Безмирная

      Первый из трёх месяцев, что мы плыли до Нассау, был самым спокойным и, можно сказать, беззаботным. Практически сразу же я занялась тем приведением своей физической формы в порядок. Я нарезала круги по клетке, пока ноги не отказывались работать. Благодаря тому, что руки теперь были связаны впереди, я также могла отжиматься, хоть и неуклюже.       Делая упражнения, я отвлекалась от невесёлых мыслей и продолжала думать над тем, как мне вернуться в Средиземье. Оказавшись наедине со своими мыслями, я могла обдумать сказанные Леголасом слова. Если поначалу меня угнетало и вводило в тоску осознание наших с Трандуилом отношений, то по истечении дней, проведённых в замкнутом пространстве, я всё больше понимала, что меня не так уж сильно это волнует.       Когда меня впервые прошибло понимание того, что я не люблю Трандуила, я испугалась. Хотя, наверное, это слишком громко сказано. Я любила его, но не так, как таур любил свою жену. Мне хотелось быть рядом, наслаждаться его прикосновениями и, естественно, я его хотела. Но это не было любовью в том понимании этого слова, которое имеют эльфы.       Что ж, мне с ним хорошо, но я не исключаю того факта, что когда-нибудь могу полюбить кого-то по-настоящему.       Сначала, правда, нужно отсюда выбраться.       Как советовал Леголас, я часто погружалась во многие свои истории, ещё и для того, чтобы найти в них подсказку. Всегда оставался шанс, что кто-то из героев попадал в похожую ситуацию, и я смогу воспользоваться его планом. Пока что, к моей величайшей досаде, ничего подобного я не могла вспомнить, зато от невеселых мыслей это здорово отвлекало.       Треви большую часть каждого дня проводил со мной. Как я вскоре поняла, его сделали чем-то на подобии надзирателя. Впрочем, парень этому даже радовался. Я боялась, как он отреагирует на мои упражнения, но тот лишь полюбопытствовал, зачем я это делаю и отстал, после того, как я сказала ему о восстановлении здоровья после ранения.       На деле он оказался приятным и остроумным собеседником, который знал поразительно много разных баек для своего возраста. Его имя я ещё конечно не узнала, но успела заключить с Треви что-то похожее на перемирие. При других пиратах он не обращал на меня никакого внимания, но когда мы оставались одни развлекал меня как мог.       За всё это время я была в каюте капитана не менее десяти раз, три из которых могли закончиться моим изнасилованием. Но каждый раз что-то ему мешало. В двух случаях капитан срочно требовался на судне, команда упорно звала его, будто бы нарочно выбирая тот момент, когда он собирался меня обесчестить. Последний раз меня спас собственный организм и брезгливость Кабальеро. Скажу честно, я никогда в жизни не была так рада началу менструации. Особенно если учесть, что у эльфов и, судя по всему, фэйри она протекает иначе, чем у людей. Мы не страдаем каждый месяц. В отличие от людей наши месячные проходят один раз в год и длятся обычно около двух-трёх недель. Но это время становится настоящим кошмаром. Крови выходит в разы больше, а боль во всем теле начинается такая, что мы не в силах даже встать. Так же это нереальная слабость.       В общем, только благодаря счастливому стечению обстоятельств и моей удаче они начались именно во время моего пребывания на корабле. И даже все те неудобства, которые они мне обеспечили, не смогли омрачить моё облегчение.       В тот день, к слову, я прямо сказала капитану о своей ситуации, гордость гордостью, но мне всё-таки нужны были хоть какие-то чистые тряпки и вода, занести инфекцию на судне проще простого. Особенно учитывая, что я не наделена благословением Эру против болезней, как все прочие эльфы.       Капитан мне, кстати говоря, на слово не поверил. Только вот окровавленные штаны не первой свежести его убедили. Не скрывая своего отвращения, Кабальеро распорядился, чтобы мне передали чистую одежду (наконец-то!), несколько чистых тряпок и обеспечивали чистой морской водой. Я была удивлена, что капитан сделал это для меня, но благодарить не спешила. Скорее всего, он сделал это лишь для самого себя.       Поэтому сейчас я наслаждаюсь этими неделями без приставаний, попутно терпя невыносимую боль.       Из команды я всё так же не знала никого, кроме свиты капитана и Треви, ибо Кабальеро не пускал меня на верхнюю палубу. Все мои перемещения по кораблю ограничивались его каютой и собственной клеткой.       Правда в один из дней моего, казалось бы, бесконечного страдания, я познакомилась с ещё одним членом экипажа корабля.       Я отослала Треви, чтобы поменять тряпку и постирать ту, что пришла в негодность. Едва я закончила и села, скрестив ноги, как послышался голос.       — Ты закончила?       Я от удивления тут же подскочила, услышав незнакомый низкий баритон.       — Да.       Он вышел в поле моего зрения, и я признала в пирате рыжеволосого штурмана с густой бородой такого же цвета.       — Ты ведь штурман, верно?       — Меня зовут Кормак.       — Эйлин.       — Знаю.       — А где Треви?       — Он понадобился наверху, поэтому я здесь вместо него.       — Понятно.       Я неловко поёжилась, не зная, как вести себя с пиратом. По виду, к слову, я бы не сказала, что Кормак пират, если бы увидела где-нибудь. Из всей атрибутики, присущей морским охотникам за сокровищами, у него была лишь небольшая серьга в ухе.       — Что? Я не вписываюсь в твоё представление о пиратах? — Кормак заметил, как я его разглядываю и на удивление искренне улыбнулся.       — Как ты узнал?       — Все сомневаются в моей деятельности.       — Как ты стал пиратом?       — Треви рассказывал тебе, как Кабальеро набирает себе команду? — вопросом на вопрос ответил Кормак.       Я отрицательно помотала головой. Треви практически не говорил ничего о команде, а я и не слишком интересовалась, своих забот полно.       — Мало кто из нас был пиратом с самого начала, — начал штурман, присаживаясь на бочку. — Большинство были рабами, которых капитан освободил во время абордажа кораблей работорговцев. Многие из тех, кому он предлагал присоединиться, соглашались, так как вариантов у них не много.       — А остальные?       — А остальных он оставлял на разграбленных суднах, — недовольно сказал Кормак. — Те их наших, кто тоже был рабами, первое время протестовали, предлагали отвезти до берега. Коджо был одним из таких. Кабальеро пригрозил им смертью. Больше никто не возмущается.       — Неудивительно… — пробормотала я.       — Но мы редко натыкаемся на корабли с рабами. В основном топим торговые. Поэтому многие из нас были матросами как раз с таких кораблей. Вариантов было немного. Либо присоединиться, либо умереть. Немногие соглашались на смерть.       — Но почему бы не набирать команду среди пиратов?       — Посуди сама. Пираты знают цену себе и своему ремеслу, следовательно, им нужно платить больше денег, а люди, которым можно сказать, не оставили выбора, выполняют всю работу за бесценок. Практически рабы.       Я передёрнула плечами от отвращения. Возможно, я изнежилась жизнью в Средиземье, где ничего подобного нет, но такое обращение с людьми кажется мне невозможно бесчеловечным.       — К кому же относишься ты?       — Ни к тем, ни к другим.       Я выгнула бровь, ожидая продолжение.       — Я был одним из лучших штурманов британской короны. Конечно же, Кабальеро хотел заполучить меня себе, как и любой прочий пират. Получилось это, к сожалению, именно у него. Он взял меня в плен, заставляя работать на себя и постоянно наблюдая, чтобы не дать мне причинить себе вред.       — Ты думал о самоубийстве? — тихо спросила я.       — Каждый день на протяжении практически полугода, — усмехнулся Кормак. — Но, вот я уже как пять лет хожу в море под пиратским флагом и смог смириться со своей судьбой. Мне даже начала нравиться такая жизнь, за что мне, если честно, иногда становится стыдно.       — Спасибо за рассказ, Кормак, — поблагодарила я. — И за откровение.       — Я не просто так рассказал тебе это всё, — подошёл ближе к клетке пират. — Я не знаю, какие мысли тебя посещают, но я хотел сказать, что самоубийство точно не будет выходом.       — У меня никогда не было таких мыслей, — смело улыбнулась я. — Я слишком сильно хочу вернуться домой. К тому же, для эльфа несколько лет практически ничего не значат.       — У тебя остался кто-то в том мире? — я увидела сочувствие в его глазах.       — А у тебя?       — Ты имеешь в виду на родине? В Ирландии? — когда я кивнула, он ответил. — Нет. По крайней мере, никого, кто мог бы зависеть от моего заработка и нуждался в защите.       — У меня остались близкие друзья, — коротко сказала я, отворачиваясь, почувствовав приливающие слезы.       — Не стыдись своих чувств, — тихо посоветовал он. — Они единственное, что делает нас людьми, — смутившись, Кормак добавил. — И эльфами.       Я засмеялась.       — Ты слишком добродушен для пирата.       — Не вижу смысла быть с тобой жестоким.       Я легла, сжавшись в комочек. Боль в животе снова завладела моим вниманием.       — В Лихолесье остался тот, кто дорог моему сердцу, — прошептала я, желая поговорить хоть с кем-то.       — Лесной король? Твой жених? — я кивнула. — Треви говорил.       — А ещё его сын, — я невольно улыбнулась, вспомнив аранена. — Неповторимый эльф, чаще других выводящий меня из себя. Кормак издал смешок.       — Сколько же тебе вообще лет?       — Не так много, как ты думаешь, — фыркнула я. — По сравнению с принцем, а тем более его отцом, я едва ли не младенец. Мне всего лишь чуть больше полсотни.       — А им…?       — Моему королю семь тысяч лет, а его сыну почти три тысячи.       Я заметила, как после моих слов Кормак опешил. Именно в этот момент спустился Треви и застал товарища по команде в ступоре.       — Что случилось?       — Я просто озвучила Кормаку свой возраст и возраст моего жениха и его сына, — хмыкнула я.       Треви, прекрасно осведомлённый в этом плане, присвистнул, похлопав штурмана по плечу.       — Даже для тебя она будет старовата, приятель.       Я засмеялась сквозь боль, тут же скривившись.       — Капитан требует тебя наверх, — мгновенно посерьезнев, сказал Треви Кормаку.       Штурман кивнул и перед тем как уйти поманил меня к себе. Преодолевая боль, я подошла к решетке. Он склонился ко мне и произнес вполголоса.       — Помни, Эйлин, ни у одной тебя на этом корабле есть зуб на капитана.       Эти слова, сказанные штурманом, намертво запали в мою душу. Не прошло ни дня, чтобы я не думала о них, храня надежду в своей душе.       В один из дней, тянущихся, казалось бы, бесконечно, я проснулась среди ночи из-за странного ощущения. Благодаря тому, что я могла быстро выходить из сна, я практически сразу поняла, что я лежу практически полностью в воде. Подскочив, я отряхнула воду, лихорадочно осматриваясь.       Вода сейчас доходила мне до середины голени, но я совершенно не могла понять, что происходит. Только раскат грома дал мне понять, что за бортом вовсю бушует разъярившаяся стихия. Как я раньше не заметила бешеной качки, я не знала. Никого кроме меня в трюме не было, поэтому мне оставалось только бродить из стороны в сторону, стараясь не обращать внимания на пробирающий меня холод.       Наш корабль не был настолько большим, чтобы шторм не причинял ему слишком сильного вреда. Вода пребывала всё быстрее и быстрее, доставая мне уже до пояса. Я боялась, что в обшивке появилась пробоина, иначе я не могла объяснить такое количество воды, хоть я и находилась в самой нижней части корабля.       Я резко подняла голову, услышав всплеск. Хенрик быстро подошёл к клетке, открывая её.       — Быстро, на палубу!       Грубо потащив меня за собой, он практически самостоятельно поднял меня вверх по лестнице. Оказавшись в центре бури, мои глаза тут же забегали, анализируя ситуацию. Вся команда занималась тем, чтобы оставлять корабль на плаву. Палуба была залита водой, а вокруг то и дело слышались приказы, отдаваемые Кабальеро и Квинтеном. Первый был на капитанском мостике, помогая Кормаку с управлением, а второй сновал среди команды, непосредственно руководя работой.       Я задрала голову, отвлёкшись на сверкнувшую в черноте неба молнию, когда в правый борт врезалась волна, сбивающая меня с ног. Я кубарем покатилась по деревянной мокрой поверхности, чудом не вылетев за борт, прямо в объятия свирепого моря. Как только Хенрик вновь оказался около меня, помогая подняться, я рявкнула на него, протягивая руки вперёд.       — Развяжи меня!       — Ещё чего, чтобы ты побросала нас всех к Кракену?       Эта мысль конечно промелькнула в моей голове, но в таком случае скорее я окажусь за бортом, чем могучий пират, живущий на корабле многие года.       — Как я должна держаться, по-твоему, дубина? — взвилась я, не желая умирать такой смертью. Видя, что он всё ещё сомневается, я предложила: — Или отведи меня в каюту капитана. Не думаю, что вода туда добралась.       Видимо пират решил, что оставлять меня одну в каюте капитана будет опаснее, чем развязать руки здесь и приглядывать за мной, так как верёвки отпустили мои запястья, заставляя меня облегчённо выдохнуть.       — Только чтобы удержаться, — пригрозил он.       Я кивнула, тут же оказавшись около лестницы, что вела к мостику, и вцепилась обеими руками в перила. И как раз вовремя, ибо следующую волну мы буквально разрезали носом корабля. Я на секунду оказалась в воздухе, держась только руками, так сильно корабль задрало вверх. Тяжело приземлившись на палубу, я облегчённо выдохнула, поняв, что моё плечо полностью восстановилось, став почти таким же сильным, как и другое.       В течение следующих пары часов, что показались мне вечностью, я потихоньку приноровилась двигаться по палубе в таких условиях, отметив, что следивший за мной Хенрик куда-то пропал. Когда шторм уже начинал уходить на спад, и усталая команда работала на пределе своих сил, я была ещё полна сил, за что могу отдать должное своей выносливости.       План по убийству Кабальеро успел созреть в моей голове прежде, чем я полностью смогла его осознать. Прежде я решила не действовать, пока нахожусь посреди воды, где от команды пиратов мне не спастись, даже если я убью их капитана, но сейчас его незаметное убийство казалось очень привлекательным. Я могла просто лишить его жизни и выбросить за борт. И всё можно спихнуть на бурю.       До того, как я успела бы передумать, я аккуратно направилась в сторону левого борта, стараясь не привлекать внимания. Никто даже не посмотрел в мою сторону, полностью сосредоточившись на своём деле. Тёмная одежда так же помогала мне держаться в тени и не показываться на глаза постоянно передвигавшейся команде.       То, что я собиралась сейчас сделать, было крайне безрассудно, учитывая обстоятельства, но я настойчиво отгоняла страх и навязчивые мысли о свидании с морской бездной. Перемахнув через борт, моё сердце на секунду ухнуло вниз, когда нога заскользила по мокрой обшивке, и корабль тряхнуло на волнах. Сосредоточившись, я, крепко держась руками, наконец нашла опору для ног, позволив себе немного отдышаться.       Чувствуя себя подобно ассасину из моих историй, я медленно и осторожно двинулась в сторону кормы, поднимаясь всё ближе к мостику. Я практически добралась до своей цели, когда в противоположный борт ударила сильная волна, заставив корабль накрениться. Ноги соскользнули, повиснув над чёрными волнами внизу. Корабль почти сразу выпрямился, и я уже было выдохнула от облегчения, когда руки вдруг свело судорогой и те маленькие места, где я держалась, больше не помогали. Я проглотила крик, тщетно нащупывая новую опору, пока я медленно и верно приближалась к волнам. Лишь чудо и невероятное везение помогли мне остаться в живых.       Прямо подо мной оказалось окно в капитанскую каюту, на выпирающую раму которого я и смогла установить стопы. Постояв так с минуту, я, убедившись, что руки больше не будут устраивать мне таких подлых сюрпризов, вернулась к подъёму.       Едва руки зацепились за бортики, я тут же выглянула, осматривая ситуацию. Кабальеро стоял чуть позади Кормака и – о чудо! – больше никого на капитанском мостике не было. Оружия у меня, конечно же, не было, но острый взгляд тут же заприметил висящую на поясе капитана саблю. У меня не было выбора. Мне нужно достать это оружие во что бы то ни стало.       Воды на мостике практически не было, в отличие от основной палубы, поэтому я смогла бесшумно опуститься на доски. Подкрадываясь к пирату со спины, я чуть пригнулась, чтобы не привлечь внимание кого-нибудь из команды внизу. Сердце стучало ровно, а дыхание было едва слышным, и я была благодарна своему телу за содействие.       Я замерла в одном шаге от Кабальеро, занятого рассматриванием корабля и команды и, видимо, размышлениями о том, какие потери они понесли и что нужно будет сделать после шторма. У меня был только один шанс. Не было права на ошибку. Саблю нужно вытащить в считанные секунды, не сомневаюсь, что капитан обладает хорошей реакцией. Если замешкаю, всё пропало.       Протянув руку, я молниеносно взялась за рукоять оружия, потянув то на себя с характерным свистящим звуком. Как я и предполагала, реакция Кабальеро была превосходной.       Не успела я отойти на шаг вместе с холодным оружием, как он уже обернулся, в процессе ударяя меня локтем в живот. Боль мгновенно вспыхнула, прибавляясь к уже привычной женской рези в животе, но саблю из рук я не выпустила. Я взмахнула оружием, целясь прямо в бок пирата, но тот вовремя отскочил.       Кормак обернулся на шум, с ужасом замечая меня с оружием в руках. В данный момент он не мог отпустить штурвал, иначе нам всем пришёл бы конец. Я взмолилась, чтобы он мне помог, но мои молитвы не было услышаны.       Пока штурман звал на помощь, я подступила к Кабальеро, в этот раз, целясь острием прямо в живот капитана. Он успел достать из кобуры пистолет, отразив лезвие моего оружия им. Я поняла, что должна убить его прежде, чем тот выстрелит.       Кабальеро уже прицелился в меня, когда я рубанула его по руке с разворота. Он взвыл, опуская раненую руку с пистолем. Время шло на секунды и я, воспользовавшись образовавшимся преимуществом, тут же бросилась на него, опрокидывая капитана наземь. Смотря прямо в его глаза, в которых застыла тень паники, я не отводила взгляда, с мрачным удовлетворением осознавая, что последнее, что он увидит перед смертью, будут мои пылающие ненавистью глаза. Я уже поднесла лезвие сабли к его горлу, когда кто-то влетел в меня с такой силой, что нас откинуло к самой корме. Не успела я прийти в себя, как громила Хенрик схватил меня за горло, поднимая в воздух.       Саблю выбили из моих рук, а мне оставалось только судорожно хрипеть и отчаянно царапать плотно сжатое кольцо его ладоней, перекрывающих мне воздух. Сознание с каждой секундой уплывало, и я невольно ощутила чувство дежавю.       Я успела попрощаться с жизнью, когда вдруг раздался приказ:       — Отпусти её.       Я упала на палубу, тут же свернувшись в клубочек и хватая ртом желанный воздух. Надо мной зависла тень, и в тот же момент чей-то ботинок оказался прямо на моём горле.       — Ты поплатишься за эту попытку, эльфка, — рыкнул Кабальеро. — Я не позволю тебе умереть, уж поверь мне.