***
Домой Рон вернулся в хорошем расположении духа, как, впрочем, и всегда, после удачной тренировки. — Миона? Ты дома? — Да, — послышалось из ванной. Гермиона в последний раз оглядела себя в зеркале на наличие признаков того, что она плакала. Убедившись, что выглядит вполне сносно, она вышла встретить мужа. — Ты сегодня рано, — удивился он. — Сегодня днём у меня были кое-какие дела. Они заняли слишком много времени и сил, что возвращаться на работу я не видела никакого смысла. — В каком-то смысле это было правдой. Она сказала Мардж то же самое, так что её ложь для них двоих была одинакова. — А что у нас на ужин? — поинтересовался Рон, и лицо его просветлело в ожидании очередной трапезы, приготовленной его прелестной женой. Гермиона старалась скрыть разочарование. Она даже не подумала об ужине. Оглянувшись через плечо, бросила взгляд на кухню. Последние три дня Рон не мыл посуду, но обещал вот-вот этим заняться. Посуда уже буквально раскачивалась взад-вперёд, грозясь упасть. Озабоченная проблемой Джинни, она не заметила, в каком состоянии находилась квартира, и теперь ей стало стыдно за тот свинарник, в котором побывала её подруга. Для Гермионы выдался очень эмоционально-напряжённый день, и мысль о том, что ей предстоит ещё и конфликт с Роном по поводу домашних обязанностей, заставила её внутренности содрогнуться. В основании черепа снова начала зарождаться боль и принялась обивать своими мясистыми руками голову, зажимать в тиски, пускать стрелы в виски… Если в ближайшее время не принять дозу зелья от головной боли, то появится вероятность ощутить на себе весь спектр мигрени или, как Гермиона это называла, «вязальную иглу сквозь глазное яблоко». Не потрудившись ответить на вопрос Рона, она побежала обратно в ванную и выпила пузырёк в надежде, что успеет вовремя. В дверях появился Рон и прислонился к косяку. — Ты выглядишь измученной, дорогая. Давай-ка лучше поужинаем вместе. Похоже, тебе нужен перерыв. Она краем глаза посмотрела на него и взвесила все варианты. Тратить деньги, которых у них было немного, на посредственный ужин ценой чуть выше, чем проезд, или пытаться избежать конфликта за беспорядок в квартире, одновременно придумывая что-то на ужин… После всего, что ей пришлось сегодня пережить, Гермиона была готова расстаться с несколькими галлеонами ради приятного времяпрепровождения.***
Цыплёнок был резиновым, соус невкусным, а вино ещё закупорено. И несмотря на все эти кулинарные промахи, Гермиона старалась сосредоточиться на приятном времяпрепровождении с мужем. С тех пор как Рон устроился на вторую работу в «Ценные мётла», эта парочка превратилась в проплывающие мимо корабли в ночи. Он приходит с вечерней смены, она уже спит. Она успеет встать и уйти на работу, он ещё будет отсыпаться перед тем, как отправиться на тренировку по квиддичу. А большую часть выходных они проводили на игре «Пушек Педдл», где Гермиона играла роль послушной жены того, кто обожает квиддич. Она всегда брала с собой книгу, как в школьные годы, и лишь иногда поднимала взгляд, чтобы посмотреть, что творится на поле. Случалось и такое, что у Рона появлялся шанс сыграть вместо пострадавшего вратаря «Пушек». Тогда Гермиона откладывала книгу и смотрела на своего мужа, как тот, пусть и не всегда удачно, отбивал квоффл. Такие игры давали им пищу для разговоров на всю следующую неделю. Рон спрашивал, заметила ли Гермиона тот новый элемент, который он отрабатывал с командой в течение долгого времени. Он бессвязно бормотал о том, как тренер рассматривал возможность его перевода в первый состав. Мужчина постоянно кормил его этими обещаниями, которые выполнять, конечно же, не собирался. Гермиона прервала его: — Как ты думаешь, мы можем поговорить о чём-нибудь другом, кроме квиддича? — спросила она, надеясь, что её просьба прозвучала не раздражённо, а более-менее вежливо. — Например? — ответил он так, словно в мире не было ничего лучше, чем обсуждение его любимого вида спорта. — Ну, я даже не знаю. — Мозг Гермионы лихорадочно искал тему, которую они могли бы обсудить вместе. Липкий страх расползался в её сознании: у них с Роном действительно нет ничего общего. — А тебе никогда не было интересно, что случилось со Снейпом после войны? — С этой летучей мышью-переростком? Да ты, должно быть, шутишь! Да, он кое-что сделал для Ордена, не отрицаю. Но возможность не видеть и ничего не слышать о нём меня вполне устраивает. — А ты никогда не задумывался, применился ли к нему тот закон о Пожирателях смерти или нет? А вдруг он успел сбежать? Он ведь и правда работал на Орден, поэтому не должен подходить под этот закон… Рон нахмурился и кисло ответил: — Ну, думаю, он всё равно заслуживает небольшого ада, особенно после всех тех лет, когда он мучил нас и обращался с нами как с чем-то, что он соскрёб со своих больших чёрных ботинок. — Он проигнорировал несправедливость ситуации, и, похоже, ему нравилось думать о возможных страданиях Снейпа. Отчаявшись найти новую тему, она выпалила: — Я ещё не говорила с твоей мамой, но мы ведь пойдём на церемонию открытия фонтана? — Последнее, чего хотелось Гермионе, так это говорить о его семье, но обсудить больше было действительно нечего. — Да, папа что-то упоминал об этом. Ты ничего не слышала о том, что за скульптура будет его украшать? В баре вовсю делают ставки. Ничего в голову не приходило? Мы могли бы выиграть кучу галлеонов… — Рон, — застонала она, — пожалуйста, не трать деньги на ставки. Никто не знает, кроме Фаджа, МакПебелса и Денниса Криви. И вот снова. Этот поучительный тон. Если она сейчас же не прекратит, они снова начнут ссориться. — Иногда с тобой не очень весело, Гермиона. — Это замечание разозлило её, в отличие от других разов, когда он говорил ей это. — Я же не трачу галлеоны направо и налево. Это ставка в один галлеон. Банк стоит пятьсот десять галлеонов, и я подумал, что было бы неплохо, если б я выиграл. Тогда у нас появится возможность купить тебе новую одежду и обувь. — Если бы ты не бросил учёбу в Аврорате, у тебя сейчас была бы приличная работа. А ты всё продолжаешь жить своими детскими фантазиями и никак не хочешь повзрослеть. Посмотри правде в глаза: твой тренер никогда не даст тебе место вратаря первого состава. Он обещает тебе эту должность вот уже четыре года. Другие команды предлагали тебе свои места, но ты упрямо отказываешься от них. Какая-то глупая мечта — быть вратарём «Пушек Педдл». Может быть, если бы ты так же хорошо принимал решения в жизни, как в игре в шахматы, мы были бы не так бедны! Гермиона поняла, что повысила голос, и понизила его на несколько децибел, прежде чем продолжила свою тираду, но уже шёпотом: — Мне надоело постоянно делать твою работу по дому. Два простых чёртовых дела: мытьё посуды и мусор — а ты даже этого не делаешь. Я покупаю продукты, стираю, готовлю, оплачиваю счета, веду домашнее хозяйство, покупаю все подарки на Рождество и дни рождения для всей нашей семьи, работаю сверхурочно в Министерстве в слабой надежде на повышение за тяжёлый труд. И ради чего? Крохотная квартирка, и едва хватает денег, чтобы существовать — не жить? Рон был в ярости, его уши приобрели багровый оттенок. Но Гермионе было плевать. Все её нервы были накалены до предела. Вконец добило открытие: им с Роном лучше остаться друзьями — жить как муж и жена не получалось совсем. Находясь рядом с ним, она чувствовала себя самой что ни на есть сварливой женой. Она не хотела быть ею, но так уж выходило. Они стали чужими друг другу. Рон оставался тем самым мечтателем, которого она знала ещё во времена Хогвартса, Гермиона же поменялась в корне. Рон поднялся. — Не жди меня сегодня дома, — ядовито выплюнул он и аппарировал, покинув ресторан. Гермиона потёрла лицо тыльной стороной ладони, тихо бормоча себе под нос: «придурок, блять, вдвойне придурок, чёрт… к чёрту всё». Она получила счёт, бросила немного денег и скудные чаевые за ужасную еду и покинула ресторан. Отчаянно нуждаясь в чьём-то плече, чтобы поплакаться, она подумала навестить Джинни. Но после того, что случилось днём, и из-за Гарри, гадающего, не изменяет ли ему жена, Гермиона отогнала эту идею. Братья Рона или их жёны не смогут дать ей того, в чём она нуждалась, особенно с плачущими младенцами на руках, которые ещё больше усугубляли её состояние. Прошло так много времени с тех пор, как она общалась хоть с кем-то их хогвартских ребят… Клан Уизли требовал от неё всё свободное время, поэтому обмениваться письмами было просто некогда. Переписки сошли на «нет». Вместо того, чтобы навестить кого-то из бывших однокурсников, Гермиона некоторое время бродила по Косому переулку, погружённая в свои мысли. Она вернулась к откровению Джинни. Её никчёмная сексуальная жизнь, отсутствие общих интересов и скудный брак, который оказался поразительно схож с её собственным. И это её тоже пугало. Неужели и ей придётся рано или поздно прийти к мысли о расставании с Роном? И почему, если не брать в расчёт финансовые проблемы, она не хотела иметь детей? О, Гермиона знала почему, но боялась смотреть правде в глаза. Воспитывая ребёнка — или детей, — она окажется в полном одиночестве. Если бы Рон действительно стал вратарём первого состава, то ему бы здорово повысили зарплату. Правда, и дома он станет появляться гораздо реже, чем сейчас. Так что в дополнение ведения домашнего хозяйства и работы ей придётся воспитывать детей. Она знала, что Молли и остальные члены семьи Уизли помогут ей, но это было ещё не всё. До этого дня Грейнджер не знала о связующей магии, которая появляется с рождением первого ребёнка. Но что самое страшное: ради воспитания детей ей придётся пожертвовать своей карьерой. А этого она ни за что не могла допустить. Так что ей придётся найти способ совмещать и работу, и семью, если до этого, конечно, когда-нибудь дойдёт. Поразмыслив об этом ещё немного, Гермиона поняла, что никогда не встречала разведённых волшебника или ведьму. Никогда. Дети с разведёнными родителями — вполне обычное явление среди магглов, но чтобы такое встречалось в магическом мире… Определённо достойная тема для размышления, прежде чем собраться рожать детей от Рона. Сейчас же у неё были более неотложные дела. Первым пунктом в списке значилось: собирается ли она рассказать Гарри о Джинни и её не столь уж незначительном проступке. Мысль о том, что Джинни ещё хоть раз окажется с Драко, передёргивала её, но… Гарри был её лучшим другом. Джинни — тоже. Если она всё расскажет Гарри, Малфой получит поцелуй дементора, и Джинни разведётся с Поттером. Если она не расскажет Гарри, Джинни, возможно, не разведётся с ним и постарается найти выход из ситуации. Просто сама мысль о том, чтобы солгать Гарри, казалась чересчур неправильной. Но он ведь сам говорил, что не знает, что хуже — знать правду или находиться в неведении. Каким-то образом Гермиона оказалась в баре под названием «Блотто». Сидя в дальней кабинке, она заглянула в свою сумку. Интересно, хватит ли денег, чтобы напиться до чёртиков? Она не была в запое с тех пор, как сдала выпускные экзамены, но сегодня вечером ей необходимо было забыться и не без помощи этанола. Как раз в тот момент, когда Гермиона собралась разориться, заказав целую бутылку вина из драконьей крови, услышала знакомый голос. — Не возражаешь, если я угощу тебя выпивкой? Похоже, тебе не помешает друг. Гермиона подняла голову. Первое, что она увидела, было серо-розовое летнее платье в клетку под очень дорогой розовой льняной мантией, явно зачарованной, чтобы не помяться. Широко улыбаясь, рядом с ней стояла Лаванда Браун.