Расцвет расизма эпохи Цин

Скорбь окутала Поднебесную. Поминание героя войны Господина Серебряного Урагана длилось несколько дней, но никто не видел его тела. Все это время Яньлинь скорбел по Юймину, склонившись на коленях и бесконечно молясь. Даже маленькому наследнику было не дозволено зайти в поминальный павильон. Если бы предки были живы, то несомненно стали бы возмущаться почему тело какого-то белого сейчас находится на величественном мраморе императоров эпохи Цин. Но Юймин был похоронен скромно на поляне под бонсаем. Теперь весь луг был огорожен забором и являлся полноценным участком дворца, на котором не позволялось топтаться зевакам и слугам. Яньлинь сжав челюсть слегка приклонился, чтобы возложить цветы, но вместо этого последний раз коснулся рукой бледной щеки, которая была уже давно ледяной. Длинные пальцы поникше и уже без той капли задора как в детстве спрятали цветок в пшеничные волосы. — Помнишь... Я всегда так тебя бесил. Теперь это последний раз Сдерживая хрустальные слезы Яньлинь словно сам ледяная статуя крепко зажмурился, быстро склонившись над Господином Серебряным Ураганом, поцеловав. Ощутив словно соприкоснулся с айсбергом, вместо привычной теплоты. Яньлинь утерев все-таки выступившие слезы рукой, снова не сдержал всхлипов,чернильные волосы подхватил ветер, обнажив изящное лицо "маленькой" версии Синьхуа. Теперь это изящное лицо демона являлось победителем в войне над Европой, и скоро будет высечено в городах белых. Но почему победа была так горька, а победитель вовсе не рад? "Это самое отвратительное, что может быть. Отец был бы рад, даже если бы потерял самого дорого человека на свете, стоял и упивался властью, пока не подавится. Но почему я ощущаю лишь боль и проигрыш до конца жизни?" Чернильные глаза которые были уже похожи на полумертвые снова не веря рассматривали Юймина. — Ты европеец, и будешь похоронен по всем традициям белых. Мы конечно не говорили о том, где хотели бы похоронены, но думаю этот бонсай не такое уж и плохое место. Когда я умру и встречусь с тобой, буду похоронен также здесь по европейским традициям. И мы снова познаем тот вкус бесконечного лета и нас никто никогда не потревожит. Дай мне время, я выращу Лина посадив на трон, и со спокойной душой покину этот мир. Прощай, Юймин. Улыбнулся сквозь слезы император, внезапно схватив белые кисти которые были скрещены и держали "Вихрь" и "Смерч". — Войнов всегда хоронят со своим оружием, но я думаю ты будешь не против, если я их подарю Лонгвею. Эта капля тебя будет продолжать жить в нем и когда он вырастет, сам выберет на чем захочет сражаться, Каратель Душ или твои мечи. Думаю, ему станет хотя бы легче от того, что он сохранит хоть какую-то частичку Мастера. Нехотя отпустя белые кисти и забрав два меча, Яньлинь положил в безжизненные руки цветы. — В катарсисе они тебе больше не понадобятся, там нет войны. Ты наконец будешь обычным человеком как и хотел Прекрасные пшеничные волосы бесконечно окутывали большую фигуру в похоронных белых одеждах, отливающих серебром, с вышивками облаков и небес. Такие похоронные костюмы были предназначены только для императоров, ткани высшего качества, а узоры вышивались в ручную, индвидуально под умершую личность. Белоснежные кисти "уверенно" сжимали букет белых цветов. Теперь Юймину предстояло отправится глубоко в недра луга, и лежать спокойно на траве с цветами в руках словно в прошлом, когда еще не было войны, а он был всего-лишь белым ребенком. __________ Еще никогда Яньлинь не ощущал себя так одиноко. Если бы не его ребенок, он покончил с собой в ту же секунду, как умер Юймин, ведь мир ему больше был не мил. Единственное что спасало Лунного Дракона, теперь уже послушный "лисенок" который вился рядом с отцом. Лонгвей больше не бедокурил, лишь тяжело вздыхал смотря на отца и скучая по Мастеру. — Папа Требовательно маленькая рука потянула за серебряный рукав, желая чтобы отец наконец перестал бесконечно смотреть в окно. Чернильные глаза снисходительно опустились глубоко посмотрев в серебряно-чернильные глаза. — Ты зачем все это время стоишь со мной? В глазах Лунного Дракона больше не было ни капли власти и величия, лишь бесконечная боль и холод. Лонгвей понимая, что отец в ужасном состоянии пытался его приободрить — Ну раз Мастера больше нет, кто-то должен тебя охранять. Я стою и защищаю! Тут же уверенно вздернул бровь ребенок, даже рассмешив Яньлиня, который тут же потеплел. — Ты прав, Мастера больше нет, Бао тоже. К сожалению, теперь только мне ты сможешь похвастаться каким стал сильным, но ругать также тебя некому кроме меня...Ты поэтому стал таким послушным и тихим? В ответ вздернул бровь Яньлинь, точь в точь скопировав сына. — И что? Тут же уверенно отчеканил ребенок, поняв что отец раскусил свой веский авторитет. Лонгвей с детства был готов слушаться только Яньлиня и делать вид что он прилежный ради отца, никакой дедушка Синьхуа не смог бы сделать из него шелкового война и ученика. — К сожалению, война еще не совсем закончена. Король на той стороне конечно не особо имеет авторитет, скорее всего его свергнут, никакая армия не согласится соваться в Китай, когда в один день были убиты все. Теперь вся Европа думает, что твой папа какой-то демон с магической силой. Но маленькие объединения на территории белых точно сплотятся, и будут сначала биться друг с другом, а потом попытаются хоть что-то взять с наших границ. Не знаю, будет ли это сейчас, когда все разгромлены или через год. Но мне предстоит еще много работы как императору Теперь Яньлинь мог выговориться только собственному чаду, небрежно потрепав чернильные волосы с серебряной прядью, император серьезно провозгалсил — Малявка, пойдем на ужин со мной, я разрешу тебе объесться сладкого. Помнится, Мастер терпеть не мог лотосовое печенье, а я ему как-то специально его подсунул... — Папа, я уже взрослый!!!!!!!!!!! А Мастер всегда говорил мне что не любит сладкое, но как я предлагал то что мне давали на прогулку, так он все мое и съедал!!!!!! А у самого пусто в кармане, такое ощущение что его вообще не кормили во дворце!! — Думаю, он следил за фигурой Хмыкнул Яньлинь, взяв ребенка за руку, который уже поспешно его нагнал. _______________ Все трупы белых были скинуты к границам Китая и Европы. Кровь сочилась буквально рекой на земле. Серебряные сапоги окрасились алым, с треском в ушах всех присутствующих, бусины с короны императора властно развивались на ветру. Изящное лицо бездушно окинуло взглядом стену из трупов. Нижние подолы Яньлиня окрасились алым. Тонкая кисть подняла кусок сердца с земли подняв вверх. — Вы серьезно не подпишите договор об абсалютном поражении? — Нет С другой стороны виднелся король, который выглядел менее солидно. Мужчина лет с жидкой бородкой, и странных для Китая одеждах. Плащ из бархата, штаны на подобии панталонов шарообразной формы и бархатный алый кафтан. Корона короля пестрила золотом, рубинами и изумрудами. Яньлинь выглядел скромнее в своих серебряных одеждах, расписанными вышивками драконов и фольклорной тематикой Китая. Корона всего-лишь изображала серебряный полумесяц, и бусины из черного и бордового жемчуга развивающиеся по бокам не самых густых волос. Изящное лицо напоминало молодого Синьхуа. Который несколько лет назад также стоял перед королем, но только его глаза горели безумным тщеславием и страстью убивать. Что иронично, Яньлинь был выше короля, хотя европейцы довольно преобладали ростом над китайцами. — Тогда нам придется снова столкнуться в сражении, которое будет напрасно. Своим упрямством вы лишь породите лишь бесконечную череду глупых стычек, где будут гибнуть люди. Ваш авторитет и земли больше не вернуть, зачем упрямиться? Мне придется ждать лишь нападения, а до тех пор земли Китая для белых будут закрыты. Я не хочу больше такое количество жертв, и не желаю убивать кого-то по расовому признаку. Через несколько лет, когда у вас хватит смелости и сил напасть вновь, мы выясним все раз навсегда С этими словами Яньлинь сжал кусок чьего-то сердца, которое лопнуло. Кивнув королю. — Твой отец когда-то стоял также передо мной, еще тогда он был молод и показался мне заносчивым мальчишкой. Я лишь высмеял его, но спустя несколько лет он объединился с Гуанмин, такую мощь было не преодолеть. И теперь его выродок здесь стоит и указывает что мне делать и решает все за Европу. Кто мог подумать что ты будешь таким же сумасшедшим? Разозлился только из-за своего любовника? Который между прочим принадлежит мне, как правителю Европы. Где же твоя бешеная сила? Попробуй меня испепелить сейчас! — Ублюдок!! Тут же Яньлинь достал лук нацелив огненную стрелу прям в короля. — Господин! Не надо! Это разожжет еще один политический конфликт! Белые потеряют к вам доверие!!! Тут же слуги попытались вразумить императора. А король специально провоцировал Яньлиня, зная что его добрый нрав не позволит поступить так бесчестно. Он же не Господин Жестких Нравов, как Синьхуа, который вытворял каждую секунду что ему вздумается. Опустив лук Яньлинь нахмурился — Мы решим все в честном бою наших армий, мне больше с вами не о чем разговаривать, вас настигнет карма Гордо вспорхнув волосами Яньлинь развернулся, сжав кулаки от ярости. Больше всего на свете его ранили слова о потерянном возлюбленном, но не желая терять лицо, Лунный Дракон всегда славился нелюбовью к конфликтам, лишь предпочел удалиться с неудачных переговоров. — Слабак Прошептал Синь Линг, который все это время был недалеко в лесу, но подослал маленького дракона из духовной энергии, чтобы подслушать разговор двух властителей. "Старший Брат давно бы его размазал. Но если ты на это не способен, не значит что я такой." _____________ Прим. от автора. В грустной главе на самом деле не могу не потроллить Яньлиня за рост и проблемы с густотой волос, над которыми он так загонялся в детстве... Лонгвей отдельное чудо, которое никогда в жизни никого не поставит в авторитет кроме Яньлиня, и никакой Синьхуа с расколом небес не смог бы заставить его слушаться. Уже представляю как бы он орал, когда бы Лин сказал ему что не пойдет ни на какие уроки. Тем временем Синь Линг с покерфейсом который слушается каждого слова Старшего Брата.