Кураж

«Я выхожу на сцену и жонглирую разноцветными рыбками, представляете? А потом они взлетают к самому куполу — и исчезают. Вот только, как это сделать, я ещё не придумал...»

Тэхён после разговора с Чонгуком всю ночь не мог уснуть, поспал всего ничего, часа четыре от силы, а потому на арене был не особо активным. При этом он всё равно не сводил взгляда с Хесона, думал, что таким образом даст понять, что когда на тебя пялятся, это не очень-то приятно, но тот так и не осознал своей ошибки. Продолжил тренироваться как ни в чём не бывало, кидал в его сторону взгляды, помогал Жизель с поддержками: у них с Хосоком свой особенный номер. Он мечется по земле, жестами выражая любовь к недоступному, а Хесон как отображение всех тех, кто не позволяет быть им вместе. Иронично, думает Тэхён. Хесон, конечно, не плохой человек, он даже помогал Тэхёну с тренировками, рассказал о парочке приёмов, но бывает и так, что кто-то тебе не нравится на каком-то другом уровне: не внешнем и не по характеру. Ты просто видишь, как будто чувствуешь, что из себя представляет человек, и Тэхён не может перестать ждать от Хесона подлянки, хотя другие, напротив, отзываются о нём как о хорошем мальчике. Отлично, пускай он будет хорошим где-нибудь в стороне от Тэхёна, который никак не может понять, что не так с его гармонией и внутренним «Я». Чонгук его ох как загрузил всей этой ерундой, и как её вообще понимать? Да, Тэхён не всегда может быть солидарен сам с собой, иногда его действия не вяжутся с чувствами, но он просто привык делать то, чего от него ожидают люди. Если они ждут, что он будет лучшим – Тэхён будет. Если они ждут, что он добьётся успеха в какой бы то ни было сфере, у него будет замечательная семья, достойная зарплата – Тэхён всего этого добьётся, потому что этого от него и хотят. Разве не все так поступают? У него всё это, к слову, выходит неосознанно, и иногда Тэхён сам себя ловит на мысли, что устал жить так, как хотят этого окружающие, но что-то менять в этом аспекте своей жизни не готов. Боится. Даже не знает кого и чего, просто боится осуждения, косых взглядов в свою сторону. И кто бы объяснил ему, что его жизнь только его, кто бы дал понять, показал на пальцах, что его счастье тоже только его, и оно не должно быть похожим на чужое. Если оно отличается от стандартов – это нормально, и в этом нет ничего плохого или ужасного. Но Тэхён отказывается принимать данный факт, даже не мирится с этой мыслью, изгоняет её из своей головы. А та не уходит! Разрастается до таких размеров, что Тэхён даже не замечает Чонгука, не слышит его вопроса, зато вздрагивает, когда прямо перед его носом щёлкают пальцы. — Ты! — Тэхён испугался. — Я. Пришёл посмотреть, на что ты способен. — Очень нагло с твоей стороны. Может, я не хочу показывать. Чимин, сидящий рядом с ним, смеётся, кусая трубочку от стакана с коктейлем, который принёс ему Тэхён. Его отсюда как будто никуда не выпускают, даже в магазин. — Нагло с моей стороны? — усмехается Чонгук. — Что ты, я лапочка. Ангел во плоти. Наглый – это больше про тебя. — Я разминаюсь. — И часто ты разминаешься сидя? — Тяну мышцы. Слышал о таком что-нибудь? — Не хочешь их сначала разогреть? — выгибает он бровь. — Я разогрел. — Ты не понял, Тэхён, — Чонгук смотрит на него сверху вниз. — Я хочу увидеть абсолютно всё, на что ты способен. Тридцать кругов вокруг арены. — Я хорошо размялся, — возмущается Тэхён, но мужчина непреклонен: — Я покажу тебе, какой должна быть твоя разминка. Разве ты не этого хотел? Вперёд. Тэхён хоть и закатил глаза, причитая о том, что Чон Чонгук наконец соизволил снизойти до них, простых смертных, но всё равно послушно встал с места и перелез через барьер, чтобы бегать не по арене. — Что там с твоим номером? — интересуется Чонгук, занимая его нагретое место рядом с Чимином, который продолжает улыбаться. — Я кое-что придумал. — Насколько это опасно? — Не знаю. Процентов на тридцать. Чонгук задумчиво наблюдает за Тэхёном, бегающим трусцой, который кидает недовольные взгляды в сторону Хесона. И чем ему опять не угодили? — Тридцать процентов, — отстраненно повторяет Чонгук. — Меньше, чем в прошлый раз. Отлично. Покажешь? — Надо доработать. Они слушаются меня, но не все. И очень устают. Хотя, думаю, я могу открывать следующее шоу, — гордо говорит Чимин, на что Чонгук удивляется, вопросительно глядя на него. — Юнги? Пак вздыхает: — Ворчит. — Хесон? — Говорит, что я сумасшедший, но поддерживает. — Намджун? — В диком восторге. — Он от всего безумного в восторге. — Поэтому твоё шоу и продаётся, разве нет? Чонгук коротко усмехается, возвращая взгляд на Тэхёна, а Чимин наблюдает за ним самим. С прищуром, как будто что-то нездоровое зреет в его голове. — Ты же не хотел его нанимать, — подаёт он голос. И почему никто не понимает, вздыхает Чонгук, что можно однажды просто взять и изменить своё мнение? Без лишних вопросов, потому что действительно видишь в человеке талант. — У него большое будущее. — Юнги сказал то же самое, — и Чонгуку не нравится тон Чимина: весёлый, наглый. — А ещё он сказал, что ты задумал что-то очень нехорошее. — Я не знаю, о чём идёт речь, — Чонгук в самом деле не знает. Он никогда и не ломает голову над такими вещами, над всем тем, что предсказывает Юнги. Просто продолжает плыть по течению, подстраивается, иногда имеет запасной план, вот и всё. — До поры до времени. Зато ты точно знаешь, что Юнги никогда не ошибается, — виснет недолгое молчание, пока оба взгляда прикованы к их новому гимнасту. — Просто не давай ему выходить без страховки. — Ты же знаешь, как я отношусь к безопасности. — В том-то и дело, что я знаю. Другие только думают, что знают, а я нет. Так что хреново, честно говоря. Тебя легко переубедить, стоит только заикнуться о том, что риск оправдывает средства. Как друг говорю, не ломай ему жизнь своими грандиозными идеями и не позволяй ему этого делать. Летать под куполом – не по земле бегать. — Кому ты это рассказываешь? — Юнги сказал, что его карьера... — Чимин не уверен, что стоит это говорить. — Его карьера недолговечна. — Как и твоя, и моя, и Юнги. Чья угодно карьера недолговечна. Это вчерашние новости. — Он сказал, что ты дашь ему упасть. Чонгук переводит на него хмурый взгляд. — Я постараюсь не делать этого. — За всем здесь не уследишь. Это может быть только его ошибка. Ты один, нас много, — они замолкают, когда Тэхён пробегает сзади, а после Чимин говорит: — Он хорош. Показывал, что умеет, пока тебя не было. Как будто порхает над полом, даже безо всяких тросов и поддержки. У нашей птички есть крылышки. — Как и у любой другой, разве нет? — Но ты не можешь отрицать того, что он хорош в полёте. — Этого я ещё не знаю. — Знаешь. По глазам вижу, — самодовольно усмехается Пак под чужим недовольным взглядом. — Ты так горишь этим, даже если никто вокруг не замечает. — Ты разве не должен тренироваться? — Да вот прям только что закончил практиковать нарушение субординации. Устал. Теперь у меня перерыв на обед, — он открывает коррекс с сэндвичами. — Никакого мусора на арене. — Я бы пошутил, но ты все ещё мой начальник, а я все ещё обожаю свою работу, так что удачи, — половину слов он прожевал вместе с хлебом, поднимаясь и забирая еду. — Не буду вас отвлекать. Чонгук даже не пытается себя побороть: продолжает наблюдать за бегающим Тэхёном. Тот уже вспотел, волосы отливают странной синевой, мокрые прилипли ко лбу. Он хорошо сложен, подтянут, нельзя отрицать его сексуальность. Неудивительно, что на него тут кто-то может жадно пялиться. — Господин шпрехшталмейстер, — зовёт его Чимин, и Чонгук вопросительно смотрит на него. — У вас это... с подбородка слюна капает. Вытрите. — Я тебя на сцену не выпущу, — угроза дружелюбная, значит ровным счётом ничего, Чимин понимает и звонко смеется: — Сам выйду. Чонгук знает это и ни капли в нём не сомневается. Сперва он ждёт, пока Тэхён закончит бегать, но в итоге сам останавливает его на неизвестно каком круге и кидает бутылку воды. Тэхён дышит почти ровно, несмотря на бег, он намного более вынослив в отличие от Жизель, это понимают чуть ли не все. Он сказочно пластичный, Чонгук убеждается в этом сам, когда давит сидящему на полу Тэхёну на поясницу, заставляя чуть ли не лечь на пол между его же раздвинутых ног. Он гнётся и мнётся как пластилин, без особых усилий, расслабленно, явно привыкший к подобному. Чонгук просит его перевернуться на спину, поочередно прижимает согнутые ноги к груди, давит сверху, и Тэхёну в какой-то момент кажется, что тому это доставляет искреннее удовольствие. Не то, которое испытывает тренер, когда видит, как растёт его ученик, а какое-то ненормальное, от которого Тэхён не бывает в восторге. Но он списывает это на разыгравшееся воображение, Чонгук абсолютно точно не испытывает к нему подобных чувств – Тэхён уверен. Он просто пытается помочь, и вчерашний разговор тому подтверждение. Чонгук говорил о толерантности и чём-то там ещё... Думать не получается, потому что он нависает сверху, глядя прямо Тэхёну в глаза. Он снял повязку, его пёс удобно устроился на барьере, сложив лапы под головой, а Тэхён удобно устроился под... На манеже. На полу, не под кем-то, а просто вот так, лёжа. — И всё-таки, — он пытается выкинуть из головы глупые мысли, а Чонгук начинает молиться. Вопросы Тэхёна его доконают. — Что с тобой произошло, что ты стал таким? Любопытство побороть невозможно, Тэхён даже не пытается, а Чонгук сводит его ноги вместе, давит одной рукой на бедро, прижимая колени к полу, а другой упирается в плечо, чтобы Тэхён не поворачивался вслед за ногами. — Каким? — У тебя необычная внешность. — Пугает? — Интригует. Чонгук усмехается, перекидывая его ноги на другую сторону. — Я видел смерть, за что поплатился. Поэтично? — Чимин сказал, что каждый раз ты придумываешь новую историю. — Почему ты думаешь, что среди этих историй нет ни одной правдивой? — Тэхён задумывается. — И с чего ты решил, что то, что я сказал сейчас, не может быть одной из них? Тэхён, честно говоря, совсем не верит в то, что Чонгук видел смерть, но люди ведь не седеют просто так. Правды он, предсказуемо, не получает. — Как тебе пришла идея собрать труппу? — меняет Тэхён тему, а Чонгук усмехается: — Какой же ты любопытный. А как тебе пришла идея прийти ко мне? — Мне посоветовали. Чонгук только пожимает плечами, чему Тэхён удивляется: понимает, что данная идея ему не принадлежала. Значит, Чонгука тоже надоумили, возможно, помогли. А если он от чего-то бежал или продолжает бежать, раз, как сказал, видел смерть? Или же он в самом деле просто очень любит свою работу, даже готов пожертвовать кем угодно и чем угодно, чтобы сберечь своё дело. Например, выгнать кого-то из труппы, только бы человек не доставлял проблем. Тэхён не планирует подводить его и терять место, он просто хочет заниматься любимым делом. — Раздвинь ноги, — командует Чон, и Тэхён, лёжа на спине, послушно разводит ноги в стороны, выпрямляя их. Он гуляет взглядом под куполом, чувствуя, как ему давят на бёдра ладонями, расслабляет мышцы. Он ведь хотел показать и доказать здесь всем, что он лучший. Тэхён вообще уверен в том, что ему нет здесь равных, потому что раз уж Жизель не дотягивает до его уровня, то никто уже не сможет. Чонгук внезапно хвалит его, и Тэхёна распирает гордость за самого себя, потому что: — У тебя и правда очень хорошая растяжка, — но самое главное: — Я недооценил тебя. Улыбка сама лезет на губы, Тэхён просто доволен тем, что смог утереть Чонгуку нос, однако когда он сталкивается взглядом с Хесоном, который усмехается, глядя на них, то тут же теряет весь запал и уверенность. Сводит ноги вместе и упирается стопой Чонгуку в грудь, а тот непонимающе смотрит на него. — Неужели больно? — Очень, — Тэхён занялся разглядыванием купола, лишь бы не видеть лица Хесона. Кажется, он уже просто сходит с ума. — Моё достоинство страдает. И я не о том достоинстве, о котором ты мог подумать. Слышится тяжелый вздох, однако Тэхёна больше не трогают. И не надо, он и сам может растянуться. Или попросит об этом кого-нибудь другого. Не хватало, чтобы кто-то думал, что он... Боже, как ужасно звучит... Спит с их начальником, и только поэтому оказался здесь. Ну и мерзость! Тэхёна даже пробирает дрожь: то ли от холода, то ли от смущения из-за собственных мыслей. Он рвано вздыхает, кидает взгляд на Чонгука, потому что между ними повисла тишина. Тот смотрит внимательно и говорит: — Ты скован. — Мне некомфортно, — негромко признаётся Тэхён. Не хочет привлекать лишнее внимание. — Я не о теле, — Чонгук прикладывает палец к виску и стучит. — Перестань. Здесь всем всё равно, кто ты и что из себя представляешь. — А вот тут ты неправ, — нервно усмехается Тэхён. — Здесь меня все знают. — Тебе просто повезло. Твоя слава бежит впереди тебя, но я говорю не об этом, — они сталкиваются взглядами. — Ты понимаешь, о чём я. — На что ты намекаешь? — Тэхён снова чувствует страх, постоянный, сковывающий. Чонгук молчит, но смотрит серьёзно, и его намеки Тэхёну не нравятся, он начинает злиться. — Может, ты уже начнёшь меня тренировать? Как тебе идея? — У тебя явные проблемы. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — он приподнимается на локтях, возмущённо глядя на Чонгука снизу вверх. — И не хочу понимать. Тебе ясно? Оставь свои поучительные речи для кого-нибудь другого, мне они не нужны. Тэхён не потерпит вторжения в своё личное пространство, просто в своё личное, которое никоим образом не касается Чонгука. Слишком уж много он на себя берёт. — Если ты не расслабишься, у нас состоится серьёзный разговор, — предупреждает Чонгук, и Тэхён ему верит, оттого и сглатывает, пытаясь не показывать своего страха. Хотя он, вообще-то, ничего не боится. — И тебе не понравится, я обещаю. — Какое тебе дело до того, что происходит в моей голове? — фыркает Тэхён, поднимаясь с пола. — Занимайся своей работой и не лезь туда, куда не просят. — Я не стал бы, — качает Чонгук головой. — Мне всё равно на то, что там с тобой происходит и какие внутренние метания ты переживаешь, — Тэхён бы хотел побыстрее закончить этот разговор. — Но если ты не будешь отдаваться выступлениям полностью, то я просто не дам тебе зайти дальше. Сцена с таким настроем тебе не светит. Разберись в себе. — Не с чем разбираться, — Тэхён прячет взгляд. Понимает, что позорно пытается ускользнуть от темы, но что делать, если ему просто неприятно обсуждать то, на что намекает Чонгук? А на что конкретно он намекает? Тэхён не до конца понимает, только догадывается где-то в глубине души, что речь идёт о его несдержанном отвращении и страхе к таким мужчинам, как Хесон. Тэхён весь напрягается, когда Чонгук подходит ближе, чтобы сказать то, что не услышит никто: — Посмотри на Хесона, — но Тэхён противится, и Чонгук хватает его пальцами за подбородок, поворачивая насильно. Без особой силы, но это уже больно бьет по гордости. Тэхён такого совсем не ожидал, кажется, что вот-вот влепит ему пощёчину, однако внимательно слушает, сам не понимает почему. — Видишь? Ему нет дела до тебя. Он не смотрит. Теперь посмотри на Жизель и Хосока, — он заставляет перевести взгляд в их сторону: те тоже заняты репетицией. — Глянь на Кристину и девочек, на Юнги с Намджуном. Им всем сейчас плевать на тебя. Ни один из них не смотрит, хотя ты можешь заставить их это делать. И если ты можешь, то какого чёрта ты этого не делаешь? — Чонгук говорит совсем тихо, почти что ласково, как будто пытается достучаться. Тэхён чувствует его дыхание на своей щеке, сжимает челюсти, держа себя в руках. — Вот он, твой талант. Ты создан для того, чтобы люди на тебя смотрели и восхищались тобой. Хотели, желали оказаться на твоём месте, жаждали стать тобой. Завидовали, мечтали о тебе, когда ты целиком и полностью отдаёшься своему делу. Это то, что я в тебе вижу. Это то, из-за чего я не смог отказать тебе в шансе, — его хватка на челюсти ослабевает, пальцы соскальзывают с кожи, а Тэхён крупно сглатывает. — И это то, что ты сам в себе старательно хоронишь. Так что да, — у Чонгука глаза неживые, внезапно жестокие, холодные, когда Тэхён переводит на него взгляд, — если ты не сделаешь того, чего я хочу, тебя здесь не будет. Если ты не перестанешь бегать от самого себя, я, поверь, — усмехается, — не постесняюсь выставить тебя за порог. — Меня? — цедит Тэхён. — Тебя, золотой призёр. Что ты так кичишься своими железками? — щурится Чонгук, а Тэхён начинает закипать. — Много они тебе помогут, если я вышвырну тебя отсюда за шкирку как котёнка? Будь они из бумаги, ты мог бы подтереть ими задницу, а так от них даже толку нет. — Не смей, — Тэхён повышает голос, делая шаг к нему и тыча пальцем в грудь, — говорить о моих заслугах с таким пренебрежением! — его взгляд горит, сердце бешено стучит. Чонгук довёл его. — Ты можешь вышвырнуть меня, но я всё ещё буду лучше тебя и всех твоих людей вместе взятых. Мне хотя бы есть, чем похвастаться, а ты только и можешь, что тыкать пальцем в небо, ища свои таланты, — цедит Тэхён. — Я лучший не потому, что у меня талант, а потому что я работал столько, сколько тебе, циркач, и не снилось. А ещё раз тронешь меня, я тебе врежу. Это я тебе могу пообещать. У Тэхёна даже не сбилось дыхание, несмотря на всю ту злость, что бушует в нём. Чонгук не имеет права себя так вести: трогать его, нарушать границы. Всему есть предел, а у Тэхёна он вообще очень маленький, скажи слово – и бум! Он не умеет держать себя в руках настолько, хоть и дал себе слово быть послушным, он злится ещё больше, когда Чонгук говорит: — Теперь они смотрят, — и странно улыбается. — На тебя. Это то, чего я пытаюсь добиться. — Честное слово, ещё хоть раз... — игнорирует его Тэхён, но мужчина поразительно спокойный, взгляд изменился за секунду. Он как будто нарочно пытался вывести из себя. — Тэхён, — и голос звучит так буднично, легко, Тэхён даже не понимает, почему вмиг успокаивается, сдувается, понимая, что всё это и правда было сделано на публику. — Я не считаю тебя бездарем. Ты заслужил всё то, что имеешь, но ты не лучше всех моих людей. Ты опытнее – это другое. И я хочу, чтобы ты научился владеть вниманием публики. Так, как этого не делал ещё никто до тебя. У тебя есть всё для этого, — Чонгук склоняет голову набок, Тэхёна выбивает из колеи его резкая смена тона: с высокомерного до самого будничного. Во взгляде то ли поддержка, то ли предупреждение. — Не разочаровывай меня. Я не привык ошибаться, так что надеюсь, мы друг друга поняли. Да, Тэхён понял, что Чонгук, в случае чего, не постесняется довести его до белого каления. Жить ему, что ли, надоело? Тэхён же правда ему только что чуть ли не врезал, смачно, как хотел сделать ещё в их первую встречу. Однако это внезапное спокойствие и равнодушие действуют на Тэхёна странным образом: он тоже вмиг успокаивается, понимая, что Чонгук всего лишь пытался привлечь к ним внимание. Показать, что Тэхён умеет притягивать взгляды. О, он умеет! Дайте только повод! Однако он никогда не пользовался своей яростью на манеже, никогда не выступал с какими-то нестабильными чувствами, всегда был собран, не горел так, как сейчас. Ясность ума и сосредоточенность – его вечные спутницы, но сейчас... Чувство странное, на него действительно все смотрят, и Тэхён даже испытывает за себя гордость, потому что не считает, что сказал что-то не так. Он никогда не даст себя в обиду, всегда будет отстаивать собственные честь и достоинство, на которые посягнул Чонгук. И разве не странно то, что после этой стычки, он с ещё большим усердием принимается за работу. Ещё более сосредоточенно слушает Чонгука, его советы, несмотря на то, что злость в нём до конца так и не утихла. Канат спустили на первый уровень, натянули буквально в метре над ареной, аргументируя тем, что начинать учиться нужно с малого, и Тэхён впитывал всё как губка. Взгляд Хесона после небольшого концерта изменился с насмешливого на удивленный, кажется, ещё более заинтересованный, но Тэхёну плевать. Чонгук прав: люди должны смотреть, желать, завидовать. Хесона всегда можно просто игнорировать, а зрители – это совсем другое. Тэхён давно не работал с публикой, он вообще никогда не работал с подобным контингентом людей. На него смотрело жюри, ставило оценки, всё зависело только от точности и правильности выполнения. А здесь же, в цирке, никаких рамок. Никаких оценок, секундомера в руке Чонгука, чистых, заранее приготовленных полотенец и бутылок воды с этикеткой спонсора. Здесь пахнет деревом и новым ковровым покрытием, здесь нет контейнеров с тальком, бесконечного звона в ушах от звука свистка. Здесь только канат, на котором Тэхён идеально балансирует, вызывая всеобщее восхищение, как и Жизель. Только Чонгук недоволен. Он вообще единственный, кто видит ошибки и недочеты, единственный, кто может указать на них, потому что откуда-то разбирается в этом. Чуть ли не профессионально, но Тэхён списывает это на то, что он уже неизвестно сколько лет в этом деле и должен знать все основы и тонкости. В таком темпе и проходит несколько дней. Или неделя, может, даже две – Тэхён не успевал считать. После их последней с Чонгуком стычки он стал вести себя иначе: дерзость никуда не делась, но появились злость и ещё большее стремление к совершенству. Может, потому что тренер разговаривал с ним так же грубо и это всегда имело эффект, заставляло выкладываться на максимум. Может, потому что Чонгук единственный, кто знает, что нужно зрителям, а Тэхён в этом деле полный ноль. Он слушал наставления, не знал, что делать, и раздражался, если Чонгука не было на арене. Тэхён слышал лишь похвалу, восхищенные вздохи, когда без особых проблем делал сальто на канате, обратное колесо, все его движения были сбалансированны. Он впервые в жизни поднимался на трапеции под самый купол, даже не представлял, как на такой высоте можно выполнять трюки, но Тэхён загорелся этой идеей настолько, что вышка с канатом отошла на второй план. Жизель показывала – Тэхён впитывал, путался в канатах, повторял снова и снова. Единственное, он не понимал, насколько правильно выполняет трюки, а Чонгук, как будто назло ему, не появлялся на арене, и Тэхён злился. Он был в восторге от своего нового увлечения, но какой в этом смысл, если единственный человек, который может дать ему стоящий совет, даже не приходит узнать, как у них обстоят дела с подготовкой? Без Чонгука, как кажется, видимо, одному только Тэхёну, работа стоит. — Как же ты меня достал, — закатывал глаза Чимин. — Почему ты можешь принимать только замечания, а не комплименты? Тэхён отмалчивался на каждый подобный вопрос. Он рос в такой среде, где комплименты были сродни чуду. В спорте нет места ошибкам, важна точность, прыжки на манеже рассчитаны до секунды, замешкайся – и ты проиграл. В цирке же всё иначе: много свободы и времени, никаких границ или барьеров. Тэхёну тяжело, потому что он не знает, в насколько верном направлении движется. Что он точно может сказать, так это то, что научился умело игнорировать взгляд Хесона, хотя, честно говоря, после самой первой и неудачной попытки подкатить к Тэхёну, тот и не пытался поднимать подобные темы. Просто кое-кого это задело до глубины души, как будто это чуть ли не одно из самых значимых событий в жизни: то, что на Тэхёна запал парень. Нет-нет, разумеется, всё совсем не так, и никакое это не событие года. Просто Тэхён впервые встречает такое открытое выражение своей сексуальной ориентации. Разве это не странно? И почему, интересно, Тэхёна это вообще волнует? И снова нет. Не волнует, разумеется, что за глупости? Просто он возмутился такой беспардонности, вот и всё. Потому и не может выкинуть это из головы уже третью неделю кряду... — Где Чонгук? — бормочет Тэхён, уткнувшись лицом в диван. Они с Чимином оккупировали общую комнату. Из хороших новостей: они действительно поладили, Тэхён вообще тут со многими поладил, даже странно, что проблем особо не возникло. Кроме Хесона, конечно же, но речь не об этом! Тэхён совсем на этом не зациклен. Чимин, к счастью, не умеет читать мысли и понятия не имеет, какие внутренние муки испытывает Тэхён, когда не получает должных наставлений от своего тренера. Чонгук ему даже не тренер, но ведь его слово важно, оно решающее, тот сам говорил. Они столько времени провели за тренировками, целых две недели, и всё шло замечательно, пока тот не начал пропадать. — Уехал по делам, — кидает Пак. — Разве цирк не его главное дело? — Тэхён поворачивает голову на Чимина. — Тебе не кажется подозрительным, что он постоянно где-то пропадает? — Насколько мне известно, эти дела не имеют никакого отношения к работе, — усмехается Пак, а Тэхён хмурит лоб, не понимает, пока ему не объясняют: — Женщины. Они любого могут свести с ума. Тэхёна как холодной водой окатило, он впал в ступор. — Я думал, он решает какие-то вопросы касательно цирка... Гастролей. Моего выступления, — беспомощно бормочет он, а Чимин фыркает со смехом: — Ну да, конечно. Он уже давно всё решил, у нас программа расписана на год вперёд. Тэхён, честно, в шоке. Он думал Чонгук ответственный, решает важные дела, поэтому не мог уделить время его тренировкам. А тот просто расставил для себя приоритеты. И он обещал сделать Тэхёна звездой? Очень смешно. То есть выходит, что единственный человек, слово которого имеет для Тэхёна вес, поставил его на второе место в своём списке дел. Если вообще не забыл в этот список внести. Неужели он правда думает, что двух недель тренировок хватило бы, учитывая, что Тэхён внезапно переквалифицировался с одного снаряда на другой? С ума сойти... От Чимина не ускользает внезапная смена настроения: Тэхён выглядит мрачнее тучи. — Всё нормально? В ответ ему только хмыкают. Тэхён утыкается лицом в диван, чтобы не показывать своего разочарования. Не хватало ещё вопросов Чимина. Не будет же Тэхён жаловаться, что его променяли на какую-то женщину. Не буквально, конечно, но всё же. Хотя Чонгук говорил, что то, насколько усердно Тэхён будет тренироваться, зависит только от него самого, а значит, ему не нужен наставник. Да ему вообще никто не нужен, а Жизель уже тем более не может его чему-либо научить. Тэхён и сам справится, сам вознесёт себя в глазах других, станет лучшим, а когда добьётся успеха, то перед ним могут открыться перспективы. Может, однажды он получит предложение получше и уволится из этого задрипанного цирка, где его начальник класть хотел на своих артистов, лишь бы те приносили ему деньги. И почему Тэхён единственный, кто видит Чонгука насквозь? Неужели остальных всё устраивает? Ну, его нет, но идти с такими претензиями к человеку, который может выставить его за порог, разумеется, не станет. Не хватало ещё потерять и это место. Тэхён разочарован, но это разочарование придаёт ему столько сил! Он весь оставшийся день тренируется до седьмого пота, как будто снова пытается кому-то что-то доказать. Остаётся допоздна, надеясь взглянуть в чужие бессовестные глаза, увидеть в них хоть каплю раскаяния, однако что-то Тэхёну подсказывает, что Чонгук даже не почешется заглянуть на арену. Сквозь стены он, что ли, просачивается? Или же вообще не приходит ночевать? Неужели у него есть свой дом, нормальная жизнь от всего этого балагана подальше? Даже семья... Но разве труппа не его семья? Боже, и как они только не видят, что Чон Чонгук, их начальник и любимчик, поступает как самая настоящая скотина, оставляя их на произвол судьбы? Тэхёну драматичности не занимать, он и сам понимает, что вообще зря раздувает из мухи слона. Ему не обещали ежедневного надзора, хотя, честно говоря, именно на это он и рассчитывал. Но на нет и суда нет, поэтому Тэхён даже не обращает внимания на то, что его тело на пределе. Чимин говорит, что он сумасшедший, Жизель – тоже, но она делает это с восхищением. Тэхён вообще никогда в жизни так ничего не хотел, как своего первого выступления. Ему страшно, разумеется, но как иначе он сможет выйти на сцену, если будет только ныть и жаловаться на Чонгука, а не тренироваться? Мысли о первом выходе на сцену – это постоянный мандраж в теле от осознания, что его увидят сотни, а там и тысячи; что прожектора в конце его выступления будут направлены только на него одного. Это ведь цирк, верно? Шоу, о котором Тэхён тоже мечтает. Люди любят шоу, любят, когда артисты рискуют собой, так почему бы не дать им то, чего они так желают? Тэхён не хочет работать в паре, Чонгук и сам говорил, что он не создан для поддержек, поэтому номер меняется кардинально. Было бы неплохо, если бы Тэхёна сперва распилили, или закрыли в ящике, или в террариуме со змеями, а после этого он бы воспарил под самый купол и показал такое! Такое! Что все смотрели бы на него, открыв рты. Даже Чонгук. Однако, как сказал Чимин, хоть Чонгук и даёт полную свободу воли артистам, прежде чем выпустить их на сцену, он должен увидеть идею номера хоть раз, а это проблема, потому что тогда у Тэхёна удивить его не получится. Только если кто-нибудь не согласится на его авантюры. — Чего ты на меня так странно смотришь? — щурится Чимин, пока Тэхён сидит на полу манежа, глядя на него исподлобья. — Что бы ты ни задумал, я расскажу об этом Чонгуку. Тэхён только закатывает глаза. Ну, попытаться стоило, верно? Сегодня Чимин не согласится, а завтра Тэхён попробует снова. И купит ему пару стаканчиков горячего шоколада, чтобы подлизаться, и плевать он хотел, что это против правил, Чонгук ведь любит удивляться. Осталось только усыпить бдительность Чимина и уговорить его на что-нибудь захватывающее, такое, чтобы у него даже и мысли бы не возникло об отказе. Только вот Тэхён не придумал и пока что не может, потому что постоянно возвращается к их разговору. Неужели женщины и правда любого могут свести с ума? Странно, но Тэхён всегда был в своём уме, он бы никогда не побежал за первой встречной юбкой. Честно говоря, у него и времени не было, как и желания, но это нормально для такого, как он. Спортсмена, который выкладывался на манеже настолько, что не хватало сил дойти до кровати. Он мог вырубиться прямо в раздевалке или такси. Иногда Тэхён засыпал прямо на манеже, когда тренировался вечерами, до поздней ночи пытаясь прыгнуть выше головы. И у него, между прочим, получалось. Нет таких вещей, в чём бы он не преуспел, если это, конечно, не касается отношений. Да и кому они вообще нужны? Разве что тем, кто не может быть самодостаточным, кто не умеет жить в одиночестве. Тэхён как-то раз услышал, что если ты находишь умиротворение в своём одиноком существовании, то ты либо Бог, либо дикий зверь. Тэхён ни то, ни другое. Он скорее был незаинтересованным лицом, у которого не было ни времени, ни сил, ни желания строить личную жизнь. А что изменилось сейчас? Ну, попробовать ведь нужно всё, не так ли? Даже у Чимина кто-то есть, только вот он не признаётся. Зачем-то скрывает этот факт, но Тэхён уверен, что это одна из подружек Жизель, с которыми он постоянно воркует. Среди них много симпатичных девушек, милых, они все вкусно пахнут: лесными ягодами, яблоками, ванилью. Особенно ванилью. Тэхён, по правде говоря, не знает, что для него симпатичная девушка, но Чимин говорит, что они все хорошенькие, а ему виднее. Может, среди них найдётся хоть одна, которая понравится и Тэхёну? Он, забрав сумку с вещами, делает мысленную пометку: присмотреться к этим хорошеньким, заодно и дать понять Хесону, что ему тут ничего не светит. А зачем? Да потому что Тэхён хочет быть как все хотя бы в этом. Хочет личную жизнь, хочет хоть раз испытать то, чего не чувствовал никогда в жизни: влюблённость, страсть, эйфорию от поцелуев, все эмоции в свой первый секс. Ему двадцать пять, а за спиной одни железки, как говорит Чонгук, которыми он кичится. Эти железки дались ему адским трудом, таким, к какому ни один циркач никогда не будет готов. Однако же с ними не испытаешь таких эмоций, какие нужны Тэхёну. Может, из-за своей неопытности в этом деле он и не может расслабиться на манеже, ходит напряженный, рычит на Чонгука. Хотя Чон просто-напросто заслужил – Тэхён уверен. А ещё он уверен, что ему необходимы новые сильные эмоции, которые ему сможет подарить хорошенькая девочка. Это точно должно сработать. Тэхён даже не рассматривает вариант провала своего грандиозного плана. Ким Тэхён железно уверен, что сумеет покорить все женские сердца.