Хогвартс читает книги о Гарри Поттере

— <…> …сидевшая на его заборе кошка спать совершенно не собиралась. — Наверное замышляла какое-то ужасно странное кошачье дельце, — со смешком сказал один из рыжих близнецов. — Или странно ужасное, — добавил второй, беззаботно глядя на Макгонагалл. Профессор, вопреки ожиданиям Драко, и ухом не повела. — Она сидела неподвижно, как статуя, и, не мигая, смотрела в конец Тисовой улицы. Она даже не шелохнулась, когда на соседней улице громко хлопнула дверь машины, и не моргнула глазом, когда над ее головой пронеслись две совы. Только около полуночи будто окаменевшая кошка наконец ожила. В дальнем конце улицы — как раз там, куда неотрывно смотрела кошка — появился человек. Появился неожиданно и бесшумно, будто вырос из-под земли или возник из воздуха. Кошкин хвост дернулся из стороны в сторону, а глаза ее сузились. — Звучит жутковато, — сказал, молчавший до этого Гойл. — Никто на Тисовой улице никогда не видел этого человека. Он был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их можно было заправить за пояс. Он был одет в длинный сюртук, поверх которого была наброшена подметающая землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке, украшенные пряжками. Глаза за затемненными очками были голубыми, очень живыми, яркими и искрящимися, а нос — очень длинным и кривым, словно его ломали по крайней мере раза два. Звали этого человека… — Альбус Дамблдор! — раздались крики из разных уголков зала. «Ну да, кто бы ещё это мог быть», — с отвращением подумал Драко. Хотя он был уверен, что слышал и другой вариант… вот только очень сомневался, что там бы оказался некий Альберт Эйнштейн, кем бы тот ни был. — Альбус Дамблдор. Вновь со всех сторон послышались восторженные возгласы. «Идиоты, радуются будто победили в какой-то дурацкой викторине», — раздражённо подумал Драко, косясь на мать. С каждой прочитанной строчкой, ему всё сложнее было держать свои комментарии при себе. — Казалось, Альбус Дамблдор абсолютно не понимает, что появился на улице, где ему не рады — не рады всему, связанному с ним, начиная от его имени и заканчивая ботинками. — Директор не понимает, что и в нашем мире ему далеко не везде рады, — с отвращением сказал Крэбб. — Однако его, похоже, это не беспокоило… — Как видишь, Винсент, такие мелочи его не волнуют, — поддакнула Пэнси. Никто из них не питал тёплых чувств к директору ещё с первого курса, когда старикан в последний миг отдал их честно заработанный кубок гриффиндорцам. — …он рылся в карманах своей мантии, пытаясь что-то отыскать. Он явно чувствовал, что за ним следят, потому что внезапно поднял глаза и посмотрел на кошку, взирающую на него с другого конца улицы. Странно, но вид кошки почему-то развеселил его. — Это следовало ожидать, — пробормотал он, усмехнувшись. — О, да. Такие смешные коты, умереть от смеха. — Ближний к нему уличный фонарь тут же погас с негромким хлопком. Он снова щелкнул зажигалкой — и следующий фонарь погрузился во тьму. После двенадцати щелчков на Тисовой улице погасло все, кроме двух далеких, крошечных колючих огоньков — глаз неотрывно следившей за Дамблдором кошки. — Я уже говорил, что всё это звучит жутко? — спросил Гойл. — Великий светлый волшебник, погружает во мрак магловские города. — История была бы куда интереснее, если бы это была не простая кошка, а котёнок нунду, который разорвал бы Дамблдора на части, — мечтательно проговорил Нотт. — И если бы в этот момент кто-либо выглянул из своего окна — даже миссис Дурсль, от чьих глаз-бусинок ничто не могло ускользнуть, — этот человек не смог бы увидеть, что происходит на улице. <…> — Странно видеть вас здесь, профессор МакГонагалл. Нотт покосился на миссис Малфой и убедившись, что она не смотрит в их сторону, пнул Паркинсон по ноге, как бы говоря: «Ну и кто оказался прав?». Пэнси предпочла проигнорировать его. Но любой, кто был знаком с девушкой, знал, что она этого не забудет и при первой же возможности подстроит Теодору какую-то подлянку. — <…> …на заборе сидела довольно сурового вида женщина в очках, форма которых была до странности похожа на отметины вокруг кошачьих глаз. <…> — О, да, действительно, все празднуют, — недовольно произнесла она. — Казалось бы, им следовало быть немного поосторожнее. Но нет — даже маглы заметили, что что-то происходит. Они говорили об этом в новостях. <…> Стаи сов… падающие звёзды… Что ж, они ведь не полные идиоты. Они просто обязаны были что-то заметить. Подумать только — звездопад в Кенте! Не сомневаюсь, что это дело рук Дедалуса Дингла. Он никогда не отличался особым умом. — Минерва! — возмущённо воскликнул коротышка в фиолетовом цилиндре. Драко никогда в жизни не заметил бы его, если бы тот сам не привлёк к себе внимание. Был ли он чьим-то родственником? И если нет, то, что вообще тут забыл? — Это было грубо! — Обязательно принесу свои глубочайшие извинения, если узнаю, что звездопад в Кенте не твоих рук дело. — <…> Будет просто превосходно, если в тот самый день, когда Вы-Знаете-Кто наконец исчез, маглы узнают о нашем существовании. — Она говорит прямо как сотрудница ДМП, — Драко всё же не удержался от комментария. — Профессор Макгонагалл действительно работала в Департаменте. Когда я училась в школе, — негромко проговорила миссис Малфой, но все сидящие рядом слизеринцы сразу насторожились — ходили слухи, что Дамблдор набирает в штат профессоров с боевым опытом, чтобы в случае чего иметь личную армию. — Но это же были только слухи? — спросила Пэнси, косясь на директора и преподавательский состав. — Ну… позже оказалось, что у него действительно есть… своя армия. Драко задумчиво посмотрел на преподавателей. Ладно, говорили, что профессор Флитвик — прекрасный дуэлянт, да и профессор Снейп был известен своими знаниями Тёмных Искусств… теперь вот оказалось, что и Макгонагалл не так проста. Но с остальными что? Вон та же Спраут… она что закидает противников мандрагорами? А эта психопатка Трелони, на которую не глянешь без смеха? Окурит благовониями до смерти? Хороша армия, ничего не скажешь. — Кстати, я надеюсь, что он на самом деле исчез, это ведь так, Дамблдор? — Вполне очевидно, что это так… — Что и следовало доказать! — торжественно объявила на весь зал Амбридж. Фадж благосклонно кивнул своей помощнице, а вот Дамблдор даже не посмотрел в её сторону, задумчиво поглаживая длинную бороду. — Итак, я остановилась на том, что даже если Вы-Знаете-Кто действительно исчез… — Мой дорогой профессор, мне кажется, что вы достаточно разумны, чтобы называть его по имени. Это полная ерунда — Вы-Знаете-Кто, Вы-Не-Знаете-Кто… Одиннадцать лет я пытаюсь убедить людей, что они не должны бояться произносить его настоящее имя… Министерский Уизли замешкал, но всё же преодолев себя с неохотой продолжил читать. — Волан-де-Морт. После этого в зале стало оглушительно тихо. Даже те, кто верили Министерству и в открытую называли Поттера лжецом, не выглядели ни спокойными, ни равнодушными. Фадж вздрогнул, а на лице Каффа появились красные пятна. Амбридж пыталась скрыть волнение, но её глаза выдавали женщину с потрохами — жаба занервничала. А вот Крокер, Скримджер и Боунс вроде бы совсем не впечатлились. — На мой взгляд, возникает ужасная путаница, когда мы говорим: Вы-Знаете-Кто, — продолжил он. — Никогда не понимал, почему следует бояться произносить имя…, — министерский Уизли опять выдержал длинную паузу, которой в книге очевидно не было. — Волан-де-Морта. — Да-да, конечно. — В голосе профессора раздражение чудесным образом сочеталось с обожанием. — Но вы не такой, как все. Все знают, что вы единственный, кого Вы-Знаете-Кто — хорошо-хорошо, кого Волан-де-Морт — боялся. В третий раз министерский Уизли снова замялся, но продолжил читать. Даже сидя достаточно далеко, Драко видел, как побелело его некрасивое лицо. Может быть он бы ему даже посочувствовал, но Малфои не сочувствовали предателям крови. Никогда. Тем более, когда те озвучивали такие глупости. Тёмный Лорд — был самым могущественным волшебником и не боялся никого. — Вы мне льстите, — спокойно ответил Дамблдор. — Волан-де-Морт обладал такими силами, которые мне неподвластны. — Только потому, что вы слишком… слишком благородны для того, чтобы использовать эти силы. — Мне повезло, что сейчас ночь. Я не краснел так сильно с тех пор, как мадам Помфри сказала мне, что ей нравятся мои новые ушные затычки. Многие засмеялись. Дамблдор с ушными затычками — само по себе звучало уморительно, а если туда ещё и мадам Помфри добавить… Драко быстро взглянул на директора, но в этот раз, тот не только не покраснел, но будто и вовсе не слышал прочитанного. А вот мадам Помфри, которая почему-то сидела за столом барсуков, а не среди преподавателей, выглядела… самодовольной. Если бы он отвесил подобный комплимент (конечно же, нет, даже под пытками!), то предпочёл бы провалиться под землю, если бы об этом узнала вся школа. Сама же мадам Помфри в этот самый миг вспоминала, при каких обстоятельствах это было сказано, одновременно восхищаясь и возмущаясь тем, как директор всё в очередной раз перекрутил. Тогда стычки между учениками вышли на совершенно новый уровень… и она требовала не только помощника, но и увеличение финансирования больничного крыла. Но Дамблдор будто не слышал доводов. «— Альбус, я просто в восторге от твоих новых ушных затычек! — Прости что, Поппи? — недоумённо спросил директор. — Ну, я полагаю, что это может быть единственной причиной, по которой ты упорно не слышишь о нуждах Больничного крыла! Вероятно, что только первые трупы откроют тебе глаза на ситуацию!». Мадам Помфри улыбнулась, вспомнив, что после этого разговора, директор всё же выделил деньги на закупку более дорогих препаратов и даже нанял нескольких целителей-стажёров. Но также быстро улыбка исчезла с лица женщины, когда она подумала, что сейчас всё идёт к повторению той ситуации. — А по сравнению с теми слухами, которые курсируют взад и вперед, стаи сов — это просто ничто. Вы знаете, о чём все говорят? Они гадают, почему он исчез? Гадают, что же наконец смогло его остановить? В зале снова наступило гробовое молчание. Всем хотелось узнать, что случилось с Тёмным Лордом. Сам же Драко не особо рассчитывал на то, что старик будет вдаваться в подробности, и они узнают что-то новое. — Впечатление было такое, что профессор МакГонагалл наконец заговорила о том, что беспокоило ее больше всего, о том, что ей так хотелось обсудить, о том, ради чего она просидела целый день как изваяние на холодной каменной стене. И буравящий взгляд, которым она смотрела на Дамблдора, только подтверждал это. Было очевидно: несмотря на то что она знает, о чем говорят все вокруг, она не поверит в это, пока Дамблдор не скажет ей, что это правда. Однако Дамблдор, увлекшийся лимонными дольками, с ответом не торопился. — Вот гад! — воскликнула Булстроуд. Драко чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он не мог вспомнить ни одного случая, когда Милисента первой начинала разговор. Обычно она сидела молча в каком-то уголке и отзывалась только если кто-то к ней обращался. Паркинсон презрительно скривилась. Она терпеть не могла толстую, некрасивую девушку. — Записалась в группу поддержки Маккошки? — с отвращением спросила Пэнси. — Я… я… нет, конечно. Наблюдать за этим цирком было интересно, но Драко посмотрел в сторону гриффиндорского стола — за мучениями Поттера было следить куда увлекательнее, чем за какой-то Булстроуд. — Говорят, — настойчиво продолжила профессор МакГонагалл, — говорят, что прошлой ночью Волан-де-Морт появился в Годриковой Впадине. Что он появился там из-за Поттеров. Если верить слухам, то Лили и Джеймс Поттеры… То они… Они мертвы… Шрамоголовый побелел и был похож на статую, неподвижную и неживую. А вот его подпевалы, напротив, напряглись. Грязнокровка бросала яростные взгляды на всех вокруг. Да и долговязый предатель крови тоже выглядел собранным и раздражённым. Складывалось ощущение, будто они набросятся на любого, кому взбредёт в голову идея потревожить Поттера. Профессор-оборотень что-то говорил герою, но как Драко ни напрягался, он не мог расслышать, что именно. — Дамблдор склонил голову, и профессор МакГонагалл судорожно втянула воздух — Лили и Джеймс… Не может быть… Я так не хотела в это верить… О, Альбус… Дамблдор протянул руку и коснулся ее плеча. — Я понимаю… — с горечью произнес он. — Я очень хорошо вас понимаю. Когда профессор МакГонагалл снова заговорила, голос ее дрожал: — И это еще не все. Говорят, что он пытался убить сына Поттеров, Гарри. Но не смог. Он не смог убить этого маленького мальчика. Никто не знает почему, никто не знает, как такое могло произойти. Но говорят, что, когда Волан-де-Морт попытался убить Гарри Поттера, его силы вдруг иссякли — и именно поэтому он исчез. Дамблдор мрачно кивнул. — Это… это правда? — запинаясь, спросила профессор МакГонагалл. — После всего, что он сделал… После того, как он убил стольких из нас… он не смог убить маленького мальчика? Это просто поразительно… Если вспомнить, сколько раз его пытались остановить… Какие меры для этого предпринимались… Но каким чудом Гарри удалось выжить? — Так он и сказал, — ухмыльнулся Нотт. — Мы можем лишь предполагать, — ответил Дамблдор. — Возможно, мы так никогда и не узнаем правды. — Они, — Нотт подчеркнул это слово, — вряд ли. — <…> Хагрид задерживается. Кстати, я полагаю, именно он сказал вам, что я буду здесь? — Да, — подтвердила профессор МакГонагалл. — Но, я полагаю, вы не скажете мне, почему вы оказались именно здесь? — Я здесь, чтобы отдать Гарри его тете и дяде. Они — единственные родственники, которые у него остались. — Неужели вы… Неужели вы имеете в виду тех, кто живет здесь?! — вскрикнула профессор МакГонагалл, вскакивая на ноги и тыча пальцем в сторону дома номер четыре. — Дамблдор, вы этого не сделаете. Кажется, это была первая фраза в главе, после которой шрамоголовый хоть как-то отреагировал. Поттер чуть не подскочил, глядя на своего декана, а Макгонагалл смотрела на него в ответ. Если бы он не знал, что Поттер — идиот, то мог бы заподозрить, что так они обмениваются информацией. Но очкарик вряд ли даже слышал про существование легилименции и окклюменции, что уж говорить об их применении. Впрочем, в том, что декан гриффов хоть немного в этом разбирается он тоже очень сомневался. В это же время между четверокурсниками Рейвенкло и Хаффлпаффа разгорелся нешуточный спор о жизни с маглами. Никто из них не хотел прослыть маглоненависником («В самом деле, будто в этом есть хоть что-то плохое?»), но большинство всё же было на стороне Макгонагалл, считая, что конкретно эти маглы — ужасны. — Они так говорят, будто знают толк в маглах, — скривился Харпер. — Я наблюдала за ними целый день. Вы не найдете другой парочки, которая была бы так непохожа на нас. И у них есть сын — я видела, как мать везла его в коляске, а он пинал ее ногами и орал, требуя, чтобы ему купили конфету. И вы хотите, чтобы Гарри Поттер оказался здесь?! — Для него это лучшее место, — твердо ответил Дамблдор. — Когда он повзрослеет, его тетя и дядя смогут все ему рассказать. Я написал им письмо. — Письмо?.. — А Дамблдор тот ещё шутник, — улыбнулся Нотт. — «Я не маглоненавистник, мне просто не хочется даже говорить с маглами, поэтому всё что нужно они найдут в этой крошечной записке». Пэнси, временно забыв об обиде, улыбнулась. — …очень тихо переспросила профессор МакГонагалл, садясь обратно на забор. — Помилуйте, Дамблдор, неужели вы на самом деле думаете, что сможете объяснить в письме все, что случилось? Эти люди никогда не поймут Гарри! Он станет знаменитостью, даже легендой — я не удивлюсь, если сегодняшний день войдет в историю как день Гарри Поттера! О нем напишут книги, каждый ребенок в мире будет знать его имя! — Совершенно верно. И этого будет достаточно для того, чтобы вскружить голову любому мальчику: стать знаменитым прежде, чем он научится ходить и говорить! Он даже не будет помнить, что именно его прославило! Неужели вы не видите, насколько лучше для него самого, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира, до тех пор, пока не вырастет и будет в состоянии справиться со своей славой? — Никогда бы не поверил, что они просто выбросили своего любимчика к маглам. Конечно, жизнь с… этими — куда лучше, чем в мире со славой и вниманием, — пробормотал Драко. Он прекрасно помнил, как и сам мечтал в детстве познакомиться с Великим Гарри Поттером, могущественным волшебником. В его фантазиях Поттер жил в замке, ничем не уступающем Хогвартсу, который охраняли драконы и мантикоры, и делал такие вещи, которые большинству и не снились. Даже отец предполагал, что он вполне может стать новым Тёмным Лордом. Вот только реальность оказалась куда прозаичней, а Поттер — не Лордом, а обычным выскочкой. — <…> …с неба свалился огромный мотоцикл. Он приземлился на Тисовой улице прямо перед ними. — Мотоцикл — это какой-то очередной уродский зверь этого олуха? — спросила Пэнси, но никто ей не ответил. Никто из слизеринцев на их курсе, насколько знал Драко, не интересовался уходом за магическими существами. По крайней мере, теми, с которыми их так навязчиво хотел познакомить Хагрид. — Мотоцикл был исполинских размеров, но сидевший на нём человек был ещё больше. — Может что-то типа громадного гиппогрифа? — предположил Гойл. — Или какой-то крылатый конь… — добавил Крэбб. — Летающий дромарог! — Грег, ты прямо как эта полоумная с Рейвенкло. Все знают, что летающих дромарогов не существует! — Угу, но ещё все знают, что и мотоциклов не существует! Я даже в морщеногих лохов поверю, если увижу их собственными глазами. — Заткнитесь! У нас тут не экзамен по уходу, — буркнул Малфой, после того, как с удивлением услышал, как его мать негромко посмеивается. Когда они закончат читать, он обязательно узнает у неё, что это зверь такой — мотоцикл. — <…> Ну наконец-то, Хагрид. — <…> …от дома, считайте, камня на камне не осталась. Маглы это заметили, конечно, но я успел забрать ребёнка, прежде чем они туда нагрянули. Он заснул, когда мы летели над Бристолем. Дамблдор и профессор МакГонагалл склонились над свернутыми одеялами. Внутри, еле заметный в этой куче тряпья, лежал крепко спящий маленький мальчик. На лбу, чуть пониже хохолка иссиня-черных волос, был виден странный порез, похожий на молнию. — Значит, именно сюда… — прошептала профессор МакГонагалл. <…> — П-п-простите, — прорыдал Хагрид, вытаскивая из кармана гигантский носовой платок, покрытый грязными пятнами, и пряча в нем лицо. — Но я п-п-п-просто не могу этого вынести. Лили и Джеймс умерли, а малыш Гарри, бедняжка, теперь будет жить у маглов… — Ха! Даже Хагрид не любит маглов, — усмехнулся Нотт. — Всё, что вы хотели знать о маглолюбцах, но боялись спросить. Его друзья засмеялись, а вот остальные в зале похоже прониклись драматизмом момента. Некоторые даже плакали. Грязнокровка вытирала слёзы с лица, чем похоже в край смутила покрасневшего Поттера. — Да, да, всё это очень печально, но возьми себя в руки, Хагрид, иначе нас обнаружат, — прошептала профессор МакГонагалл, робко поглаживая Хагрида по плечу. — Романтика, — чуть ли не пропела Пэнси. Чем сильнее в книге сгущались краски, тем более весёлыми становились сидящие рядом с ним (разумеется, кроме матери). А ведь они, все они, даже умник Нотт, не задумывались, что будет, если правда о том, что произошло на Турнире всё же откроется. — А Дамблдор перешагнул через невысокий забор и пошел к крыльцу. Он бережно опустил Гарри на порог, достал из кармана мантии письмо, сунул его в одеяло и вернулся к поджидавшей его паре. Целую минуту все трое стояли и неотрывно смотрели на маленький сверток — плечи Хагрида сотрясались, профессор МакГонагалл яростно моргала глазами, а сияние, всегда исходившее от глаз Дамблдора, сейчас померкло. — Что ж, — произнес на прощанье Дамблдор. — Вот и всё. Больше нам здесь нечего делать. Нам лучше уйти и присоединиться к празднующим. — Директор, как вы могли, так поступить? — крикнула грязнокровка, чем удивила всех. Нет, правда, ВСЕХ. Даже младший Уизел вытаращился на неё так, будто увидел впервые. Её глаза, в которых всё ещё стояли слёзы, сверкали праведным гневом. Того и гляди, сорвётся и родительской трель-машиной просверлит директору череп. — Это же полнейшее Средневековье! — продолжила возмущаться она, пока окружающие бросали на неё недоумённые взгляды. Лишь другие грязнокровки, кивали головой, выражая безмолвную поддержку. — А что не так? — поинтересовался Драко у матери, но та лишь пожала плечами. — Да что вы себе позволяете?! — завопила в ответ Амбридж, от чего сидящий рядом с ней Фадж, чуть не свалился на пол. — Долорес, успокойтесь, — попросил директор, после чего обратился к студентке: — Мисс Грейнджер, вас я также прошу успокоиться. — Как я могу успокоиться, когда Гарри мог умереть! Замёрзнуть, пострадать от диких животных… да что угодно могло случиться! В зале поднялся ужасный гам, в котором сложно было что-либо разобрать. Драко понял одно: у маглов уже лет сто, если не больше, детей просто так на крыльцо не подкидывали, разве уж совсем забулдыги какие-то. И эта недалёкая решила применить это к миру волшебников, даже не подумав, что на корзинке защитных чар, скорее всего, было больше, чем она за всю свою жизнь узнает. К чтению вернулись только минут через пятнадцать, когда все наконец успокоились. Грейнджер даже извинилась. — Конечно, — с ненавистью глядя на грязнокровку проговорила Пэнси, — если бы кто-то из слизеринцев сделал что-то подобное, получил бы отработки с Филчем на недели две и минус двадцать баллов с факультета, не меньше. А этой хоть бы что. — <…> Гарри Поттер ворочался во сне в своих одеялах. Маленькая ручка нащупала письмо и стиснула его. Он продолжал спать, не зная о том, что он особенный, о том, что стал знаменитостью. Не зная, что он проснется через несколько часов от крика миссис Дурсль, которая перед приходом молочника откроет дверь, чтобы выставить за нее пустые молочные бутылки. Не зная о том, что несколько следующих недель кузен Дадли будет щипать и тыкать его — да и несколько последующих лет тоже… И еще он не знал, что в то время, пока он спал, люди, тайно либо открыто собиравшиеся по всей стране, чтобы отметить праздник, поднимали бокалы и произносили шепотом или во весь голос: — За Гарри Поттера — за мальчика, который выжил! Конец первой главы. — За Гарри Поттера! За Мальчика, который выжил! — закричали некоторые студенты в зале. Но их восхваления потерялись на фоне тех криков, которые не так давно вызвала Грейнджер. Драко устало потёр виски. Они закончили только первую главу, а он уже чувствовал себя, как выжатый лимон.