Расцвет расизма эпохи Цин

После того как Юймина публично обрезали, он еле сдерживая слезы даже не пошел тренироваться, а клубком завернулся в циновку. Он упал с такой силой, что в его лоб за садилась заноза и он начал плакать. Обрубленные волосы теперь щекотали его щеки. Стражи даже не стали делать замечание насчет того что он должен тренироваться, потому что он уже получил с полна наказание от самого императора, который сделал намек на то, что Юймин на несколько уровней в бою выше, что даже такая падаль достигла такого развития, а остальные в сарае — нет. Поэтому стражи стали усердно гонять палками остальных. Ведь до этого они старались всегда надавать Юймину. Юймин так горестно плакал и сжался в комок, ему хотелось захлебнуться. Он весь покраснел от позора и накопившейся обиды на все, так и не поднимая лба с занозой, он впивался руками в свои обрывки одежды, его костяшки побелели и упирались в циновку. Он даже был не в силах подавить всхлипы. Ему было жалко в первую очередь Яньлиня, он понял, что они в какой-то степени повязаны обществом одинаково. Что на Юймина бесконечно докладывали «собратья по сараю», или подставляли его при первой возможности, чтобы обрушить на него гнев стражей. Что на Яньлиня докладывали слуги, что он убежал и общается с ним, и конечно же от отца-императора ему точно достанется. Никому нельзя доверять. Все желают тебе лишь зла, и никто не хочет тебя понять. Только они вдвоем понимали друг друга. Но сможет ли его друг император не забыть через столько лет все то что он обещал в детстве? Даже маленький Юймин понимал, что быть владыкой Небес, это определенные правила и чего бы ты не желал, иногда ты просто не можешь что-то сделать, ведь ты не простолюдин. Перерыв на тренировки. Все ворвались с гоготом в сарай. Вот и новый ушат словесного навоза. Все смотрели на плачущего Юймина, как на проклятого тысячью язвами. Ему кричали со всех сторон - Обрезанный! - Ну как тебе теперь с короткой прической? - Смотрите, у него пряди теперь кривые, двойная мерзость! Юймину хотелось просто исчезнуть, лучше бы ему при всех голову отрубили, чем выслушивать очередное дерьмо. Он даже был не в силах больше плакать и резко встал. Все увидели, как из занозы течет немного крови, его красное заплаканное лицо, и ни у кого это не вызвало жалости, лишь новый повод для смеха, все окружили его толпой. Юймину пришлось вжаться в стену. Теперь ни следа от обиды, в нем кипела дикая ярость. Он мечтал вырезать каждому глаза, чтобы они так желчно не смотрели на него. Внезапно кто-то самый «умный», додумался взять треснувшие кувшины, которые складировали в сарай и бросить в Юймина. Со всей силой и треском об мальчика разлетелся глиняный горшок. Лицо Юймина моментально стало багровым, и по нему просочилось множество струй крови, все его руки были порезаны. Кто-то даже испугался, но при этом все продолжали галдеть -Так ему! -Ты же обещал нас убить, так сделай что-нибудь?! -Иди поплачься своей умершей мамаши! На глазах Юймина хотели выступить слезы, он уже не ощущал физической боли, хотя все его тело было порезано, он молча с достоинством сказал -Обезьяны, сам император вам сказал что вы мне в подметки не годитесь, теперь вместо того чтобы тренироваться, вы стоите и разбиваете об меня старую посуду, так почему вы не хотите со мной сразиться? -У тебя еще хватает сил выпендриваться! -Ты стал таким мерзким после боев, совсем зазнался, надо его проучить! Юймин скривил хитрую ухмылку и сказал -Ну так проучи меня на мечах, отрежь мне голову, если так жаждешь этого. Я и без волос могу сохранить честь в бою, а вам и волосы до пола не помогут казаться в глазах других достойным соперником Все рассвирепели, вошел страж, не обращая взора на Юймина, который был весь в крови, всех погнали тренироваться. Юймин даже не смывая крови начал принимать вызов каждого из сарая, и в каждой битве он прикладывал лезвие меча к шее тех, кто над ним смеялся. Если бы он мог убить, убил бы. Но это к сожалению, всего лишь тренировка. Все были в шоке с того, что, несмотря на то что на лицо Юймина капала кровь, он умудрялся словно парить в бою, и порезанными руками выкидывать свои трюки с мечом. Никто не сражался как он. Никто его не мог победить, потому что они просто не ожидали что он может сделать. Вместо того чтобы уклоняться, он выкидывал второй меч в землю, переворачивался в воздухе, цеплялся одной рукой за него, а ногами наносил удар противнику, и уже другим мечом мог бы спокойно убить. Такой странной техникой парения обладал только он. Повсюду разлеталась кровь из его ран, но казалось, что это ему совершенно не мешает сохранять равновесие, чтобы удерживать весь свой вес на мече. Словно колья он втыкал раз за разом в неизвестную сторону острие своего меча и в полете опирался на него, успевал вытаскивать из земли и вонзать через какое-то расстояние. Он был словно покоритель гор каждый раз вбивающий клин на какой-либо высоте, чтобы подняться выше.