«— Я жив лишь потому, что ты не способен меня убить.
— Ой ли? Если пустить богу немного крови, люди быстро перестанут верить в него. И упадут капли крови в воду и акулы придут…»
(из к/ф «Железный человек 2»)
───── ℘ ─────
Жизнь… уж очень любит она нам подставлять дохлых свиней на нашем пути. Особенно, когда мы собираемся не быть как все, и всячески доказываем себе и другим, что у нас свой личный и неповторимый кодекс жития. Однако у Жизни свои правила, которые мы либо принимаем и выходим победителями хотя бы на время, либо не принимаем вовсе и проигрываем упрямо, партию за партией, оставаясь в дураках. Так или иначе, золотой середины мало кому удаётся придерживаться, склоняясь либо к типичному инстинкту стада, адаптируясь к законам, либо живя по собственному кредо, но вовсе неспокойно и в вечном шторме. И кто знает, когда рябь на водной глади грозит превратиться в сокрушительное цунами…───── ℘ ─────
The Last Campfire OST — Forest King Awakens — Где мой муж?! Где он?! — заплаканная миссис Лоу врывается в кабинет капитана, еле удерживаемая двумя сотрудниками полиции. — Сэр, простите, мы пытались её удержать… — один из них виновато смотрит на капитана, что встал с кресла и свёл брови в одну кривую линию у переносицы. И не удивительна его реакция, когда во время важной встречи в его кабинет врывается гражданский, пусть и жена пропавшего пару дней назад сержанта Дэвида Лоу. — Миссис Лоу, прошу выйти из кабинета и подождать меня снаружи. Как завершу собеседование, я уделю Вам должное внимание и отвечу на Ваши вопросы, — чётко произносит капитан, пытаясь не терять драгоценное время и нервы. — Я пришла к тебе не за тем, чтобы ты меня выгонял за дверь, капитан Доусон! — кричит миссис Лоу, перебарщивая с эмоциями, и указывает пальцем на мужчину. — Дэвид не возвращается домой уже четыре дня, дети напуганы, я — не меньше! Кого не спрошу, никто о нём ничего не знает! Кто-нибудь может мне объяснить, в конце концов, что с ним?! Или это опять ваши секретные задания, о которых даже его жена не имеет право знать?! — Миссис Лоу! — Доусон повышает тон, не выдерживая истерики женщины. Однако, увидев её округленные глаза, продолжает мягче: — Прошу, подождите меня снаружи, пока я не завершу совещание. Спасибо! Миссис Лоу, увидев недоумение на лицах остальных сотрудников, осознаёт, что повела себя весьма импульсивно, и сдаётся, развернувшись к выходу, покидает кабинет. Проходят добрые получаса сидя на скамье ожидания, пока кабинет Доусона не освобождается, а сам капитан жестом приглашает женщину внутрь для разговора. — Скажи, Рой, где мой муж! — сразу же выпаливает женщина, не успев закрыть за собой дверь. Она присаживается на стул, а сам Доусон не спешит этого делать — насиделся уже за сегодня. — Послушай, Марта, мы сами не знаем, где он. На никакое дело мы его не посылали, ничего не намечалось у нас серьёзного. Поэтому, вероятность того, что с ним что-то случилось при исполнении долга — минимальна. Мы бы узнали об этом сразу же, имей бы он какое-то задание. — Но где он может быть, Рой?! Я уже боюсь думать о том, о чём не стоит… — Ну, изменять тебе и так усердно скрываться уж он точно не стал бы, тем более рискуя своей работой, — криво-косо улыбается вечный холостяк Доусон, пока мажет взглядом по силуэту женщины. Марта, не смотря на то, что та станет скоро бабушкой, выглядит довольно-таки подтянуто, ухоженно и привлекательно. — Я уж точно бы не изменял, а мой друг — тем более. Уж я-то его знаю, как облупленного! — Да причём тут измены, Рой! Вдруг с ним что-то страшное случилось?! Чует моё сердце — беда с ним. Семье нужен отец, а мне … муж. Сделай что-нибудь! — Марта берёт стоящего перед ней капитана за предплечье, спускаясь к ладони и сжимая её мягко. Доусон сжимает её в ответ. — Умоляю, Рой… Капитан расправляет свои морщины на лбу, расслабляясь на секунду, видя умоляющие глаза Марты, а уголок его рта на мгновенье поднимается, почти что незаметно для них обоих. Откашливается. — Мы отследили его сотовый — никаких результатов, так как наверняка телефон разряжен, — спокойным тоном продолжает Доусон, отойдя в сторону. — Мы опросили остальных сотрудников, может что они видели подозрительного — никто ничего не знает. Дэвид в день исчезновения ушёл вечером с работы домой, как всегда. Другого мы не знаем, Марта. — Ну не может же он сквозь землю провалиться, Рой… Четвёртый день… — миссис Лоу подпирает лоб рукой, тяжело выдыхая. — Я сделаю всё, что в моих силах, Марта… — только и успевает сказать капитан, как в кабинет после стука входит засуетившийся офицер. — Сэр, простите. Там это… Нашли серж… — но поняв, что перед ним стоит жена самого сержанта Лоу, офицер запинается. — Кого нашли? — уточняющий вопрос капитана не заставляет себя ждать. — Эм… — офицер не решается озвучить новость перед миссис Лоу. — Сэр, — более уверенно, — можно Вас на минуту? Вы нам нужны внизу, — и добавляет ещё чётче: — Срочно. Доусон понимает намёк офицера, и просит Марту поехать домой, ссылаясь на это самое «срочное дело» и обещая во всём разобраться в кротчайшие сроки. И что-то ему подсказывает, что не самые лучшие новости себя не заставят ждать, но вот разобраться во всём ему понадобится немало времени и сил.───── ℘ ─────
David Buckley — We Split The Rest — Сэр, — Джон приветственно пожимает руку капитану Доусону, который только что приехал на место вызова. — А ты чего здесь делаешь? Вроде детектив Стоун должен быть на месте, — недоумевает капитан. — Так и есть. Вот же он, стоит у стены напротив. А меня вызвали по этому поводу, — Джон протягивает свою руку в перчатках, показывая бумажное оригами: — Проклятая жёлтая лилия, что б её… — раздражённо. — Флорист? А причём здесь вообще Лоу? — Знать бы мне самому, сэр. Но это не пахнет ничем хорошим. До сих пор были лишь гражданские, а теперь — один из нас попал под его руку. И хорошо, если это просто случайное стечение обстоятельств, а не то, о чём я думаю… — Может каким-то образом он что-то увидел подозрительное, заметил странного человека и пошёл следом, а этот, как назло, оказался самим Флористом? — Не думаю. Слишком лёгкое, неправдоподобное совпадение. Значит, мы Флориста ищем уже столько месяцев, а тут сержанту Лоу типа не повезло с ним встретиться в заброшенном переулке? Пх, не верится… — Джон передаёт бумажную лилию какому-то эксперту, который спешит поставить её в зип-пакет для улик. — Кто его нашёл? — интересуется Доусон, пока осматривает бегло труп сержанта — окоченевший, с открытыми глазами, в которых застыл страх. — Сегодня утром здесь отшивалась группа паркуристов, и двое из них, пройдя через этот этаж, заметили труп и позвонили в полицию, — Джон спешит с ответом, пока к ним присоединяется детектив Стоун, чтобы обсудить некоторые детали по месту преступления. — Так, ребята, я отойду, — судя по всему, на телефон Доусона поступил звонок. Оставшись вдвоём, Купер и Стоун провожают взглядом капитана и вскоре возвращаются к осмотру места, где лежит труп Дэвида. В их сознании крутятся разные возможные варианты происшествия, один чуднее другого. Учитывая то, что сержант Лоу пролежал на этом бетонном полу заброшки уже несколько дней, тот покрылся трупными пятнами, окоченел и стал похожим на избитого, дохлого таракана, с выражением лица а-ля: «Я никогда не сдаюсь перед тапком, но всё же сдался». Весь в ссадинах, губа разбита, голова повёрнута неестественно в бок, белки глаз сухие, лишённые жизненного блеска. Одежда помята, испачкана пылью, где-то даже порвана и окроплена кровью. И собственной ли только? Сознание с надеждой цепляется за эту деталь. — Вот там, у стены, отчётливо видны следы борьбы, следовательно, есть надежда, что найдутся и потожировые, или даже следы крови и эпителия, — начинает рассказывать Джону детектив Стоун. — Надеюсь, что на этот раз нам повезёт больше, чем в предыдущих, — Купер потирает затылок, вспоминая то, насколько аккуратен Флорист в своих действиях. Но, как говорила ему Ханна, рано или поздно тот облажается и потеряет хватку. И Джон так надеется хоть на малейшее везение, и что эта борьба между Флористом и сержантом Лоу даст больше зацепок, чем проблем. — А ещё, Джон, нам повезло, что здесь достаточно грязно и пыльно — будет возможность воссоздать картину нападения. Хорошо заметны следы обуви, траектория движений, все дела… Хотя, сказать тебе честно, Джон, — Стоун подходит ближе к Куперу, будто хочет рассказать секрет и боится, что кто-то услышит, — мне кажется, здесь что-то не чисто, — и поднимает перед носом зип-пакет со складным ножом внутри. — Ощущение, будто это было не нападение на сержанта, а наоборот — оборона от него. Посмотри на эти следы… И детектив Стоун указывает на следы двух типов обуви: грубых, будто солдатских берцов и зимних туфель. И, учитывая то, что на сержанте Лоу сейчас как раз зимние туфли сорокового размера, Джону не сложно догадаться, что Флорист носил в тот вечер грубые берцы сорок третьего. — Смотри внимательно: следы Лоу здесь будто пятятся широким шагом назад, и останавливаются у стены. И шаг широкий, заметь, как и у Флориста. Подозреваю, что Флорист прижал Лоу к стенке. Что-то его, возможно, выбесило, не знаю… А здесь, — указывает на следы ботинок уже в другом направлении, будто их оставили спокойным, размеренным шагом, — следы Флориста направляются обратно в сторону лестницы, откуда они и начинались, а шаг, видно, что медленный и короткий. Он будто отступает. Это не след нападения, Джон. — И я правильно понимаю, что ты намекаешь на то, что уже ВОТ ЭТА часть широких шагов Лоу в сторону лестницы, — рука Джона очерчивает вторую траекторию, параллельную той, что от туфель, — указывает на нападение Лоу на Флориста? Но зачем Флористу отступать, а Лоу нападать? — Именно. Сам посуди: две траектории широким шагом от Лоу, и лишь одна широким шагом от Флориста. Широкий шаг, лично в моём понимании, может указывать на импульсивность действия. Возможно, они что-то не поделили, или … — не успевает договорить детектив Стоун, как Джон раздражённо вставляет свою реплику: — Говорю же, и чую — странно всё это! — Джон призадумался и ищет закурить. — Я не знаю, что связывало Лоу при жизни с Флористом, но, сказать по правде, не хватало нам ещё сейчас кипиша с внутренним отделом, а то и с вышкой. Сомнительна эта связь между этими двумя, и понять бы, какого лешего они решили встретиться. Потому что это не случайная встреча, вот голову на отрез дам! Не верю я в такие совпадения. Мне Лоу всегда не нравился — было что-то в нём, что заставляло меня желать вмазать ему хорошенько по его наглой и двуликой роже, — Джон закуривает. — Нам всё равно следует ожидать того самого кипиша, Джон, потому что убит один из наших. Да ещё и Флористом, что до сих пор не найден. А ты знаешь, что это всё действительно не просто так бывает и это просто так не оставят — начнут копать. Если замешан кто-то из полиции, — не важно, жертва он, исполнитель или соучастник, — то всегда есть повод призадуматься о «крысах». Это дело явно может взять большую огласку. — Ага, ещё учитывая нынешнее отношение гражданским к полиции, то у нас вообще перспективы «воодушевляющие», — напрягается Джон. — Не гоните лошадей, ребята, ещё ничего толком не ясно. Подождём результатов экспертиз, и, может, что яснее станет, — капитан Доусон, что отошёл на пару минут по телефонному звонку, и вернулся, улавливая последние реплики двух следователей. — Ладно, давайте работать, и кто знает, может сейчас нам немного повезёт с этим чёртовым рукодельником… — Джон делает акцент на последнем слове, намекая на жёлтые оригами Флориста, что не кажутся ему детской забавой уже как больше полугода.───── ℘ ─────
Martin Todsharow — Falling Apart «Заряжай! Готовься! Огонь!». Этот приказ, звук трёх выстрелов в небо и флаг на глянцевом гробе — наверно, это один из страшнейших кошмаров для любого служащего в полиции. Когда слышатся эти выстрелы, забываются все ссоры, сомнения и неприязнь, возникающие при жизни. Сейчас ощущается лишь то, что одного из своих не стало, и не важно, каким образом — он был частью этой семьи, команды, частью общества, которого сами же охраняют. Сейчас, несмотря на всё недоверие к сержанту, Джон всё равно с уважением отдаёт ему почесть, стоя в строю вместе с остальными присутствующими участниками процессии. Похороны сержанта Дэвида Лоу было решено провести в обычном порядке, без особой огласки. Также решением капитана на очередном заседании было принято пока не разглашать о связи Флориста с делом смерти Лоу — по официальной версии сержант погиб при банальном нападении некой шайки бандитов. Это должно дать им время разобраться в этом странном стечении обстоятельств, не привлекать заранее внимание «вышки» и не поднимать шумиху через прессу. Но не может не привлечь внимание то, как горестно оплакивает Марта Лоу своего покойного мужа, уткнувшись в плечо капитана Доусона, пока тот смирно стоит в форме, как и все остальные, с невозмутимым лицом, а его глаза почти что не моргают под тенью козырька его фуражки. Не остаётся без внимания и то, как их сын держит за руку свою сестру, а та пугается каждого из трёх прощальных выстрелов. — Жаль Марту, конечно, и детей жаль. Врагу не пожелаешь такой смерти близкого… — после процесса погребения, Ханна, стоящая рядом с Джоном и офицером Картером, снимает свою фуражку, пока сам Джон буравит Марту взглядом. «Что скрывал твой муж, Марта? И что скрываешь ты сама?». — Нужно допросить Марту. Срочно. Пока свежо… — чеканит Джон, напрягаясь. — Что? Джон, она только что похоронила своего мужа! — возмущается Ханна. — Я знаю, — твёрдо. — И сейчас не самый лучший момент спрашивать о её муже! — Ханна не унимается. — Знаю, Ханна, знаю! — немного жёстко отвечает детектив, но тут же осознаёт это. — И ты всё равно настаиваешь на её срочном допросе, зачем? — Чую, она что-то знает, но боится чего-то. Или кого-то. Её лицо говорит об этом. Всё слишком… очевидно. Возможно, Лоу что-то знал, о чём знает и Флорист. Но в отличии от Лоу, наш рукодельник, к сожалению, жив и на свободе. Я должен скорее понять, как они связаны. И поэтому я начну поиски с Марты. Это уж лучше, чем искать сейчас методом «тыка» человека с татуировкой на шее среды тысячи таких же разрисованных. — Хорошо, Купер, но сделаешь это хотя бы завтра-послезавтра, — Боб так же поддерживает Ханну, хоть и понимает, что в чём-то Джон и прав. И чем раньше они в этом разберутся, тем лучше будет для всех. — Завтра, — ещё увереннее говорит Джон, и направляется в сторону их машины. Нужно ехать в участок — смерть смертью, а жизнь идёт дальше своим чередом. Люди уходят, исчезают, становятся прошлым. Но мир, со всеми его несправедливостями, остаётся. Остаются так же и результат людских решений, не важно, глупыми они были или разумными. Остаются так же их последователи и их враги. И зайдя в кабинет, Джон, Ханна и Боб, переглядываясь, понимают — сидящий у стола Эрик Уайт с жёлтой лилией оригами в руке принёс либо важную зацепку, либо пришёл, чтобы сильнее запутать их дело…───── ℘ ─────
David Buckley — Greed Trumps All Брат? Враг? Или сообщник? Какое из этих трёх слов с недавних пор должно охарактеризовать Алекса и Джейкоба в лице друг друга? «Встреча будет на моей территории, Джейкоб», — это чёткое, холодноватым тоном сказанное Алексом предупреждение по телефону, пожалуй, говорит о здоровом недоверии с его стороны. И это нормально — не в каждый день в твоём доме раскрывает свою личность серийный убийца, да ещё и просит о поддержке. Точнее, скорее, вы друг для друга можете стать решающим звеном в вашей же запутанной цепи. «Как скажешь, Алекс…» — это смиренное, весьма спокойное согласие на любые условия, сказанное Джейкобом в ответ, говорит о нездоровом доверии. О рискованном доверии. И если Алекс знает, на что может быть способен Джейкоб, то сам Джейк не знает, чего стоит ожидать от Алекса: протянутую руку поддержки, хотя бы пародию на сотрудничество, или же жёсткий, заслуженный пинок в спину и предательство. Что может помешать Риду сдать бармена полиции, устроив засаду в своей же квартире? Ровным счётом — ничего. А Джейкоб и сам идёт в эту ловушку добровольно. Он готов к любому исходу, и всё же, до последнего надеется. В дверь квартиры номер 37 по указанному в сообщении адресу стучат два раза — звонка нет. Алекс смотрит в глазок, а из-за глубокого, слегка нервного дыхания стекло глазка запотевает, размазывая картинку. Однако парень понимает — тот, кто стоит по ту сторону двери ни кто иной, как Флорист. Алексу тяжело воспринимать Джейкоба теперь как всеми любимого бармена, друга и просто хорошего парня из клуба. Левая рука сильнее сжимает в недоверии заряженный шокер, а в кармане на быстром наборе давно поставлен номер службы 911. Дверь открывается. После скромного «Заходи» не следуют прежние братские рукопожатия, улыбки и похлопывания по спине. Лишь тишина и напряжение, что бьют по вискам, не давая расслабиться с порога. — Рюкзак, — Алекс вытягивает руку вперёд и буквально приказным тоном требует передать ему рюкзак. Тот оставляется где-то в сторону, а сам Алекс принимается осматривать и прощупывать одежду Джейка на наличии чего-нибудь опасного. — Ах, ну да, прощупай тщательнее штанину. Вдруг найдёшь там мой ствол?! — поднимая бровь, подкалывает Джейкоб, когда чувствует похлопывания по его бёдрам и голеням. — Пх… В аэропорту так не проверяют… — хмыкает. — Заткнись, — Алекс раздражённо поднимается на своих двух, осознавая, что имей бы в планах Джейк сделать что-то дурное, тот явно это сделал бы. Либо ещё там, в доме матери, либо сейчас: элементарно ударил бы коленом в лицо, толкнул бы и пырнул ножом, будь он у него, или тем же стволом угрохал бы его на месте. Но смысл, если он пришёл, а в его действиях ни намёка на агрессию? — Всё, могу своё очко разжать? — Джейкоб как-то устало ухмыляется, пока Алекс берёт рюкзак и указывает ему пройти в гостиную. — Предупреждаю, Джейк, лишнее движение или намёк на нападение, и я вызываю полицию. Ты должен осознавать своё положение и, пожалуйста… Не заставляй меня жалеть о своём решении идти тебе навстречу, — первое, что выпаливает Алекс, когда Джейкоб, зайдя в гостиную, осматривается. — Я думаю, ты уже жалеешь о том, что доверился мне, — Вуд разворачивается к парню, пальцем очерчивая пластырь на своей щеке и кое-как замазанный фингал под глазом, — и лишь одно тебя останавливает от скорого звонка в полицию — это твой отец, и то, что я могу тебе помочь в этом, — теперь он взглядом указывает на рюкзак, этак намекая на его содержимое. — Откуда мне знать, что ты действительно можешь мне помочь с делом такой давности? — Алекс держит дистанцию, стараясь не подходить слишком близко к бармену. — Не найди ты в моих словах хоть каплю надежды и намёк на правду, Алекс, мы сейчас бы не обсуждали это всё… в твоей квартире, — Джейк коротко улыбается, пока Алекс вытаскивает аккуратно из рюкзака папку с бумагами и небольшую коробку. — В коробке нет ни оружия, ни чего-либо, что бы угрожало твоей безопасности. Расслабься. — Что здесь? — Ответы на то, кто я такой, и почему именно тебе я решил довериться. Могу присесть? — Валяй… — Алекс убедившись, что Джейк уселся на диван, немного расслабляется, возвращая свой взгляд на папку в руках. — Советую начать с папки, чтобы ты убедился, что я действительно могу тебе помочь с делом отца. На эти слова Алекс расшнуровывает папку, и первое, на что натыкается его взор — это имя отца. Пальцы бегло скользят по содержимому досье: копии истинных результатов баллистики, трасологии, показания и адреса свидетелей по делу, адреса участников процесса, написанные от руки на офсетном листе. — Откуда у тебя это всё? — в руках Рида оказывается тот самый лист с нынешним адресами свидетелей и участников процесса. — Скажем так — нашлись «добрые и честные люди в полиции», готовые идти на сотрудничество, — Джейкоб хмыкает не без сарказма и с лёгким презрением к образу Лоу в его голове. — Ты кого-то шантажировал? Кому-то угрожал, или что посерьёзнее? — Тебе лучше не знать о моих методах работы, Ал… — Джейкоб считает, что Риду ни к чему эти лишние подробности, которые ему никак не помогут, а только запутают. — Тебе имя Дэвид Лоу о чём-нибудь говорит? — в руках Джейкоба оказывается какая-то безделушка, взятая с тумбы возле дивана, которую он коротко и без особого интереса рассматривает и ставит обратно. — Хм… Нет, — хмурит брови Алекс, недоумевая. — Странно… Этот Лоу двадцать пять лет назад сделал одно грязное дельце, благодаря чему Маркус смог с лёгкостью упечь твоего отца в тюрягу. Получил он за свою работу немалое вознаграждение от Росса, я бы сказал — баснословное вознаграждение, которое позволило ему жить как у Христа за пазухой. В коробке, к слову, есть и диктофон, на котором я записывал все наши с ним разговоры и его признание в этом… — Джейкоб находит заусенец на указательном пальце своей руки, и начинает его дёргать, пытаясь вырвать его. — И что за грязное дельце? — Алекс глотает вязкий ком. — Все эти свидетели — подставные, и тебе ли не знать этого. Сам сержант Лоу занимался их «умасливанием», если можно считать угрозу пулей в лоб умасливанием… Один из них был из бедной семьи, у другого было тяжёлое состояние здоровья, а у кого-то — огромные долги перед банком: все они с лёгкостью соглашались пойти на сделку с неким Маркусом Россом, на тот момент только что познавший первый привкус славы и богатства. И который не хотел это всё потерять в один момент… К слову, помимо признания сержанта, на диктофоне записаны и мои угрозы и действия, конечно, так что, задумайся, хочешь ли ты услышать сам процесс… — на это Алекс, который крутит в руках уже вытащенный из коробки диктофон, таращится на Джейкоба. — А ты думал, что правда из таких, как они, выпытывается сладкой ватой на палочке? Только той же монетой, Ал, и только так. Других методов они не понимают… — Ты с такой лёгкостью про это говоришь… — Слышал бы ты, с какой лёгкостью говорил Лоу о сроке твоего отца, словно это долг из 25 долларов, так же бы забыл о всякой совести, стеснении и страхе… И мы с тобой почти что похожи, Ал… — Я не убийца! Не сравнивай меня с собой, — чеканит Алекс, а Джейкоб с ухмылкой отвечает: — Заклеймил, так заклеймил… Но я не об убийствах вообще сейчас, Ал. Я о жажде справедливости, — и на эти слова Алексу нечего ответить. Так и есть — Алекс все эти годы жил и мечтал поставить конец Россу и всей этой несправедливости. Это и навевает парня продолжить разговор: — Слушай, Джей, меня всё мучает один вопрос… Почему ты решил мне помочь? Откуда такой интерес именно к делу моего отца и ко мне? Джейкоб встаёт с дивана и решает подойти ближе. Дойдя до коробки, он вытаскивает из неё маленькую, старую фотографию, пару секунд всматривается в неё и разворачивает лицом к Алексу. — Женщина на фото — моя мать, Эйлин. Двадцать лет назад её не стало по вине моего отца, а её имя навсегда осталось очернённым клеветой. А мужчина рядом и есть… — Маркус Росс? Это он? — Алекс немного не узнаёт в образе на фотографии нынешнего Маркуса: тот куда моложе, а черты лица не такие… скотские? И всё же, смотря на фото, Алексу несложно догадаться: — Он твой отец… — Да, биологически — да. Но скорее, он для меня является человеком, с которым я бы не хотел иметь ничего общего с того самого момента, как мне открылась тайна смерти моей матери семь лет назад. В прочем, как и тайна его исчезновения из нашей жизни. И он тот, из-за которого меня мучает дикое чувство вины, а сам я стал тем, кем я стал. Но я не смог оставить всё так, как есть. Не могу, понимаешь? — пауза и глубокий вдох. — Когда я копал под Маркуса, я никак не ожидал, что он настолько мерзкий человек. Я хотел всего-навсего добыть доказательства и позже судиться с ним. Но я понял, что люди ради денег готовы сделать многое… И мне жаль, что твой отец попал под раздачу. Мне жаль, что ты, так же, как и я, лишился детства, уважения, отцовской любви и тепла. А я лишился ещё и материнской… — следует тяжёлая пауза. — Узнав о твоей истории, я решил убить двух зайцев: вернуть себе справедливость, и попытаться помочь тебе, хоть чем смогу. Я не был уверен, что мне удастся что-то раскопать, психовал, что взвалил на себя слишком большие цели… а действовать исподтишка становилось с каждым днём сложнее. Следует минута-две очередного молчания — видимо, Алекс примеряет на себе чувства Джейкоба, пока тот расхаживая по комнате, подходит к окну и вглядывается в своё размытое отражение. — Алекс… Я не горжусь своими поступками, и я прекрасно осознаю их тяжесть. Я мог бы обойтись без убийств и не чернить свою душу мраком, — вздох сожаления. — Но в каждый раз, когда я осознаю, что он спокойно дышит, когда я вижу его лживую рожу в журналах… Когда понимаю, что его дочь и жена живут припеваючи, в роскоши и любви, когда я лишился всего, даже грёбанного имени!!! — стучит кулаком по подоконнику. — Когда я понимаю, что вся эта хренова жизнь течёт слишком спокойно для них, будто ничего и не случилось, а все делают вид, что ничего не знают и не видят — я не могу спать спокойно, Алекс. Меня разрывает на части осознание того, что не только я один лишился всего из-за него… И если уж я и замарал свои руки в этом дерьме, сделаю всё до конца, как и хотел. — Зачем тогда тебе я? Ты же не думаешь, что я стану тебе в этом помогать и рядом с тобой убивать людей, пусть даже ради чёртовой справедливости, которой я сам жажду? — Хм… Нет… Мне просто нужно было выговориться, Алекс. Я устал от себя такого, от этих мыслей, от того, что все привыкли видеть во мне дружелюбного бармена, когда внутри меня сидит зверь. Я будто всегда жду одобрения, что все мои действия не напрасны, но я будто режу листву собакам. Всё словно замкнутый круг, из которого я хочу выйти, но одновременно понимаю, что этот круг — мой долг и мой двигатель… Выхода нет, Алекс. И всё же, чтобы идти дальше, мне нужен был перевал… И вот, я перед тобой, как на ладони. И я даю тебе право на выбор: ты можешь сдать меня сейчас же — я готов; ты можешь просто принять меня таким и не помогать мне — я готов. Ты говорил, что я тебе стал братом… Сможешь ли ты принять такого брата, как я? — Что от меня требуется взамен? Прикрывать тебя? Подыгрывать тебе? — Ничего. Я всё сделаю сам: сам начал, сам и завершу. Просто сделай всё, чтобы освободить наконец своего отца из тюрьмы: найди свидетелей по адресам из списка, заставь их раскрыться и дать показания против Маркуса. Всё, что нужно тебе для этого, есть в этой папке и на диктофоне. Это займёт время, знаю. Но у тебя есть все шансы, в отличии от меня. Это будет значить, что я не даром затеял всё это… — Не слишком ли большая жертва, Джейкоб, ради двух простых жизней? — Нет… Потому что речь идёт не просто о двух жизнях… — И как ты будешь действовать дальше? — Тебе лучше не знать об этом. Не потому, что я тебе не доверяю… Просто тебе это ни к чему. Это уже моё дело. И… спасибо, что выслушал, — рука Джейкоба тянется для рукопожатия. — И ты извини меня за… эту красоту… — намекает на фингал Алекс и его рука крепко сжимает руку Джейка, потянув к себе для объятия. — Спасибо, брат. — Чепуха… Я буду счастлив, если однажды, будучи в тюрьме, услышу весточку, что некого Мэтью Рида помиловали.