Всё, что я помнила из той первой ночи, это как в какой-то момент в трюм кто-то спустился и пытался вызвать капитана на палубу из-за начавшегося шторма. Кабальеро, не отрываясь от того, что делал с моим телом, произнёс фразу, которая стала моим спасательным кругом и запустила процесс составления плана.
— Сами разберётесь, я больше не поведусь на ваши отвлекающие маневры.
Тогда я осознала, что все те моменты, когда Кабальеро вовремя уводили из каюты, были подстроены той частью команды, которая не желала мне зла.
За следующие полтора месяца до прибытия на Нассау я была подвергнута насилию ещё столько раз, что перестала считать. Я научилась с этим мириться, постоянно повторяя себе, что мне необходимо усыпить бдительность Кабальеро, если я хочу спастись. К счастью, всё это время мое тело было доступно лишь капитану, он не делил меня ни с кем из своих приближённых.
Первые разы я ещё сопротивлялась, чтобы не выглядеть очень уж подозрительно. Постепенно я становилась покорнее, делая вид, что смирилась с тем, что теперь буду в плену у Кабальеро. Это обеспечило мне практически свободное передвижение по кораблю за две недели до прибытия в порт пиратской столицы.
Играть роль мне приходилось и перед теми, кто был на моей стороне. Таким образом, и я отдалилась от Кормака и Треви, что теперь уныло поглядывали на меня, видя во мне лишь новую приспешницу капитана. Подстилку Кабальеро. Думаю, они видели во мне надежду на спасение от капитана, а теперь, видя мою покорность, подумали, что теперь я уже не попытаюсь освободиться. Это именно то, что мне нужно было.
Я постоянно занимала себя чем-то, лишь бы не задумываться обо всем происходящем. Я была на грани и, если бы хоть немного начала углубляться в то, что закрыла в себе, то сорвалась бы и погрузилась в пучину депрессии. Сейчас мне это не нужно, я должна собраться и закончить то, что начала.
Руки мне всё ещё не развязывали, опасаясь того, что я могу сделать. Я была терпеливой. Рано или поздно я смогу полностью усыпить бдительность капитана, и он развяжет мои руки.
Практически везде меня теперь сопровождал Коджо, компания которого нравилась мне в разы больше Вербека и Хенрика. К слову, хотя бы один из этих двоих постоянно находился рядом с капитаном во время его совокупления со мной. Видимо, капитан всё ещё боялся меня и того, что я могу сделать.
Я стояла на носу корабля, смотря вдаль и уже видя очертания порта. Коджо безмолвно стоял рядом со мной.
— Коджо… — протянула я, привлекая внимание бывшего раба. — Я что-то всё забывала спросить, а какой здесь год то?
— 1717.
Я прикинула то, что помнила о Карибских островах, но всё так же не могла точно определить, что происходило в этот период времени и что вообще собой представляет этот мир. Такое ощущение, будто у меня наслаивалось сразу множество разных вариаций.
— Как вы поняли, что я эльф? В вашем мире есть кто-то похожий?
Коджо покачал головой и ответил:
— Нет, по крайней мере, никто из нас никогда не видел, — я облокотилась на борт, ожидая продолжение. — Истории у нас есть. Легенды разные. По ним и знаем.
— А ты откуда? Какие у вас были легенды?
— Моя семья из Африки, но я родился уже в рабстве. Никогда не был на родине.
— Но ведь мать что-то рассказывала тебе? — продолжала допытываться я и выводить его на разговор.
Коджо задумался ненадолго, видимо размышляя, правда ли мне это интересно, но, увидев мой взгляд, заговорил.
— Она не успела рассказать мне много, но я до сих пор помню легенду о сотворении мира…
Я слушала его историю, попутно удивляясь тем, что верховное божество у африканцев не являлся создателем мира. Людей он тоже не создавал, они появились просто сами по себе. О мире говорится так, будто он уже существовал.
В ответ я поделилась с ним историями о сотворении Арды, Эру Илуватаре, Валар и рождении эльфов, гномов и людей. Коджо был прекрасным слушателем. Ему нравилось узнавать что-то новое. Увидев его заинтересованное выражение лица, в противовес обычному каменному, я невольно вспомнила Трандуила, но постаралась откинуть мысли о нём как можно дальше.
— Тебя устраивает твоя жизнь сейчас, когда Кабальеро освободил тебя от рабства? — спросила я, закончив свою историю. Остров был уже настолько близко, что я видела мелькающие точки на нём.
— Я обязан капитану жизнью за своё спасение, — расплывчато ответил Коджо, снова надевая непроницаемую маску.
— Я знаю, что ты тоже старался помешать капитану сделать это со мной, — тихо сказала я, чтобы никто не смог нас подслушать. На лице Коджо не дернулся ни один мускул. — Я хотела сказать спасибо тебе за это.
— Я много насмотрелся за годы в рабстве на мучения женщин, — так же понизил голос он. — Это ломало их, делало безучастными ко всему, уже не надеялись на спасение.
Я услышала завуалированный укор в его последних словах.
— Один друг однажды сказал мне, что надежда есть, пока я продолжаю верить в неё и бороться, — я прикусила губу. — Он взял с меня обещание никогда не сдаваться и бороться за свою жизнь до последнего дыхания.
Я не знала, понял ли мой намёк Коджо, так как сразу же погрузилась в воспоминание.
— Я же вижу, что надежды не осталось, Леголас, — прохрипела я, превозмогая боль. — Ни одно из известных лекарств мне не помогает.
— Отбрось эти мысли, Эйлин, — аранен склонил свою голову на край подушки, заставив меня повернуться на бок, чтобы встретиться с ним взглядом.
В его руке была смоченная тряпка, которой он тут же провёл по моему лицу, вытирая пот. Он выглядел на удивление спокойным и уверенным, когда положил подбородок на руки и внимательно изучал меня чистыми голубыми глазами.
— Надежда никогда не покинет тебя, пока ты борешься, — Леголас пригладил мои распушившиеся запутанные волосы и еле заметно улыбнулся. — Ты же продолжаешь бороться, так ведь?
Я кивнула, прикрывая глаза.
— Тебе есть ради чего жить, Эйлин.
— Но я так устала… — слабость, что снедала меня уже многие дни, отдавала сильной болью в голову, вызывая стон. — Есть ли смысл продолжать эту борьбу?
— Пообещай мне, — выпрямившись, Леголас серьёзно посмотрел на меня и обеими руками сжал мою здоровую. — Что бы ни случилось. Какие бы испытания не выпали на твою долю, ты всегда будешь бороться. Сражаться за свою жизнь и свободу до последнего дыхания.
— Обещаю, — кивнула я. — Почему ты сказал про свободу?
— Жизнь ничего не стоит, если ты лишена свободы.
Оклик капитана выдернул меня из мыслей о Леголасе, про которого с каждым днём я вспоминала всё чаще и чаще. Мысли об аранене не приносили мне той боли, что появлялась, когда я думала о Трандуиле. Леголас стал для меня путеводной звездой, дающей свет и тепло вдали от родного Лихолесья.
Я прошла к каюте капитана, обходя пиратов, работающих на палубе. Коджо грозной тенью двигался за мной, но остановился перед дверью в каюту. Я надеюсь, что не совершила ошибку, доверившись африканцу.
Войдя в каюту, я с удивлением отметила, что Кабальеро в покоях один. Старпома или Хенрика здесь нет. Кажется, он начинает больше мне доверять.
— Что такое?
— Надень это, — он указал на платье, лежащее на кровати. Я уставилась на Кабальеро как на идиота.
— Совсем умом тронулся? Я это не надену, — я подошла к наряду и брезгливо взяла его в руки, которые, к слову, теперь всегда были связаны впереди. — Да шлюхи одеваются приличнее!
— А ты что ли не шлюха? — поинтересовался пират, подходя ко мне. Я собрала всю свою силу воли, чтобы не отпрянуть рефлекторно.
— Я была бы шлюхой, если бы пошла по всем твоим пиратам, — рассудила я. — А так, я, можно сказать, что-то вроде твоей любовницы, хоть и подневольной.
— Сейчас ты уже не особо сопротивляешься.
— Не вижу в этом смысла, — пожала плечами я.
— Значит, тебе нравится, — не спрашивая, сказал капитан, практически прикасаясь губами к моей шее.
Мне потребовались все свои силы, чтобы не убить его прямо здесь и сейчас. Я лишь включила все свои актерские способности и, изящно извернувшись, изобразила на лице игривую, но властную улыбку.
— Я этого не говорила, Кабальеро.
Откинув в сторону недоплатье, я требовательно посмотрела на пирата.
— Понятия не имею, зачем тебе понадобилось меня наряжать, но ничего подобного я не надену. Можешь поискать что-то себе подстать, рубашку там, брюки.
Капитан хищно улыбнулся, отчего его испещренное шрамами лицо, с жидкой бородкой, сделалось ещё менее привлекательным, чем оно было обычно. Я проследила даже нотку безумия во внешнем виде капитана.
— А эльфский король знает толк в женщинах.
Я застыла, пристально глядя на Кабальеро.
— “Эльфский король” больше не имеет никакого значения, — я раздражённо, стараясь максимально натурально изображать эмоции, процедила. — Он остался в прошлом.
Кажется, мой ответ понравился капитану. Он отошел к сундукам и вскоре вернулся с другой одеждой.
— Возьми это.
Я изучила полученную ткань и, удовлетворившись, быстро начала переодеваться, полностью игнорируя капитана. Платье было длинной до середины голени. Чёрную юбку и белую кружевную блузу разделял красный корсет. Кабальеро развязал мне руки, чтобы я могла надеть верхнюю часть наряда, при этом контролируя каждое моё движение и пристально следя за тем, что я могла бы сделать. Сапоги я оставила свои, повидавшие многое, но ни капли не ухудшившиеся за эти месяцы. Эльфийская работа, что ещё сказать.
Незаметно для Кабальеро я переложила монету, ту самую, найденную у водопада, из потайного кармана в штанах в сапоги.
Впервые за долгое время я увидела в зеркале своё отражение и тут же отвернулась. Лицо было в кровоподтеках и царапинах. От носа, через щеку, проходил свежий шрам. Тонкая полоса была следом от лезвия, которым Кабальеро забавлялся со мной ещё в первые дни насилия. Я медленно протянула руку к волосам, ужаснувшись. Про них я совершенно забыла, стянув лентой и так и не расплетая за все время ни разу. Некогда мягкие и блестящие, они были больше похожи на старую, сухую соломенную охапку, и по ощущениям и по виду.
Я вспоминала, с какой нежностью Трандуил укладывал мои локоны, коря меня за то, что я никак не могу давать им должный уход. Сейчас ничего не выдавало во мне эльфийку, как раньше. Думаю, моего короля хватил бы удар от такого вида.
Сморгнув навязчивые слёзы, пока Кабальеро ничего не заметил, я развернулась к нему.
— Ну? Зачем этот маскарад?
— Сойдешь со мной на остров, хочу показать тебя другим капитанам, — надевая свою треуголку, произнёс он. — Если всё пройдет хорошо, купим тебе одежды. Через неделю мы снова отплываем.
Я насторожилась. Лучше момента, чем убить его на берегу у меня не будет. Нужно уложиться в эту неделю. Как я ещё не знаю. Но я это сделаю.
* * *
Пришвартовавшись, мы с капитаном вышли из каюты. Как я поняла, часть команды оставалась на корабле, а другая сходила на берег. Через пару дней они поменяются.
Перед тем, как подойти к трапу, я незаметно подошла вплотную к Треви, который был в числе тех, кто должен был первым спуститься на остров. Незаметно передав ему наскоро нацарапанную в каюте капитана записку, я вернулась к Кабальеро, не удостоив остальных пиратов даже взглядом.
Я была вся на нервах, предвкушая спуск на земную твердь. Полностью насладиться нахождением на корабле я не могла, по понятным причинам, поэтому ступив на песок после стольких месяцев плаванья, я почувствовала облегчение. Ко мне сразу вернулась уверенность. Земля будто придавала силы.
Я шла под руку с Кабальеро, который не стал связывать мои руки, видимо, не желая привлекать лишнее внимание на острове, что с его стороны опрометчиво. С другой стороны, верёвки и прежде мне не мешали, ибо я лишь ждала подходящего момента, а сейчас Кабальеро всегда будет начеку, в любую секунду ожидая нападения.
— Только дёрнись, — склонившись к моему уху, сказал капитан. — Отдам тебя Хенрику и Вербеку. Они не будет с тобой так нежны, как я.
— Не волнуйтесь об этом, капитан, — с отвращением ответила я, сохраняя безупречную невозмутимую маску. — Если я и решу сбежать, это произойдёт только через ваш труп.
Последние слова я сказала с улыбкой, наблюдая за реакцией Кабальеро. Он, судя по всему, не воспринял мои слова всерьёз и продолжил.
— Я встречаюсь с другими капитанами в таверне “Старина Эвери”. Ты идёшь со мной.
Я покорно кивнула, выдерживая быстрый шаг капитана.
Я разглядывала домики, отмечая, что остров только-только начали обживать. Домов было не так много и было видно, что сделаны они наспех. Единственной большой и масштабной постройкой была крепость на утёсе острова, возвышающаяся настолько, что я приметила её задолго до высадки на берег. Так же вдали виднелась церквушка.
Таверна была на возвышении и своим светом и несущейся оттуда музыкой привлекала посетителей. В свете заходящего солнца это место имело свою привлекательность, уют и ощущение свободы. В другой ситуации я бы больше оценила таверну. Вскоре я смогла разобрать слова и чуть не взвыла. Все пиратские песни имеют такой контекст?
Бонни Лесси, ты пойдешь со мной
Бонни, вместе полежим мы?
Ленточки все твои получу
Утром, прежде чем уйду я*
Пока мы шли, песня продолжалась, я только фыркнула, услышав продолжение. Конечно же, лирический герой, солдат, заделал этой клуше Бонни ребёнка и смылся. Я уже даже не удивляюсь.
Музыка была великолепной, задорной и призывной к танцу, но смысл напрочь рушил всё впечатление.
Я быстро вычислила несколько пиратов, шумно разговаривающих между собой. Кроме них никто не мог быть теми самыми капитанами, на встречу с которыми пришёл Кабальеро.
Их было всего трое, но, учитывая специфику ремесла, не думаю, что многие будут сейчас здесь. Внешне они все показались мне знакомыми, и я в который раз задалась вопросом, могла ли я знать об этом мире из своих историй.
— Добрый вечер, господа, — сверкая улыбкой, поздоровался Кабальеро с присутствующими.
Пираты повернулись к капитану Короля Воронов, и я застыла, узнав вблизи каждого. Сомнений быть не могло.
Пират, что сейчас приветственно вышел к Кабальеро, единственный, кто был откровенно рад его появлению, мог быть только Бенджамином Хорниголдом, самопровозглашенным губернатором Пиратской Республики. Около него стоял Эдвард Тэтч собственной персоной. Не узнать Чëрную Бороду было бы преступлением. Он смотрел на Кабальеро примерно так же, как на капитана обычно смотрит Коджо. Без эмоций, но и не враждебно.
Но именно третий капитан, наконец, прояснил мне всю ситуацию, и я поняла, в каком мире оказалась. Джеймс Кидд сидел на стуле, расположив руки на спинке. Вместо того чтобы поприветствовать Кабальеро, Кидд обратил внимание на меня, пристально изучая. Я ответила ему таким же изучающим взглядом, вспоминая все, что мне известно об этой персоне. Узкие плечи и хрупковатое телосложение парня заставили бы меня удивиться, как он вообще смог выбиться в капитаны ещё и в столь юном возрасте. Но это если бы я не знала историю этого человека.
Я не удивилась, когда Джеймс первым решил прокомментировать моё появление.
— Кто это с тобой?
— Быстро ты заметил, Кидд, — Кабальеро по-свойски схватил меня за талию. Я сделала вид, что не заметила этого, продолжая терпеть унижение и прожигать взглядом Джеймса Кидда. — Мой новый трофей, нашел на островах.
— Интересный экземпляр, — подошёл ко мне Хорниголд. Я едва не набросилась на него, за то, что назвал меня вещью. — Правда, кажется она с дефектом.
Он протянул руку к моим ушам. Я инстинктивно дёрнулась, сердито посмотрев на губернатора. Рука Кабальеро всё так же оставалась на месте.
— Только тронь меня, пират, и я порву тебя на куски, отдавая мясо людям в твоём подчинении, — я скрестила руки и, гордо подняв голову, добавила: — Это не дефект. Я не человек.
— Ха, грозную ты себе нашёл пассию, Кабальеро, — хмыкнул Бенджамин, не впечатлённый моей угрозой.
— У неё проблемы с тем, чтобы держать язык за зубами, — взбешённый моим поведением, Кабальеро развернул меня к себе лицом и отвесил звонкую пощёчину.
Моя голова рефлекторно откинулась в сторону, и всё вокруг замедлилось, будто позволяя мне собраться и принять решение. Он делал то же, что и я в свои первые дни на корабле. Прощупывал почву. Смотрел, что я позволю ему сделать со мной. Ждал, когда я потеряю контроль и нападу.
Скажу честно, оставаться внешне безучастной и спокойной далось мне с таким трудом, что моей сдержанности позавидует любой. Щека горела, но я не показывала пиратам свои настоящие чувства, оставаясь неподвижно стоять им на потеху. В глазах Тэтча мелькнуло неодобрение, которое он не особо и скрывал.
— Она всё-таки дама, Хорхе. Не распускай руки.
Кажется, Кабальеро не понравилось осуждение Чёрной Бороды, а я, кажется, начинала проникаться к нему ещё большей симпатией, чем была у меня, когда я знала этого человека только по истории. В отличие от Эдварда, возмущение, написанное на лице Джеймса Кидда долю секунды назад, быстро сменилось на безразличие. Думаю, никто кроме меня этого не заметил.
— Если ты не человек, кто же ты тогда? — с интересом в глазах спросил Кидд.
— Я эльф, — просто сказала я. Хорниголд и Тэтч тут же подняли меня на смех.
— Эльфов не существует, девочка, — хмыкнул Чёрная Борода.
— В нашем мире нет, — согласился Кабальеро. — Но она не из нашего мира.
Кабальеро смог завладеть вниманием пиратов. Эдвард Тэтч прекратил смеяться и внимательно посмотрел на капитана, жестом велев ему продолжать.
— Мы были на острове, к которому вела карта. Сокровища находились прямо у подножия водопада. Эйлин вышла из воды, но я клянусь, за стеной воды не было ничего, кроме скалы. Она явно прошла через портал, но понять, как он работает, мы так и не смогли.
— Что ж вы её не заставили объяснить? — фыркнул Джеймс.
— Нам пришлось её вырубить, — сконфуженно ответил Кабальеро, слегка замявшись. — Она убила одного из наших и пыталась бежать.
— Какая-то девка смогла стать для вас проблемой? — пуще прежнего развеселился Хорниголд, смотря на меня уже по-другому.
— Я не какая-то девка. По силе я сравнюсь с любым из вас, — подала голос я, спасая зло покрасневшего Кабальеро от позора. Не знаю, услышали ли они предостережение в моих словах, но это не так важно.
Кабальеро бросил на меня прищуренный взгляд, а я до боли прикусила губу, проклиная свой длинный язык. Ладно, возможно эта информация была лишней.
— Это интересно… — протянул Тэтч. — Нам есть что обсудить, Хорхе. Могу любезно предложить тебе домик для твоей спутницы.
— Спасибо, Тэтч.
Кабальеро подозвал стоящих неподалёку Хенрика и Квинтена Вербека. Склонившись к уху старпома, он сказал:
— Охраняйте её до моего прихода, — помолчав, он добавил настолько тихо, что даже я со своим слухом еле разобрала слова. — Можете делать с ней всё, что пожелаете.
После этих слов вся кровь в моих жилах превратилась в лёд, а лицо невольно побледнело. Уходя, я поймала встревоженный взгляд Джеймса Кидда, явно заметившего мою реакцию.
