***
—Мааатушка, ради всего святого, отпустите нас в свои покои. Я уже наелся...–сказал Селим, прожевав порцию риса. —Ты может и наелся, а Баязед еще ест. Селим тяжело вздохнул, потому что из-за полного желудка дышать было нелегко и вопросительно посмотрел на брата, мол–"Ты скоро?" —Что ты смотришь? Я проголодался. К тому же я очень люблю рис. —Уууф...Я полежу.–Селим откинулся на подушки. Это было крайне не вежливо, хотя о какой вежливости может идти речь, когда он вышел из недельного заточения в камере, где не было ни мягких подстилоки, ни уж темболее подушек. —Кушай, сын, кушай. А ты Селим, можешь лечь на мою кровать. —Матушка, это беспредел. Можно мне пойти в свои покои и там полежать на кровати? —Я не видела тебя целую неделю!!Чуть с ума не сошла, позволь мне хотябы наглядеться на тебя напоследок, прежде чем...–Хюрем оговорилась и резко замолчала. —Прежде чем что, матушка?–поднялся с подушек Селим. —Прежде чем ты умрешь от несварения, хахах.. –пошутил Баязед. —Только и ждёшь моей смерти.–подколол Селим. —Да, да, да...Это все мой коварный план, сидеть тут и разговаривать с матушкой, пока ты не умрешь от обжорства.–улыбнулся Баязед, сдерживая смех. —Я так и знал...Ну ничего, я еще воткну тебе нож в спину...Хотя ножа тут нет...Ну ложка тоже сойдёт. —Хахах... Хюрем с лёгкой улыбкой и счастливым взглядом, наблюдала за играми сыновей. Такими они нравились ей гораздо больше, нежели чем когда только притворялись друзьями, обмениваясь приторными любезностями. Нынешний разговор был намного дружелюбнее прежних, пускай даже в форме не совсем приличных шуток. Но самое главное, что ей не пришлось оправдываться, ведь она чуть было не рассказала им важный секрет, который знали только два человека. Сама Хюрем султан и госпожа солнца и луны–Михримах. Остальные участники заговора, благополучно вышли сухими из воды: и Бали бею, и Гизем, и стражникам ничего не грозило. На радостях, Бали бей даже пообещал пересмотреть заключение брата Али аги(того самого стражника, что просил Гизем об услуге, помочь его брату) Как выяснится позже суд признал его виновным несправедливо, якобы за избиение человека и учинение беспорядка на улице. За время пребывания шехзаде в темнице, по улицам Стамбула ходили разные слухи и сплетни между торговцами, те перерастали в народную молву, а дальше целый толпы людей собирались на улицах, обсудить заточение самого главного претендента на престол, наместника Амасьи и конечно же про его братьев, тоже ходил слушок. Как раз таки из одних таких скоплений шумных языкастых людей, завязалась драка– кто-то что-то не поделил, а именно не сошлись политическими взглядами. Пару неосторожных фраз, оскорблений, и вот началось самое страшное. Человек бьёт человека и как некстати туда впутался этот самый несчастный брат Али аги. Всех участников разогнали, а некоторых бросили в темницу, на неопределённый срок, пока не утихнет волнение в народе. Но Султан решил изолировать себя от общества и про несчастного "беззаконника" просто напросто забыли. Подробности этого дела, обещал раздобыть Бали бей, а то что мы сейчас узнали, поведал Гизем сам Али ага. Сейчас он отправился на поиски настоящего виновника и жертвы преступления, а по горячим следам за ним следует Малкочаглу. Гизем не хотела впутыватся в подобные истории, но из доброты душевной, решила помочь, а Бали бей(тоже добрейшей души человек) взялся посодействовать. Хотя у него и без того хлопот хватает. Кто как не он будет допрашивать Рустема и Зала? Наблюдение и шпионаж за шехзаде тоже доверят ему–это он знал наперёд. Но он не отчаивается. Допрос этих двоих ему в радость, а общество шехзаде–не в тягость. Так и живем.***
Что до остальных обитателей гарема, то можно сказать, что за эту неделю дворец буквально стоял на ушах. Наложницы шептались между собой, устраивали беспорядок во дворце, работа шла медленно. Благо всеми любимый Сюмбюль помогал сохранить какую никакую, а все таки дисциплину. Ему досталось много хлопот, но кто уж точно больше всех настрадался за эти 7 дней(не считая наших тюремщиков) так это бедняжки: Нурбану, Джихангир и Настя. Для каждого было свое испытание, но для Насти и Джихангира оно подошло к концу, ведь шпионку-подружку Гизем, освободила сама Хюрем султан, Джихангир тоже скоро получит возможность увидеться в братьями, а вот испытания Нурбану только начинаются. Ни для кого не заметная, тихая, одна среди чужих людей, в стенах другого дворца, главная фаворитка шехзаде переживала в себе бурю эмоций. Сначала Селим, который избегал её почти с самого приезда сюда, в аккурат после обеда у Михримах. Затем его непонятная пропажа средь бела дня, вместе с братьями. А затем заточение в темнице всех троих шехзаде. Хюрем султан тоже не уделяла ей никакого внимания, и Нурбану просто не понимала, что происходит.С одной стороны её буквально душило чувство страха, тревоги и обиды, а с другой–женщина была очень зла на своего возлюбленного, слухи о котором беспрестанно гуляли по дворцу. За эту неделю Нурбану кричала, ругалась, несколько раз срывалась на своих верных слуг, в частности Газанфера, а сейчас, когда весь дворец прознал об освобождении шехзаде, она была просто обязана всеми своими силами попасть к Селиму и поговорить.... Но не будем забывать, что по приказу повелителя к шехзаде велено не пускать никого, даже фавориток. Да и зачем это, если они уже рядом со своими возлюбленными. Закон есть закон, но вот соблюдать его или нет, это выбор самого человека и всегда найдутся люди, которые в силу своего характера пойдут против него. Такой чертой обладала Нурбану, таким человеком являлся и Хайредин паша. Хызыр Хайредин паша. Сколько же неприятностей доставило ему дело шехзаде. Рустем обвинял его в пособничестве шехзаде, косвенно обвиняя в предательстве, о нем ходили слухи, будто бы он заранее планировал их побег и специально предоставил корабль. Однако же паша не отрицал решительно ничего, а своих матросов напротив не выдавал до последнего. По сути дела он знал об их побеге, и почти полностью был уверен, что закончится это не очень хорошо, но попытаться стоило. Эта попытка стоила многих жизней, но паше удалось добиться справедливости. Некоторых приговорили к заключению на неопределённый срок, других–признали невиновными, лишь некоторым людям досталась тяжёлая участь–быть казненными прилюдно, на глазах у других участников побега. Несчастные являлись средством запугивания массы людей. Таковы были порядки. Это диктовали законы. К сожалению закон не всегда справедлив, и паша это знал. Когда его вызвали к самому падишаху, он не страшился смерти, не прятался как трус. Барбаросса дал шехзаде клятву, что оправдает себя, но на допросе пришлось её нарушить, ведь султан к тому времени уже все знал.Единственное, что он утаил, так это греховную связь шехзаде и Яхьи, о которой на тот момент конечно же знал, но не сказал. Паша даже попытался объяснить странный поступок старшего наследника тем, что тот изначально не собирался сбегать и все это придумали его братья, а когда они сменили курс корабля, то поворачивать было поздно и шехзаде, вероятно, решил им помочь, ибо очень любит своих братьев. Такой рассказ конечно же не растрогал повелителя, ведь после случая на корабле, он знал правду, однако попытка паши оправдать шехзаде его не удивила, учитывая их теплые отношения с Мустафой. Теперь у султана были кое какие мысли насчёт допроса старшего шехзаде. Интересно, как поведёт себя он? Падишах уже составил вопросы для Мустафы, которые скоро вручит Малкочаглу. Ну а пока, вернёмся к Хайредину. Кому вообще есть дело до глупых установок и порядков, особенно когда ты вольный моряк. Повелитель предупредил его, о том что лимит ошибок не безграничен, о том, что если бы не его заслуги в победе над неверными, то Барбаросса был бы непременно наказан. Однако ничего такого не случилось. Хайредину было, мягко говоря, наплевать на угрозы и слухи которые распространились о нем, а также на многочисленные претензии со стороны Рустема паши. Мнения народа и Великого визиря были не столь важны, ведь и те и другие в конечном итоге не смогли нанести никакого вреда. Особенно порадовало пашу, заключение Рустема под стражу, но оно и в сравнение не шло с освобождением шехзаде. Повелитель поместил их в ужасные условия, где они пробыли нелелю–это все что знал Хайреддин. Всю эту неделю он вынужден был находиться в столице без возможности покидать её пределы. Паша чувствовал себя как дикий зверь пойманный в клетку, ощущал всю невластность над ситуацией и невозможность помочь шехзаде. Он несколько раз просил аудиенции у падишаха, и пару раз добился этого, но ничего кроме милости к своим матроссам он не выпросил. О шехзаде ни слуху, ни духу и как бы отчаянно от не пытался узнать о его состоянии, падишах не допускал в темницу никого, и не выпускал оттуда ни один слух, поэтому все попытки Хайреддина каким-либо способом связаться с шехзаде, оказались тщетны. Но сейчас его не останавливает ни тюремная решётка, ни воля повелителя, поэтому сразу после того, как его верные люди доложили об освобождении наследника, Хайреддин направился на встречу с Мустафой. Бесконечно длинные коридоры, скучные слуги и служанки–всё это жутко надоело морскому волку. Если бы не шехзаде, Хайреддин ни на минуту не задержался бы в этом обителе интриг, заговоров и сплетен. Но сейчас его страдания наконец окупятся. Уверенной походкой он приближается к дверям покоев, за которыми его ждет(хотя шехзаде ждет Яхью) Мустафа. —Не велено никого пускать, кроме Яхьи бея.–сдержанно произнес стражник, не поднимая взора. "Аллах Всемогущий, значит повелитель разрешил шехзаде и его любовнику находится в одних покоях...Да что там покоях, спать на одной кровати? А старому другу и повидаться нельзя...Право, последнее время, приказы повелителя выводят меня из колеи." —Эй, послушай, ага, какой тебе прок от того, что ты меня не пустишь? —Не велено никого пускать. —Аллах Всесогущий, это я уже слышал! Что за люди в этом дворце, право, самые настоящие куклы без души и мнения... —Паша, вам лучше уйти. Барбаросса хотел возмутиться, но в разговор вмешался Яхья, который только-только пришел с бани. —Ага. Что здесь происходит? Ох, Хызыр Хайреддин паша!!!Я вас сразу не приметил, прошу простить мне...–Яхья спешно склонил голову, но паша остановил его. —К чему эти поклоны, ты давеча бился плечом к плечу с моими матроссами. Все поголовно говорят, что ты отличный воин, не стоит боевым соратниками кланяться друг другу. —Ваши матроссы?Так они живы!!! —Живы...Куда ж им деваться...Но конечно всех спасти невозможно..–паша едва заметно понурил голову. —Все равно большинству людей была оказана милость.. В том ваша заслуга. —Ну полно...Я пришел сюда не за тем, чтобы обсуждать участь моих людей. Мне нужно попасть к твоему шехзаде, кареглазый албанец. —Вас разве не пускают?–спросил Яхья и вопросительно посмотрел на стражника. —Не велено никого пускать, кроме вас, Яхья бей. —Что тебе с того, если он войдёт? Яхья вступил в спор со стражником и на шум, из покоев вышел Мустафа. —Что у вас тут происходит?Паша?!Аллах Всемогущий, заходите скорее!!! —Шехзаде, но...–хотел возразить стражник. —Не лезь не в свое дело!–строго отчеканил наследник, волоча за собой в комнату неожиданного гостя и Яхью. —Я так счастлив вас видеть, паша.–Мустафа с радостью и нетерпением смотрел на Барбароссу, хотел узнать как можно больше подробностей о нем, его команде, его здоровье, хотелось простого человеческого–пообщаться с давним и хорошим другом. Хайреддин тут же кинулся обнимать Мустафу. Наследник очутился в крепким объятиях морского волка и с такой же силой прижимал его к себе. —Поистине, это самое настоящее чудо! Всю эту неделю я был одержим вашим заточением, меня не пускали к вам, я не имел возможности даже передать письмо!Знали бы вы, шехзаде, что творилось эти дни!! —Я с нетерпением жду ваших историй. Жаль, мне нечем вас угостить, обед еще не скоро принесут. —Как?Вы еще не ели? Я сейчас же попрошу подать для вас обед... —Нет, будет нехорошо если кто-то узнает, что вы тут, однако если вы хотите поесть... —Мне это ни к чему. —Что ж...–Мустафа указал рукой на множество подушек, лежащих в конце комнаты, призывая сесть, и Барбаросса устроился поудобнее. Мустафа улыбнулся и тоже хотел усесться, но вовремя вспомнил про Яхью. —Почему ты все еще стоишь? О Аллах, Яхья, ты такой бледный и уставший... Тебе нехорошо? Ты, верно, утомился после хамама.–Мустафа приложил руку к его лбу. Лицо у Яхьи, после бани, было горячим. —Все хорошо, М-Мустафа. –уже тише произнес бей.–У меня просто немного кружится голова, я постою, как иначе, когда в комнате паша и шехзаде. —Причем тут мы, не обращай на нас внимание.–подал голос Барбаросса глядя на албанца. —Ляг.–Мустафа аккуратно подвёл его к кровати и легко опрокинул на мягкую постель. —Мои действия можно расценить как неуважение к людям выше по тит..–сконфуженнно пробормотал Яхья, когда его уложили на подушку. Мустафа запустил руку в мягкие, послушные волосы любимого и чуть наклонившись к нему, не давая закончить мысль, сказал. —Хватит, Яхья, отдыхай. Поспи немного, а мы пока побеседуем. —Шехзаде, я правда... Мустафа кротко поцеловал его в щеку. —Довольно, любимый, не хочу ничего слышать.–тихо прошептал Мустафа, чтобы Барбаросса не услышал.–Закрывай глазки. Шехзаде удовлетворённо прошёлся взглядом по Ташлыджалы и направился к Барбароссе. —Так что же. Мне не терпится узнать все подробности.–улыбнулся Мустафа, но поймав на себе широкую улыбку и умиляющийся взгляд Хайреддина, чуть смутился. Перекинувшись парами фраз по типу "Как здоровье? самочувствие, настроение и т.д." Барбаросса прямо спросил. — Не правда ли, что вы готовы были отдать престол, ради того, чтобы спасти этого кареглазого албанца? —Откуда вам известно? —Эту историю поведал мне Малкочаглу... Так значит правда... —Вы как будто бы удивились... —Ничуть. Это было ожидаемо, с вашей стороны. И будь мы героями какой-нибудь легенды, вы непременно бы стали для многих, образом человека влюблённого и, умеющего любить. Эта была бы красивая история, которую девушки читали бы на ночь, томно вздыхая по возлюбленным. —Что-то мне кажется, что здесь уместно какое то НО.–хитро улыбнулся шехзаде, предвидя, куда идет разговор... —Но, к сожалению, мы не герои легенды, притчи или сказки.Ваш поступок прекрасен во многих смыслах, но для шехзаде...Вы вероятно забыли, что являетесь тем человеком, за которым стоит огромное войско янычар, поддержка и любовь народа, ваша репутация, честь и долг, должны стоять на первом месте. Слышали бы вы только, что говорили среди янычар. Какие волнения происходили в народе, только лишь за неделю вашего заточения. Мустафа невольно опустил голову, а затем посмотрел в сторону Яхьи. Тот по всей видимости, уже спал. Паша заметил этот жест и похлопал Мустафу по плечу. —Я вижу, как много значит он для тебя, и искренне молюсь, чтобы в день твоего восхождения на престол, он также стоял рядом, скромно опустив голову. Но пойми, Мустафа, ни твой отец, ни янычары, ни простые люди, ни даже твои наложницы, и скорее всего даже твоя дочь, не в силах понять тебя, как понимаю я или твои братья. Я обещаю, что буду с вами до победного конца, шехзаде, но и вы обещайте, что впредь, будете избегать подобных ситуаций. Жизнь проверила вашу любовь и вы доказали свою верность, теперь настало время пройти главное испытание. Все ваши поступки сводятся к одному, вы– шехзаде. И кто-то должен взойти на престол. Никто из тех, кто хочет вам помешать, не должен знать о ваших слабостям, подобно Рустему. А ваша единственная слабость–вот этот с виду грозный воин и телохранитель, свернувшийся калачиком от холода. Мустафа с минуту молчал, переваривая полученную информацию, наконец, закончив размышления, встал и подошел к кровати. Шехзаде укрыл Яхью и погладил его по голове. Еще раз взглянув на лицо своего возлюбленного, он увидел влажные глаза и от того мокрые ресницы. Шехзаде улыбнулся и не отрывая взгляда от Яхьи произнес. —Ваши слова...Преисполнены мудрости, паша...Я вижу с какой заботой, с какими добрыми намерениями вы говорите это, и я благодарю Аллаха, за то что он послал мне вас...Ваша поддержка значит для меня гораздо больше чем вы можете себе представить, а мое почтение, любовь и уважение к вам схоже с сыновей любовью к отцу. Я обещаю, что прислушаюсь к вашим словам...–с теплой грустью говорил наследник.–Но...Если что-то случится...Не корите меня за беспечность, неблагоразумство и недальновидность...Ведь если придется выбирать...Я не смогу пожертвовать тем, кто напрочь засел в моем сердце. А престол...Да смогу ли я выстоять один, без моей главной поддержки, и в то же время моей главной слабости, без моего боевого товарища и в то же время возлюбленного...Нет, паша... Я давно уже ступил на опасный путь, и нет дороги назад... Хайреддин внимательно выслушал и ответил. —Что ж...Да будет Аллах свидетелем, какой бы путь вы не избрали...Ваш путь–мой путь. Ваша могила–моя могила. Что до остальных, знайте, ваша поддержка янычар в данный момент настолько велика, что сам султан видит в волнении народа угрозу. Мустафа почтенно кивнул головой в знак признания и уважения. Вскоре ему предстоит узнать о всех проблемах творившихся на улицах Стамбула, осознать свою силу и власть и наконец перейти к действиям, а пока, им с Барбароссой предстоит дружеская беседа в менее напряжённой обстановке, к тому же шепётом, ведь как казалось Мустафе, Яхья сладко спал.***
—Шехзаде Селим хазретлери, я настоятельно прошу, нет я приказываю, отдай мне этот мешочек, не дай Аллах ты его потеряешь!! —Михримах доверила свои украшения и драгоценности мне!!!У меня они будут в целости и сохранности. —Ты держишь в своих руках целое состояние!!!И как ты только умудрился упрятать их и держать у себя все это время. Нас обчистили сверху до низа, а все драгоценности, что были на нашем судне, забрали. Кстати ты знал, что из-за нашего неудавшегося горе побега, теперь у казначея прибавилось работы?–недовольно констатировал Баязед. —Его проблемы. Мне нет дела до этих мелочей, у самого проблем по горло...–спокойно ответил Селим, осторожно подходя к кровати. Он старался держаться на расстоянии от Баязеда, чтобы тот не отобрал его "побрякушки". Рыжий шехзаде плюхнулся на мягкую постель животом вниз и стал развязывать узелок на мешочке. Баязед вскинул бровями и ухмыльнувшись, подошел к лежащему Селиму. —Каких таких проблем у тебя по горло? –Хммм..Судя по твоему тону, это своеобразная шутка? Научись правильно подтрунивать над людьми, тогда и поговорим. Баязед сел на край кровати и стал разглядывать увлечённо сосредоточенно лицо любимого. Михримах надёжно завязала узел и теперь Селим, перебирая веревочку тонкими пальцами, производил какие-то махинации. Баязед невольно залюбовался его руками. —Чего замолчал..?Обиделся?–Селим оторвался от своего занятия и с покорностью посмотрел в глаза брата. На секунду задержав зрительный контакт, Баязед зарылся рукой волосы любимого, погладив его по голове, затем теми же поглаживающими движениями спустился по спине и дошёл до ягодиц, шехзаде задержал на них руку и несильно смял. Селим старался реагировать спокойно, и не отрываться от своего занятия, но сам то он чувствовал, как по телу табуном бегали мурашки. —Селим. —Да?–с замиранием проговорил рыжик. —Как думаешь, нам удастся убежать? —Ты решил поговорить об этом именно сейчас...–шехзаде наконец дёрнул верёвку и узел развязался.—Хорошо я уже закончил.–Селим лег на бок, глядя на сидящего Баязеда. Тот вздохнул и тоже лег рядом. —Меня...Иногда посещают тревожные мысли...Что если мы не сможем отстоять своё счастье...Мы через столько прошли, что если это всё было напрасно... —С чего такие мысли, Баязед?Мы лежим вдвоем,на мягкой удобной кровати. Снаружи люди нашей матушки, в руках у меня, как ты изволил выразиться–целое состояние. В порту несколько десятков кораблей, лодочек и разных прочих суден. Я завоюю для тебя любой, какой ты хочешь корабль...Не столь большой по размерам, как у нашего отца, но все же.. —Хахах... —Что ты смеёшься? Ворвусь на любой из них и возьму штурмом. Что мне десяток воинов, когда рядом есть ты?Я обрублю все тросы и мосты, что держали нас тут, и мы красиво уйдём в закат, на прощанье помахав всем ручкой. Баязед закрыл лицо руками смеялся, пока Селим приподнявшись с кровати, активно жестикулировал. —Прибудем на остров, где нас никто никогда не найдёт. И как только мы сойдем с берега, начнется новая жизнь. Если хочешь, возьмём себе новые имена. Я буду...Ну к примеру... —Хаха...Ты будешь Сесилия Веньер-Баффо. —Чего?Это что еще за имя? —Это имя твоей фаворитки, балда. —С роду такого не слыхал...Погоди...Нурбану...Сесилия Веньер-Баффо?!Хах..Пфхахах.. —Шехзаде, и не стыдно тебе.. —Ладно, ладно допустим я не знал, но ты то откуда?Как?Кто тебе сказал? —Я из Венеции. Звезды сообщили. —Баязед!! Ты меня пугаешь! —Хахах...Я много чего знаю, чего не знаешь ты, к примеру, как зовут мою фаворитку? —Мм..Я знаю, знаю, дай мне вспомнить...Что-то на А...Айше...Айслу? —Даже близко нет.И не на А начинается. —Фатьма? —Это не моя наложница.Это наложница нашего брата. —Я почти угадал. Не сладко же Мустафе придется. —Она погибла, Селим. Она и первенец нашего брата. —В..В каком смысле... —У Мустафы есть дочь, Нергисшах. Она еще маленькая, но и про её мать Мустафа особо не говорит...Не любит он её, в отличие от своей дочери. Не помню как её зовут, да и не важно это...Мустафа теперь занят совершенно другим. —Грустно все это, Баязед. Мы любим тех, кто нас не любит и губим тех, кто любит нас. —Хэй, ну я то тебя люблю... —Да...И я тоже...Рана хатун!! —Хахаз, вспомнил таки!! —Да я с самого начала знал...–гордо поднял нос Селим. Врал он конечно отменно. —Хорошо...Но..Ты помнишь, надеюсь, что у меня есть сын? —Сын?!Так что ж ты раньше не говорил, не, не, не, с сыном ты мне не нужен..–пошутил Селим. –Селим!! —Хахах...Шучу..Конечно помню...Его зовут Осман? —Орхан вообще-то. —Как по мне имя Мурад, куда звучнее. —Будь у тебя свой сын, непременно назвал бы его так, но у тебя его нет. Ох, мой маленький шехзаде, как же я его оставлю?Увидеть бы на последок, хотя бы глазком взглянуть на его личико. —Мустафа позаботится о нем. Вот увидишь, скоро многое изменится, нашему брату предстоит долгий путь к престолу. А нам суждено совсем иное. —Отсиживаться в сторонке, покамест не утихнет волнение? —Что поделать, такова судьба..Другого не дано..—размышлял Селим лежа рядом с братом.–Или ты жалеешь об этом? —Нисколько.–Баязед поцеловал Селима в краешек губ и погладил по щеке, и тот, увлечённый этим поцелуем, заинтересованно посмотрел на брата —Что?–невинно вскидывает бровями Баязед. —Да так просто...Слушай..Тебе не кажется, что здесь как то скучно... —Пожалуй. —Может чем-нибудь займёмся?–робко спросил рыжик. —Чем например?–Баязед понял к чему идет дело, но виду не подал. Хотелось поиздеваться над Селимом. —Нуу...А чего бы тебе хотелось... —Не знаю..Много чего....С Джихангиром повидаться, Михримах навестить, с Мустафой переговорить...На улицу хотелось бы выйти... Селим ожидал другой ответ и чуть расстроился, что его намёки так никто и не понял —К Михримах нас все равно не пустят, брату не до нас, а Джихангир...Представь как он на нас злиться...Мы ничего ему не сказали, пропали надолго...Хотя мне бы тоже хотелось с ними повидаться. И по Михримах я страсть как соскучился..Это ж целую неделю, никто меня ни в чем не упрекнул, за исключением тебя..Но это не считается, теперь уже и не обидно вовсе. Ну-ка, обзови меня как нибудь... —Пфф...Не хочу. —Ну давай, что хочешь скажи... —Да ты совсем больной?Не буду я...А..Пфф..Вот же зараза... —Ахаха...Сам не замечаешь за собой. А Михримах все замечает. Она и словечка просто так не скажет, все для какой-то цели. Вот бы попасть к ней в покои... —Еще не вечер.–подмигнул Баязед.–Кто знает, может быть нам все таки удастся заняться чем то интересным... —Чем?–всполошился Селим. —Чем?–передразнил Баязед. —О Аллах, да ты издеваешься... —Ахах..Ну может сходим к Михримах, пока никто не видит...Вечером, тихонечко... —Ммм.. Ну что ж..Звучит тоже неплохо.А если поймают? —Так в этом то и риск, и веселье. —Ну...Вечером так вечером...–вздохнул Селим и отвернулся на другой бок, ясно поняв, что сейчас ему ничего не светит. Но через некоторое время Баязеду самому наскучил этот спектакль. Он легонько погладил Селима по попе и спросил. —Эй...Селим?Ты решил поспать? Шехзаде молчал. Толи он правда уснул, толи притворялся. —Может и сейчас еще не поздно поразвлечься? Снова молчание. —Ну же, любимый, я ведь знаю, что ты не спишь.–жалобным голосом протянул младший.Баязед поцеловал ухо любимого и прикусил мочку. Затем он уткнулся в шею и хотел аккуратно поцеловать, но теплое дыхание щекотило кожу и Селим невольно приподнял плечи, закрывая доступ к шее.—Так вот ты, значит, как. Притворюшка. А ну просыпайся!!–угрожающе протянул Баязед и прижался к брату со спины, начиная щекотить его руками. Селим издал лёгкий смешок и свернулся калачиком. —Не надо, Баязед, хватит, я боюсь щекотки... —Ага, вот ты и попался. Я нашел твое слабое место.–Баязед продолжал щекотить его и внезапно приподнял полы кафтана, запустив руку под одежду. Селим ахнул и резко остановил его. —Не надо, Баязед... —Почему?Ты же сам этого хотел, обиделся что ли? —Уже не хочу. —Тц...–Баязед закатил глаза.–Точно обиделся.Ну не обижайся.–Баязед перевернул его на спину и навис сверху, коленкой раздвинув ноги.–Мой шехзаде-лисенок. Зачем ждать вечера, давай сейчас...Нас никто не увидит...–Баязед поцеловал его нос, затем щеки, губы, лоб и вообще всё лицо. Шехзаде запустил руку дальше под одежду и насколько это возможно, высоко задрал полы кафтана. Селим невольно прогнулся в спине и издал тихий полувздох-полустон. Выглядел он сейчас крайне развратно. —Баязед...Даже не думай останавливаться... Баязед запустил под одежду вторую руку и общупывая каждую клеточку тела, осторожно коснулся соска. Он чуть надавил на него подушечками пальцев и помассировал, проделав то же самое со вторым. —Селим...Мой шехзаде Селим. Наконец мы сможем уединиться...Чего бы тебе хотелось больше всего? Я все сделаю. —Я хочу...Хочу всегда быть с тобой, никогда не расставаться, ни на секунду. Хочу слиться с тобой в поцелуе и... Баязед улыбнулся и припал к губам любимого. Он легонько укусил нижнюю губу, а затем пустил в ход язык, и чуть пройдясь по небу, натолкнулся им на язык любомого, аккуратно соприкасаясь с ним. Поцелуй получился влажный, горячий и достаточно долгий, так что Селим слабо оттолкнул брата, чтобы вдохнуть воздуха. Баязед тяжела дыша, хриплым от возбуждения голосом шептал. —С каких пор ты такой сентиментальный?–с этими словами он подхватил его за талию и прижал пахом ближе к себе.–Слиться в поцелуе, говоришь?Хорошо...–он прошёлся языком по тонкими, влажным губам любимого и вновь возобновил поцелуй, нежно захватывая то нижнюю, то верхнюю губу. Селим снова слабо оттолкнул его, кажется у Баязеда воздух не заканчивается... —С каким пор я...Я сентиментальный?– Учащенно дыша, переспросил Селим и натянул слабую ухмылку.–А ты с каких пор такой язвительный? –От тебя понабрался, шехзаде-лисенок. Баязед сильнее надаваливал руками на тело любовника, чтобы тот лежал смирно, но и это не помогало. Селим как мог извивался под Баязедом, чтобы ближе прижаться к нему всем своим естеством. Рыжик выгнул спину, пытаясь потереться о пах своего мучителя, но тот отстранился. Младший уже был возбужден, но непреклонен. —Баязед...Ну пожалуйста... —Терпи.–он стал расстегивать пуговицы кафтана и наконец стянул эту ненужную ткань. Селим выгибался на встречу и тихонько постанывал, кусая губы. —Что, не терпится?–ласково, но все же с издевкой произнес младший. —О чем ты?Я полностью себя контролирую.–фыркнул Селим и вновь стыдливо простонал, когда Баязед спустил с него штаны. —Вижу, мой шехзаде.–усмехнулся он. —Хватит, Баязед.–Селим обхватил его ногами и с грустью констатитируя для себя тот факт, что Баязед еще в одежде, произнес.–Давай просто займёмся любовью, без этого всего,ты победил, признаю...Превзошёл меня в колкостях и сарказме, доволен? —Все благодаря тебе. Хорошо иметь такого учителя как ты.–усмехнулся он. —Баязеед, ради всего святого!! —Хаха, ну все, все...Ты прав. Помоги мне раздеться...–Селим быстрыми движениями пальцев расстегнул пуговицы кафтана. Баязеду нравилось следить за его руками..Красивые, тонкие пальцы, так быстро перебирающие пуговицы. Младший поднес его руку к губам и поцеловал, на что Селим в удивлении изогнул бровь, мол, странный ты какой-то. В ответ Баязед улыбнулся и избавившись от последних остатков одежды, попытался вытащить из под Селима покрывало. Через несколько неудачных попыток, он достал таки его и укрыл им их обнажённые тела. Но тут же возникла новая проблема. Смазка. Как же им теперь заниматься любовью, если нечем облегчить вход. —Селим, как думаешь, может ли здесь волшебным образом оказаться флакончик с какими-нибудь маслами, как у Михримах, тогда. —Мхх...Не было печали...Конечно же здесь нет ничего...Всё, я так не могу, прости, Баязед, но...–Селим расстроился и хотел уже отступить от задуманного, но Баязед его придержал. —Ну постой, обойдёмся и без этого. —Я...Я не хочу без смазки, любимый, это больно... Пока они разбирали сущие формальности, возбуждение чуть уменьшилось, но у обоих эрекция еще не спала. Баязед ни в коем случае не хотел примерять на себя роль насильника и причинять рыжику дискомфорт, но в голову так ничего и не приходило. —Баязед, может...Хочешь я попробую доставить тебе удовольствие, как нибудь по другому...–Селим вновь начал ерзать под тяжестью младшего, пытаясь высвободиться и Баязед дал ему чуть больше свободы. Рыжик намекал на то, что может сделать это ртом. На самом деле Селиму тоже хотелось, чтобы младший сделал ему приятное, но просить об этом не решался. Благо Баязед догадался сам. Когда Рыжик расположился между ног любимого и собравшись с мыслями хотел приступить к делу, Баязед его приостановил. —Подожди, родной, я кое-что придумал. Давай-ка я лягу поудобнее, а ты сядь на меня, но повернись так, чтобы твои ноги мне не мешались. Попытка принять позу 69 была более менее успешной, вернее, это было что-то похожее. —З-зачем это?–Селим все равно послушался и сделал так как говорят–Какая разница как мне... —Ну не тебе же одному делать это. Хочешь я полижу тебе сзади?–не успел Селим что-то возразить, Баязед согнул его ноги так, чтобы легче было выполнить задуманное, слегка притянул его за талию ближе к лицу и начал массировать ягодицы, а затем чуть надаваил пальцем на колечко мышц. Селим покраснел и жутко смутился, когда Баязед медленно прошёлся языком по промежности меж двух половинок. —Аах..Баязед...Не надо там... —Селим, не стесняйся...–Баязед вновь обвел языком то место, сминая в руках ягодицы.–Лучше наклонись ниже, подожми под себя ноги и сядь чуть по выше. —Б-баязед..Ахх.. Как же стыдно...–шехзаде послушно сделал все, что сказали, решив не сидеть без дела, нагнулся еще ниже и поднес член любимого ко рту. Баязед невольно улыбнулся. Селим старался сделать ему приятно, и брал достаточно глубоко, но было очень тяжело. Старший прошёлся языком по всей длине и снова взялся насасывать достоинство шехзаде. Баязед прикрывал глаза от удовольствия и проталкивал язык глубже, от чего по телу Селима пробегали мурашки и он невольно поддавался на встречу ласке, выдавая приглушенный стон. Баязед скльзнул рукой с ягодицы, чуть вперед и обхватил его член. —Ааа..Мхх...–Селим зажмурил глаза и полностью взял в рот, дрожа всем телом от удовольствия. Баязед последний раз прошёлся в том месте языком, погладил Селима по спине и продолжая двигать рукой ласково произнес. —Ты большой молодец, шехзаде-лисенок...Мхх..У тебя так хорошо получается..Я скоро закончу...А ты? —Ммм...Мххх.–Селим непроизвольно толкался на встречу руке и Баязед чуть сжал её. Старший двинулся ещё раз и наконец подошёл к разрядке, сладко простонав и прогнувшись в спине. В след за ним, чуть позже кончил и Баязед. Рыжик стыдливо сполз с любимого и отвернулся, лежа на другой стороне кровати. Баязед посмеялся и обнял его со спины, укрывая их одеялом. —Пс...Селим..Ну тебе хотя бы понравилось? Рыжик покраснел еще сильнее и коротко ответил. —Да. —Ты устал? —Уже вечереет, я буду спать... *** Действительно, солнце медленно скрывались за горизонтом и день потихоньку уступал место ночи. Одним словом–вечерело, а ближе к вечеру страсти в гареме утихают, все расходятся по комнатам и преспокойно готовятся ко сну, чтобы проснувшись, во все оружии встретить новый день. Селим и Баязед уснули раньше времени и проспят до утра, но в этом нет ничего страшного, сегодняшний вечер повелитель посвятил делам государства, ему не было дела до того, чем занимаются его грешные сыновья. Мустафа, к примеру, переговорил с Барбароссой и оставишись довольным разговором, лег рядом с Яхьей, в ожидании, пока тот проснётся. Сейчас Яхья действительно спал, но в самом начале разговора паши и шехзаде–признаться честно, невольно подслушивал. Мустафа об этом догадывался и уже готовился предъявить обвинения, дабы в очередной раз вогнать того в краску. Но Яхья все спал, и спал и Мустафа аккуратно пристроился сзади, обнимая его со спины. "Как же вкусно он пахнет"–думал наследник с прикрытыми глазами. Остальные обитатели гарема ничем таким не выделялись. Джихангир сидел с матушкой и пытался переосмыслить картину, только что перевернувшегося мира. Только что ему рассказали обо все приключениях его любимого брата Мустафы, и не менее любимых братьях Селима и Баязеда. Джихангир не знал как на это реагировать, толи плакать, толи смеяться, поэтому он просто встал в ступор и ушел в астрал. Вернётся, он естественно, не скоро. Если кто-то еще помнит о красавице Нурбану, то конечно нельзя не упомянуть о том, что сама Хюрем султан запретила ей видеться Селимом до истечения неопределённого срока. Теперь подле ее покоев стоит стража, которая вызывает у юной госпожи, чуть ли не нервные тики. Добром это конечно же не кончится, а пока, с ней коротают вечера её служанка и верный слуга Газанфер. Малкочаглу Бали бей за день не сильно продвинулся в своих поисках виновника происшествия и виноватым по-прежнему остаётся брат Али аги, имя которого, кстати говоря Аяз. Бедняга по прежнему сидит в темнице и ждет справедливого решения суда, переложив свои проблемы на голову своего старшего брата Али и верного воина Малкочоглу. Бали бей измотался за день, мало того, завтра ему предстоит допрашивать Зала и Рустема. За ранее для себя решив по полной оторваться на этих двоих, Малкочаглу, в предвкушении завтрашнего дня, пошел составлять план допроса. В общем день для него, был насыщенным. Настя, новоиспеченная подружка Гизем, хотела вернуться к своим прежним обязанностям, но Хюрем султан дала ей своеобразный выходной, и теперь девушка отдыхала, лежа на подушках. За неделю заточения она сильно исхудала, из-за чего подверглась насмешкам со стороны прочих девушек, но решив для самой себя, что её бездействие мозолит им глаза, и их слова не более чем простая зависть, Настя не стала вступать в конфликт, а лишь согласилась с тем, что такой худой девушке как она место под солнцем у шехзаде не светит.(впрочем как и им всем, ведь шехзаде не такие простые как кажется) Ну вот мы и добрались до Михримах. Эта девушка спасла своих братьев из заточения и сохранила жизнь Яхье–лишь одним словом. Она уговорила отца не делать того, о чем позже он будет жалеть. Не обошлось без слез и мольбы, но дело сделано, падишах смягчился в своих намерениях и теперь, благодаря ей, все четверо в безопасности. Она очень утомилась от переживаний за шехзаде, да и в конце концов только очнулась после долго сна... Но сейчас ее мысли занимали вовсе не братья, а смелая, сильная и добрая девушка–Гизем. Её признание все еще звучало в голове, слабыми отголосками. Что значит тот поцелуй в щеку, какое значение имели слова о любви? Михримах не волновал тот факт, что Гизем девушка, если на секунду представить, что она и вправду ее любит(хотя так было на самом деле) звучит не так уж и плохо. Мало того, все мужчины, которых встречала госпожа в своей жизни, принесли ей только разочарование–больше всего Рустем. Так может это и вовсе не её? Может...Михримах не понимала, что с ней происходит и с Гизем об этом говорить не решалась, ведь эта девушка наивно полагала, что госпожа ничего не помнит, но та слышала все, что говорила ей Гизем. В целом, на первый взгляд между ними ничего не поменялось, Гизем ухаживала за Михримах, смиренно интересуясь о самочувствии, Михримах отвечала односложными фразами, все больше погружаясь в свои мысли. Простой разговор мог бы решить многое, но так сложно бывает его начать... Подводя итоги сегодняшнего дня, можно сказать, что он не принес особых потрясений. Тем же лучше. Всем пора бы отдохнуть от этой суеты и успокоить нервы, прежде чем приступить к каким то решительным действиям.