Месяц спустя
В «Отступнике» наступил долгожданный вечер субботы, и если для кого-то выходные были спасательным кругом среди моря утомительной рутины, то для работников бара это значило, что народу будет невпроворот. А чем больше народу, тем более измотанным Чонгук чувствовал себя к окончанию смены. После таких насыщенных смен мозг выключался сам по себе, не спрашивая разрешения у своего хозяина, поэтому Чонгук нередко засыпал прямо по дороге домой. Благо рядом всегда были надежные руки готовые поймать бессознательное тело в самый нужный момент. Был самый разгар вечера, Чонгук доделывал свою пятую маргариту за час, когда кто-то громко хлопнул ладонью по барной стойке. Омега уже собирался высказать пару ласковых нарушителю спокойствия, но те так и остались висеть на кончике языка. Перед Чоном стоял их новенький бармен – Ёнджун. Ёнджун был бетой с модельной внешностью (из-за чего его часто путали с омегой) и высоким ростом (из-за чего его иногда принимали за альфу). Он был младше Чона на два года, заканчивал выпускной класс и до невозможного напоминал Гуку себя двухлетней давности. Чонгук прочитал его при первой же встрече. Стоило темноволосому только открыть двери «Отступника», как Чон ощутил эту вибрирующую ауру растерянности, страха, желания спрятаться от сурового внешнего мира. Омега знал, что не сможет проигнорировать и просто отпустить эту потерянную душу дальше скитаться по темным улицам. Поэтому Чон выбил у владельца бара место для беты, как это когда-то сделал для него Юнги, поэтому Ёнджун теперь трижды в неделю мельтешил у него перед глазами и слегка подбешивал своими нескончаемыми подколками. — Хё-о-он, — Ёнджун со скучающим выражением лица тянет гласные, будто ни разу не слышал, как Чон просил обращаться к нему по имени. — Там за последним угловым столиком уже вся группа собралась, они только тебя и ждут. — Передай им, что моя смена закончится через пятнадцать минут, — Чонгук отмахивается, стараясь сосредоточить все свое внимание на напитках. — Не-не, хён, ты не понял. Они ждут тебя сейчас. Сказали, что если ты в ближайшее время не притащишь к ним свою задницу, то они придут забрать её самостоятельно, — Ёнджун весело хихикает с обреченного выражения лица старшего. Вдоволь насладившись страданиями омеги, Чхве одним махом перепрыгивает через барную стойку и занимает его место. — Серьезно, иди, утихомирь своих ебырей, а то они своим запахом всей гостей нам распугают. Чонгук хмыкает, выкидывая свой рабочий фартук прямо в лицо бете, но того это кажется совершенно не тревожит. Улыбка Ёнджуна становится только шире, когда тот повязывает Чонов фартук вокруг талии и приступает к выполнению нового заказа. Нужный столик Чонгук замечает издалека, маяком ему служит заливистый хохот Чимина и Сока, а также недавно выкрашенные в голубой волосы Намджуна. Те уж точно светятся, словно фонарь средь тёмного "разнообразия" на головах других посетителей бара. Ребята не сразу замечают появление Чонгука, тому даже приходится смущенно прокашляться, чтобы обозначить своё присутствие. При виде его на лицах старших мгновенно расплывается улыбка, они наперебой здороваются с Чоном и уже подыскивают дополнительный стул, чтобы усадить омегу рядышком, но суету прерывает поднявшийся с колен Тэхёна Чимин. — Гук, почему так долго? — Пак нетерпеливо придвигает омегу ближе к себе, чтобы оставить быстрый поцелуй посередине лба. Чонгук хоть и привык к публичному проявлению нежности, но внутри все ещё пищит смущенно, когда альфы подначивают его на поцелуи и объятия вне дома. Гук, конечно, не в силах отказаться, но руки его каждый раз предательски дрожат. А парням только и в радость, они беззастенчиво, по-собственнически укладывают руки на его пояснице и прижимаются всегда слишком близко. На место рядом с Тэхёном Гук проскальзывает с напускным спокойствием, пока внутри него все дрожит и сжимается от невинного поцелуя в лоб. Правда, долго у него сдерживаться не получается, Ким поворачивает его лицом к себе и неожиданно лижет под нижней губой, прямо там, где скрывается небольшая родинка. — Наконец-то ты здесь, Волчонок, — голос Тэхёна тягучий, как сладкий мёд. У Чонгука от переизбытка приторности даже голова кружится. Чим удовлетворенно приземляется на оставшееся место рядом с Гуком, располагая свою ладонь на талии юноши. Таким расположением они закрывают собой омегу с двух сторон. В людных же местах парни всегда держатся по сторонам от Чона, идут чуть позади, прикрывая спину младшего, а не вылезают вперёд в попытке закрыть того собой, как беспомощного ребёнка. Так они показывают своё доверие и знание того, что Чонгук может справиться с любой проблемой самостоятельно, альфы же только на всякий случай будут находиться поблизости, чтобы поддержать своего мальчика. Чон искренне ценит свободу слова и действа, которые ему вручили с самого начала отношений. Возможно, ситуация с отцом Гука и подтолкнула старших отнестись к вопросу свободы серьезнее, но те изначально ни в чем омегу не ограничивали и сейчас не собирались. — Так что там с вашей поездкой на фестиваль в следующем месяце, вы же совсем ненадолго уедете, да? — Юнги громко ставит уже пустую кружку из-под кофе, чем привлекает внимание всех за столом. — Мы планировали на недельку или две, но никто не отменяет форс-мажор, — отвечает Чимин. — Форс-мажор это когда происходит что-то непредсказуемое, типа колесо у машины спустило, а то, что вы двое хотите Чонгука совратить и удовлетворить свои эксгибиционистские фантазии не форс-мажор! — Мин устало откидывается на стул, осуждающе глядя на младших альф. — Мне даже немного жаль тебя, Гук. — Я вроде не жалуюсь, — Чонгук спокойно пожимает плечами, щеки же его стремительно краснеют от слов хёна. — Поэтому я и сказал «немного», вы друг друга стоите. Старшие ещё некоторые время беззлобно подтрунивают над троицей, прежде чем разговор снова возвращается к обсуждению предстоящего фестиваля. Альфы искусно пользуются моментом отвлечения хенов, чтобы как следует одарить вниманием их младшего: — Как ты себя чувствуешь, солнце? — пальцы Чимина приятно скользят по линии челюсти, пока Тэхён незаметно распускает небольшой хвостик на макушке Кука. Резинка так и остается висеть на запястье Кима своеобразным трофеем. — Устал, сегодня опять была уйма клиентов, да ещё и Ёнджун под боком вечно жужжит, из-за его болтовни приходится все переделывать по пять раз, — Чонгук драматично вздыхает, будто сегодняшняя суббота могла чем-то отличаться от всех предыдущих. — Ох, наша бедная детка. Ты такой молодец, так много делаешь для всех нас, — Чимин довольно мурчит ему на ухо, не переставая поглаживать напряженную спину младшего. У Чонгука глаза прикрываются в блаженстве даже от небольшой дозы похвалы, а внутри просыпается счастливый волк готовый работать ещё усерднее, чем прежде. Нежащийся в вербальных ласках Чон не сразу замечает, как длинные пальцы Тэхёна путаются в его распущенных волосах, а потом и вовсе принимаются массировать загривок, отчего Гук глухо постанывает, уткнувшись в шею Чимина. И если для другой половины стола его стоны остаются незамеченными, то сидящие рядом с ним альфы звук улавливают и тут же перекидываются друг с другом понимающими взглядами. Чонгук только после начала отношений понял, что его самым чувствительным местом является шея, и, к сожалению, его прекрасные парни поняли это вместе с ним. Теперь не проходит и дня, чтобы шею Чона не погладили, сжали, укусили, облизали, каждый раз выбивая этим из юноши звончайшие стоны. — У тебя ничего не болит? Ты все-таки на ногах весь день, — Чимин взволнованно интересуется, рука его плавно перетекает со спины на сведённые лопатки, а потом змеей оборачивается вокруг шеи. Чонгук знает, что старший подбирается к самым чувствительным его точкам, но заведомо не убирает чужую руку с горла, а Пак так сразу и не нападает, только дразняще кружит пальцами вокруг. — Нет, все в порядке… — Чонгук врет, нервно кусая губы в процессе, знает, что хватит одного необдуманного слова, чтобы эти паршивцы заставили его скулить на весь бар. — Точно все нормально? Мы можем помочь расслабиться, — Тэхён предлагает с искренней заботой в голосе, от которой Гук и его волк мгновенно млеют и все ж таки сдаются в загребущие лапы альф. Он сам доверчиво открывает шею, подставляется под нежные поглаживания на макушке и довольно мурчит на любые ласковые действия в свою сторону. — Мелкого совсем разнежили, от них и на пять минут отвернуться нельзя, — Намджун хоть и увёл глаза смущенно, но от комментария отказаться так и не смог. — Вместо того чтобы завидовать, лучше бы предложил тому бете со студии сходить с тобой на свидание. Как там его звали… Суджин? — Тэхён задумчиво постукивает пальцем по подбородку. — Его зовут Сокджин, и он старше меня на два года. Да и вообще, зачем, такому как он, якшаться с таким как я. Он теперь преподает вокал молодым айдолам, а я все так же клавишник в безызвестной музыкальной группе. Чонгук недовольно цокает языком и, не поднимая головы с плеча Чимина, произносит: — Сокджин-хён не такой. Он не обращает внимания на статус собеседника и уж тем более не презирает тех, кто зарабатывает на жизнь своим творчеством. Он же буквально посвятил свою жизнь музыке! — Нет, я не это имел в виду, просто… — Ким поднимает глаза вверх и замечает на себе три выжидающих взгляда. — Я не его уровень, вот и всё. Но в этом нет ничего страшного, ребята. Такое случается, — Намджун рассеянно пожимает плечами и отводит взгляд в сторону. Отпечатавшийся на столе круг от кофе, выпитого Юнги ранее, вдруг становится для него самой занимательной вещью в мире. Все остальные за их столом обеспокоенно переглядываются, но больше ничего не говорят. Намджун парень умный и сможет разобраться со своей любовной дилеммой самостоятельно, конечно, если сам того захочет.♪ ♫ ♪
После бара группа, распрощавшись с Юнги, отправляется на репетицию в дом Намджуна. Именно тогда Чонгук замечает, что с Чимином было что-то не так, альфа словно изменился в лице после признания Джуна и с того самого момента ходил, как в воду опущенный. Догадки Чона оправдывают себя, когда Пак спотыкается об свои ноги в пятый, мать его, раз за вечер. Пак в отличие от Гука никогда не осторожничал в своих действиях, не рассчитывали каждый свой шаг, боясь выставить себя глупо перед окружающими. Но он и не был в числе неуклюжего типа, что поскальзывались на банановой кожуре, разрушая стереотип, что такое может произойти только в мультипликационных фильмах. Чимин был чем-то средним, собранным большую часть времени, но невероятно неловким, когда эмоции захлёстывали его с головой. И сейчас тот явно находился в состоянии неуклюжего и неловкого Чимина, так как альфа все продолжал врезаться во что-то или кого-то и выглядел в целом довольно потерянно. Будто его разум был слишком занят чем-то другим и не мог сконцентрировать ни капли внимания на самых обыденных вещах. Чонгук пару раз пытается вытянуть блондина из раздумий, но каждый раз Пак отвечает ему слишком коротко, слишком холодно, чтобы Чон мог спокойно выдохнуть и прекратить беспочвенно беспокоиться о самочувствии одного из своих альф. Его ответы только наталкивают на мысль, что переживает Гук не просто так, что с Паком действительно творится что-то странное, и это «странное» имело внушительное влияние на настроение альфы. Поэтому Чонгук решает предпринять единственное верное решение – быть рядом. И если Пак все же оступится и провалится еще глубже в размышления, то у Чона будет шанс поймать его на полпути полёта в бездну. Омега больше не пытается разговорить музыканта, просто подсаживается поближе к нему, когда они ждут зелёного сигнала светофора, следует за ним совсем рядом, когда они привычно перетаскивают музыкальное оборудование из багажника в репетиционную, стоит на расстоянии вытянутой руки во время повторения новой лирики. Он рядом, но не душит излишними прикосновениями, он рядом, но не пытается залезть к нему в голову. Чонгук рядом, потому что Чимину это нужно. Для Чонгука также было непонятно и поведение Тэхёна, потому что тот, несмотря на то, что заметил перемену в настроении Пака, не предпринял попыток приблизиться к нему. Он словно наоборот старался держать дистанцию с таким Чимином. Значило ли это, что Ким просто не хотел лезть в разборки с Паковыми тараканами? Чонгук поначалу и правда так думал, тем более у альф обычно не принято решать вопросы разговорами. Чимин и Тэхён были не просто альфами, даже не просто друзьями, они находились в отношениях, а значит, их должно было заботить состояние друг друга. Чон рассерженно фыркает на свои же мысли и, кажется, делает это слишком громко, потому что Намджун и Хосок заинтересованно оборачиваются на него, но омега этого не замечает, потому что их реакция интересует его не так сильно, как виноватый взгляд на лице Тэхёна. Альфа наконец-то смотрит в их с Чимином сторону и Чонгук все понимает, ему хватает одного лишь взгляда, чтобы соединить все точки между собой. Ким нервно бегает глазами между ними, а потом и вовсе виновато тупит взгляд в бетонный пол гаража. До Чонгук вскоре доходит, почему Тэхён не предпринимает попыток приблизиться: просто, когда то давно он уже пробовал Чимина успокоить и тогда его грубо оттолкнули, сказав не лезть не в своё дело. То было раньше, сейчас же все было совсем иначе, сейчас это действительно его дело и он имеет право принимать в нем непосредственное участие. Перед тем как пойти зачитывать младшему альфе мотивационную речь, Чонгук в очередной раз проверяет Чимина, но тот все ещё был слишком занят самокопанием, чтобы заметить, как Чон настойчиво сверлил его спину взглядом. Без зазрения совести парень покидает своё место рядом с Чимином, чтобы плюхнуться на диван впритык к Киму, настолько впритык, что его левая нога оказалась буднично перекинута через ногу альфы. — Серьезно, Тэ, что за фигня происходит между тобой и- Слова юноши оказываются заглушенными звоном стёкла и громкой руганью Пака, когда тот абсолютно нелепо опрокидывает стакан с водой на листы с лирикой их новой песни. — Блять, я… простите. Отдохните ещё немного, я попытаюсь высушить листы и… Думаю, мне стоит немного проветрить голову, — Пак чертыхается, осторожно сгребая со стола оставшееся от лирики мокрое месиво и торопливо выходит из гаража. Тэхён и Чонгук молчаливо переглядываются друг с другом. — Что происходит? После рассказа Намджуна вас словно подменили, один ходит как неприкаянный, другой шарахается от меня как от огня. Тэ, я сделал что-то не так? Сказал что-то не то? Умоляю, скажи мне, у меня уже не осталось сил играть в молчанку. — Ты здесь ни при чем, Чонгу. — Тогда что за херня творится с Чимином? Тэхён привычно прячет глаза, избегая ответа. Как раз в тот момент, когда в голову Чона начали закрадываться мысли, что внятного ответа от альфы он так и не получит, Ким поднимает на него взгляд, смотрит решительно. Голову Тэхёна больше не мучают сомнения, потому что волк внутри него настойчиво твердит: «Это всего лишь наш Чонгуки, мы можем ему довериться». — Я не уверен на все сто процентов. Он может просто задумался! Там, не знаю… песню новую сочиняет или еще чего… а мы тут уже глупостей надумали. — Но ты ведь знаешь, что это не так. Вдохновенный Чимин не имеет ничего общего с этим Чимином. — Я знаю, Волчонок, я знаю, — Тэхён говорит это нехотя, будто он сам до последнего не хотел думать, что с Чимином что-то не так. «Значит, он все-таки знал, знал и все равно словом со мной не обмолвился», Чонгук гасит вспыхнувшее в груди негодование на альфу. Он понимает, что ходить вокруг да около больше не имеет смысла. С Чимином было что-то не так, и он был намерен помочь ему, даже если сам Пак этого не хотел. — Ты, наверное, хочешь узнать, почему я не подходил к вам? — Тэхён тяжело вздыхает, он так надеется, что окажется неправ в своих догадках. Надеется, что Чимину больше не приходится мучить себя мыслями о прошлом. — К нему в этом состоянии лучше вообще не лезть. Это не первый раз, когда я вижу его таким, тогда, несколько лет назад, я даже пытался привести его в чувства, но результата от моих усилий практически не было, да и сам Чимин категорически не хотел обсуждать ничего со мной. А чуть позже он попросил меня прекратить лезть в чужие дела и пытаться помочь своими глупыми советами. Я хотел возразить, но он так разозлился. Я и слова вставить не успел, как его рука с удлинившимися когтями проскользнула в паре миллиметров от моего живота. Он чуть не вспорол мне брюхо, Чонгук! — Он действовал на эмоциях, Тэ. Ты сам сказал, что он разозлился, и после этого ты все равно полез к нему! Но я уверен, что он сделал это не нарочно, у него не было причин вредить тебе. — Не было, до тех пор, пока я не сказал, что его бывшая полная сука, и что она не заслуживает, чтобы он по ней так убивался. После этого он и рассвирепел. — Рассвирепел? Из-за бывшей, по которой он страдал все то время? — Чонгук тихо фыркает себе под нос, но Тэхён звук улавливает и заинтересованно поворачивает голову в его сторону. — Так глупо. — Глупо? — тихо переспрашивает альфа. — Ага, типа… они же расстались по обоюдному согласию, никто никого не принуждал. Я понимаю, расставание это тяжело, все дела, но разве он не должен был быстренько пройти через стадии горя, типа отрицания и принятия, а потом начать двигаться дальше? — Тэхён хмыкает, он хмыкает на его слова, словно Чонгук маленький ребёнок, у которого знания об отношениях заканчиваются на поцелуях и обнимашках. — Ты не понимаешь Гук. Эта фигня заседает намного глубже, чем тебе того хочется. И потом, когда, казалось бы, все закончено, а ты должен начать двигаться дальше, ты вдруг понимаешь, что не можешь этого сделать. Невозможно избавиться от чувств по щелчку пальцев. Можно заглушить боль, переключить внимание, но все чувства, мысли и опыт остаются с тобой навсегда. Чувства способны изменить тебя до неузнаваемости, способны поменять твои взгляды на жизнь, на людей, на… — Омег… — Что? — Тэхён переспрашивает с грустной улыбкой на губах. Он знает, о чем говорит Чонгук. — Его ненависть к омегам, это ведь из-за неё, да? Она подорвала его доверие, и теперь он боится не столько вступать в отношения с омегами, сколько вообще выходить на контакт с ними. — Бинго. — Тэ, это… черт, меня действительно пугает то, каким человеком она его сделала. Что нам теперь делать? Почему он вообще вспомнил о ней? — Я думаю, причиной стали любовные переживания Намджуна, когда он сказал, что не достоин Сокджина Чимин мгновенно изменился в лице. — Нам нужно поговорить с ним. — Чего? Нет, я же буквально пару минут назад рассказал, как он чуть не вонзил мне когти в живот, и теперь ты хочешь, чтобы мы вместе пошли туда к нему на верную гибель? — Он ничего нам не сделает, это ведь все ещё наш Чимин! Чимин, который ещё какой-то час назад нежился и мурчал у тебя на коленях, как большой кот. Так что прекрати драматизировать и пошли уже. — Может, ты тогда сам с ним поговоришь? Я, правда, не думаю, что присутствие другого альфы поможет ему успокоиться. — Тэ, я не справлюсь без твоей помощи. Ты ведь понимаешь Чимина намного лучше меня, вы через многое прошли вместе и ты как никто другой знаешь, за какие ниточки нужно дергать, чтобы вывести его на диалог. — Я не хочу лезть не в своё дело. — Вот почему ты так противишься, — Чонгук поражённо выдыхает от осознания того, что, казалось бы, было у него перед глазами все это время. — Послушай, вы двое долгое время были друг для друга лучшими друзьями и, возможно, раньше вы не были достаточно близки, но сейчас вас больше не сдерживают рамки «дружеских» отношений. Ты – его парень, Тэхён, и ты не какой-то другой альфы, а его альфа. Теперь ты имеешь право спрашивать о его самочувствии, имеешь право быть рядом, когда ему херово, имеешь право заботиться о нем, потому что тебе, в отличие от неё, не все равно на него. Поэтому, пожалуйста, Тэхён-а, когда он упадёт, помоги мне поймать его. Тэхён правда теряет дар речи на несколько секунд, но это не значит, что он тут же бросится выполнять просьбу Чонгука. А он и не бросается тут же, выжидающе смотрит куда-то в сторону выхода из гаража, делает задумчивое лицо, якобы рассуждает о правдивости слов Чона, а потом все же поднимается с дивана с тяжёлым вздохом. Спрашивается, для чего нужен был весь этот спектакль? — Ну, ты идёшь или как? — Тэхён тормозит в дверном проеме, чтобы окликнуть зависшего омегу. Чонгуку самому не верится, что ему так легко удалось уговорить альфу, он словно заранее знал, на какие кнопки ему необходимо было нажать, чтобы добиться расположения альфы. Может… поэтому у Чимина с Тэхёном не получалось наладить отношения? Просто все это время им нужен был Чонгук, который научил бы их выбирать правильные кнопки. — Чонгук! — Да, Господи, я уже иду!♪ ♫ ♪
Одинокую фигуру альфы они замечают, сидящей на лестнице перед крыльцом. Издалека сгорбленное тельце Чимина казалось крохотным и таким уязвимым, словно даже слишком громкие разговоры могли доломать его до конца. Поэтому Чонгук с Тэхёном тихо, как мышки, прикрыли за собой дверь и подобрались поближе к недвижимой фигуре на ступенях. Чимин их присутствие явно заметил, это было понятно по тому, как его плечи еле заметно напряглись, а голова опустилась чуть ниже, но, несмотря ни на что, он продолжил уперто хранить молчание. Они долго сидели в тишине, глядя на уходящую вдаль дорогу и постепенно заходящее за горизонт солнце. С каждым исчезнувшим лучом плечи альфы расслаблялись все больше, пока и вовсе понуро не опустились вниз. Чимин на контакт выходить явно не собирался, он строил из себя такое серьезное и задумчивое каменное изваяние, неприступное и отталкивающее своими колючками случайных прохожих. Вот только ни Тэхён, ни Чонгук таковыми не являлись, а потому и продолжали в приятной вечерней тишине разглядывать выпущенные Паком шипы, угрожающие, но при этом безобидные. Чон все никак не мог оторвать взгляд от такой стороны альфы, колючей и кричащей убираться от него, как можно дальше, Чонгука это наоборот манило только сильнее, тянуло к себе магнитом, прося рассмотреть поближе. И он смотрел, и видел в проявлении уродливых эмоций живую красоту альфы. Он видел нервно взъерошенные блондинистые волосы, что казались совершенно белыми под слабым светом Луны, они переливались и блестели, словно посыпанные блестками. Видел, как аккуратный нос альфы покраснел, а полные губы изогнулись в грустной улыбке, видел надломленную линию темных бровей, прячущихся под челкой, и видел мокрые следы на впалых щеках. Единственное, что Чон так и не смог уловить в тусклом свете спутника, это чёрные омуты глаз Пака. Они постоянно метались из стороны в сторону, цеплялись за все подряд и не останавливались ни на чем конкретном, Чимин смотрел на редких прохожих, на одинокие фонари и даже на чертовых голубей, но только не на своих парней. — Чимин? — собственное имя, вырвавшееся из нетерпеливых уст Чона, заставило Пака вздрогнуть и наконец-то оглянуться. Тогда-то Чонгук и почувствовал, как его лёгкие схватило чувство… потрясения? Потому что в глазах Чимина, тех самых глазах, что всегда держали все под контролем, в глазах, что не позволяли окружающим увидеть истинных эмоций альфы, прямо сейчас стояли слезы. Но не это поразило Чона, а то, каким открытым стало лицо Пака, стоило тому всего лишь стереть напускное спокойствие из своего взгляда и показать им, что он на самом деле чувствовал все это время, что он все это время отчаянно старался погасить внутри себя. Гук ненадолго впал в ступор, и все смотрел и смотрел в глаза альфы, пока Чимин не принялся усиленно поднимать занавес спокойствия обратно. — Чимин, пожалуйста, — голос омеги был на грани отчаянья, да и выглядел Чонгук наверняка так же тоскливо, как и звучал, потому что даже Тэхён в удивлении глянул в его сторону. Вот только Чонгук и сам не знал, о чем просил, возможно, просил дать ещё один шанс? Просил попробовать им довериться? Просил позволить им разделить эту боль вместе с ним? Возможно все и сразу. Альфа не послушал Чонгука, просто потому что не слышал ничего за тревожным шумом заглушающим все вокруг. Выбраться из той пучины, куда он собственноручно себя загнал, было не так просто, она как болотистая почва затягивала его все глубже в себя, покрывала ноги, тело, руки, и скоро должна была добраться до головы, если никто из них не предпримет попытку вытащить альфу оттуда, не протянет ему руку помощи. Такого поникшего и беззащитного Чимина хотелось спрятать от всего мира, укутать в тёплых объятьях и сдувать с него пылинки. Чонгуку хотелось бы защитить альфу от морально изуродованных людей, чтобы они больше никогда не смогли коснуться его хрупкой и чистой души. Но проблема заключалась в том, что Чон не мог уберечь его от всех невзгод, от всего плохо, что есть в мире. Поэтому ему оставалось лишь находиться рядом в моменты подобные этому, продолжать поддерживать, даже если Чимин утверждает, что справляется сам и их с Тэхёном забота, а тем более жалость, была ему ни к чему. — Чонгук, не надо… Правда, все в порядке, — еле слышно противится альфа, когда Чон усаживается перед ним на колени и обвивает его талию руками. — Перестань грузить себя этими мыслями, переключи внимание на что-то приятное. К примеру, — пальцы омеги надавливают на напряженные мышцы спины, сминают и массируют в попытке снять напряжение. Чимин вздрагивает больше от неожиданности, чем от приятных ощущений, но это уже было хоть чем-то. Это было началом пути к неоспоримой победе над демонами Пака. Следом за Чонгуком присоединяется и Тэхён, тот садится за спину блондина и укладывает правую руку поперёк его солнечного сплетения. Чимин снова вздрагивает, вернее, дрожит всем телом, но уже не только от неожиданности. — Прекрати душить себя воспоминаниями, Чим, — альфа не повышает голос, шепчет совсем тихонько через плечо. Тэхён пытается не давить на Пака своими габаритами, но Чонгук своими глазами видит, как Ким сдерживается от того, чтобы накрыть Чимина собой и никому не показывать. Инстинкты альфы кричат ему защищать, беречь, охранять как бесценное сокровище, как сторожевой пёс охраняет своё. Потому что Чимин его, а то, что принадлежит альфе должно находиться в целости и сохранности. Чимин должен быть счастливым и полностью удовлетворённым. — Отпусти себя, позволь нам позаботиться о тебе. Хоть раз доверь контроль нам, — Чимин фыркает и первым же делом предпринимает попытку вырваться из ласковой хватки своих парней, но Тэхён был сильнее, а Чонгук был проворнее. Беспроигрышная комбинация, вот только не в пользу Чимина. Сбежать у него так и не выходит, а вскоре попытки улизнуть и вовсе сходят на нет. Пак затихает, когда Ким прижимается вплотную к его спине, а свободную руку укладывает на шею парня. Чимин в его руках мелко дрожит и жмурит глаза, все ещё отказываясь отдать контроль над ситуацией кому-то другому. — Дыши, Чимин, — слова Кима эхом отдают в голове альфы и пригвождают его к месту не хуже оплетающих все его тело рук. Только тогда он полностью откидывается на грудь барабанщика и глубоко вдыхает прохладный уличный воздух. — Здесь только мы, тебе не нужно храбриться перед нами, — Чонгук утыкается лицом в шею Пака и осторожно трётся носом, оставляя успокаивающие феромоны на его коже. Чимин тяжело и долго дышит, уставившись взглядом в бескрайнее темное небо. Чону кажется, что своей заботой они сделали все только хуже, руки юноши обнимают их в ответ: одна крепко сжимает тонкие пальцы Тэхёна, а другая оборачивается вокруг талии Чонгука, притягивая того невозможно близко. — Теперь, когда вы здесь, все тревожные мысли кажутся такими глупыми и незначительными, — Чимин устало выдыхает, все так же неотрывно глядя в темное небо, будто он признаёт свою глупость звёздам и Луне. — Если тебя это беспокоит, то об этом важно и нужно говорить. Не стоит обесценивать свои чувства, даже если они кажутся глупыми, — голос Тэхёна звучит приглушенно из-за лица прижатого к взлохмаченным прядям Пака. — Просто… — он так тяжело вздыхает, будто следующие слова даются ему с огромным трудом. — Думая об этом, я будто не ценю то, что имею сейчас. Меня окружают невероятно заботливые и внимательные люди, а я все равно зацикливаюсь на плохих вещах, случившихся в прошлом. Каждый раз, находясь рядом с вами, на подсознании маячат её слова, что я слишком прилипчивый, слишком громкий, что меня всегда слишком много. Эти мысли изводят меня, медленно убивают изнутри, — Чимин отчаянно пытается держаться за оставшиеся крупицы контроля, но голос дрожит, сдавая его с потрохами. — Чимин-а, — совсем рядом с Паком раздаётся мокрый голос Чонгука. Младший жмётся к нему все ближе, будто сокращение расстояния между ними поможет прогнать все плохое из головы альфы. — И я все думаю…что если в один момент вам надоест терпеть мои перепады настроения, мою душащую заботу, мою привязчивость? Что если я вам надоем? — Хён, ты же знаешь, что мы никогда бы- — Я знаю, послушайте, я это знаю! Но знание не помогает мне убедить себя в обратном. Я сам не верю, что кто-то способен полюбить настоящего меня, я же ведь поломанный, какой-то недоальфа, не способный удовлетворить желания своей пары. Проблема всегда была во мне! И меня это устраивало, устраивало ровно до того момента, как вы решили сделать меня главным альфой. Просто… почему вы так верите в меня, когда я сам в себя не верю? — Альфа, — Чимин вздрагивает, несмело проворачивая голову в сторону Тэхёна. — Мы выбрали тебя, потому что знаем, что ты способный лидер. Ты знаешь, как нужно правильно обращаться не только с омегой, но и с альфой. Ты уделяешь нам необходимое внимание, ты постоянно проверяешь наше самочувствие, ты заботишься о нашем комфорте, ты оберегаешь и поддерживаешь нас. Разве этого недостаточно? Разве это не поведение настоящего альфы? Старший долгое время молчал, бездумно уставившись в одну точку на земле. Он пытался убедить себя в том, что заслуживал занимать место лидера в их небольшой стае, что он хорошо справлялся со своими обязанностями, и что его парни были довольны его заботой. Он старался поверить, хотя противный писк вдалеке продолжал настаивать: Этого недостаточно. — Если я стану причиной разрыва наших отношений, то никогда не смогу простить себя. Вы – самые лучшие люди в моей жизни, — Чимин выпаливает все на одном дыхании. Каждое новое предложение вытягивало из него все больше энергии, поэтому к концу своего признания Чимин лишь кивнул чему-то в своей голове и вновь затих. На улице не было слышно ни звука за исключением электрического стрекота уличных фонарей и отдаленного шума автомобилей где-то вдали. Чимин молчал вместе с пустынной улицей, вместе с уставшим Тэхёном, повисшим на его плечах и вместе с привалившимся к его боку Чонгуком. Никто не решался нарушить повисшую тишину. И Чонгук и Тэхён понимали, что так просто переубедить Чимина у них не получится, нужно было сделать нечто особенное, чтобы к Паку вернулась его вера в себя. — Мне так страшно потерять вас, — шёпотом произносит Пак. Слова альфы, кажется, отпечатываются у Чонгука на подкорке мозга, иначе почему он слышит, как те заезженной пластинкой повторяются в его голове? В ушах начинает звенеть, а перед глазами мутнеет, пока волк в его голове буквально кричит: «Представься, представься, представься! ». Чонгук дрожащими руками собирает отросшие волосы в хвост, тем самым оголяя заднюю часть шеи – место для будущей метки. Он не видит ничего перед собой, когда поворачивается к альфе спиной и отклоняет голову в сторону. Тэхён смотрит на него округлившимися в шоке глазами и не может оторваться от зрелища, представшего перед ним. Он впервые видел, как омега представляется перед альфой, как его милый Чонгук подставляет свою шейку для укуса Чимина. — Чонгук-а, что ты делаешь? — Чимин осторожно подтягивает к себе обмякшего Чона за талию и утыкается носом в самую уязвимую часть шеи. — Малыш, ты же знаешь, что не должен делать все, что нашёптывает твой внутренний волк. Тебе нельзя оголять это местечко перед альфами, — тяжёлое дыхание Пака опаляет чувствительную железу на загривке омеги, Чонгук и сам начинает быстро и поверхностно дышать, конечности обмякают, а веки так и норовят закрыться. — Ты можешь подставить свою красивую шейку только тому альфе, кому сможешь полностью доверить свою жизнь, — раздаётся прямо над ухом, вызывая волну дрожи по всему телу Чона. — Я польщен, что твоя омега видит во мне потенциального партнера, но сейчас я не могу укусить тебя, милый. Возможно когда-нибудь в будущем, в более подходящей обстановке, я поставлю тебе свою метку. — Я доверяю тебе и твоему решению, хён, — Чонгук ещё не полностью пришёл в себя, поэтому слепо прижался к груди старшего, ища защиту в его руках. — Я буду с нетерпением ждать того дня, когда вы сделаете меня своим. — Чимин, это же волк Чонгука, — Тэхён ошарашено указывает на сияющие золотом глаза Чона, его собственные в ответ на секунду вспыхивают красным, будто приветствуя омегу Чонгука. Глаза Чимина окрашиваются в бордовый следом за Тэхёном, его волк устанавливает молчаливый зрительный контакт с омегой на его руках, но Пак насильно гонит его вглубь собственного сознания. Не сейчас. Омега вышла поговорить с Чимином, а не с его альфой, поэтому и отвечать должен был он сам. — Даю слово, что позабочусь о тебе, омега, — Чимин прижал трепетный поцелуй ко лбу младшего, на что волк, довольно мурлыкнув, прикрыл глаза. А когда открыл, окаймляющее зрачок золото пропало из глаз Чона. Одного взгляда в растерянные глаза Бэмби было достаточно, чтобы альфа внутри Чимина начал нервно точить когти о рёбра Пака. Он беспокоился, что его мальчики, будучи в таком уязвимом состоянии, находились на открытой местности, где их мог увидеть любой желающий. Мятный запах Тэхёна горчил из-за налёта грусти, оставшегося после их разговора, а персики Чонгука были едва ощутимыми из-за растерянного состояния младшего. Альфа Пака желал запрятать этих двоих в гостевой комнате Намджуна и закрыть дверь на замок, чтобы только они втроём и больше никого вокруг. — Мы можем продолжить разговор в доме? Не хочу, чтобы нас видели, — Чимин осторожно уточняет, оглядываясь по сторонам. — Думаю да, мы можем переночевать у Джуна, а завтра продолжить репетировать. До фестиваля остаётся не так много времени… — Тэхён поднимается на ноги и протягивает руки вперёд, чтобы помочь встать Чимину и Чонгуку. — Как будто мысли мои читаешь, — Чонгук устало улыбается Тэхёну, тот выдавливает похожее подобие улыбки в ответ. Они пришли к Чимину с целью разделить переживания, и теперь, когда вес сказанного Паком лег и на их плечи, они оба знали, что поступили правильно. И, несмотря на то, что разговор оставил неприятный осадок, теперь они были в этом вместе, они поддержали своего альфу, и тот раскрылся им. Чимин приобнял их за талии, неосознанно придвигая парней ближе к себе. Его альфа чувствовал сильную необходимость защищать своих партнеров, прикрывать их спины от незримой опасности. — Все в порядке? — Тэхён встревожено заглянул Паку в глаза, его альфа чувствовал беспокойство Чимина. — Все хорошо, мой альфа, — Чимин с нажимом погладил Кима по спине, тем самым подталкивая парня пройти чуть дальше, внутрь дома. Только когда Тэхён переступил порог и поспешил нагнать Чонгук на лестнице, альфа Чимина перестал метаться и устало осел в глубине сознания юноши. Такое поведение волка казалось Чимину странным и нетипичным. Раньше ему никогда не приходилось так сильно беспокоиться о других людях, он не был ни за кого ответственен и знал, что его друзья и родные всегда смогут позаботиться о себе самостоятельно. Но в этот вечер что-то внутри него изменило свое мнение. Он больше не мог слепо надеяться, что с Тэ и Гуком все будет хорошо, теперь он должен был лично убедиться в том, что его возлюбленные находятся в целости и сохранности. Они доверились ему и выбрали своим лидером, и он был готов оправдать их доверие. Чимин в последний раз оглядел пустынную улицу и наглухо закрыл входную дверь. Его любимые были в безопасности.♪ ♫ ♪
Гостевая комната в доме Намджуна представляла собой небольшую мансарду с косым потолком и окнами, выходящими на крышу дома. Над обстановкой комнатушки Ким особо не парился, расставил пару шкафов вдоль стен, чтобы лишние вещи не занимали и так ограниченное пространство, слева от входа расположил книжную полку и свое излюбленное читальное кресло, оставшееся же пространство заняла удобная, хоть и не особо широкая кровать. И несмотря на то, что комнату Джун использовал только для чтения, та не простаивала без надобности, а даже наоборот, была вечно наполнена людьми. Парни часто оставались репетировать в гараже допоздна, что сопровождалось внеплановыми ночевками и такими же внеплановыми драками за желанную комнату на чердаке. В большинстве случаев именно Хосоку приходилось идти ночевать на узкий диван в гостиной, потому что младшие альфы готовы были выцарапать глаза за возможность выспаться на хорошей кровати. Тэхён так вообще души не чаял в огромных окнах и свободном выходе на крышу, он заседал на третьем этаже как огромный огнедышащий дракон, что сжигал взглядом любого, кто имел смелость сунуться на его территорию. На одной из Намджуновых вечеринок такого смелого альфу-рыцаря Ким чуть не спустил по лестнице в одних трусах. Просто в хлам пьяные и ищущие место для уединения парочки часто совали свои носы, куда не надо, просто Тэхён не любил вечеринки и предпочитал проводить их в компании сигареты и бескрайнего звездного неба. Нередко к нему присоединялись Намджун и Хосок, но чаще всего рядом оказывался Чимин. От него всегда пахло его естественным ароматом клубники и хорошим алкоголем, на меньшее Пак просто не соглашался. Напиваться вусмерть соджу было не в его стиле. Он расслабленно опирался руками о кровлю крыши за спиной и откидывал голову назад, являя взору Кима сильную шею и плавно перекатывающийся кадык. Запах клубники туманил рассудок, подбрасывал странные мысли в голову, призывал к действию, поэтому Ким делал новую глубокую затяжку и насильно уводил взгляд на сияющую в небе Луну. Тэхён берег эти моменты в памяти, как самое дорогое сокровище, как комнату на крыше в доме Намджуна, как свою любовь к музыке, как свои неозвученные чувства к… — Тэхён, ты слышишь? Ты себе член отморозишь на этой крыше! — из комнаты доносится раздраженный голос Чонгука и сдержанные смешки Чимина. Как хорошо, что его одинокие вечера на крыше остались в прошлом. Теперь его компанией стали мягкие подушки, теплые руки и неторопливые поцелуи. Больше не было смысла прятать глаза от Пака и избегать новых знакомств на вечеринках. И от этого он был по-настоящему счастлив. — Ким Тэхён, клянусь Богом, если ты сейчас же не вернешься в комнату, то я- — Да иду я, иду. Не надрывай связки, Гук-и, тебе еще мое имя ночью кричать, — альфа подмигивает, оставляя на кресле одолженную у Чимина куртку. — Если бы ты так часто не скидывал меня с кровати, то я бы и не- Черт возьми, ТЭХЁН! — Чонгук вскрикивает от холодных ладоней Кима у себя под футболкой. — У тебя руки ледяные! — Но ты же меня согреешь, да, Волчонок? — альфа плотнее обхватывает мягкую кожу под футболкой, что была на пару размеров больше Чона. — Еще и кроп топ свой нацепил, совсем что ли дурак? На улице минус пять! — Чонгук недовольно пыхтит и отпихивает от себя руки барабанщика, чтобы, в конце концов, обхватить ладонями голую талию альфы и перекинуть ногу через его бедро. Тэхёна от тепла и близости чуть ли не трясёт всего, он крепче обнимает спину омеги, а холодным носом утыкается в место под челюстью Чона. — Чимин, ты идешь? — из-за плеча Кима виднелись лишь растрепанные волосы омеги, да его большие блестящие глаза, что внимательно следили за каждым действием Пака. Альфа двигался плавно, неторопливо. Всем своим видом он показывал, что недосказанность, висящая в воздухе, его совершенно не беспокоила. И если на других этот спектакль мог сработать, то для его парней он казался отчаянной попыткой скрыть эмоции за кучей отрепетированных масок. Чимину стоило встретиться с ними одним лишь взглядом, как любая наскоро надетая маска раскалывалась прямо на лице альфы. — Давай же, Пак, не заставляй своих альфу и омегу ждать, — Тэхён окидывает ленивым взглядом фигуру альфы и усмехается, заметив, как глаза Пака вспыхивают красным после его слов. Чимин, словно дикая кошка, грациозно подкрадывается поближе к своим жертвам, разнеженным теплом одеял и приятной тяжестью чужих рук на талии. Пак не садится на краешек кровати в напускной скромности, не прячет глаза и не жует нервно губы, все было совсем наоборот. Блондин, не стесняясь, заваливается на своих парней сверху, заставляя пригревшуюся парочку расцепиться и уступить альфе место посередине кровати. В принципе, никто не выступает против данной рокировки, поэтому Чимин без зазрения совести растягивается на сбитых простынях во весь рост и запрокидывает голову наверх, чтобы столкнуть с парой выжидающих взглядов. — Да расслабьтесь вы, Господи! Я не собираюсь рассказывать вам свою детскую травму или что-то в этом роде. Это просто история про мою бывшую, самовлюблённую и алчную бывшую, которую волновало только мое тело и деньги, вложенные в бесчисленные подарки и свидания. Никакого насилия, никаких хитровыебанных манипуляций, все довольно банально и глупо, — Чимин трёт побаливающие глаза, стирая вместе с усталостью остатки фальшивой маски безразличия. Хоть бывшая Пака и использовала глупые методы контроля, они все равно на него сработали и ранили невероятно глубоко, раз альфа до сих пор со сжимающимся сердцем вспоминал события прошлого. Как человек окутанный влюблённым туманом не видит недостатков в своём избраннике, так и Чимин не видел злых умыслов спрятанных под каждодневными истериками и наигранными слезами. Каким же профессиональным манипулятором оказалась его прошлая омега! Тэхён гасит в себе очередную волну гнева, вспыхнувшую после слов «никакого насилия». Все что описывал Чимин было чистого рода насилием. Она размазала самооценку альфы по асфальту, чтобы потом было легче загнать его под свой каблук. И Чимин все ещё не считает это насилием? Он все ещё думает, что его поведение, по ее словам, не соответствующее настоящему альфе, разрушило их отношения? Ким грузно выдыхает воздух через нос. Это будет тяжелый разговор. — Я уже давно хотел рассказать вам про неё, но как-то все не подворачивалось случая, и я просто решил закинуть этот разговор в долгий ящик. Опять же, это не супер важная часть моей жизни, но я просто… хотел, чтобы вы знали? Не знаю, это все не имеет смысла, — Чимин усмехается, но в его словах нет ничего смешного. Так он старается спрятать разочарование и боль, скрывающуюся за его "глупой" историей отношений. Слова давались альфе нелегко, но тот был настроен решительно. Сегодня или никогда. Чонгук примостился под боком у Пака, согревая своим теплом и молчаливо подталкивая альфу продолжить говорить. Все внутри Чонгука требовало быть ближе к Чимину, обхватить крепче, прижать теснее, в идеале было бы полностью накрыть Пака собой, чтобы больше никто не втыкал острые осколки слов в его хрупкую душу. Чонгуку самому хотелось бы иметь непробиваемую кожу, чтобы собой прикрывать спины своих альфы от колких фраз и издёвок, но это было невозможно. Полностью оградиться от боли, что причиняет мир, было невозможно. Тогда, если он не может быть железным щитом, то он станет безопасным местом, куда его альфы смогут придти, чтобы исцелить раны, испещряющие их души. Чонгук станет для них тихой гаванью посреди бушующего океана жизни. Чонгук и сам не замечает, как начинает утробно мурчать, пытаясь расслабить напряжённую атмосферу в комнате. Его омега довольно льнет ближе к альфам, тянется к ним всеми фибрами души и Чонгук позволяет ей, перестаёт расставлять надуманные преграды, вбитые в его голову отцом и обществом, и наконец-то срывает с шеи невидимый ошейник. Он тянется ближе к открытой шее Пака, чтобы зарыться в неё лицом и вдоволь надышаться любимым запахом клубники. Чонгук чувствует сладость и лёгкую кислинку на языке, когда оставляет мокрый поцелуй на запаховой железе альфы. Омега внутри него радостно повизгивает и виляет хвостом от близости с полюбившимся ей волком. Над ухом слышится удивленный стон и только тогда Чонгук осознаёт, что воздух вокруг них наполнился его успокаивающими феромонами. Аромат нектаринов за пару минут успел окутать парней надежным куполом, от которого плечи альф расслабляются сами собой, а напряжение, забившее мышцы, словно растворяется в воздухе. Альфа Чимина благодарно урчит в ответ на заботу младшего. — Мы начали встречаться в старшей школе, все то время мы были в одних кругах и долго приглядывались друг к другу, пока Чонхи не подошла ко мне на одной из тусовок и я… потерялся в ней. Это все произошло так быстро, что уже через пару недель я не представлял своей жизни без неё. Она была постоянно рядом со мной: помогала в учебе, поддерживала во время школьных соревнований по футболу, проводила со мной все свободное время. И я так привык к тому, что Чонхи все время была где-то поблизости, поэтому, когда она ушла, это выбило почву у меня из-под ног. — Чимин улыбается, мелькающим перед глазами воспоминаниям, а опомнившись, прокашливается и возвращается к теме разговора. — Я… никак не могу собраться с мыслями. Вы же наверняка хотели узнать, почему мы расстались, и почему она оказалась редкостной тварью, а не эти ностальгические бредни. — Не спеши, ты можешь рассказать нам все, что посчитаешь нужным. Мы выслушаем тебя, Чимина, — Чонгук успокаивающе провёл пальцами по руке старшего от сгиба локтя и до самых костяшек, но там его кисть была перехвачена и нагло перевёрнута тыльной стороной вверх. Пак накрыл его ладонь рукой, крепко переплетая свои пальцы с Чоновыми. — Чонхи была хорошей, по крайней мере, сначала. Такой доброй и понимающей, что вскоре я совсем позабыл о своих друзьях. Тогда мне было все равно на то, что происходит вокруг, я был по уши влюблён, делал все для наших отношений. В десятом классе даже устроился на работу, чтобы были деньги водить ее по ресторанам и дарить подарки. Ей это нравилось, да так сильно, что вскоре она захотела съехаться и жить отдельно. Это было немного слишком даже для моих поехавших от любви мозгов, но я все равно согласился. Целое лето мы жили вместе, я тянул все расходы на себе и параллельно успевал исполнять все ее хотелки, пока она встречалась с подружками в кафе и с ними же зависала в клубах по ночам. Со временем она стала холодеть, это было видно невооруженным глазом, но я все также не подавал виду, не хотел накалять отношения ещё больше. Уже тогда начали назревать первые ссоры, ей хотелось, чтобы я проводил с ней больше времени, хотя это именно она старалась отдалиться от меня, плюс я физически не мог делать этого, потому что постоянно задерживался на подработках, чтобы заработать нужную сумму на ее список желаний. Список этот, кстати, никогда не заканчивался, а только рос в геометрической прогрессии. Август подходил к концу, и я понимал, что не смогу тянуть подработку и учебу одновременно, поэтому мы приняли решение разъехаться. Чонхи не была против, даже наоборот, рада «передохнуть от меня и набраться сил до следующих каникул». Набраться сил… что за бред вообще, я был ее парнем, а не случайным встречным, с которым ее принудили за денежное вознаграждение провести каникулы! — Чимин невесело фыркнул, между бровей залегла складка недовольства. — Тогда я так, конечно же, не думал. У меня во время отношений с ней глаза и уши будто были обмотаны защитной плёнкой, через которую не просачивался весь негатив, он так и оставался осадком висеть на поверхности, не проникая внутрь мозга. В общем, меня ничего из этого не останавливало, я был окрылён и уверен, что наши чувства с каждым днём становятся только крепче. Мы продолжали проводить время вместе, хотя и не так часто как летом, но проводили и меня это устраивало. Тем более в то время я начал заниматься созданием группы и был так поглощён этим, что время, проведённое в разлуке, перестало казаться мне невыносимым. Я нашёл новое увлечение, которое поддерживали все мои друзья, но только не Чонхи. Она называла мою музыку бесполезной тратой времени. Конечно, я ведь теперь тратил его на себя, а не на неё или же на заработок подарков для неё. Она чувствовала, что я ускользаю из-под ее контроля и начала закатывать истерики чуть ли не каждый день. Это безумно изводило меня, и я стал писать об этом песни, чтобы выплеснуть накопившиеся эмоции. Я исписывал целые тетради, пока она плакала и кричала мне оскорбления по телефону, но мне нечего было ей ответить. Я не знал, как вернуть то, что было у нас в начале. А было ли там вообще это что-то? Но я продолжал любить ее даже после всех истерик и ссор, пока она… Чимин вдруг замолчал, плотнее сжав пальцами руку Чона и закусив нижнюю губу до белых пятен. — Эй, ш-ш-ш, все хорошо. Мы с тобой, — Тэхён уложил руку на грудь Пака в заземляющем жесте и почувствовал, как быстро забилось сердце под его ладонью. — Потом, на одной из вечеринок, я увидел, как Чонхи зашла в комнату под ручку с другим парнем. Я был знаком с тем альфой, мы играли в одной футбольной команде, поэтому поначалу мне просто показалось, что они хотели обсудить что-то связанное с предстоящей игрой? Тогда я подумал: «Может это даже связанно со мной», иначе, о чем ещё они могли говорить наедине? — Чимин усмехнулся, но в этот раз улыбка не коснулась его глаз. Эта улыбка была пустой, поспешно натянутой маской, за которой Чимин намеревался спрятать свои истинные чувства. Но его парни все поняли, они заметили, как старательно Пак уводил глаза в сторону, лишь бы только не встретиться с ними взглядами. Ему не хотелось выглядеть слабым и жалким в их глазах, особенно когда таким его делало одно лишь упоминание о прошлых отношениях. Чимин поднялся в сидячее положение, руки закрывают глаза, спина сгорблена, волосы падают на лицо. Ему хотелось стереть этот разговор из своей памяти и больше никогда не вспоминать, как жалко он выглядел перед ними. Альфа, льющий слёзы из-за какого-то пустяка, какой позор. — Мин-а, — рука, сопровождаемая спокойным голосом, легла на его спину. Тэхён делал так и раньше, ещё в те далекие годы, когда они только начали жить вместе. Он осторожно подкрадывался к нему со спины и усаживался с краю на кровати. Его утешение всегда было молчаливым, состоящим из редких прикосновений и тихого присутствия. Чимину было достаточно и этого, лишь бы только кто-то был рядом, когда земля уходила из-под ног, а мир вокруг рушился. Поэтому и сейчас это прикосновение дало ему силы сделать дрожащий вдох и продолжить рассказ: — Они не просто "разговаривали". Меньше чем через десять минут эти двое вышли, Чонхи судорожно поправила свою чёрную кожаную юбку и хихикнула, а он даже не попытался стереть след от ее помады со своей шеи. Я клянусь, ощущение было такое, словно с меня стянули розовые очки и, наконец, дали посмотреть на все происходящее взглядом со стороны. Пазл сложился, она отошла поговорить со своими знакомыми из школы, её альфа на одну ночь вернулся к компании футболистов, а я так и остался стоять посреди комнаты с разбитым сердцем и осознанием того, что меня и моего альфу втоптали в грязь. Все это время она использовала меня, а под конец выкинула, как надоевшую игрушку. — Пиздец, — матерное слово вырвалось само собой, просто сил сдерживать бурлящие внутри эмоции не осталось. Поздно опомнившийся Чон быстро захлопнул рот рукой, — Мне так жаль, хен, я даже представить не могу, что ты чувствовал, когда увидел её с другим. Чимин неопределенно пожал плечами, а что ещё он мог на это ответить? Как мог описать ту боль, что пронзила его сердце в тот вечер? — Она конченная манипуляторша, Чим, и то, что она вбила тебе в голову за недолгое время вашего совместного проживания не нормально! Ездить на своём партнере, как на грузовой лошади, а потом утверждать, что при всех усилиях он делает недостаточно, это просто бесчеловечно. — Ты во всем прав, Тэ. Жаль только, что я понял это так поздно. Вероятно, именно она и посадила в меня этот росток ненависти к омегам. — Это не твоя вина- — Я виноват не меньше. Мне стоило разобраться со своими проблемами сразу же, а не копить злобу все эти годы, — Чимин глубоко вздохнул, скулёж его альфы звенел в ушах, не давая нормально сосредоточиться на следующей мысли. — Жизнь была бы проще, если бы мы заранее знали, к чему нас приведёт то или иное действие, — Чонгук тоскливо вздыхает, поглядывая на спину альфы перед собой. — Да, если бы я заранее узнал, к чему меня приведут эти отношения, то не приблизился бы к Чонхи на расстояние пушечного выстрела. — Посмотри на это с другой стороны, если бы ты не начал встречаться с ней, появилось бы у тебя желание создать музыкальную группу? В твоей жизни не было бы негативных эмоций и тебе не пришлось бы искать хобби, с помощью которого ты мог бы выпустить все это наружу. — Думаю, я действительно не решился бы на такой ответственный шаг. — Вот именно! А если бы группы не было, то ты никогда бы не встретил Тэхёна, никогда бы не выступил на сцене перед тысячами людей, никогда бы не почувствовал каково это — полюбить правильного человека. — Я никогда бы не встретил Тэ… Значит, в тот вечер в баре я не встретил бы и тебя тоже? — Чимин несмело оборачивается назад и встречается глазами с омегой. — Тебе не зачем было бы появляться там, так что да. Мы бы даже не знали о существовании друг друга, если бы не твои отношения с ней. — Весь тот опыт, полученный тобой в прошлых отношениях, был нужен тебе, чтобы стать лучшей версией себя. Чтобы стать Чимином, которого мы любим и ценим, — Тэхён тут же подключился, стоило ему только заметить, как заблестели Чиминовы глаза от слов младшего. — Хватит прятаться от нас, Чим, ты же знаешь, что мы не Чонхи. Мы никогда не будем винить тебя за слёзы. — И не будем смеяться над твоими чувствами, и обманывать не будем… и изменять тоже! Как вообще можно было изменить такому альфы как ты, ты же такой заботливый, такой чуткий, такой ласковый, такой- Чонгук вскрикивает от неожиданности, когда светловолосый альфа оказывается прямо над ним, руки по обе стороны от головы, а лицо в паре сантиметров от носа Чона. — Как ты можешь говорить обо мне с таким обожанием, омега? Как можешь думать, что все эти тёплые слова не вызовут во мне желание сделать тебя своим? — Чимин тяжело дышит, глядя младшему прямо в глаза. Зрачки старшего налились красным, и Чонгук вдруг понял, что с ним разговаривал совсем не Чимин. Это был его альфа. — Я говорю правду, альфа, поэтому мне не стыдно за свои слова. — У нас есть ещё одно, самое главное отличие от Чонхи, — Пак оборачивается на Тэхёна, чьи глаза сверкают таким же кроваво-красным. — Мы будем искренне любить нашего хена и его альфу. И нам не нужны деньги или дорогие подарки, потому что тебя одного достаточно. Ты делаешь нас счастливыми одним лишь своим присутствием. Чимин смотрел на Тэхёна со слезами на глазах, и когда альфа уже было подумал, что переборщил с откровенными речами, Чимин соскочил с места, чтобы сжать крупное тело Кима в своих объятьях. — Чем я вас заслужил? Почему вы так добры ко мне? Почему так беспокоитесь о моем состоянии? — Чимин всхлипывает, уткнувшись лицом в грудь Кима, когда ощущает, как вторая пара рук обнимает его со спины. — Ты достаточно настрадался, милый, поэтому теперь заслуживаешь быть счастливым в здоровых отношениях, где есть поддержка и взаимопомощь, — Чонгук прислоняется щекой к спине Пака и трепетно поглаживает руками бока альфы. — Мы вместе все преодолеем, слышишь? Когда ты будешь готов отпустить прошлое, мы будем рядом, чтобы поддержать тебя, — слова Тэхёна отразились эхом в мыслях Пака, и даже спустя пару минут он все также четко слышал «преодолеем вместе», «будем рядом». — Я люблю вас, — голос Чимина дрожал. Он безмерно любил своих мальчиков, до Луны и обратно. — И я очень надеюсь, что в скором времени вы оба будете носить мою метку.