***
Может ли человек пережить утрату возлюбленного? Всё о чем думал Малкочоглу идя по коридору, вслед за Рустемом. Нет, тот не торопился совершить казнь, напротив, поволок Малкочоглу за собой, взять сильного палача. Шел неспешно, растягивая сладостную пытку, видя, как мучается его спутник. Бали бей и есть яркий пример человека, переживший горечь утраты. Благословенное имя возлюбленной Армин, до сих времён не отпускает его, не может покинуть сердце. Рана, оставшаяся после этого, не перестаёт болеть и по сей день. Но мог ли он её спасти? О нет. Не в его силах было сохранить ей жизнь, но любил ли он её? Да. Всем сердцем, любил так, чисто и так искренне, с таким трепетом, с замиранием сердца, до боли, до изнеможения, любил до ее последнего вздоха. Он познал горечь утраты, но понял, что впервые испытал настоящую, неподдельную любовь, но цена за это знание, слишком высока.Как же жестоко обошлась с ним судьба, устроив дежавю. Малкочоглу шел не на простую казнь, он шел, зная, что впереди его ждут невыносимые муки шехзаде, боль от потери любимого, которую, не сможет унять ни одна наложница. Малкочоглу знал что его ждет, и от этого за шехзаде и за Яхью, болело сердце, но в тоже время, его воротит от излучающего радость Рустема. Пускай Бали бей идет позади и не видит его дьявольской ухмылки, все в этом человеке, пронизано истинным садистским наслаждением. Малкочоглу знает причину, знает, что нисколько из ревности Рустема к Михримах и Ташлыджалы, уж точно не из любви выполнять приказы падишаха, а только из желания, сломить самого сильного претендента на престол, Рустем идет на эту казнь. И исполнит приказ. Одного не ведает Малкочаглу –все это лишь жестокая игра, в которую его втянул хитрый и расчетливый Рустем. Это тоже радует визиря и все это складывает его прекрасно настроение. —О чем ты задумался, Бали бей? —На что вам знать мои мысли? —Из чистого интереса. По твоему лицу видно, что сильно взволнован. От чего же? Тебе не впервой присутствовать на казни неверного, да было бы по ком скорбеть, а то тут простой слуга. Малкочоглу стиснув зубы, вдохнул воздуха, раздувая ноздри. —Но что если это невинный человек, вы ранее не задумывались, что будет если забрать жизнь у невинного? —Ох, Бали бей, неужто ты ставишь под сомнение справедливость приговора самого падишаха? —Я...Не смею оспаривать его решения, но каюсь, грешен, не могу не причитать на судьбу, ведь это казнь не одного человека... —Ты, право, говоришь загадками.–они с Рустемом дошли до нужного места и теперь визирь готовился собрать палачей, но не отвлекался от разговора.–В приказе написано лишь одно имя, о каком втором человеке ты толкуешь?–оо, он знал о каком. Прекрасно знал. Это и было его целью. Имя написанное на бумаге, лишь предлог, лишь пешка, чтобы добраться до короля. Поставить шах и мат в этой игре. Но Рустему нравилось это подавленное состояние воина, нравилась его безысходность, а еще больше нравилось, притворяться невинным. —Паша...–Бали бей недоверчиво глянул на молчаливый людей в масках. —Пусть их присутствие тебя не смущает, они никому ничего не скажут, но...Глаза этого палача кажутся мне до боли знакомыми. Сними маску. А ты, продолжай, Малкочоглу, мне все же интересно, что за второго человека ты собрался казнить. —Не делайте вид будто не знаете! Имя второго обреченного, шехзаде Мустафа хазрет рели!!!А ты!–вспылил Бали бей и указал на стражника, котрого так усердно разглядывал Рустем.–Твои бесстыжие, подведенные глаза, я узнаю везде. Зал Махмуд!Сними маску, живо!–Бали бей сорвал массу с его лица и действительно, это был он. —Зал?–на это раз Рустем и вправду удивился, но это был приятный шок, потому что теперь он знал, кого отправит на казнь в качестве убийцы. —Простите, господин, просто очень хотелось попасть на это яркое событие.–глаза выдавали смешок и ни капли провинности. —Да как ты смеешь!!!–Бали бей схватил его одежду, но его остановил Рустем. —Полно! Бали бей, ты сегодня очень странно себя ведешь. А ты, Зал, впредь не пытайся меня обмануть, но раз уж ты так хочешь мне услужить, я возьму на казнь тебя и вон тебя.‐Рустем ткнул пальцем в первого попавшегося палача.–Пойдемте. Наконец они отправились на казнь. Впереди длинный коридор и ходы темницы, но Бали бей предпочёл бы вечно блуждать по замку, нежели чем добраться до нужного места и осуществить ужасный замысел. Он не знал как оттянуть время, ему становилось невыносимо душно и кажется стены этих коридоров давили на него своим громадным весом. —Бали бей, мне искренне жаль, что наш диалог прервался, так что ты говорил о шехзаде? Неужто ты строишь против него заговор, каким образом он может пострадать? —Самым бесчеловечным. Вы и без меня это знаете. Этой казнью, вы оборвете жизнь одного человека удушением, если я правильно вас понял? —Да, так меньше крови. —И в ту же секунду после смерти одного, убьёте и второго, буквально вырвав из его груди сердце. Но тело этого человека не умрет, будет мучиться в агонии, гореть и страдать, находясь на этом свете. Так это ли не убийство, еще более жестокое чем первое?‐Бали бей сглотнул подступающий к горлу ком, но ни одна мышца лица не дрогнула. Он оставался непоколебим и внешне совершенно спокоен. Рустема явно задели эти слова, не до глубины души, и в не том смысле, что в нем проснулось сострадание, напротив, пришло осознание, какую большую боль он может причинить шехзаде и от этого пытка становилась еще слаще. К тому же Бали бей ясно дал понять, что ему не безразлична судьба этих двоих, и теперь если шехзаде не пожелает торговаться, можно попытаться сломить не только наследника Османов, но и опытного воина. Из чистого интереса, Рустем хотел проверить, сдержит ли свои эмоции Бали бей, или же доставит ему удовольствие лицезреть слезы скорби на своем лице. Но если все сложиться как никогда удачно, то можно торговаться с шехзаде даже при Бали бее, якобы тоже по тайному приказу повелителя, горе затуманивает разум, а страх мешает думать логически, провернуть эту аферу, будет легче лёгкого, обманув даже хранителя покоев. Однако Рустем не спешит срывать с себя маску не ведающего. —Не знал, что ты настолько сентиментален, Бали бей. Ты говоришь, что шехзаде настолько огорчится этой казнью? Даже если так, думаю он это переживет. Не драматизируй. Позади ухмыльнулся Зал. Бали бей больше не мог приближаться к темнице, с каждым шагом они подходили к неизбежному, которое он сам так старательно оттягивал. Сейчас он откроет ключами темницу и...Ключи.. "О Аллах Всемогущий, какое счастье, я забыл в своих покоях ключи, полагая, что они все это время были при мне, а без ключей стражники не пропустят нас." —Рустем паша!–пытаясь скрыть радость выкрикнул Бали бей.–Прошу простить мне мою рассеянность, но я забыл ключи в своих покоях. Рустем вскинул бровями ухмыльнувшись, а затем спокойно процедил. —Хорошо. Сходи за ними. Не торопись, времени еще полно. "Как же ты жалок, Малкочоглу, в своих попытках предотвратить неизбежное."–подумал Рустем и когда Малкочаглу ушел, тот от скуки достал документ об отказе от престола и начал его перечитывать, представляя там печать шехзаде. —Все идет как по маслу, лучшей казни и представить нельзя, не так ли, Зал? —Вы несомненно правы, господин.***
Быстрым шагом Бали бей шел по коридору, но шел он не за ключами, и не думайте, что он трусливо решил сбежать. Он направлялся прямиком в покои главной хасеки. Шел с тревогой в сердце, колким чувством вины и досады, за то что не смог защитить шехзаде. Но сейчас не это было важно, а лишь спасительная дверь в её покои...Он постучался. Ответа не было. Постучал еще раз и оттуда с опаской вышла Гизем. —Извините, я лишь искала, госпожу и...–начала было оправдываться девушка, но подняв взор ахнула–Это снова вы?! —А ты еще кто, где госпожа??–грозно рыкнул Малкочаглу. —Я не скажу ни слова, пока вы не ответите на мой вопрос.–гордо выпрямилась Гизем, но Малкочаглу схватил её за тонкие запястья рук, и девушка вскрикнула. —Мне некогда играть с тобой в игры, отвечай, иначе пожалеешь, на кону жизнь человека. —Жизнь ч-человека?О чем вы толкуете господин, что могло случиться? Ведь госпожа пошла к повелителю. —Но ведь туда никого не допускают! —Для Хюрем султан нет преград, когда дело касается жизни её детей, к тому же в столицу едет Махидевран султан, сама госпожа отправила ей письмо. Хюррем султан поклялась, что освободит шехзаде Мустафу и...Да отпустите же вы мою руку, мне больно!!! —О Аллах как же не справедлива жизнь!!!–Малкочоглу ударился головой об стену, прислонившись к ней лбом и сжав кулаки. —Не стоит так огорчаться из-за невозможности доставить мне дискомфорт.–Гизем потерла красное запястье руки. –Что ты мелешь?!Ещё немного и освобождать будет некого, если в тот раз на корабле шехзаде кинулся за борт, ради этого албанца, страшно представить, что он сделает сейчас, нужна ли ему свобода без любви...Если даже собственная жизнь для него ничто перед эти чувством. —Я не понимаю... Малкочоглу яро схватил ее за плечи и крикнул. —Повелитель отдал приказ об убийстве Ташлыджалы, ваше женское долго и счастливо отменяется!!! —Чт-то?-Малкочаглу легонько оттолкнул её и Гизем упала на колени от резкой слабости.–Нет...Но как же... —И теперь даже госпожа не успеет ничего сделать, я принесу Рустему ключи и он совершит задуманное. Как же я ничтожно выгляжу в его глазах, пытаясь задержать процесс казни. —Господин!–Гизем вскочила с пола и прильнул к его груди, оперевшись руками .–Дайте мне еще несколько минут, потяните время самую капельку, я обязательно что-нибудь придумаю, я клянусь, только...только... время..–Гизем пустила слезу, но плакать было некогда, она быстро стёрла ее с лица хлопковым рукавом платья и преданно смотрела в глаза воина. —Ты ничего не сможешь изменить, но я сделаю как ты просишь. —Спасибо!!!Спасибо вам!!–она кинулась бежать куда глаза глядят, не зная, что делать, как спасать Яхью, она бежала, пока не остановилась, чтобы подумать. Мозг судорожно перебирал варианты спасения, но ни одного существенного плана не созрело в голове. Она стояла в растерянности некоторое время и от безысходности побрела вперед, дойдя до покоев госпожи, которая, заметив скрип дверей была рада слышать Гизем. Но девушка пришла отнюдь не радоваться. Она молча, без эмоций дошла до кровати госпожи и сев рядом, опустила голову и заплакала горькими, горячими слезами. Они катились по щекам, обжигали кожу, глаза щипало, а солёные капельки слез все катились и катились без остановки, и вот уже простынь пропитана сыростью. Гизем тихонько хныкала, спрятав голову. "Что с тобой, красавица?"–подумала Михримах поднимаясь с колен в своем замкнутом подсознании. —Ах...Госпожа.Мх...мх.. Знали бы вы, как больно осознавать свою беспомощность... "Да что с тобой, девочка?"–Михримах встала и пошла на плачь, снова в кромешной тьме. —Я думала я оберегаю шехзаде, а я лишь создавала и комфортные условия...Ч-чтобы потом...Их уб...Убили..Чтобы потом из разлучили со своими любимыми...Это все только начало, полетят головы, я ничего не смогу сделать...Только вы...Только вы могли им помочь... "Гизем, да скажи что случилось" —Возможно и вы, вовсе меня не слышите, возможно вы и не очнетесь, но если так, зачем я вообще живу... Михримах шла на плачь и снова достигла границ купола. "Опять эта стена."–подумала она и ударила её рукой. Гизем заметила как шевелятся пальцы госпожи и сквозь слезы улыбнулась. —Неужто вы пытаетесь меня утешить? –они взяла руку госпожи и поцеловав прислонилась к ней щекой.--Как же мне не плакать..Как же мне жить в мире где нет любви, в мире где нет Ташлыджалы и его любви к шехзаде... "Что ты такое говоришь?"–Эти слова долгое воемя оттадавались в тёмном пространстве и Михримах не могла поверить в услышанное. —Ах, госпожа, как смириться со своей судьбой, ведь...Я стану свидетелем казни великого поэта и любимого человека...шехзаде Мустафы...Ташлыджалы казнит Рустем паша!!! "Нет...Нет...Как же..Рустем?!"–Михримах опустилась на колени и плача в этой пустоте, причитала на судьбу вместе с Гизем, но та не могла видеть ее слез. —Я ничего не могу сделать. Но если его убьют, пускай я буду рядом. А еще лучше, пускай казнят и меня, ведь я тоже помогала шехзаде!!!!–Гизем вскочила и хотела бежать в темницу, но оглянувшись на госпожу, подошла к ней и села рядом, решив попрощаться. —Я ухожу, моя госпожа. За эту неделю я поняла что вы, самое большое моё счастье. Я была счастлива ухаживать за вами по утрам, видеть ваше лицо, чувствовать холод ваших тонких рук,видеть легкие, едва заметные движения пальцев. Вы скажете, нельзя чувствовать что-то к человеку, который не отвечает на твои слова, не видит и возможно не слышит ничего, что я делаю и говорю. Но все это время я чувствовала некую связь между нами, обещайте, что вы очнетесь когда-нибудь, и сейчас не обрывайте эту связь. Боюсь обмануться в чувствах, ведь я и не любила никогда, но то, что я сейчас чувствую прощаясь с вами, что-то такое тёплое греющее сердце, такое приятное покалывание в нем, при виде вас, мои слезы, мои мысли посвящены вам. Не хочу говорить, что это любовь, ведь это не взаимно, не хочу портить это светлое чувство, которое я испытываю сейчас, держа вашу руку, лишними словами, поэтому... Михримах плакала, пытаясь выбраться из этой ловушки, хотела ответить, хотела прижаться к этой девушке и хоть на минуту унять боль в сердце, но всё также стена не пускала её. "О Аллах!!Молю!!Спаси меня!! Осводи из этой клетки, помоги!!" —Поэтому прошу на последок простить мне дерзость...–Гизем легко, почти невесомо коснулась губами щеки госпожи, оставляя на ней влажную слезу.–Прощайте, мне пора. Гизем выбежала из комнаты и вытирая по дороге слезы, спешила на встречу судьбе. Но что творилось с Михримах, не взялся бы описать даже Ташлыджалы, будь он автором этой истории. Пускай нить соединяющая ее с реальностью была тонка, а стены купола толсты, она смогла ощутить на себе тот влажный, тот лёгкий и невинный поцелуй в щеку. Она замерла и осмотревшись вокруг, поняла, что темнота начала рассеиваться, а та клетка, которая не пускала её наружу постепенно пропадать. Госпожа сделала шаг, второй, и будто летя в неизвестном направлении, окунулась в омут света, упав, и резко пробудившись от долгого сна. —Ах!!!!Гизем!–она открыла глаза. Все происходящее ранее казалось сном, но под боком влажная простыня, а на лице влажный след. Михримах тут же вспомнила все, что происходило с ней ранее и все, что она слышала пока была без сознания, щеки заалели румянцем и она учащенно дыша, до боли в грудной клетке закричала, что есть силы—Лекаря!!! Никогда еще старый, почтенный эфенди так не радовался этому восклику. Поднялся шум, сбежались люди, но Михримах, на вопросы о самочувствии упорно повторяла одно и тоже. —Позовите моего отца!!!***
Стоит ли упоминать о том, что все четверо заключенных, находятся в неведении и не понимают, что их ждет? Не будет ли слишком резким переходом, упоминание о беспечных поцелуях двух влюблённых, находящихся в камерах, о душевных разговорах шехзаде и виновника всего этого переполоха. Что ж, думаю стоит уделить им внимание. Селим и Баязет с самого утра в прекрасном настроении, Ташлыджалы уверял, что ему приснился хороший сон и что сегодняшний день обещает быть насыщенным. Мустафа лишь легонько посмеялся над этим заявлением, зато Селим наслово верил в приметы и раз уж он говорит, что произойдёт что-то хорошее, значит так оно и есть. Но время подходило к обеду, а ничего особенного не происходило, тогда Селим решил, что видимо они сами должны сделать себе что-то хорошее и старший шехзаде, с того времени не отходил от Баязеда ни на шаг, максимально уменьшая его личное пространство. Сейчас рыжик сидел рядом с Баязидом на лавке и долго, с чувством, расстановкой целовался с ним, обхватив его шею руками. Селим любил целоваться, и умел это делать. Он не торопился, растягивал удовольствие, прислушиваясь к тихим вздохам любимого, ощущая его тёплое дыхание, Селим буквально таял на горячих, слегка грубоватых губах возлюбленного, временами уступал ему и поддавался слабости, растворялся в этом поцелуе, и все никак не мог оторваться. Баязед же старался сполна насладиться сладкими, нежными губами своего шехзаде, сминал их, захватывая то нижнюю, то верхнюю губу, временами, от сильных эмоций легонько покусывал их, заставляя наливаться кровью. Селим тихо вздыхал и изредка разрывая поцелуй глотал необходимую порцию воздуха, а затем продолжал затянувшееся удовольствие. Рыжик все чаще срывался на тихий полувздох полустон, и крепче обхватывал шею брата, но Баязет держался намного лучше, он нежно обхватывает щеки любимого и притягивает к себе Селима, не желая отстраниться. —Селим?Баязед?Чего вы притихли, спите что ли?–спросил Мустафа лежа на койке. Но в ответ последовала тишина.—Что за глупая привычка игнорировать меня? —О шехзаде, вас никто не игнорирует, видимо ваши братья заняты чем-то очень важным. Мне вот, например, все слышаться тихие вздохи и будто на последнем дыхании, тихое-"Селим", "Баязед"–тихонько передразнил их Яхья. Он тоже лежал на отдельной койке, на боку, повернувшись лицом к шехзаде и положив ладошки под голову. Мустафа посмеялся и крикнул. —Не думаю, что сон Яхьи означал заниматься непристойными вещами, в неподходящем месте.–шехзаде лежал на спине, убрав руки под голову и ожидал ответа. Селим неохотно оторвался и слегка хриплым голосом крикнул в ответ. —Не знаю как ты, а я растолковал его именно так, сам ничего не делаешь, так другим не мешай.–сказал и потерся носом о нос Баязеда. —Как вам не надоедает целыми днями нежиться друг с другом.–с легким вздохом произнес Мустафа. —Ну тебе же не надоедает целый день спать.–крикнул Баязед, немного повернув голову в сторону двери, но пытаясь не отрывать взгляд от Селима. —Охх, я бы и сейчас не прочь поспать.–сказал Мустафа блаженно прикрыв глаза. —Хахах..–Яхья, приподнявшиись на ложе, посмеялся, но поймав на себе лукавый взгляд своего шехзаде, смутился и попытался скрыть улыбку. —Я тебя рассмешил?–ласково улыбнулся он. —П-простите, шехзаде, я... Мустафа встал, подошел к сидящему на "кровати", Яхье и чуть поправив свою тюремную одежду, чтобы она не смялась, сел на колени к любимому, лицом к лицу, широко раздвинув ноги. —Так, что говоришь, тебе снилось? —Шехзаде...—Яхья жутко смутился.–Не думаю, что это подобающая поза, для наследника престола. —Жаль, она такая удобная. —В любом случае, вы так прекрасны...–Яхья положил руки на талию шехзаде и находясь в миллиметре от его губ, вот-вот не сорвавшись на поцелуй, услышал какие-то посторонние звуки. Мустафа тоже быстро среагировал и слез с Яхьи. —Селим!!Баязед!!–с опаской крикнул шехзаде. Далеко, где-то в начале коридора, эхом разносились по всему подземелью голоса нескольких людей, о чем-то спорящих. —Мы слышим, Мустафа, но кто это?–вскочил Баязед, держа Селима за руку. —Баязед, там что-то происходит, кто-то пришел. —Хэй, неужто струсил?–спросил Баязед, ласково глядя на брата, сам он конечно, тоже волновался, но пытался не подавать виду. —Пф, вот еще, ты еще сам не заметишь как запрыгнешь ко мне на руки от страха....–сказал рыжик крепче сжимая его руку. —Эй, есть там кто?–крикнул Мустафа, ожидая ответа, но его не последовало. Им оставалось ждать. У старшего шехзаде на такие случаи есть особенное, обыкновенно, плохое предчувствие. Вот и этот случай не исключение. Он очень боялся, но нисколько за себя, сколько за своих сокамерников, и вообще каждый из них больше трясся, за любимого человека. Однако Ташлыджалы, сидел смирно на на своем ложе, с лицом совершенно спокойным, с каплей грусти в глазах, будто что-то знал, знал или же чувствовал. Сердце поэта особенно чутко реагирует на разные жизненные ситуации, по другому видит этот мир, слышит не то что видят все, и в этот раз, он предчувствовал что-то, подобно Мустафе, но его чутьё, видимо, было более отточено. ~Несколькими минутами ранее~ —Что-то он припозднился, проведай, его, Зал. Неужто решил сбежать?–спросил Рустем стоя у входа в темницу. Зал Махмуд стремглав отправился на поиски Малкочоглу с ключами, поиски не затянулись, он обнаружил его, как раз на пути от своих покоев, в подземелье. —Надо же, я то уж думал, ты струсил. Не ожидал тебя найти, да еще и с ключами. Мы ожидаем тебя несметное количество времени, за этот промежуток, когда ты ушёл за ключами и еще не вернулся назад, можно было осуществить несколько казней. —Что же тебя так тянет поубивать как можно больше людей, без разбору. Более того, твой господин сам велел, не торопиться. —Это лишь поблажка, для такого медлительного человека как ты, не пойму, правда, чего паша о тебе так печётся. — А ты небось локти кусаешь с досады, как это своего верного пса, он оставил без всяких привилегий.–улыбнулся Бали бей. Они стояли на месте и Зал, мало того что не торопил его так еще и содействовать в том, чтобы выиграть время. —Мне не нужны привилегии, чтобы хорошо выполнять свою работу, а сейчас дай ключи и иди куда душа пожелает, раз уж ты так боишься крови этого позорника. —Ты и близко не стоишь с тем человеком, которого именуешь позорником. Не дотягиваешь до его уровня. —Что ж, будем считать, я удостоен чести, лишить его жизни. Зал попытался вырвать ключи, но Бали бей грубо толкнул его, сказав, что сам в состоянии донести их. Шли они не спеша, это действительно раздражало Махмуда, но ускорить Бали бея он не мог. Тем временем Гизем уже была на месте и застала там Рустема пашу...Он то и создал шум, крича на бедную девушку, но та не отступила и высказала, все, что накипело за эти дни. Пригрозившись палачами, Рустем схватил её за руку и и не отпускал, в ожидании Зала, но Гизем добивалась именно этого, ей нужно было любыми способами попасть на казнь, собственная жизнь ее не волновала. Для одних, минуты тянулись мучительно долго, для других слишком быстро приближалось время страшного события, а кто-то вне зависимости от времени, прямо сейчас определял его исход. И имя её–Михримах.***
Покои повелителя который час, с самого утра, наполнялись криками и ругательства, причитаниями и мольбами,но не было принято ни одного существенного решения. —Сулейман, я молю тебя, если осталась в твоём сердце, хоть капля любви к своим детям, помилуй, отпусти их! —Хюрем! Чего ты добиваешься, какого решения от меня хочешь?!Вместо того, чтобы благодарить судьбу за то, что твои сыновья остались живы и не казнены, за свои деяния, как велят законы османов, ты смеешь упрекать меня в том, что недостаточно милосерден к этим безумным?Нам с тобой давно уже пора закончить этот разговор, ступай прочь!!! На глазах госпожи заблестели горькие слезы, дыхание обрывалось и становилось трудно говорить, но проглотив ужасную обиду и боль, она все же выговорила. —Так вот значит как?!Ты говоришь, мои сыновья, да, только мои?Безумцы?Говоришь, они заслуженно брошены в темницу, в нечеловеческие условия, как последние мерзавцы, неверные, негодяи? Но не важно какими ужасными словами ты называешь их, не важно в каких условиях заставляешь существовать, важно то, за что ты поступаешь с ними таким образом?А сам ты понимаешь? —Хюрем, уходи, довольно!! —А Я СКАЖУ ТЕБЕ!!!Только лишь из-за любви ты обрек их на эти страдания!!! Только лишь из-за немного не такой, как всех, возможно неправильной, но все же из-за любви!!! —Да как ты смеешь!!!–вскричал султан схватив супругу за горло, немного надавив на чувствительную кожу шеи. —Можешь кричать, ругаться, да хоть избивать меня, но я не уйду отсюда, пока не добьюсь справедливости по отношению к моим детям, ко всем шехзаде!!! —Я сохранил жизнь всем шехзаде и даже того человека, что смел вступить в греховную связь со старшим наследником, я помиловал, но и это ты называешь несправедливым?Так может мне согласно законам казнить всех заключённых? —Ты не такой Сулейман...–со слезами на глазах говорила Хюрем, хриплым ослабшим голосом. Она легко коснулась его руки, которой он зажимал ее шею.–Ты более милосерден, великодушен чем пытаешься казаться...Тебе ведь и самому больно отдавать эти приказы?Так...П-почему бы не унять...Эти сердечные муки... С-Сулейман...–госпоже становилось трудно дышать и падишах отпустил её. Сильная ярость сменилась на безнадёжную усталость и султан отошёл от супруги, с видом изнеможенным и подавленным. —Если бы ты только знала...Как сильна боль от предательства, которая не отпускает меня, с того самого дня, как шпион доложил об их побеге...Я не знаю какое решение будет правильным!О Аллах подай мне хоть один знак! —Сулейман!!–Хюрем восстановила ровное дыхание и снова подошла к султану, но неожиданно раздался громкий стук, настойчивый стук в дверь. —Велено ведь никого не впускать!!!!Вон!–крикнул султан, охранники стоящие у дверей, заверили его, что слуга хочет сказать что-то важное и его наконец впустили. —Живо!Отвечай, что за важные новости, да такие, что ты смеешь врываться сюда?! —П-повелитель, ваша дочь...Она очнулась и требует, чтобы вас немедля позвали к ней. —Ах!!!Аа..–Хюрем схватилась за грудь и чуть было не упала на колени, но султан ее придержал–О Аллах!!!Аллах Всемогущий благодарю тебя!!!Моя Михримах!!Моя доченька!!!–госпожа плакала от радости и падишах поднимая взор к вверх, шёпотом благодарил Аллаха за эту милость. Они были счастливы, и окрыленные этим счастьем поспешили к дочери, но далее их ждал не самый приятный разговор.***
—Вот ты и на месте, Бали бей, быстро однако же вы добрались.–улыбнулся Рустем. —Как видишь,Зал, твой господин неуспел заскучать во время нашего отсутствия.–притворно улыбнулся Малкочаглу, как следствие поймав на себе грозный взгляд Махмуда. Малкочоглу держался хорошо под всеми ударами наносящимися ему визирем, и Рустема это подбешивало, однако следующие события быстро выбили его из колеи. Все завертелось так же быстро как и вся эта история о любви, ненависти, побеге и заключении. —Что ж, не за чем больше медлить.–Рустем легким движением руки подозвал к себе второго палача, которого Бали бей сразу и не приметил, грозный мужчина в маске вывел из-за угла девушку, в которой Малкочаглу узнал обещанную спасительницу Ташлыджалы–Гизем. Первый удар. —Простите меня, господин...Вы сделали все что могли... —О чем она говорит, Малкочаглу?–ехидно спросил Рустем. —Я...Понятия не имею паша...–разочарованно склонил он голову. —Что же поспешим, вся эта церемония слишком затянулась, не хотелось бы превращать казнь в бесполезную прелюдию.–легко выкинул Рустем и конечно же соврал. Хотелось. И он уже это сделал. Коридор, коридор, стражники, некоторые нюансы с ключами, но в конечном итоге, как и следовало ожидать, они на месте. Скрип дверей, гулкий шум, мрачное помещение и запах сырости с плесенью, в беззвучном пространстве раздаётся один единственный вопрос, адресованный куда то в пустоту, отправитель–шехзаде Мустафа. —Кто там? Рустем паша быстро ориентируется, слышит откуда исходит голос и в подходит к двери. —Доброго времени суток шехзаде. —Рустем?–Мустафа опешил. Что Великий визирь забыл в столь отдаленном месте.–Ты...Паша, что ты тут делаешь? —Я не один сюда пришел.–тихо произнес он.–Малкочаглу, поздоровайся. —Шехзаде..Здравствуйте... —И тебе не хворать.–крикнул Селим. —О, и вы тут...Шехзаде Баязед я так понимаю... —Здесь я, рядом с братом. С какой целью ты пришел к нам?Неужели решил проведать?–Баязед был настроен весьма враждебно, потому что чувствовал эту враждебность в великом визире. Тот пришел явно не с хорошими новостями. —На самом деле, я давно хотел узнать как обстоят ваши дела, но мне было не дозволено попасть сюда, так что я ожидал дня, когда всё же смогу, навестить вас, молясь о вашем здоровье, шехзаде. Но я пришел не только за этим. Сердце Малкочоглу забилось чаще, он знал наперёд, к чему клонит Рустем. —Так не тяни же, ты пришел, чтобы сообщить какой-то приказ?Отец всё же принял решение? Не медли, паша, мое терпение не вечно!!–он явно волновался, но голос выдавал властные нотки, свойственные шехзаде. Он прислонился к двери, чтобы хоть как-то поддерживать контакт с визирем. Но тот был только рад вывести шехзаде на эмоции, однако удастся ли ему это. —В корень зрите, шехзаде. Это действительно указ вашего отца.–почти шёпотом, но отчётливо проговаривая каждое слово, довольно произнес Рустем, стоя у самой двери камеры шехзаде. Затем он отошёл и громко, на весь коридор торжественно объявил. —Есть ли здесь Ташлыджалы Яхья?Если таковой имеется, пускай немедля подаст знак, дабы ускорить процесс исполнения приказа и не искать этого человека по каждой камере. Мустафа отпрянул от двери и еще с минуту непонимающе смотрел на возлюбленного. Второй удар. Малкочоглу сглотнул подступающий к горлу ком и прикрыл глаза, как только услышал подорвавшийся голос шехзаде. —Зачем он вам, паша? —Оу, шехзаде, может вы знаете...В какой сейчас он камере? Яхья был спокоен, спокоен, но не равнодушен, при всём этом излучая какую-то добрую, лёгкую грусть, ласково глядя на своего испуганного шехзаде. —Я здесь, паша. Ни к чему кричать–подал он голос, вздохнув и встав с койки. —Яхья...–Мустафа крепко схватил его за руку, в его глазах читался только страх, а через крепкую хватку ощущалась мелкая дрожь руки.–Подожди. Яхья неловко вскинул бровями и осторожно убрал его руку. –Все нормально, видимо у паши для меня есть дело. Кто знает, может он хочет отдать мне свою должность великого визиря?–ласково улыбнулся он в ответ. Мустафа же нервно посмеялся. —Яхья...О чем же ты говоришь?Не время шутить. Нет. Он знал о чем говорит, знал, что делает, ему хотелось, чтобы шехзаде оставался в неведении. Яхья хотел, чтобы его самого увели далеко-далеко, и Мустафа через какое-то время получил лишь известие о пропаже. Яхья долго думал об этом, еще с того времени, как попал в тюрьму. Как бы ему хотелось, чтобы его смерть обыграли так, будто бы он сбежал, оставив шехзаде, предательство наследник бы пережил, зная характер своего возлюбленного, Яхья понимал, что Мустафа даже не счел бы это за предательство, обоснуя это тем, что его любимый лишь спасал свою жизнь. Но смерть...Шехзаде слишком боялся смерти и Яхья понял это, когда тот кинулся за ним за борт. Яхья же больше всего страшился, перед смертью видеть слезы своего шехзаде, видеть своего сломленного шехзаде, слышать его мольбы о пощаде, именно этого страшился Яхья. "Так пускай же меня убьют где угодно, но только не на глазах возлюбленного." Но он не знал, что Рустем задумал это лишь для того, чтобы показать казнь шехзаде. Камера отворилась. —Кто эти люди?–Мустафа сделал неровный вдох, кажется легкие сжались до невозможности, он задыхался, но не получив ответ на свой вопрос выкрикнул.–Рустем паша, как ты смеешь игнорировать мои вопросы?! В соседней камере испытал тихий ужас Селим, он прислонился к стене, чтобы лучше держать равновесие, ему становилось плохо от осознания ситуации. —Успокойтесь, шехзаде.–Рустем захлопнул дверь перед самым его носом, выводя Яхью за пределы камеры.–Нам нужен лишь ваш слуга. —РУСТЕМ!!!–Мустафа со всей силы пнул дверь, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание, ибо от переполняющих эмоций: злости, тревоги и ужасного чувства потери контроля над ситуацией, шехзаде буквально задыхался в четырёх стенах камеры. Третий удар. Малкочоглу, стиснув зубы, пытается что-то процедить, но не выходит, он пытается набраться воздуха, но от этого лишь увеличивается боль в грудной клетке. Яхью бесцеремонно хватают за руку и толкают на встречу двум мужчинам в масках. Он растерянно оглядывает их и видит знакомые глаза. —Зал. Давно не виделись.–улыбнулся он, но в ответ на его улыбку, ему заламывают руки за спину. Палач наклоняется ближе к его лицу и шепчет. –Я ведь обещал, что заставлю тебя испытать невыносимую боль. Я сдержу слово. —Я же обещал тебе, что буду с нетерпением ждать, не думай, что я не честен в таких делах.–наигранно улыбнулся он. –Ты умрешь как последняя псина. —Поверь, не меня одного ждет такая судьба. Перед своей смертью ты вспомнишь меня. Обещаю.–сказал Яхья. —Довольно препираться!Малкочоглу, что же ты не скажешь шехзаде? Воин отводит взгляд. —Если у тебя язык отсох, и ты не можешь ответит на мой вопрос, визирь, то кто-нибудь, кто угодно, прекратите эту издевку, что здесь происходит?!!!– и вновь он ударяет ногой об дверь, так, что та заметно сотрясается. —Шехзаде. Я понимаю, ваше состояние и то, что ваши слуги дороги вам, но не стоит, заводя себе питомца, сильно привязываться к нему. В будущем, по возможности, заведите себе собачку. Это животное такое же грязное... —ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ ТАК СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ??!!!КТО ТЫ ТАКОЙ, ПАША?ТЫ НИКТО!!–отчаянно кричит шехзаде надрывая голос.–Отпустите Ташлыджалы, довольно этих игр, что вам нужно!!!–Мустафа кричит громко, пытаясь выдавать силу в голосе ,повелевая, но всё же осознавая свое нынешнее положение–у него нет ни возможности применения физической силы, ни статуса, ни верных людей в этом подвале. Яхья подаёт голос. —Довольно, отведите меня куда положено, к чему все это?–он с надеждой и мольбой в глазах смотрит на Рустема, но тот брезгливо отводит взгляд. —Мустафа!!Мустафа, слышишь все хорошо, никуда его не уведут, он будет здесь, все будет хорошо,М-мустафа...–судорожно затараторил Баязед, прильнув к двери.Однако Селим, стиснув зубы, шумно вдыхая воздух и понимая плачевность ситуации, отошёл от стены и усадил Баязеда на койку. —Тихо, Баязед, Мустафа держит себя в руках он сильный, сядь, успокойся. Яхья прав... —Ч-то??–Баязед растерянно ловит на себе добрый, смиренный и полный боли взгляд. —Яхья прав...Ему нужно уйти, это лучше для Мустафы. Рустем ради всего святого хватит, уводи его, ступайте!!! —Селим...–Баязед вскакивает, слыша новые крики и возгласы старшего брата, но рыжик вновь усаживает его на место–Сядь на место, любимый, ради Аллаха, сядь. —Мустафа!!!‐Баязед кричит, пытаясь успокоить старшего шехзаде. —Шехзаде, вы еще не поняли, к чему уводить его куда-то, когда все необходимое с собой. Верёвка и палачи, все что нужно. —Неет...Нет-нет.. –внезапно охрипшим голос шепчет Мустафа, перед его глазами все мутнеет, мысли путаются, и всё что он сейчас может ощущать, жгучее чувство тоски и боли в сердце, от котрого перехватывает дыхание. Шехзаде на время замолкает и слышит отчётливо произносит слова визиря с явными нотками издевки. —Что же вы замолкли? Неужто закончилось ваше знаменитое красноречие, чтобы описать эту ситуацию? Шехзаде, мне бы хотелось, чтобы между нами не было недомолвок, поэтому спрошу не в обиде ли вы на меня? Мустафа унимает дрожь в руках, сердце разбивается, горит в адском огне, но шехзаде проводит руками по лицу, будто умываясь водой, твёрдо сжимает кулаки до хруста и ударяет рукой по двери, пропустив через себя эту боль, он делает резкий глоток воздуха, тем самым унимая подступающие слезы. Рустему не дано видеть разбитый взгляд шехзаде, но он может слышать голос, который выдаёт только силу и огромную злость. —Моего красноречия обязательно хватит, чтобы высказаться на твоих похоронах!! Знай, я проклинаю тот день когда в семье крестьянина, родился такой мерзавец как ты!–шехзаде, без крика, но отчётливо проговорил каждое слово, буквально пропитав его ненавистью. —Однако же неплохо...Вы остры на язык, но не только острое слово может ранить человека, что если у меня есть острый кинжал?–как хотел Мустафа, Рустема задели его слова, но исход был не таким, как желал шехзаде. Визирь подошел к Яхье направив на его лицо кинжал. —Яхья бей...–Гизем смотрящая на это не выдерживает, слезы текут ручьём, и она хочет отвернуться, но её грубо держит паша, волоча за собой в сторону Ташлыджалы, не давая ей шевелиться в другую сторону. —Что, шпионка, хотела увидеть это зрелище? —Я лишь хотела им помочь..–плакала Гизем. —Что если я поправлю красивое лицо вашего слуги? Ведь вам приглянулась его внешность, а не только личностные качества, при выборе партнёра, вместо наложницы? —Паша!!!–Мустафа вновь срывается на крик, спокойствие сохранять тяжело, но он старается держаться.–Если есть в тебе хоть капля человечности, прекрати, я говорю с тобой по-хорошему!!!В противном случае, знай, я отберу у тебя все, что тебе дорого, я не буду сидеть тут вечно!!!...–Мустафа держит марку, свойственно своего титулу, он имеет право угрожать, хоть и понимает–не в это время и не в этом месте. —Селим, сделай что-нибудь, мы должны им хоть как-то помочь. Баязет мечется из угла угол, не находя себе места. Но каким бы сильным не было то желание, спасти эту любовь, оно не могло открыть засов камеры. Молиться?Что еще оставалось делать, несчастным...Между тем, Рустему наскучило это представление с ножом, больше из-за брезгливости и невозможности вывести шехзаде на сильные эмоции, он решает не пачкать руки, более того, отностительно спокойный албанец, с простыми чертами лица, приятен и самому паше, нежели чем изуродованное лицо. Но на этом ничего не заканчивается. Визирю мало простых угроз и криков шехзаде, это можно встретить и в повседневной жизни, это слишком обыденно и скучно. Он решает воспользоваться своим доминирующим положением и заставить шехзаде унижаться перед ним. Визирь кивнул своему слуге и Зал накинул прочную верёвку на шею Яхьи, обмотав вокруг, и приготовился утягивать. Один палач поставил его на колени, и крепко держал, надо сказать никогда , за всю историю его работы, никогда он не присутствовал на более жестокой казни, с таким количеством свидетелей, но Залу были чужды такие эмоции как сострадание и милосердие. Он хладнокровно ожидал приказа, чтобы оборвать жизнь невинного человека. —Ну вот и всё.–говорит паша, давая Мустафе понять, что происходит. Шехзаде ходит туда сюда, не находя себе места. Мустафу накрывает очередная волна боли и страха, но он отчаянно подавляет её силой воли. Шехзаде не плачут. А Мустафа–шехзаде. Истинный наследник престола. Но что ему делать, когда он не может спасти жизнь любимого человека? Какое значение имеет его власть и престол, а главное зачем, кроме личной выгоды, Рустем мучает его разлукой с самым дорогим человеком..Внезапно Мустафа понимает, Рустем что-то хочет. —Рустем.РУСТЕМ ПАША, ты меня слышишь?!Да будет Аллах свидетелем, я этого так не оставлю, не позволю забрать у меня Ташлыджалы.–голос шехзаде звучит грозно и уверенно.–Скажи, что тебе надо?!Зачем ты это устроил?! Рустему порядком надоели угрозы, от которых ему уже не по себе и он решает промолчать, глядя на албанца, которого вот вот начнут душить.Нужно время. Вода камень точит и Рустем ждал. —Молчишь?!–его голос еле заметно дрогнул, но Мустафа не подал виду и продолжил.—Малкочоглу, ответь, если это приказ повелителя, зачем отцу жизнь моего возлюбленного?!Скажи, Бали бей?! Неужто таково мое наказание? Но тот не может ответить, кажется весь мир обрушился на него в тот момент и земля ушла из под ног. непоколебимый воин, видевший множество смертей, не мог смотреть на эту казнь. Он отвернулся. И это был последний удар. Рустем довольно усмехнулся. Наконец, удалось сломить первого игрока в этой интриге. —Что же, видимо эта казнь слишком затянулась...Как не прискорбно, да, таков приказ повелителя, и я не смею его нарушить. Могу лишь дать возможность, сказать последнее слово. Есть ли у тебя для нас пламенный монолог или может даже стих, а Яхья бей? Ташлыджалы презренно окинул взглядом визиря, с сожалением и лёгкой улыбкой глянул на Гизем и Малкочоглу, а затем, вдохнув побольше воздуха,(так как дышать было тяжело, ведь Махмуд уже немного затянул верёвку) ответил. —Я достаточно успел сказать при жизни, не хочу драматизировать, и без того печальную ситуацию, но может вы окажете мне милость, исполнить мое последнее желание? —Хаха, это весьма интригует, и что же ты попросишь? —Попрошу.–Яхья хрипло вздохнул и под звуки плача своего шехзаде отчётливо произнёс.–Уведите меня отсюда, казните в другом месте. –Яхья, прошу не уходи!Я буду рядом с тобой, слышишь?!Все будет хорошо, верь мне!!–сердце шехзаде забилось в три раза быстрее, он допустил ошибку, выдав свое волнение. Бороться с чувством предстоящей скорби и ужасным страхом было все сложнее, а Рустем заметив явные нотки волнения, продолжил представление. —Я не могу исполнить это желание, да и зачем? Но...Может я дам тебе вторую попытку? —Яхья...Пожалуйста, любимый...–Мустафа с надеждой и лаской в голосе попросил одного, всего в трех словах. Ташлыджалы понял. –Тогда...Дайте мне на последок увидеть моего шехзаде. "Прелестно!"–подумал Рустем. Выходит, шехзаде сам идет к нему в руки, он не вынесет лицезреть казнь, будет умолять подписать указ об отказе от престола, теперь Рустем был уверен, что шехзаде сделает всё–от простой подписи документа, до мольбы на коленях и даже Малкочаглу не помеха–обманули один раз, обманем и второй. Рустем открыл засов двери и оттуда с бешеной энергией, выхрем вылетел Мустафа грубо, толкнув Рустема. Второй палач было вступился на защиту визирия, но тот подал знак не двигаться, ибо все интресное только начиналось..Мустафа подбежал к Яхье, наклонившись ближе и осмотрел лицо на наличие травм от кинжала, не найдя ничего подобного, он заглянул ему в глаза. Внезапно шехзаде поразила мысль о потере любимого, о том что казнь сейчас состоится. Он зажмурил глаза, перед ним промелькнули все моменты пережитые ими вместе и шехзаде на время поддался эмоциям. Он сглотнул подступающий к горлу ком и тихо, так чтобы из разговор никто не слышал, ласково, как бы упрекающе произнёс. —Яхья, Яхья...А ведь ты обещал, что сегодня будет хороший день...Я.. я..Даже не успел тебя ни разу поцеловать за сегодня. Я ведь говорил тебе, врать нехорошо. —Шехзаде...Простите мою опроменчивость, надеюсь завтрашний день заставит вас улыбнуться. Мустафа уже не мог плакать и не пролив ни одной слезинки за это время, продолжал страдать, держась лишь на одной мысли– Яхья бы этого не хотел. Слез не было. Было слишком больно, и так не хотелось отпускать... —Я не смогу улыбаться без тебя.... Рустему надоела эта прелюдия он подал знак палачу и тот стал утягивать верёвку, но Мустафа неожиданно соскочил и напал на Зала. Завязалась драка и это в не входило в планы Рустема. Это могло закончиться героическим спасением, если бы силы были равны, однако второй палач, чуть не ранив шехзаде кинжалом, разнял драку. —Простите, шехзаде, но вы задерживаете процесс, и вам лучше не сопротивляться, приказа о вашей казни еще не поступало.–Рустем кивнул Залу и тот вновь начал неспешно затягивать верёвку... —Стой!!!– отчаянно крикнул шехзаде, но Малкочаглу придержал Мустафу, и как бы сильно тот не вырывался Бали бей, не дрогнул, лишь скупая слеза покатилась по его щеке. В соседней камере плакал Баязет. Он не мог поверить в происходящее, и лишь слегка всхлипывал, от звуков доносящихся снаружи. —Тш, тш, Баязед, я с тобой. Мы справимся и Мустафа тоже..Он сильнее чем ты думаешь, все будет хорошо...–Селим прижал к себе брата и незаметно для себя самого закрыл ему уши, чтобы тот не слышал того, что происходит снаружи...Баязед уткнулся в грудь Селима и зажмурил глаза. Ему было очень очень страшно. А казнь продолжалась. —ОТПУСТИ!!!–приказал Мустафа, но уже не сопротивлялся так яро как прежде, потому что сильная боль сковала и парализовала все его тело, лишь губы безнадёжно шептали одно заветное имя. —Ш-шехзаде..Мой ангел...Моя д-душа, моя муза...Мой капризный шехзаде Мустаф-фа...Я..Кх..Кхм...Я. люблю т-тебя...Запомни...Ты мой шехзаде, не плачь по мне..Держись, ведь ты самый сильный...Кх...Наследник престола османов!!–Яхья начал задыхаться. На глазах застыли слезы, не просто слезы, а частичка его души, его любви, печальной любви к шехзаде. —Рустем!!!!Ты подлец, паршивец и мерзавец!!!Ты будешь гореть аду, потому что я проклинаю тебя, слышишь, проклинаю!!Да отпусти же меня, Бали бей!!!–под новым натиском Малкочаглу невольно разжал хватку и Мустафа хотел подойти к Рустему, но тот закатил глаза и сделал жест рукой, Зал сильнее затянул верёвку. Мустафа ничего не мог сделать. Вот вот у него случится приступ истерики, но шехзаде держался, крутив в голове слова Яхьи, он процедил воздух через зубы и спокойно произнес. –Паша!!Если повелитель хочет, чтобы я понес наказание, то причем тут Яхья?Я знаю, твое высокомерие заложило твои уши, а жажда власти и мести застилает глаза, ты ненавидишь меня и поверь, моя ненависть не меньше, но сейчас, послушай же глупец, равносильным наказанием казни Яхьи, будет моя казнь!!! Рустем вздохнул и махнул рукой, одним движением приказал ослабить хватку палача. Нет, этот шехзаде раздражал его до ужаса, но если Рустем сейчас просто задушит Яхью, то скорее всего ни мольбы, ни трона Мустафы он не получит, а если как говорил Мустафа он выберется отсюда, благодаря поддержке народа, то Рустем всю жизнь будет в опасности, всегда. Зал Махмуд отпустил верёвку и Яхья упал на пол, истошно кашляя..Не успел он отдышаться, Рустем схватил его за волосы, поднимая голову. —Ради этого, ты готов отказаться понести такую кару? Ради этого албанца? Мустафа строго взглянул в глаза Рустему и твёрдо заявил. –Всё..Все что угодно...Если понадобится, продам душу дьяволу, но видно тебе моя душа ни к чему. Итак, моя жизнь, взамен на жизнь Яхьи. —Хорошо.Но тут вы немного прогадали...Ни ваша душа, ни жизнь мне ни к чему.–Рустем протянул ему заветный документ. Все для чего нужны были эти страдания, все велось к одному.–Откажись от престола и мы сохраним жизнь твоему слуге. –Что ты творишь, Рустем..–непонимающе и даже напуганно спросил Бали бей.–Ты ведь сказал, что казнь приказ повелителя!!!–сердце напонялось яростью, а разум отказывался складывать все пазлы воедино, и Малкочаглу растерянно стоял, свирепо глядя на Рустема пашу. —Это все приказ султана, Бали бей. Мне было велено любыми способами заставить шехзаде отречься от престола. Ну а казнь..Это тоже приказ повелителя, видимо все продумано, за меня.–нагло, прямо в лицо солгал Рустем. Мустафа обезумевшим взглядом прошёлся по документу и взглянул на Рустема. Тут произошло то чего никто не ожидал. Мустафа усмехнулся, а затем засмеялся, его смех напоминал смех безумного. –Э-этот несчастный клочок бумаги?!Все из-за него?!Я испытал адские муки, будто заживо горел в огне, только из-за того, что мне нужно было отказаться от престола?!!Хах..Хаха.. Хахах!!!Всё мое состояние, мой гарем, дворцы, статус, власть!!!Не стоят даже одной его слезинки!!–Мустафа указал на Яхью. Он двинулся на Рустема и с лютой яростью кричал на него.‐А ты...Устроил это, только лишь для того, чтобы заставить меня это подписать, гнусный, паршивый, пес?!!Ты лгал!!Это не приказ повелителя, это всё твои козни!!! —Это правда?– терпение Малкочаглу было на пределе. Он решительно заявил. –Если это не воля повелителя, я своими же руками, убью тебя и твоего слугу. —Не забывайтесь!–Рустем кивнул Залу и тот схватил Яхью, оттащив его подальше, и тут же приставил нож к его горлу.–Удушение–это конечно весело, но гораздо быстрее и эффективнее перерезать ему глотку. Так о чем мы хотели поговорить, шехзаде? –Для тебя есть отдельно место в аду!!–презрительно выдавил Мустафа, глядя в глаза Рустему. —А у меня для вас есть перо и ваша печать. Жаль только, нет чернил. –Шехзаде, не делайте этого из-за меня, прошу, вы совершаете ошибку!– крикнул Яхья, но Мустафа сделал жест рукой, призывая замолчать, в этот момент, где то вдали, а может и ближе чем казалось, слышались шаги, но на фоне происходящего ужаса, никто их не заметил, кроме Яхьи... Шехзаде взял документ, печать и перо. —Нет чернил, так значит?–он яростно и глубоко дыша, с дикостью и свирепостью подобной хищному зверю, схватил у Малкочаглу карманный нож и порезал себе ладонь.—Будут тебе чернила..–Мустафа стиснул зубы и сжал руку в кулак–одна за другой, алые капли крови стекали на бумагу. Он готовился покончить с этим ужасом, одна печать, одна роспись-‐множество проблем. В воздухе повисла напряжение. Зал слегка давил на рукоять кинжала, и лезвие давило на без того израненую шею Яхьи, Рустем в ожидании, готовый в любой может отдать приказ убить албанца, смотрел на престолонаследника, и в этой воцаривщейся тишине, стали ясно различимы звуки быстро приближающихся шагов. Раз..Два...Три...Шехзаде опустил перо и вдруг... Оглушительный удара звук распахнувшейся, массивной двери о каменные стены подземелья, ввел в ступор всех присутствующих людей. Но на этом ничего не закончилось. Словно оглушительный раскат грома, раздался властный голос самого падишаха. —ОСТАНОВИТЕСЬ ВСЕ!!! Шехзаде выронил перо, Рустем вздрогнул, смиренно склоняюсь в поклоне, а Малкочоглу мигом очутившись подле Зала, воспользовался его замешательством и обезоружил его, чем и спас жизнь Яхье, второй раз. И вот все четверо и Гизем предстали пред грозным ликом правителя османов, а вслед за ним, в помещение властной походкой вошла Хюррем султан. —Если сейчас не последует внятного разъяснения ситуации, полетят головы и в первую очередь, твоя, Рустем!!–грозно огласил падишах, но не успел паша начать оправдываться и отнекиваться, его опередил старший шехзаде, выступив впереди всех пред грозным взглядом падишаха. —Повелитель. Если Рустем паша не лжёт и приказ об убийстве отдали вы, то я сделаю всё, что нужно, но ради Аллаха, отмените казнь.–Мустафа посмотрел на Ташлыджалы, который пытался подняться с пола, но ослабшее тело не позволяло ему этого сделать. —Отец!К чему лишняя кровь, послушайте, эта казнь абсолютно бессмысленна!!–вскричал Селим. Услышав голос сыновей вступилась Хюррем. —Сулейман, о чем они толкуют, ты ведь говорил, что не принимал никаких решений относительно заключённых, и что же выходит?Ты решил кого то казнить? —МОЛЧАТЬ!!Я не отдавал никаких приказов об убийстве и что это за документ у тебя в руках?–падишах посмотрел на Мустафу. —Значит...Значит это все Рустем! —Обьясни же!! —Отец, Рустем паша обманом хотел заставить брата подписать документ об отказе от престола, шантажируя, его казнью Ташлыджалы, под предлогом того, что это ваш приказ!!–вскричал Селим. —Рустем...Что же ты наделал..‐прошептала госпожа. —Повелитель, все не так, я..–начал оправдываться визирь, но Падишах дал знак Малкочаглу, велев поместить пашу в камеру, прихватив заодно и его помощника Зала. Теперь все встало на свои места. После того как уладили эти неполадки, султан приказал открыть камеру братьев и теперь все шехзаде, Ташлыджалы и Гизем, стояли пред падишахом и его женой, склонив головы, не зная чего и ожидать. Только лишь лучезарная улыбка матери, давала шехзаде надежду на что-то лучшее, чем массовая казнь. –Вы, бесстыдники, безумцы, позор и пятно на чести Османской империи. Но что это?Неужто совесть не позволяет вам взглянуть мне в глаза? Я держал вас в этой камере чуть больше недели, а вы как видно, и не горевали тут, в созданных условиях. По закону, я должен был вас казнить, и меня ничего не останавливает кроме того, что вы мои дети, а все остальные, ваши близкие люди. Ведь...Для некоторых из вас лучше, отказаться от престола или же умереть, нежели допустить казнь собственного слуги...—Султан мельком глянул на Мустафу.–Что с твоей рукой, сын? —Ничего отец... Хюррем султан взглянула на истекающую кровью ладонь и ахнула. —Мустафа, тебе нужен лекарь.–обеспокоенно пролепетала госпожа, чем вызвала лёгкую улыбку наследника. Падишах еще раз оглядел всех присутствующих грозным взглядом и обращаясь в Ташлыджалы приказал. –Дай мне этот приказ.–он указал на документ об отказе о престоле. Ташлыджалы, немного покачиваясь, ибо из-за недостатка кислорода кружилась голова и тело не слушалось из-за сильной слабости, взял документ в руки, и боязливо подошел к падишаху, протянув бумагу и смиренно опустил глаза. –Ты ведь Ташлыджалы Яхья? –Сулейман взял в руки бумагу, глядя на албанца.–Тебя уже пытались убить, но как видно ни морская пучина, ни верёвка палача тебе нипочём. Видно сам Всевышний бережёт тебя... Или же настолько велика твоя воля к жизни?–усмехнулся падишах. —Всевышний послал мне ангела хранителя, благодаря ему я имею честь лицезреть вас сейчас...‐Яхья мельком взглянул на Мустафу и незаметно улыбнулся. Султан заметил это и слегка прищурил глаза. —Хм..Хорошо...Ступай. Дальше следовали сущие формальности, Мустафа еще раз разъяснил ситуацию, Бали бей подтвердил его слова, ложь Рустема была обличена. Затем Мустафа получил выговор, за пренебрежение своим долгом перед Османской империей, все шехзаде получили обвинения в безумстве, предательстве, но на протяжении всего времени, Хюрем не переставала поддерживать сыновей взглядом и улыбкой, будто знала, что в конечном итоге, все эти обвинения приведут к чему то хорошему и не прогадала. —....и я бы казнил всех вас, потому что долг перед государством важнее моих собственных приоритетов, но, так уж сложились обстоятельства, что не смотря на законы, правила и честь династии, я поставил семью главнее законов. Прямо сейчас вы подниметесь в своих покои, в ожидании моих дальнейших действий. И даже не требуйте объяснений, благодарите Аллаха за свое спасение и...Свою сестру. Довольно с меня на сегодня, а ты, Мустафа, пойдёшь к лекарю и перевяжешь свою руку. Я все сказал. На этом падишах стремительно вышел из помещения, оставив всех остальных наедине со своими смешанными чувствами: недоумением, еще не прошедшим страхом, удивлением, восторгом, шоком, конечно переполняюшим чувством счастья и...Глядя на своих любимых, глядя на друг друга, шехзаде понимали, что эти страшные времена подходят к концу, и теперь когда они пережили их вместе, их чувства стали еще крепче, еще светлее и искреннее, их сердца переполняло–чувство больше чем любовь.