Расцвет расизма эпохи Цин

Множество трупов было выкинуто к границам Европы, буквально образовав стену. Войны утирали пот со лба. Прошел буквально день войны, никто не ожидал, что все закончится так быстро. Яньлинь мертвым взглядом окинул соженые земли вокруг и белых трупов лежащих друг на друге. От кровавого ада Синьхуа пострадали леса и земля, все полыхало огнем еще сутки. Из-за войны многие деревни были разбиты и ограблены. Чтобы восстановить жизнь в Китае требовалось не мало сил, но война была еще не закончена. Ведь на другой стороне был король. Перед затишьем будет буря. Яньлинь тут же метнулся в поминальный зал предков, где лежало тело Юймина, после того как услышал, что с Лонгеем все в порядке, хотя множество его охраны были мертвы, их трупы нашли рядом с входом в тайный погреб. Словно неведомая сила все время оберегала этого ребенка. Алый глаз внимательно сквозь деревья прожигал приближающегося посыльного к тайнику с Лином. Тут же спрыгнув с ветки Синь Линг встал в угрожающую позу направив меч на человека перед ним. — Кто ты? Человек опешил осмотрев белое бледное лицо с алым глазом. Словно это было какое-то потусторонние существо, только капель крови не хватало. Подолы одежд Синь Линга были выжены от молний по краям. Это делало его еще более устрашающим. Страж с напряжением встал в ответ обнажив меч — Что вы имеете ввиду?! Я посыльный императора, мне было приказано забрать наследника и привести к его отцу. А вот кто вы? Все белые на китайской земле были убиты духом Господина Синьхуа, война закончена. Но.вы.белый… Как это вообще возможно… Синь Линг опустил меч, все еще враждебно прожигая алым взглядом. — Считай что перерождение Господина Синьхуа и я небольшое исключение Язвительно хмыкнул юноша, собравшись к Лонгвею — Сначала я уточню у маленького Господина, точно ли ты должен его сопроводить, и почему лишь один, как-то это небезопасно — Мы не должны привлекать толпой внимание к маленькому наследнику, даже если бы пошли рассеявшись по лесу, на нас может быть хвост. Чем меньше людей знает, тем лучше. Тем более никто не ожидает что наследник будет с одним стражем, и никто не додумается выследить меня Зачем-то отчитался страж перед незнакомцем, словно ощущая что их силы не равны и лучше не конфликтовать с этим странным юношей, тем более он не умер, когда все белые на китайской земле были сожжены заживо. Вдруг это действительно Господин Синьхуа? Да он одним махом его размажет. Тем более юношу интересовала только безопасность Лонгвея. Отодвинув крышку прохода Загробный Палач уверенно спрыгнул в погреб, увидев довольно скучающее лицо с очаровательно чернильно-серебряным взглядом. Лонгвей был закрыт в помещении один, на случай если его охрана окажется предателями, и не смогла бы остаться с ним наедине. Синь Линг предусмотрительно накрыл волосами алый глаз, чтобы не привлекать лишнее внимание и вопросы от маленького наследника, лишь спросил — Господин Лонгвей этот человек действительно должен Вас сопроводить к отцу? Как тут же в торс Синь Линга уткнулся меч Лонгвея, который в юном возрасте довольно уверенно держал оружие, но сражаться конечно же особо-то и не умел. — Да, я знаю этого стража, а вот тебя нет! Синь Линг невольно ухмыльнулся отступив назад — Какой предусмотрительный ребенок, все верно, незнакомцам не нужно доверять. Я сопровожу Вас, для безопасности. Если бы хотел убить, то давно бы смог это сделать, но мне интересна лишь Ваша защита на добровольной основе Маленький лис недоверчиво смерил обворожительного Господина едким взглядом, но этот ребенок словно ощущал ауру людей, поэтому посчитал Синь Линга не опасным. Подбежав к стражу они наконец смогли направится во дворец. — Папа меня ждет? С ним все хорошо?! Тут же доставуче ребенок активировался, ведь ему пришлось целый день сидеть в темноте и полном одиночестве! Но раз отец попросил, как он мог ослушаться? Тем более Яньлинь никогда не был так убедителен и строг. Щурясь от яркого света маленький лис обернулся на человека сзади преследующего их, словно смерть. Все еще ему не доверяя, но почему-то в душе маленького лиса возникало дежавю. Внезапно Синь Линг убрал чернильную прядь с лица обнажив алый глаз, специально продемонстрировав Лину свою особенность. Ребенок на миг замер широко распахнув серебряно-чернильные глаза, ведь он только один раз в жизни видел человека с разными глазами, и то на параде. И кажется, он уже встречал этого Господина. Словно выстроив доверительный контакт из-за одинаковой особенности глаз, Синь Линг тепло, но одновременно с ноткой язвы и хитрости улыбнулся опять скрыв свой глаз, будто бы змей. Лин отвернулся о чем-то задумавшись, вспоминая изящное бледное лицо с алым глазом, и безобразно спутанные волосы, одна сторона которых была спрятана за ухо, а другая кой как болталась, потому что этот человек явно не умел хорошо завязывать хвост. Кого-то этот растрепа напоминал… Стража также постоянно напрягал Господин сзади, но он действительно не представлял никакой опасности и даже иногда шел первым расчищая и проверяя путь, так что не было смысла ему не доверять или пытаться убить. Дойдя почти что до центра Сунлинь, Синь Линг неожиданно скрылся среди разрушенных домов, будучи уверен что Лин в безопасности дойдет до отца. Тем временем Яньлинь находился около тела Юймина в поминальном павильоне предков, где покоились лишь императоры эпохи Цин. Град слез давно затопил ледяное тело, пшеничные волосы словно потускнели, от привычной озорной улыбке на белом лице не осталось и следа. Но изумрудные глаза по прежнему отдавали блеском, последней эмоцией, как будто бы счастья и одновременно дикой боли. Яньлинь снова трясущейся рукой прикрыл веки Юймина. Еще на военном поле он начал считывать с помощью духовной энергии воспоминания мертвого. Удивляясь сколько ярости и обиды было в этом юноше с самого детства, но каждый раз когда он встречал Яньлиня, вся боль словно рассеивалась. Юймин никогда не имел корыстных умыслов, чтобы кто о нем не говорил, он никогда не хотел мести китайцам. Лишь несколько раз в жизни он думал, что было бы хорошо что все китайцы поняли и признали свою ошибку. Даже если в детстве он когда-то действительно хотел убить всех своих обидчиков, Яньлинь словно останавливал его ярость, которая так и не смогла пожрать его полностью. Всю ссылку самосовершеннствования каждый день он думал только об одном человеке и мечтал вернуться, встретив его, доказать что стал сильнейшим. Все что делал Юймин всю свою жизнь было посвящено Яньлиню. Все его чувства и эмоции. Любовь, обида, ревность. Просмотрев воспоминания в ссылке самосовершеннствования как Юймин в закусочной прочитал новости о том, что Яньлинь женился, император ощутил внутри дикий сгусток ревности и обиды, разрывающий на части. Невольно засмеявшись сквозь Яньлинь не мог сдержаться. Он никогда не мог подумать, что Юймин на столько сильно мог ревновать на расстоянии, что даже от обиды мечом вывел на стене надпись «Яньлинь дурак» словно ребенок. Единственный человек которого Юймин по настоящему хотел уничтожить был Синьхуа. Бесконечное чувство упоения и радости окутало Яньлиня, увидев воспоминание о смерти своего отца в ритуальном павильоне. Сколько раз Юймин дулся на Бао, который каждый раз делал ему замечания. «Как надоел этот зануда, просто сил нет, лучше бы Лина шел поучать! Я ему что? Ребенок?!» Яньлинь словно улыбнулся, ведь мысли Юймина были действительно похожи на детские. Но тут же дико удивившись император обнаружил воспоминание о том, как Юймин на ночь пришел к Бао, с жалобой на то что до ужаса боится спать один из-за треска цикад. Да и всю жизнь он жил то в сарае, то в ссылке с мечниками, а теперь и вовсе с Яньлинем. Но он уехал куда-то по делам, а Юймин совсем не привык спать один. Напросившись к Бао как жалкий котенок и свернувшись очень большим калачиком рядом, Бао был похож совсем на какого-то хлюпика, по сравнению с гигантским европейцем. Яньлинь как не старался носить широкую одежду за жизнь или выше убирать волосы в хвост, все равно Юймин был крупнее, генетику белых не перебить. " — Бао, тебе не страшно спать одному?» Недовольно бубнил Юймин, пытаясь закрыть уши от треска цикад. " — Ха-ха-ха, никогда не думал что такой знаменитый и крупный воин придет ко мне с такой просьбой. На самом деле мне также непривычно быть одному, но я не боюсь цикад. С детства мы спали с Лиу в одном углу, в нашем домике не было даже двух комнат. Мать по ночам работала или спала на кухне. Лиу целый день бездельничал, а потом начинал меня доставать ночью. Сколько ж я ему надавал тумаков за те ночи, чтобы он себя хорошо вел. Мы постоянно дрались, когда он мешал мне спать. А потом приходила матушка и давала мне смачный щелбан за то что я ведусь на провокации, и говорила что уж от меня она меньше всего ожидает плохого поведения, а Лиу получал шлепки за то, что балуется. Но в детстве в основном отгребал я за двоих. Лиу никогда не соблюдал правила и был единственным кто меня мог выбесить и вывести из себя, может быть я ему немного завидовал что он делает что хочет, а я так не могу. Хмыкнул Бао, лениво опершись на руку прожигая потолок взглядом. — Никогда бы не подумал что ты вообще можешь с кем-то драться! Ты же зануда натуральный! Удивленно хлопали изумрудные глаза. Тут же белый лоб получил крепкий щелбан. Довольные чернильные глаза и строгое бледное лицо ну никак не сочеталось. — Ай! Бао!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Ты что делаешь!!!!!!!!!!!! — Ты пришел в мой дом, так что не обзывайся, пока я тебя не выгнал спать с цикадами наедине. Знал бы ты как я воспитывал маленького Господина Яна, Синьхуа вообще придумал для него физические наказания. Правда, я никогда их не использовал, но мог иногда пригрозить этим. А сейчас Господин Яньлинь убьет любого учителя, который обидит Лонгвея, и я с ним согласен.» Видя воспоминания о Лине, и сколько уроков на самом деле они прогуляли да и вообще часто бездельничали Яньлинь хотел нахмуриться, но не мог, ведь его заполнили искренние эмоции любви и тепла. Хоть Лин был и чужим ребенком, но Юймин относился к нему как к сыну. Этот вопрос больше всего волновал Яньлиня, не возненавидит ли Юймин его ребенка и не будет ли делать вид что хорошо к нему относится? С ненавистью заметив Юйлуна в воспоминаниях Юймина, Яньлинь сжал кулаки от ярости. «Надо было еще тогда убить этого урода, я предчувствовал что-то не ладное, но ты каждый раз его жалел, лишь потому что он пару раз был к тебе добр. Какой же ты дурак… Юймин… Думал, только о моей защите. Как я мог вообще позволить быть живому врагу на китайской земле.Мне никогда он не нравился, будь бы я более жестоким и своевольным как моей отец. Он бы точно сразу его убил никого не слушая. Но я пытался уважать твой выбор. И вот к чему это все привело…» Внезапно словно ответ на вопрос Яньлиня в голове прозвучали мысли о Юйлуне, которые думал Юймин. «Какая разница, Юйлун или еще кто-то. Все равно когда-то кто-то попытается его убить, ведь он император. Просто зная что это Юйлун, мне будет это проще предотвратить. Может он в конце концов одумается.» Внезапно голубая духовная энергия перестала окутывать тело в фиолетовых одеждах и Яньлиня. Тот больше не смог продолжать смотреть воспоминания, прервавшись на рыдания и еще крепче сжав белую ладонь, крепко взяв пшеничную прядь в другую руку. Сгорбившись фигура в серебряных одеждах жалко склонилась над трупом возлюбленного, ветер подхватывал трепещущие пряди из бусин короны Лунного Дракона, которые словно поддерживали безмолвный плач в ритуальном павильоне. Луна струилась сквозь полумесяц на короне. Яньлинь не заметил как наступила ночь, все еще оставаясь наедине с Юймином. Собравшись с духом, Яньлиня снова окутала голубая энергия, не отпуская ни на секунду ледяную белую ладонь, Лунный Дракон продолжил вникать в дебри воспоминаний. " — Вздумаешь предать империю — на тебя найдется другое мое оружие, которое будет гораздо сильней. Захочешь, чтобы белые правили Китаем, даже если убьешь моего сына, придет палач, который казнит тебя и сядет на трон, поверь, ты никогда не сможешь достигнуть такого могущества как второе секретное оружие.» Чернильные глаза широко распахнулись. «Что за странный обрывок воспоминания, как будто он неполный. Но это говорил мой отец, почему он встречался с Юймином? Это конечно всегда было странно, что он сразу же не убил его, но для чего было его запугивать и что за секретные оружие?! Про кого он говорит? У него что ли был еще ребенок?! Поэтому он меня на столько ненавидел всю жизнь и считал ничтожеством, что даже не верил в меня на троне?!» «Палач…» Яньлинь нахмурившись попытался вспомнить что-то странное в поведении отца, но ничего не смог найти. Он всегда был жесток и занят войной. Точно не проводил время с женщинами и даже не создавал гаремов. Ему совершено были не интересны любовные утехи, лишь бесконечные казни. Тогда что за человек о котором он говорит? Может он это просто выдумал? Словам Синьхуа никогда нельзя было верить, он всегда врал. Больше не желая думать об этом, Яньлинь «перескочил» на воспоминания о своей жене. Как тут же его окутала дикая ревность и ярость, каждый раз когда он видел Мэйли в воспоминаниях Юймина, то испытывал взаимную неприязнь. Яньлинь никогда не думал что его приличная жена оказывается ненавидела белых… «Чертов Вужоу и Гуанмин, промыли ей мозги!» Фыркнул Яньлиня, видя как Юймину говорили белые слуги, что императрица Мэйли их не переносит на дух и запрещает находиться даже в одном помещении, тем более не желает их допускать к маленькому наследнику. " — Лишь император Яньлинь благосклонен, и никогда не разделял людей на расы. А эта белая сучка вышла за него замуж и думает что может возвышать китайцев над нами!» За день до убийства Мэйли. Сердце Яньлиня словно ушло в пятки, он был дико зол когда узнал о произошедшем, потому что считал что так поступать недопустимо, не смотря на ревность. И никогда не понимал откуда в Юймине было столько жестокости в тот момент, что он действительно от ревности убил его жену. Но теперь все стало очевидно. Чернильные глаза наполнились пеленой слез. Никто в жизни Яньлиня не был всегда честен с ним кроме Юймина, даже его жена. " — Убирайся из Сунлинь, уезжай обратно в Европу, тебе здесь не место. Китай — для китайцев. Мой муж давно сделал законы для белых, чтобы вы могли свалить восвояси. Даже не думай что сможешь приближаться к нему или к моему ребенку. Лин никогда не будет водиться с белым мусором, он чистокровный потомок императоров Эпохи Цин, ты не достоин даже смотреть на него! И на моего мужа тем более! Я сделаю все, чтобы ты не смог появляться около дворца и переубежу Яньлиня, что белый мусор не должен находиться на китайской земле! — Ты просто не знаешь, что он за человек, он никогда не был гнилым как все Вы, чистокровные потомки императоров Эпохи Цин! Ухмыльнулся Юймин с явной издевкой, смотря на разъяренную Мэйли, внезапно отпрянув, ведь стража Мэйли попыталась убить Юймина, но Господин Серебряный Ураган был слишком хорошим войном, чтобы не ощутить как со спины ему пытались вонзить мечи. Резко отпрыгнув на свой меч фиолетовая фигура гордо возвышалась в ночи, пшеничные волосы бешено трепетали. — Как низко и довольно глупо нападать на самурая Изумрудный взгляд презрительно окутал женщину, в ответ тут же получив угрозу — Лучше тебе не засыпать крепко! На последок злостно крикнула Мэйли, махнув на Юймина рукой, словно он мусор, приказывая страже уходить. В ночи остался лишь человек безумно высокого роста, все еще стоящий на мече, словно о чем-то глубоко задумавшись. «Она мне точно жить спокойно не даст, наглая расистка и типичная наследница. Если расскажу Яньлиню, он мне точно не поверит. Мы слишком давно не виделись, не известно какие у нас будут отношения, но у них уже есть ребенок и он явно ее уважает, она же божий одуванчик на людях. А я буду всего-лишь европейским варваром. Эти блядские предрассудки… И что он сделает? Отправит ее в ссылку? Что о нем вообще скажут люди? Его руки здесь точно связаны, но я могу убить ее и даже если он решит меня казнить, придется смириться и принять наказание за преступление. Но я спасу его от промывки мозгов, а его ребенок не будет слушать чушь от матери, что все белые мусор…» День убийства Мэйли. Меч пронзил изящную фигуру, лишь шепот в ночи резал уши, изумрудный взгляд охотника пожирал жертву. «Самураи ходят первыми» Прошептал Юймин перескакивая на своих мечах и удар за ударом, убив Мэйли и всю ее стражу, которая пыталась сделать покушение на него. «Ты сделала ошибку напав на война, ведь все что я делал в этой жизни — убивал» Яньлинь отпрянул от тела Юймина, словно больше не выдержит этой грязи и боли мира. Сколько людей были двуличными, и казались совсем не теми, кем себя представляют. Отец который его ненавидел, пытался заботиться, жена которая казалась самой доброй душой на свете была предателем. Лишь Юймин всегда оставался Юймином. К сожалению Юймин был прав, Яньлинь никогда ему не поверил бы, что это было убийство во благо. С тяжестью на сердце Лунный Дракон окунулся в воспоминания о последних днях Юймина. Как тот напряженно ощущал что все вокруг против него, лишь из-за благосклонности императора его не сожрали с потрохами как и всех белых, которых давно вышвырнули за пределы дворца. Особенно неловко Юймин ощущал себя после того как Яньлинь снова доверил ему план «Вердгольм», но уже отношения между ними были довольно холодны. «Я понимаю, сейчас все действительно выглядит так как будто я предатель. Не виню его за это равнодушие ко мне, просто знал бы он что я действительно чувствую». Последние секунды перед смертью. «Я не успею» Сердце Яньлиня чуть не остановилось. Пересматривая снова и снова последние минуты жизни Юймина, Лунный Дракон наконец привстал, поняв, что чем больше он смотрит, тем больнее себе делает. В его голове бесконечно крутилась фраза «Я не успею», с тяжестью на душе, император теперь будет до конца жизни думать о том, что его любимый ни на секунду не сомневавшись пошел на смерть ради него. Внезапно раздумья Яньлиня прервала стража — Господин Лунный Дракон, Господин Лин Лонгвей прибыл Строгая фигура в ночи недавно смиренно сидя сгорбившись на полу, тут же понеслась к ребенку крепко схватив его и прижав к себе. — Лонгвей! Ты был умницей, послушно сидел все это время? — Да Поднял бровь ребенок посмотрев на отца как на дурака, не понимая всей серьезности войны. Ведь наследника вели по тропе просто сожженной травы, где предварительно все трупы были убраны, а кровь давно смыло дождем. Яньлинь хотел отгородить своего ребенка от жестокости этого мира. — А где Мастер? Не понимающе уставились серебряно-чернильные глаза на отца. У Яньлиня словно застрял ком в горле, все это время он очень много плакал и пытался сдерживаться на публике. И при ребенке точно не мог позволить себе дать слабину, ведь он Лунный Дракон. Лин тут же ощутил тряску в руках отца, что тот больше держал его не так уверенно. Чернильные глаза словно были в чем-то виноваты уставились в пол, кончик полумесяца короны почти что касался лба ребенка. Аккуратно взяв серебряную прядь и приготовившись рассказать всю правду Яньлинь тяжело сглотнул — Лин Лонгвей, ты уже не совсем ребенок, и я не люблю врать. Ты просто должен это понять и принять. Мастера больше нет…, он никогда не вернется к нам и к сожалению мы не выпьем чай вместе, потому что он пал за меня, тебя и Китай. Лонгвей тут же опешил, не в силах произнести ни слова — Что за бред?! Тут же попытавшись отпихнуть отца, который еще крепче и уверенней сжал чернильные одежды ребенка. — Мастер самый сильный мечник в Поднебесной! Даже лучше тебя, папа! Как он мог умереть?! Яньлинь попытался выдавить улыбку — Из-за того что Господин Серебряный Ураган лучше меня в мечах, он посчитал что тебе будет больнее потерять меня после войны, чем его, поэтому когда в меня выстрелили он загородил меня собой. У него не было выбора, то что он вообще смог перехватить стрелу своим телом уже чудо, никто бы с такой скоростью не спас бы меня. Теперь до конца своей жизни ты должен чтить память Мастера Лунный Дракон ощутил как маленькие руки крепко сжали его шею, даже уже оставив красные следы, дорогие одежды тут же промокли от слез Лонгвея. Этот ребенок был довольно смышлен по годам, Яньлинь знал, как бы не было ему тяжело, но к сожалению он сможет принять эту информацию достойно. Хотя от детей обычно скрывают подробности о смерти, во избежании истерик и агрессии. Погладив свое чадо по голове, Яньлинь прошептал положив подбородок на серебряно-чернильную макушку — Лин Лонгвей, ты достойно принял уход Мастера, такой маленький, но стойкий. Видно гены дедушки… Ты же помнишь что он был самым Кровавым Правителем Эпохи Цин? А я если честно разрыдался и впал в ярость, даже ты по сравнению со мной похож на стального война. Теперь мы остались друг у друга вдвоем, поэтому я буду защищать тебя ценой своей жизни, как и Мастер. Когда ты вырастешь, навсегда забудешь что такое война, надеюсь, ты больше никогда не потеряешь дорогого тебе человека Снова попытался улыбнуться Яньлинь и взбодрить ребенка, взяв крошечный подбородок, который помещался ему в ладонь, и уставив взгляд ребенка на себя. Серебряный глаз был окутан хрустальной слезой, а черный Лин успел уже вытереть об рукав отца. — Папа, ну хоть ты не умирай!!! Требовательно ребенок вцепился в дорогие меха на одеждах императора. Яньлинь истерически усмехнулся — Хорошо, пока что не буду. Но к сожалению бессмертие еще не изобрели — Папа… Я изобрету технику абсолютной защиты, поставлю около тебя барьер и ты никогда не умрешь, его никто не сможет пронзить ничем на свете!!!!! Я не хочу чтобы кто-то оставлял меня!!! Гордо утер слезу ребенок, поставив себе жизненную цель, казалось уверенность переполняла будущего маленького императора.