Бег на месте

Доен приходит в себя медленно, будто выныривая с чрезмерным усилием на поверхность. Тело слабое и почти не слушается, и Доен сначала просто лежит, оглядываясь. Он лежал на постели в комнате, которую выделил для него Юта, почти в полной темноте. Доен едва поднимается, садясь на постели, и морщится от того, как его мутит, - это был не просто какой-то обморок. Он встает на дрожащие ноги, пытаясь уйти, и, привалившись к стене, слабо дергает ручку двери. Та поддается только со второго раз, Доен продвигается вдоль стены, стремясь выйти из квартиры, и когда ему остается сделать лишь несколько шагов до двери, как его ноги подкашиваются от слабости, и он уже почти падает, но его перехватывает Юта, плотно прижимая к себе. Доен невольно утыкается носом в его плечо, но его воротит от этого запаха. Над ухом слышится ехидное: - Далеко собрался? Доену, кажется, становится только хуже, пока он находится в вертикальном положении и пытается шевелиться, и поэтому он застывает, пытаясь унять тошноту и головокружение. Юта перехватывает его крепче и, аккуратно перекинув через плечо, относит обратно в постель. Он бережно укладывает его и убирает сбившиеся пряди с лица, а Доен как-то вымученно стонет, - он видит лицо нечетко, размыто, но прекрасно понимает, что тот милый и заботливый парень уже не такой, что был раньше. Сейчас он опасен, и все, что Доену хотелось сейчас, - это вырваться и упасть в объятия Джехена. Но вот только... Примет ли его Джехен снова? Доен произносит заплетающимся языком: - Что ты сделал со мной? Губы Юты медленно растягиваются в фальшивой улыбке, и он присаживается на край кровати, чтобы прикоснуться к его лицу. Его тон ласковый, сладкий, и Доен бы непременно попытался уйти от этих прикосновений, но теперь даже не может пошевелиться: - Не бойся, это не какой-нибудь яд. Все-таки я люблю тебя, ты для меня превыше всего. Знаешь, меня всю эту неделю ужасно мучило какое-то предчувствие. И я решил подстраховаться, на случай, если ты решишь уйти, и еще пять дней назад подсыпал наркотик в банку с кофе, который ты пьешь только по субботам. И предчувствие меня не обмануло: ты захотел вернуться к этому монстру, но наркотик вовремя подействовал. Он не дал тебе совершить ошибку. - Мне плохо. Юта сочувствующе цокает и мягко целует его в прохладный лоб: - Я знаю, в этом и заключается его суть. Этот наркотик используют парни на разных тусовках и в клубах. Добавляют его в коктейль, а когда девушка ослабевает, они ею пользуются. Ах, как же велик соблазн, если бы ты только знал... Он невесомо проводит кончиками пальцев по лицу Доена, спускается к шее и останавливается у ворота рубашки, резко задумываясь. Доен понимает, о чем речь, но лишь глядит на это задумчивое лицо над собой. Юта явно с собой боролся и через пару минут сжимает замершую над ним руку в кулак, резко убирая ее. Он цедит сквозь зубы, отворачиваясь: - Нет, еще не время. Нужно, чтобы ты твоя душа стала моей, а уж потом можно и к телу прикоснуться. Семь лет ждал, неужели каких-то пару недель не выдержу? Доен лишь невольно думает:"Пару недель?", и снова проваливается в темноту. Юта совсем не ожидал, что наркотик так подействует на Доена, - эффект оказался совсем не таким, как ему описывали. Доена очень сильно мутило и еще через пару часов его начало рвать. Юта отнес его в ванную, чтобы хоть как-то помочь, но Доену, кажется, становилось только хуже. У Юты сжималось сердце от того, как болезненно и вымученно стонал Доен, пьяно склонившись над ванной, и когда его губы начали синеть, то Юта в панике хватает его в охапку, чтобы увезти в больницу. По дороге он сбивчиво шептал Доену, лежащему на заднем сидении: - Все будет хорошо. Тебя вылечат. Все будет в порядке. Только потерпи. Юте не хватает смелости отнести его прямо в помещение и поэтому, немного оглянувшись, он вытаскивает Доена из машины и оставляет прямо на крыльце клиники. Он садится в машину и, дождавшись, когда Доена заметил какой-то сотрудник, уезжает домой. Его руки и лицо вспотели от волнения, и он нервно перебирал пальцами на руле. Доен на этот раз просыпается уже в палате - вокруг было светло и в глазах начало рябить от большого количества белых цветов, но, к своему удивлению, он понимает, что ему больше не так плохо, как было до этого. В теле была слабость, а в голове стоял шум, но он все же садится, пытаясь вспомнить, как сюда попал. В такой прострации Доен просидел неизвестно сколько, пока в палату не входит медбрат. Он удивленно оглядывает сидящего Доена, а затем выходит. Через несколько минут он возвращается уже с врачом. Тот с ним здоровается, но Доен лишь молча кивает. - Как Вас зовут? Доен хмурится: - Ким Доен. Мужчина лишь кивает: - Расскажите о себе немного, господин Ким. - Мне тридцать семь лет. Но я не помню, как оказался здесь. В последний раз я был в доме у... Доен останавливается, потому что даже не знает, как назвать Юту, ведь другом он больше не был. - Вас нашли два дня назад на крыльце нашей клиники в сильном наркотическом опьянении. Доен четко помнит, как ему было плохо, что говорил Юта, что сделал, но не помнил, как тот отвозил его в больницу. Доен еще раз оглядывается и понимает, что эта палата и эта форма медбрата ему знакомы. И он тихо спрашивает: - Это клиника "Со-медикал"? - Да. - Ваш главврач, Джонни Со. Он здесь сейчас? - Да, здесь. Вы что, знакомы? - Да. Мы друзья. Я хочу с ним увидеться. Пожалуйста, скажите, что дело срочное и очень серьезное. Назовите мое имя, он сразу поймет. Врач кивает медбрату, и тот в одну секунду оказывается за дверью. - Как мое состояние? Мне лучше? - Вы двое суток были без сознания, нам пришлось проводить реанимацию. К счастью, все обошлось. Доен тихо благодарит мужчину и поворачивает голову, когда слышит грохот со стороны двери. Джонни явно бежал до палаты и стоит ему увидеть бледного Доена под капельницей, то он в одну секунду подлетает к нему, ощупывая лицо и шею: - Доен, ты в порядке? Я узнал, что ты здесь только сейчас. Пропал куда-то на целый месяц, и... Доен тихо его останавливает, слабо обхватив горячую ладонь: - Джонни, нам нужно поговорить наедине. Джонни взглядом дает понять врачу, чтобы тот оставил их одних, а затем присаживается на стул: - Ну, я требую объяснений. - Джехен, наверное, уже сказал тебе, что я ушел от него. Джонни усмехается: - Шутишь? Он молчал, как мертвец, почти две недели, и узнал я обо всем, когда он позвонил мне пьяный посреди ночи и попросил меня приехать за ним в какой-то бар. Скажи, где ты хоть был все это время. - У Юты. Джонни не выглядит удивленным: - Ах, ну, конечно, я мог и сам догадаться. Доен раздраженно произносит: - Между нами ничего не было, прекрати ехидничать. Джонни поднимает руки вверх, будто сдаваясь, и Доен, тяжело выдохнув, продолжает: - Это было ужасной ошибкой - пойти к нему. Я просто жил у него все это время, но вот два дня назад мы, вроде как, поссорились. Он признавался мне в вечной любви и... все не может смириться с моими чувствами к Джехену, а когда я сказал, что хочу уйти, он не отпустил меня. Оказывается, Юта подмешал наркотик в кофе, который я пью, и я оказался в своеобразной ловушке. Но мне стало хуже, и он, видимо, испугавшись, привез меня сюда. Он презрительно усмехается, опуская взгляд: - Оставил меня умирающего на крыльце, как какую-то паршивую собаку. Его слова о бесконечной и вечной любви - пустой звук, потому что даже в такой критический момент он думал лишь о своей шкуре. Жалкий слабак и трус. Джонни видит, как Доен медленно сжимает кулаки, и его лицо приобретает такой брезгливый и презрительный окрас. - Что ты намерен делать дальше? - Я хочу сначала знать, что с Джехеном. Юта ясно дал понять, что собирается с ним что-то сделать, нам нужно помешать этому. - Джехен только неделю назад более-менее вошел в колею и вышел на работу. Пока все стабильно, я приезжаю к нему все это время по утрам и по вечерам, чтобы убедиться, что он живой. У Доена сжимается сердце от этих слов: - Мое самодурство привело нас к этому. Я причинил ему боль, и знаешь, что самое ужасное, Джонни? Это было все зря, потому что.... потому что я без Джехена даже дышать свободно не могу. Без него мне в этой жизни совершенно ничего не надо, ничего не хочется. Выходит, Джехен и есть моя жизнь? Что мне мнимая свобода, если я даже не вижу его лица? Он смотрит на Джонни со слезами на глазах, и Джонни понимает окончательно - да, Доен именно тот, кто был нужен Джехену все это время, и никакие юноши, мужчины, деньги и дорогие развлечения не могли вселить в него такую жажду жизни. Они оба так отчаянно желали друг друга, так отчаянно цеплялись, держались, что Джонни - одинокий, закрытый, внешне холодный, но заботливый, - невольно преклоняет голову перед силой их любви. - Он тебя непременно простит. Поверь, как только он увидит твое лицо, он снова станет счастливым. Ведь это ты - единственный дорогой для него человек. Доен слабо улыбается и протягивает руку, чтобы обхватить ею ладонь Джонни: - Ты столько лет верен Джехену, а теперь и мне. Столько тайн хранишь, столько боли, но мы с Джехеном за все это время даже ни разу не спросили, что с тобой. Как ты себя чувствуешь, счастлив ли ты. Джонни на это лишь натянуто улыбается, прикрывая рот пальцами: Со мной все хорошо. Ты ведь знаешь, я из тех людей, что отходят быстро от каких-либо обид или неприятностей. Я почти не мучаюсь чувством стыда или вины. Я такой же псих, как и вы, наверное, именно поэтому, я так верен. Да и сказать честно... у меня никого нет, кроме вас двоих. - Разве ты никого не любил никогда? - Не пришлось, и я даже счастлив, потому что, видя, как страдает Джехен каждый раз, когда ему кажется, что он теряет тебя, мне совершенно не хочется испытать нечто подобное. Но признаюсь, года два назад у меня была к тебе симпатия, но я вовремя подавил ее, потому что стоило мне подумать, что со мной сделает Джехен, если вдруг поймет, что я неровно к тебе дышу, то сразу все чувства как-то подостыли. На последних словах он тихо смеется, а затем поднимается на ноги: - Я позвоню Джехену, а ты пока отдыхай. Скажу охране, чтобы не впускали сюда Юту, на всякий случай. И сообщу в полицию. Доен резко хватает его за руку: - Не надо в полицию. - С чего бы? Следующие слова заставляют пробежаться мороз по коже: - Пусть моя любовь к Джехену уничтожит его.