Воссоединения и спасения

— Что ж. Кем бы ты мог быть? — он был в переулке, сжал кулаки, готовый драться. Его одежда была потрепана, и он трясся от страха и холода. Он был уверен, что эти вампиры собираются уничтожить его, но он все еще собирался спуститься вниз, царапая и царапая, пока не появился этот странный золотоглазый человек с двумя телами у его ног, на месте, где только что стояли вампиры. Он не ответил, просто зашипел и отступил еще дальше, прижимаясь спиной к кирпичной кладке переулка, глядя в поисках пути к отступлению. — Ты злющая мелочь, не так ли? Я могу научить тебя пользоваться этим огнем. Тебе больше никогда не придется бояться темноты, — он колебался, и глаза мужчины вспыхнули, когда он опустился на колени. — Меня зовут Янус. Если хотите, можете пойти со мной в безопасное место, чтобы переночевать и обдумать мое предложение. Я обещаю, что тебе не причинят вреда, — он вздрогнул, и что-то в этом голосе успокаивало и убаюкивало так, что его тревожные колокола неистово зазвенели. Но он устал, замерз и голоден, и знал, что, как только адреналин уйдет, он рухнет и станет полностью уязвимым для всего, что проходит мимо. Он нахмурился, но взял Януса за руку. — Верджил, — он пробормотал, удивленный, но слишком уставший, чтобы возражать, когда Янус поднял его, тихо напевая на ходу, сразу же отправив его спать. Он сконцентрировался. Его язык выглядывал изо рта, глаза сузились, когда он использовал все свое внимание. — Расслабься, Вирджил. Есть такая вещь, как слишком большая концентрация. Тебе нужно отпустить, — он глубоко вздохнул, когда Янус положил руки ему сзади на плечи, успокаивая и успокаивая. — Что, если я не могу? Что, если я плохой? Что, если все это было пустой тратой времени? — спросил он, услышав мягкое раздражение Януса. — Думая так, вы никогда никуда не денетесь. Все дело в вере, Верджил. Закрой глаза, — он сделал, как ему сказали, голос Януса был медовым, гладким, таким звуком он мог утонуть. — Представьте себе свет. Почувствуйте мягкое тепло, нежное сияние. Представьте, как он вспыхивает между вашими пальцами и растет, пока не окажется у вас на ладони. Теперь. Сделай глубокий вдох, выдох и сделай это реальным, — последние несколько слов прошептали ему на ухо, и он вздрогнул от странного притяжения, которое он почувствовал внутри себя, тянущего что-то глубоко внутри его костей. — Открой свои глаза, — голос Януса был приглушен, и он моргнул, задыхаясь, глядя на свою ладонь. Мягкий фиолетовый шар света сидел в его ладони, источая слабое тепло. — Видишь? Проще простого, — пробормотал Янус, и в его голосе была отчетливая ухмылка, когда Вирджил рассмеялся коротким, облегченным, недоверчивым смехом. Его первое заклинание. Его первое маленькое, незначительное заклинание, но это было только начало того, чему Янус должен был научить его, и он всегда был звездным учеником Януса. У него был поединок с Реми. Он начал с рукопашного боя, удивив Реми своей скоростью и интуицией. К третьему уроку он сумел нанести ему несколько ударов, к большому огорчению Реми. — Ты все неправильно держишь. Ты все забыл? — Реми вздохнул, подошел и переместил руки на рукоять кинжалов, чтобы не задушить их в своей хватке. — Он кажется слишком свободным. Я случайно брошу один или потеряю контроль и причиню вред тебе или себе! — ответил он. Реми вздохнул, когда он снова протянул руку и разжал пальцы на рукояти. — Слишком туго натянуто, равно как и слишком свободно. У вас больше шансов порезаться, если вы их задушите. Это похоже на волшебство, Ви, слишком много внимания, больше веры. А теперь давайте исправим эту стойку и приступим к работе. Он был на своей первой охоте. Было ужасно и волнительно, когда они гнались за оборотнем через лес, скользили сквозь тени, позволяя его магии делать то, что у нее получалось лучше всего, питаясь симфонией силы и питаясь друг от друга. Это его клинок уничтожил зверя. Своевременный, точный бросок, в котором кинжал вонзился прямо за секунду до того, как он бросился в Януса. Он взвыл от ярости и боли, прежде чем упал на землю, его глаза были остекленевшими. Он чувствовал себя застывшим. Он слышал тихий впечатленный свист Реми в его цель, Янус, выходя из собственного шока, поздравлял его, но он просто чувствовал себя оцепеневшим, пустым ужасом. Пока Янус не подошел и не притянул его к себе, бормоча, что все в порядке, он так хорошо справлялся, заставлял его так гордиться, утомляя и разъедая собственное сомнение, пока его голова не наполнилась мягкой теплотой и чистой верой в то, что у него есть сделано было правильно. К пятому поединку он сам почти в это поверил. Тем не менее, каждый раз Янус уговаривал его этими теплыми, ошеломляющими словами, пока его собственный внутренний голос не заглушался. Пока он не мог оспаривать Януса, если бы тот и пытался, пока все сказанное Янусом не было правдой, а все остальное не имело значения. Это был мальчик. Это был мальчик, который наконец вырвал его из заклятия, сотканного вокруг него словами Януса, и сладкой ложью, разбитой его чувством самодовольства и комфорта, заставил его противостоять отвратительной, уродливой правде того, кем он стал. Потому что стоять в этом переулке, прислонившись к стене, было слишком знакомой сценой. На самом деле это мог быть моментальный снимок, если бы на этот раз не было вампиров, на этот раз он был монстром, и Янус не бросился бы, чтобы спасти этого мальчика, Реми не усыпил бы его, когда его собственные страхи одолели его, на этот раз мишенью был мальчик, а он был монстром. Он не был бы монстром. Поэтому, когда остальные подошли к переулку, они ничего там не нашли. Даже он. Он вернулся в машину, ждал, мальчик давно ушел, потому что однажды сладкий разговор Януса пригодился, потому что он точно знал, что сказать и как это сказать, чтобы заставить фей-подменыша слушать его, доверять ему, и эта доля секунды была всем, что ему было нужно, чтобы вытащить их обоих оттуда и отвести мальчика в лес, где его сородичи быстро найдут его и вернут домой. Янус был в ярости. Конечно, был. Верджил нарушил все правила, Вирджил не только пощадил, но и спас нечеловека, а Реми просто наблюдал за шоу темными, осуждающими глазами, не покидая его, пока Янус ругал и ругал, пытаясь заполнить его голову еще большей ложью, еще шепотом о том, как он, Янус, был спасителем, и Вирджил должен быть благодарен, и кто еще спас бы его от улиц, и у него все было так хорошо, что он позволил своей морали встать на пути. — Я понимаю, если ты не мог этого сделать, но ты должен был хотя бы держать его там, пока один из нас не приедет! Тебе даже не пришлось бы смотреть! Вы знаете, я делаю это быстро и безболезненно, — тогда он закипел. Потому что «это» было испуганным мальчиком. «Он» ничего не сделал, «это» было украдено из его собственного царства и вонзено в человеческих врагов, или жестокие, злобные феи, надеющиеся увидеть какой-нибудь спор, и он даже никому не причинил вреда, просто пытаясь находиться в мире, не для этого сделанном! — Ты знаешь правила, Верджил. Если они тебе не нравятся, уходи, — прошипел Янус резким и холодным голосом. Вергилий знал, чего ожидал Янус. Он ожидал, что тот крадется обратно в свою комнату и пробормотал что-то, ожидал, что он немедленно извинится, ожидал, что он отступит, как всегда в редких случаях, когда он задавал слишком много вопросов, по мнению Януса. Но он этого не сделал. — Отлично, — вместо этого он сказал, проталкиваясь мимо Януса и поднимаясь по лестнице в его комнату. Он схватил свой рюкзак и начал запихивать в него свою одежду и несколько личных вещей, свой альбом, дневник, свой небольшой том с сигиллами и рунами, отказавшись от нескольких фотографий их троих, которые у него были. — Возможно, я не расслышал тебя, Верджил. Конечно, вы не сказали «хорошо», — он встал, пристально глядя на Януса, не желая отвлекаться от этого взгляда, чувствуя, как в ответ на вызов пробегает поток, пробегающий у него под кожей. — Я выхожу. Мы зашли слишком далеко. Я не буду продолжать это делать. Я не могу, — он сказал просто. Янус подошел ближе и не отступил, сжав руки в кулаки, чтобы они не дрожали. — Ты не можешь покинуть шабаш, Верджил. — Я не выйду из шабаша. Я покидаю тебя, — он зашипел в ответ, немного гордости промелькнув от вздрагивания Януса, прежде чем его лицо тоже стало гладким, а глаза засверкали в тусклом свете. — Верджил. Вы не можете думать, что кто-то еще захочет вас. Будь благоразумен. Тебе больше некуда идти, и в следующий раз меня не будет рядом, чтобы спасти тебя от монстров в темноте, — он стиснул зубы, пытаясь сдержать сладкие слова, отодвигая их в сторону, чтобы разобраться с ними позже, вместо этого извергая резкий смех, чтобы скрыть боль, когда он закидывал капюшон. — Видишь ли, это круто, Ян. Ты мне больше не нужен. Мне не нужно, чтобы ты спас меня от тени. Ты научил меня защищаться. Теперь у меня есть сила. И я больше отказываюсь использовать ее, как ты. Теперь. Я собираюсь уйти, поэтому, если ты не хочешь меня остановить, уйди с дороги, — он зарычал, и в его пальцах сверкнула молния, и он посмотрел вниз на Януса, который впервые выглядел пораженным, меньше и неуверенно, и, возможно, именно поэтому Верджил нашел в себе силы обойти его и спуститься вниз по лестнице, не обращая внимания на вопросы и обвинения от Реми, когда он открыл дверь и ускользнул в тень, где никто не мог проследить. С тех пор он не видел никого из них и поблагодарил за это свою счастливую звезду. — Верджил! — Паттон крикнул ему вслед, пытаясь последовать за ним, но Роман остановил его, взяв за руку. — Пэт. Вы слышали, как его называл Реми? — спросил Роман слегка напряженным голосом. Даже Логан выглядел немного бледным, когда думал о последствиях, но Паттон только покачал головой. — Я слышал. Я знаю, кто такой Беспокойство, не хуже всех вас. Но его не видели годами, что подтверждает то, что сказал Вирджил. Он больше не такой. Он никогда не причинил бы нам вреда, Ро. Он провел ночь, уговаривая меня от приступа паники и прижимая к себе, чтобы не повторить еще одну. Это не тот, кто сделает мне больно! — запротестовал Паттон, отстраняясь от Романа с обиженным и злым выражением лица. — Паттон. — Он не дал Реми уничтожить меня каким-то заклинанием! Все, что ему нужно было сделать, это уклониться от дороги, а вместо этого он бросился на меня и использовал магию, чтобы заблокировать путь, пока Реми не согласился не причинять вреда никому, кто войдет. Если подумать после всего, он все тот же человек… — Паттон. Мы этого не делаем, — сказал Логан мягко, но твердо, повернув Паттона к себе лицом, — но есть и другие факторы, которые следует учитывать, прежде чем броситься за ним. Ему нужно пространство, чтобы успокоиться. Он придет к нам, когда будет готов поговорить об этом. Вытеснение истории принесет больше вреда, чем пользы, учитывая его крайне негативную реакцию на это имя. Плечи Паттона опустились, и он упал на Логана, который, пораженный, поймал его в объятиях. — Я просто ненавижу видеть, как ему больно. И он боится нас, — Логан вздохнул, осторожно обняв Паттона. — Я знаю. Ты беспокоишься о нем почти так же сильно, как он беспокоится о тебе, — Паттон слабо усмехнулся, отстранился и провел глазами. — Я тоже очень беспокоюсь о вас двоих, понимаете. — Мы знаем, Пэт. Дадим ему день. Если к тому времени он не выйдет сам, мы его проверим, — сказал Роман, быстро обняв Паттона перед тем, как отправиться в гостиную, без сомнения, чтобы включить какой-нибудь фильм Диснея или другой, чтобы попытаться подавить свои собственные заботы. — В порядке, — Паттон еще раз взглянул в коридор, сел напротив него и поглядывал вверх каждые несколько мгновений, надеясь, что долговязый силуэт Вирджила выйдет из его комнаты в любой момент. Логан поправил очки, позволяя своему взволнованному взгляду бежать по коридору. Ожидается долгий день. Он надеялся, что Вирджил выйдет раньше, чем позже, надеялся, что он знает, что они поймут, но что-то твердое в его желудке подсказывало ему обратное. Он покачал головой и сел, пытаясь сосредоточиться на чтении, но безуспешно.