***
— Тук-тук… — Романова стучится в купе, к её удивлению, там оказываются лишь Федор и Элиза. Девочка рисовала цветными карандашами, какой-то хаотичный пейзаж, Достоевский же, с полным безразличием смотрел в окно, попивая чай. — Я проведать вас пришла. — она садится рядом с братом, начинает делать вид, будто тоже глядит в окно, хотя на самом деле просто пытается подобрать слова. — Чем занимаешься? — Ничем особенным. — следует почти незамедлительно. Наступает очередное неловкое молчание (скорее всего неловкое только для девушки). Маша встает и кладет руки на плечи Феди. Тот оборачивается, хоть и не показывает удивление, но скорее всего оно имеется. — Скажи мне, ты доволен? Хотя бы на словах. — он снова отворачивается, вздыхает. — Я доволен. — девушка встряхивает головой, кладет ее на темную макушку Феди. — Просто мне трудно тебя понять. Иногда мне кажется, что мои попытки наладить общение с тобой бесполезны. — ее руки сжимают плечи в немом страхе. — Почему? Мне льстит твое внимание. — немного подумав, продолжает. — И твои визиты ко мне. — Тебе же приятней проводить время с Дазаем, не так ли? — снова молчание. — Понимаю, я не такая умная, как он… — То, что ты не умеешь играть в шахматы не делает тебя глупее. — он все еще не сморит на девушку, зато Маша просто не сводит с него глаз. Снова наступает молчание. Колеса громко шумят, и в этой тишине их слышно еще отчетливей. — Прости, я слишком расчувствовалась с тобой. Забиваю тебе этим голову… — Все нормально. — руки девушки нежно обвивают шею, касаются бледной кожи. Она никогда еще не обнимала его так просто и без повода. Как будто и вправду у них налаживаются взаимоотношения. Только главное слово здесь как будто. — Пойду к себе, наверное Рампо уже проснулся. — Мария отходит, но Федя все еще не сморит на нее. Как только она прикоснулась к двери, за спиной слышит: — Маш… — слегка вздрогнув, она оборачивается. — Спасибо. — в ответ девушка улыбается и выходит. Элиза рядом заканчивает свои записи. «С-п-а-с-и-б-о-.» — проговаривает про себя она и ставит точку.***
В коридоре Романова сталкивается с сестрой. — Ты куда? — Варя жмет плечами и подходит к окну. — Никуда. Просто устала с этими дибилами. — Маша хихикает и встает рядом. — Ты от Феди? — Да, мы просто беседовали. — вздыхает, но продолжает. — Я очень хочу начать с ним общаться, именно, как брат и сестра, но не выходит. Он почему-то холоден ко мне. — Он холоден ко всем. — отвечает Варя. — Удивлена, что ты так к нему привязалась. Одного не могу понять — ты просто милосердная и строишь из себя мать Терезу, которая хочет из убийцы сделать примерного брата или тебе от него что-то нужно? — Почему ты думаешь, что я могу пользоваться им ради выгоды? — Маша удивленно поворачивается. — В нашей семье никогда не было мягких людей. Творить добро — не наш конек. — Варя выглядит, как никогда сурово. — Не поверю, что ты просто так хочешь воссоздать из нас семью. Как раньше… — Я может и не воссоздам семью, но… — фраза резко обрывается. — Ладно, может ты права, и я еще не разобралась в том, что делаю. — Делай, как считаешь нужным. Уж лучше пожалеть о том, что сделал, чем пожалеть о том, что не сделал. — Ты права. — Романовы обе встречаются глазами. — Думаю, надо пойти к себе. — Да, мне тоже, эти придурки, наверное, уже все купе разнесли! — она засмеялась и удалилась. Маша проходит в помещение, и ее встречает радостное: — Мэри-чан, где ты была, я заснуть не мог без тебя! — Рампо мило складывает ручки и наигранно обижается. — Я была у Феди, но не знала, что мой котик не уснет. — мило гладит по голове. — Я не верю, что ему 26, а ей 18. — шепчет про себя Йосано. Затем Маша достает сумку и начинает выкладывать различные сладости на стол. — Что это? — дожевывая булочку восклицает Эдогава. — Это бальзам для губ, купила в Йокагаме. — девушка садится рядом и сразу же разрывает упаковку. — Производитель говорит, что после него губы на вкус, как клубничное мороженное. — мажет. — Вот сейчас и проверим! — не успела Мария и ахнуть, как парень нежно коснулся ее губ своими. — Твои слаще любого бальзама! Но все же мне надо распробовать. — Акико, сидящая рядом, отвернулась. — Кёка, неси ведро, мне нужно куда-то блевать.***
— Куникида, неси ведро, мне нужно куда-то блевать! — Дазай никогда не думал, что увидит, как Чуя смущается того, что его целует в нос и гладит по голове девушка со словами «мой любимый идиот». И да, ведро нашли, оно стояло под нижней левой полкой. — Завались, Дазай. То, что тебе не с кем суициднутся, не значит, что должен лезть ко мне. — на удивление, наезд прошел без метания ножей и пощечин с ноги. — Он ревнует тебя просто. — шутит Варя, и это выводит Осаму. — Да сдался мне этот кусок дерьма! — намечается очередная драка, но завершается она тем, что брюнет бьется головой о верхнюю полку и плюхается в огромное алюминиевое ведро рядом. — А вот и минус высокого роста, да, Дазай? — сурово сложивший руки Осаму потряс головой. — Очень смешно. А теперь помогите мне вылезти. — Варя, со словами «Может тебя оставим так, и ты помрешь от скуки?» пошла вынимать бедолагу.***
— Хигучи, есть еще инжиры? — не оторвавшись от книги, вопрошает Акутагава. Девушка вздрагивает и моментально начинает доставать пакет с едой. — Нет, есть только мандарины… — Не надо. Я их терпеть не могу. — блондинка еще больше вздрагивает, но на этот раз от разочарования в себе — как можно забыть о том, что Рюноске ненавидит именно этот фрукт? — Если что, то я могу их съесть, ну, что б не пропад- — мирно сидящего Ацуши сразу же затыкают. — ЭТО БЫЛО ПРИГОТОВЛЕНО НЕ ДЛЯ ТЕБЯ, ТИГР! — второй попытки коммуникации с членами мафии не было. В прочем, они сами не очень хотели идти на контакт с Накаджимой. Тем не менее, Гин любезно подметила, что мандарины действительно протухнут и надо бы из скорее съесть, так что ему перепало несколько. Половину из них он отнес Кёке, а так же пожаловался ей о не благополучной компании на время поездки. — Да ты не переживай, еще уживетесь вместе. — воскликнул Дазай, гостивший в соседнем купе. — Не хотелось бы… — под хруст чипсов Рампо, он продолжил. — Меня устраивает позиция врагов. — Ну, это пока. — взгляд Осаму зацепился на столбах за окном. — Какие замечательные столбы! Интересно, это больно, когда они на этой скорости сносят тебе голову?***
— Варя, позови доктора, я ведь сейчас умру… — как только белая ночь опустилась, как облако, проснулась новая напасть — ночное отравление. Ведро пригодилось — теперь юный мафиози обнимается с ним, сидя у распахнутого окна. — Все нормально, ты сейчас проблюешься и ляжешь спать. — девушка заботливо гладит рыжую макушку, пока Чуя страдает в адских муках. — Может действительно позвать доктора Йосано? — предлагает не выспавшийся Куникида. — Если мы сейчас пойдем будить Йосано, то поднимем на уши всех. Он просто траванулся чем-то, чего удивляться. — Варя слышит шаги Дазая, раздобывшего чистый стакан для воды с марганцовкой. — Ну, чего так долго? — Не злись, я между прочим прикладывал усилия при поисках. — незамедлительно стакан наполняется мутновато-розовой жидкостью. — Пей. — Чуя воротит голову. — Я не хочу… — начались настойчивые тыканья марганцовкой в харю, после чего парень все-таки выпил её. — Никогда не думал, что за все эти года рядом с тобой, Чуя, увижу тебя в таком положении. — нахально произносит, запрыгивающий на верхнюю полку Дазай. — Заткнись, ублюдок. Не удивлюсь, что это ты подсыпал мне отраву! — Осаму снова хихикает и ложиться. Услышав очередные порывы прочистить свой желудок, отвернулся. — Какая мерзость. — ответ в роде «Это ты мерзость!» был ожидаем. К счастью Вари, все прошло по плану. Парень успешно лег спать, накрывшись заготовленным девушкой пледом, и больше не вставал. Никто более не просыпался, поэтому, на удивление, все было просто прекрасно, за исключением полностью зеленого Чую наутро, но это уже другая глава.