожащую меня.
Голову словно раскололи, и теперь я должна придерживать её, чтобы внутренности не вылезли наружу. Не растеклись по полу из тёмного дуба, окрашивая в бордовый.
Мигрень громко хохотала, даже не пытаясь снизить тональность и громкость.
Противно.
— Ты выпила слишком много. Я помог тебе подняться.
Так быстро и сухо.
— Полагаю, я должна поблагодарить тебя.
— Мне не нужны благодарности…
— Супер, — кинула я, тут же ложась обратно на подушки, когда Финн закатил глаза и продолжил:
— … мне нужен ответ на один вопрос.
— А позже нельзя это обсудить?
— Кто такой Чак?
Этот вопрос меня выбил из колеи. Слишком резко. Как он вообще об этом узнал?
Я приняла сидячее положение и поджала губы, смотря прямо в глаза парня. Тот внимательно наблюдал за моим лицом, ища ответ самостоятельно. Значит, знает, что я не скажу.
— Я не хочу говорить об этом.
— Как я могу доверять тебе, если ты не в силах ответить на один вопрос?
Манипуляции. Я прикрыла глаза и вздохнула, отгоняя возникшее чувство вины. Не ведись, Вел!
— Почему тебе так интересно? Ты можешь спросить что угодно, но спрашиваешь про какого-то Чака. А…если это… просто одноклассник?
— Одноклассники не доводят до таких истерик.
Я опустила взгляд на дрожащие руки и поспешно спрятала их под одеялом. Фантомные касания ощущаются слишком явственно, будто они влезли под кожу, проникли в кровь и теперь текут к самому сердцу, чтобы отравить орган.
Я не хотела никому рассказывать. Стало неприятно и мерзко, будто мне приходится говорить с кем-то незнакомым о своём самом страшном секрете.
Встаю и прохожусь по комнате. Присаживаюсь на мягкий изумрудный диванчик, переводя дыхание.
Финн медленно, смотря на меня в упор, проходит и садится напротив, на небольшое кресло с золотым узором.
— Перед тем, как оказаться здесь, — начала я, подготавливаясь к худшей части повествования, — я была на вечеринке. Там мне подлили что-то в стакан, — водоворот воспоминаний уносил меня куда-то далеко, заставляя усилием оставаться здесь, — и я… потеряла бдительность. А потом он воспользовался этим. Не до конца, но я запомнила каждое его действие в мельчайших подробностях. Всё? Ты доволен?
Финн смотрел на меня, но не по-холодному.
По-другому. Сейчас я не могла сказать,
что изменилось.
— Более чем.
Я не могла понять, что скрывается за дымкой пытливых карих глаз, которые в данный момент вдруг заискрились.
— Почему ты не рассказываешь ничего о себе?
Вопрос, выбивающий почву из-под ног. Хочешь получить
честный ответ? Поступай неожиданно и резко, чтобы человек не смог обдумать, не смог совладать с эмоциями. Ответ будет на лице.
Даже такие как
он могут опешить. Такие холодные, продуманные, анализирующие каждый шаг, держащие все под строгим контролем. Ведь если сделать шаг, который не поддастся анализу, шаг, который нельзя будет проконтролировать, шаг, который не будет ожидаемым, шаг, который застанет его врасплох — Финн невольно запаникует.
Он не будет знать, что делать, как отвечать. Не будет времени, чтобы придумать хотя бы весомую отмазку.
Вулфард растерялся. Это была небольшая победа — я мысленно похвалила себя, но улыбку сдержала.
— А что ты хочешь знать? Мне казалось, воспоминаний достаточно.
— Я хочу знать что-нибудь, что расскажешь ты сам.
— Что, например?
Тон, которым он задаёт вопрос, заставляет на секунду задуматься, не слишком вперёд ли я захожу. Сейчас кудрявый разозлится, и волна накроет меня с головой.
Отбрасываю эту
волнующую мысль в самый дальний ящик. Тот, кто умеет плавать, потопа не боится.
— Я начну, — смирилась я. — В десять меня назначили ответственной за мини-бал, и я должна была распределить класс по парам. Я специально поставила себя у пару с мальчиком, который мне нравился.
Смешок Финна дал понять, что я иду в нужном направлении. Но всё же приходилось прощупывать почву в этом вязком болоте, чтобы вмиг не утонуть.
Или чтобы болото само не поглотило тебя.
— В шесть я выучил все штаты Америки.
— Хорошо, — вздохнула я. — Я изучала итальянский на протяжении пяти лет.
— Fatto progressi nell'apprendimento?
Добилась успеха в обучении?
— Dipende da quello che chiami successo.
Смотря что ты называешь успехом.
На секунду мы застыли, переводя дыхание и глядя друг на друга.
Мир во мгновение замер. Вокруг тишина и резкий шум в ушах. Я слышу только звук биения сердца, отрывистые вздохи, шелест кудрей и завывающий ветер, что пробрался из под приоткрытого окна и завис в воздухе, играя с темными чужими локонами.
Медовый огонек горел в центре его златой радужки, точно фонарь, освещающий мне эту комнату во тьме сумерек. И если он вдруг погаснет, то клянусь, с ним погасну и я. Погибну, замолкну, усну вечным сном, но пока я, укутываясь в его карамельные огни, живу.
Живу, улавливая тяжелые, такие же напряженные вздохи Вулфарда.
— Дальше. Твоя очередь, — быстро сказала я, не понимая, почему дыхание так некстати сбилось.
Финн поднял глаза к потолку и задумчиво прикусил губу, улыбаясь своим мыслям.
Что же ей рассказать?
Я сглотнула. Он это сейчас вслух сказал, или я прочитала мысли?
— В десять я знал все страны Европы.
— Хватит. Я поняла, что ты умный.
Усмешка стала шире. Финн склонил голову и уточнил:
— Так что ещё ты хочешь узнать?
— Что ты искал в кабинете Паркинсона?
Вулфард замолчал, и тогда я поняла — этот вопрос задавать не стоило.
Клокочущая энергия парня сгустилась в воздухе, угрожающе сжимая шею — вдохнуть можно, но с трудом. Магия оседает на плечи, норовя задавить меня. Вздыхаю слишком наигранно, стараясь вызволить тело из оков.
Не получается.
Мигрень приостановила свою тираду, а вот тревожность забила в набат. Резко и громко. От неожиданности я дёрнулась, чем сдала себя с потрохами.
— Почему ты не рассказываешь?
Я… Мы имеем право знать, — наконец продолжаю я, сглатывая застрявшую поперёк горла слюну.
— Имеем право знать… — шепчет сам себе, не обращая на меня внимания. — Маклауд, ты, видимо, ещё не поняла, что здесь
я решаю, кто имеет право знать, а кто нет.
Так легко переключается. Сначала дружелюбный, а потом в голосе чувствуется угроза.
А был ли он дружелюбным? Или это очередная уловка, иллюзия, созданная ловкими и очаровательными пальцами кукловода?..
Финн постоянно шёл по головам, не считаясь с остальными. Он делал всё, что в его силах, дабы защитить остальных.
Так ведь?
— Я хочу знать, ради чего рисковала жизнью, — набравшись смелости, ровно произнесла я.
— Уверена, что сможешь спокойно спать по ночам после этого? — спросил Вулфард, усмехаясь.
— Я… Нет, но вполне готова к этому, — ответила, чутка помедлив, но этого хватило кудрявому, чтобы распознать в голосе что-то чуждое, идущее вразрез с уверенностью.
Он неожиданно взял меня за запястья и заглянул в глаза. Я недоуменно посмотрела на парня в ответ, не понимая, что ему нужно. Молчание.
Я не любила молчание. Оно сопровождало меня большую часть времени, поэтому я привыкла, но всё равно старалась включать музыку на фон или говорить с кем-то о чём-то лёгком, чтобы не испытывать гложущую тишину, давящую на меня.
Молчать — значит уходить в свои мысли, углубляться в сознание. Искать самые тяжёлые воспоминания, а после выуживать их и переживать заново в голове.
Молчать — предаваться размышлениям, устраивать самокопание. Постепенно разрушать себя изнутри сомнениями и терзаниями.
— Финн? Не молчи, — прошептала я, в мыслях напевая незамысловатую песенку.
— Как скажешь, не буду. О чём хочешь поговорить? — спрашивает он, но откуда-то издалека. Я хмурю брови.
Боль действует отрезвляюще. Выжидаю момент, не прекращая играть в гляделки.
Резким движением вырываю посиневшие запястья и несильно бью в грудную клетку. Ладонь проходит сквозь тело. Я вздыхаю.
Оборачиваюсь и вижу Финна, который облокотился о небольшую книжную полку и листает фолиант с золотым заголовком.
Иллюзия. Такая простая и наскоро слепленная, что мне становится смешно. И как я не поняла? Могла ведь предугадать, что он не так прост.
— Ты издеваешься, да?
— Как ты догадалась?
— Почему с тобой нельзя просто поговорить? Спокойно, без фокусов, — неопределённо машу рукой и невольно напрягаюсь, когда парень с хлопком закрывает книгу и садится напротив меня.
— Почему нельзя? Давай. Приступай.
Невольно отстраняюсь от этого, казалось бы, простого жеста и поднимаю подбородок.
— Чем я тебе не угодила? Ты вечно стараешься задеть меня.
— Я лишь защищаю команду и ничего более.
Наблюдает, склонив голову вбок.
Хищник, проносится вихрем в голове.
— Интересно… ты защищаешь команду от человека, который даже сам себя защитить не может, что уж говорить про нападение…
— То есть ты признаешь свою беспомощность? — откровенно подшучивал надо мной он. Фыркаю.
Карие глаза внимательно наблюдают, подмечают каждое движение — нервное, рваное. Алкоголь, казалось, полностью выветрился после того видения, но неприятный вкус на кончике языка всё ещё отдавал горьковатым, когда я говорила. Изредка приходилось прикусывать язык — это придавало смелости и отрезвляло на пару секунд.
— Нет… в смысле… — растерялась я, — ой, да с кем я вообще разговариваю, — разводя руками, отворачиваюсь в другую сторону я.
Быстрыми шагами двигаюсь к креслу-качалке в углу комнаты и усаживаюсь на него. Голова нещадно болит, отстукивая какой-то бит изнутри, а я поворачиваю её в сторону стены, чтобы более не смотреть на Финна.
Облокачиваюсь на спинку, слушая чужое размеренное дыхание в другой части комнаты.
— У нас, очевидно, совершенно разные понятия о
«нормальном разговоре», — говорит он, ухмыляясь, а я полусонно цокаю в ответ. Подходит ближе, чувствую горячее дыхание у уха. Облокачивается локтями о спинку кресла, заставляя остановиться. Уточняет медленно, растягивая буквы, — О каких фокусах шла речь?
Он, конечно, знает.
Всего лишь хочет услышать от меня, желает сорвать слова с кончика языка, чтобы в очередной раз убедиться в своей власти. Надо мной. Над всеми окружающими.
О фокусах, которые ты проделываешь каждую секунду со мной. Как парой слов заставляешь сердце биться быстро-быстро, а щёки запылать самым ярким красным, который известен в палитре цветов. Как ловко увиливаешь от неприятных тем, отчего предстаёшь в моих глазах ещё более скрытным, и я не я, если не разгадаю все твои загадки, не докопаюсь до истины.
Я самый азартный игрок, Финн.
Но всё это остаётся невысказанным. Не в данный момент нужно это говорить. Но когда придёт время, ты услышишь то, что хочешь услышать.
Лишь легко пожимаю плечами, словно норовя сбросить груз всех мыслей. Прикрываю веки на несколько секунд — чуть дольше положенного — и рисую его образ. Взъерошенные кудри и горящие азартом карамельные глаза. Лукавая улыбка и склонённая вбок голова. Ждёт желаемый ответ, зная, что не получит его. Не сегодня.
— Ты знаешь, не дури... — последнее, что мне удается, сказать прежде чем я падаю в полудрем.
— Маклауд, эй, Маклауд… — совсем тихо зовёт меня кто-то, но я уже не могу отозваться, проваливаясь в сон.
Я хочу ответить, но рот не открывается, будто я забыла, как говорить.
Приходится лишь надеяться, что ничего страшного не случится, если я промолчу.
Ведь иногда молчание — лучший выход из ситуации.
Все воспоминания бешено проносятся в голове, перед глазами предстаёт образ Элизы, его сменяет силуэт Чака… родители, Джейсон… а где-то вдалеке, куда едва доходит мой диапазон зрения, на меня смотрит маленькая девочка с шоколадными кудрями. Она машет мне и исчезает. Растворяется в тумане. А единственное, что хоть как-то подтверждает её нахождение на том холме — серый плюшевый мишка с пришитым розовым сердцем.
Моя любимая игрушка.
Туман приближается и застилает сознание, тело расслабляется и становится ватным. Я слышу приглушенные мягкие шаги, направляющиеся ко мне. А потом, что-то шёлковое и приятное, напоминающее облако, накрывает меня.
Сразу становится теплее и уютнее. Глаза уже не раскрываются, но уголки губ автоматически поднимаются.
Я думаю, что мне точно все это приснилось.
Хлопок двери доносится до моих ушей немного позднее и становится последним, что я слышу сегодня.
А может и не приснилось.
Ведь может, да?
