***
Рон с Гермионой приняли приглашение Поттеров прийти к ним на ужин. Грейнджер проводила большую часть времени на кухне с Джинни. Поскольку из-за жары, внезапно обрушившейся на Лондон накануне днём, не хотелось готовить что-то горячее возле плиты, они решили остановиться на холодных блюдах. Гермиона, взяв стакан сангрии, прислонилась к стойке, в то время как Джинни чистила и нарезала огурцы для гаспачо. Поскольку ей так и не удалось убедить Гарри взять отпуск, она принялась изучать местную кухню страны, которую им не посчастливилось посетить: Испания. Мужская половина тем временем в гостиной оживлённо обсуждала прошедший матч: «Пушки Педдл» разгромили «Сенненских соколов» со счётом 450:290. И чем больше они пили, тем громче становились голоса. Гермиона, прислушавшись к их разговору, убедилась, что Гарри с Роном до сих пор вели беседу в другой комнате, и обратилась к подруге: — Гарри мне рассказал, что консультация в четверг пошла ему на пользу, — она взяла дольку апельсина, плавающую в стакане, и принялась посасывать пропитанный вином кусочек фрукта. Джинни молча кивнула, сосредоточив всё своё внимание на нарезке овощей для холодного летнего супа. Обратившись в слух, Грейнджер ещё раз убедилась, что их мужья сидели в гостиной, и заговорила снова: — Ну что, ты порвала с ним? Размеренный стук ножа о доску прекратился. За исключением доносящихся голосов из соседней комнаты, на кухне воцарилась жуткая тишина. Гермиона затаила дыхание, чувствуя напряжение, исходящее от подруги, и громкие вздохи. Она не поднимала глаз от доски. — Ещё нет, — с трудом сглотнув, ответила Джинни. — Ох… — Я была бы тебе весьма признательна, если ты больше не будешь поднимать эту тему в моём доме, когда кое-кто сидит в соседней комнате. — И этими «кое-кто» были Гарри и самый взбалмошный из её шести братьев. — Прости, — сокрушённо пробормотала Гермиона. Пожав плечами, Джинни вернулась к готовке. Грейнджер снова принялась посасывать апельсин и пыталась найти деликатный способ выведать у подруги нужные ответы, которые она вряд ли бы согласилась ей предоставить. Маловероятно, что Гермиона сможет дождаться следующей среды, чтобы задать один-единственный животрепещущий её вопрос. — Гарри сказал мне, что во время консультации были подняты некоторые темы, которые… которые его немного ранили, — начала она, пытаясь казаться беспечной. Джинни громко шмыгнула носом и подняла правую руку, чтобы вытереть несколько слезинок на предплечье. Наконец остановившись, она положила нож и посмотрела на Гермиону. — Ты хочешь знать, рассказала ли я ему о нас? — спросила Джинни шёпотом, одним глазом смотря на дверь на случай, если её брат и муж вдруг войдут на кухню. Чувствуя себя глупо из-за того, что не дождалась их следующей встречи, Гермиона смущённо посмотрела на неё и кивнула. — Нет, — решительное «нет», которое ясно дало ей понять, что Гарри об этом никогда не узнает. — Мы можем оставить эту тему… пожалуйста? — она ещё раз громко шмыгнула носом и левой рукой вытерла слёзы с левой щеки. «Да почему я не могу просто оставить её в покое!» — упрекнула себя Гермиона. Иногда она задумывалась над тем, вот если бы была жива Минерва, то научила бы она её анимагии? Наверное, девушка, приобрела бы облик кошки: её любопытство порой было выше всякой меры. Отчасти именно эта черта характера и заставила Гермиону поступить именно таким образом. Если бы она просто следила за Джинни и докладывала Гарри вместо того, чтобы обсуждать мотивы подруги, сейчас бы Гермиона не наблюдала, как Джинни стоит и нарезает зелёный перец, сдерживая свою печаль. С другой стороны, тогда Джинни, сдержав обещание, действительно бросила бы Гарри, который непременно воспользовался бы ситуацией и прикончил Драко. Если бы Гермиона тогда поступила иначе, то сейчас, вместо того, чтобы слышать, как их мужья обсуждают прошедшую игру, она вместе с Роном пытались бы вразумить в стельку пьяного Поттера, что развод — это не конец света. Может быть, это всё и к лучшему. Тем не менее, это не лишает того факта, что Гермиона предпочла бы остаться в неведении некоторых подробностей личной жизни Джинни. Она дала себе клятву больше не лезть не в своё дело и не искать ответы на вопросы, которые человек не хочет ей давать. Поэтому Гермиона также отставила идею узнать, кем мог оказаться её жиголо. Он ведь носил маску не просто так — чтобы его не могли распознать. А попытка выяснить личность этого человека могла разрушить его драгоценную тайну и образ того незнакомца, который она создала внутри себя. И больше никаких вопросов Джинни касаемо Малфоя. Единственное исключение, которое она себе позволила в этой клятве, — узнать, почему Грюм так стремился испортить жизнь Снейпу и Малфою, и понять, правда ли то, что поведал ей Гарри. Её волновала эта проблема. И то, что сделали с бывшими Пожирателями смерти. Неправильно всё это. И ей хотелось исправить ситуацию.***
Северус иногда скучал по Хогвартсу. Несмотря на то, что ему приходилось иметь дело с нерадивыми студентами, которые так и норовили во время занятий взорвать котёл-другой в классе зельеварения, работа имела свои плюсы. Помимо обширной библиотеки, которая находилась в его распоряжении, ещё была возможность наблюдать за потрясающим пейзажем. И хотя он жил в подземельях и считался замкнутым человеком, ненавидящим всё живое и светлое, это было далеко не так. Ну, за исключением того, что Снейп действительно любил побыть в одиночестве. Мартовскими вечерами после отбоя он забредал в полутропические оранжереи в южной части замка, чтобы вдохнуть пьянящий аромат цветущих апельсинов. Их яркий вкус заполнял всё его существо, навевая приятные мысли. Их плоды, сладкие и в то же время терпкие, показывали, как природа должна находить равновесие между двумя противоположностями. Листья, такие живые и зелёные, отражали силу и здоровье живых существ, которые росли в здешней среде. Северус иногда задавался вопросом, был бы он здоровее и энергичнее в детстве, если б его семейная и школьная жизнь протекала более спокойней. Цветы, плоды которых свисали с деревьев, показывали изобилие и плодородие самой жизни. Цветы, из которых когда-то была сделана корона его невесты, напоминали ему, почему он порой вынужден поступать не совсем правильно, и о том, что никогда в жизни он больше не поведёт себя как трус. Длинные коридоры Хогвартса давали ему физическую разгрузку: он ежедневно разминал затёкшие после длительного стояния на одном месте ноги, после лекций и практических работ студентов за котлами. Свежий воздух избавлял его одежды от паров, которыми они пропитывались после долгого пребывания в классе зельеварения. Окружающая его красота менялась в зависимости от времени года: таким образом Северус мог наблюдать за тем, как быстротечно время. Живые краски лета сменялись огненными оттенками осени, предупреждая о приближении зимних морозов. Снег и голые ветви деревьев, казалось, скрывали какую-то тайну, а затем наступала весна, когда в мир снова возвращалась жизнь. Временами ему хотелось, чтобы студенты в середине этой прекрасной поры уехали домой на недельку, тогда в его распоряжении появилось бы чуть больше времени на прогулки среди свежей зелёной травы, колокольчиков и сияющих на солнце нарциссов, его босые ноги ощущали бы тёплую землю, а прыщавые подростки не смеялись бы над бедным стариком, спокойно наслаждающимся простыми радостями весны под полуденным солнцем. Поэтому он совершал свои вылазки на природу рано-рано утром, пока обитатели замка ещё не проснулись и не осудили его простое желание снять ботинки и пройти босиком. Северус Снейп, возможно, был циничным и чёрствым человеком, но это не означало, что он не мог восхищаться тем, на что способна природа. Его воспринимали как человека, у которого вместо сердца была дыра, вакуум, а если и считали, что он наделён таким важным органом, то присваивали ему чёрный цвет, соответствующий его волосам, его глазам и его одеждам. Обычно Северус носил чёрную мантию, чтобы придать себе более грозный вид. Таким образом он мог контролировать поведение студентов в классе с опасно ядовитыми веществами, к тому же такая ткань скрывала всевозможные пятна от ингредиентов и зелий, постоянно брызгающих в его сторону в течение всего учебного года. Столько лет отдавая предпочтения тёмным оттенкам, он всё равно продолжал одеваться подобным образом. Даже в летнюю жару Снейп носил чёрное, но без сюртука, в который он был вынужден облачаться из-за вечной промозглости в подземельях Хогвартса. Вместо него он надевал льняную рубашку под лёгкую хлопковую мантию, которая скрывала его личность, когда он всё-таки выбирался в Косой переулок для редких прогулок. Если кочевые племена Сахары могли носить чёрное под палящим солнцем, то Северус тем более. Особенно когда солнце заходило за горизонт. Днём он предпочитал сидеть у себя взаперти. Возможно, Снейп просто смаковал скорую возможность стать свободным. Но что его удивило: как идея, нечто, казалось, абстрактное, могло иметь такое качество, как осязаемость? В течение многих лет он не давал себе права надеяться, но теперь это чувство прорастало внутри него, росло и расцветало. Его субботняя клиентка не стала задерживаться слишком сильно, поскольку впереди её ждала встреча с друзьями, придя к Северусу только чтобы трахнуться. А это означало, что вечер теперь полностью свободен. Как раз появилось лишнее время, чтобы решить некоторые личные и рабочие вопросы. Однако, вскоре Снейп понял, что сосредоточиться на письмах, разбросанных по столу в его кабинете, ему не удастся, и решил, что было бы неплохо заглянуть во «Флориш и Блоттс». Прежде чем он вернётся к делам, ему требовалось немного отдохнуть, чтобы отвлечься от мыслей о Гермионе Уизли и том, как именно можно было бы её использовать. Летом магазины в Косом переулке работали дольше обычного, так как люди предпочитали прогуливаться по улочкам вплоть до позднего вечера, останавливаясь то тут, то там в лавочках. Северус решил выйти на улицу только после захода солнца, решив скрыть свою личность под покровом темноты и мантии. Поскольку в переулке было уже не так многолюдно, как днём, он легко преодолевал расстояние широкими шагами по булыжной мостовой. Снейп ощущал, как каблуки его летних ботинок соприкасаются с каменной выкладкой, а мышцы его бёдер и икр с каждым шагом напрягаются, наполняясь энергией. Временами он проклинал Министерство за то, что оно отозвало у него лицензию на аппарацию. И сейчас, кстати, был один из таких случаев. Пользоваться камином тоже не разрешалось, и Северус мог бы отправиться в Хогсмид пешком, чтобы хорошенько размять ноги, но тем самым он окажется в переполненном пабе, где его, скорее всего, узнают и начнут шептаться за его спиной, показывать пальцами и пялиться на известного Пожирателя смерти. Поскольку в собственном доме ему не разрешалось пользоваться каминной сетью, значит, придётся иметь дело с толпами людей в «Дырявом котле» и в «Трёх мётлах». Если уж не удастся остаться этим вечером незаметным, так хотя бы он сможет прикупить несколько книг для себя и мисс Браун. Зайдя в книжный магазин, он обратил на висевшие возле двери часы. У него будет примерно два часа, чтобы забыться в этом месте, а затем вернуться домой. В магазине ютилось несколько книгоедов у книжных шкафов, но эти немногие настолько погрузились в литературу, которую просматривали, что даже не обратили на Снейпа внимания. Он скользнул к свободному стеллажу с последними книгами по зельям.***
Гермиона с Роном аппарировали от друзей обратно в свою квартиру, в невыносимо жаркую и душную. Так как в течение всего дня окна дома были закрыты, дышать теперь было нечем, даже несмотря на то, что уже наступил вечер и солнце зашло за горизонт. Они принялись распахивать каждую створку, и прохладный ветер моментально ворвался в их обитель. Жить на третьем этаже было не очень удобно, но в такие прохладные вечера, как сегодня, они могли наслаждаться свежим воздухом, в то время как первые два этажа были лишены такой радости, поскольку их окна выходили прямо на двухэтажное здание, стоящее напротив. Быстрый взмах палочки, и охлаждающие чары помогли распространиться вечернему воздуху по комнатам, усиливая эффект. На улице всё ещё было тепло, но при этом гораздо прохладнее, чем в их квартире. На десять градусов по Фаренгейту уж точно. Сидя на диване, Гермиона ощущала жар, который буквально исходил от обивочного материала. Из-за такой духоты, от которой не спасали даже чары, невозможно было ни посидеть где-либо, ни полежать. На лбу у неё выступила испарина. Посмотрев на защитный экран камина, она подумала о том, что было бы неплохо раздеться до нижнего белья… или даже полностью. Сидя на этом диване, в комнате, где окна были гораздо меньше, следовательно, и меньше поступающего воздуха, — вряд ли можно остыть. А экран от камина, если что, можно было бы схватить в любой момент и спрятаться за ним, если б кто-то решил неожиданно к ней зайти… Излишне, наверное, говорить, что если она разденется догола, то тем самым привлечёт внимание Рона. Тисканья и объятия с мужем — не совсем то, о чём мечтала Гермиона этим вечером. Одна только мысль о его потном теле в сочетании с удушливой духотой в квартире заставляла чувствовать себя ещё хуже. Расхаживая по гостиной, она принялась обмахиваться собственной блузкой, то задирая, то опуская её. — Чёрт, как же жарко, — жаловалась Гермиона в пустоту комнаты. — Что насчёт холодного душа? — предложил Рон. Как бы она ни ненавидела мыться под холодной водой, сейчас это звучало очень даже заманчиво. Тишина в комнате казалась почти такой же гнетущей, как и жара. По выходным Рон возвращался домой поздно с работы в пабе, в иные дни мог прийти даже под утро, так как игры в квиддич могли длиться вплоть до рассвета, пока ловец не поймает снитч, так что сейчас молодая пара стояла друг напротив друга и не знала, о чём же поговорить. Комната медленно, но всё-таки остывала. Гермиона наложила ещё один слой охлаждающих чар и направилась на кухню, чтобы посмотреть, есть ли у них что-нибудь для прохладительных напитков. — Хочешь сока? — крикнула она из кухни. — А пиво есть? А то я услышал, как янки открыли свои наверняка холодные бутылочки. Какой сладостный звук был для ушей… — протянул Рон, сидя на полу перед окном. Пошарив вокруг, Гермиона поняла, что оно кончилось. — Нет, но у нас есть тоник и немного лайма. — Давай тогда просто ледяной воды. Через несколько минут она вышла из кухни с двумя напитками: в одном стакане была вода со льдом, в другом — охлаждённый тоник с кусочком лайма. Гермиона уселась рядом с Роном, и в комнате воцарилась тишина. Стаканы уже практически опустели, а они всё продолжали молча смотреть в окно. Днём они вели непринуждённую беседу в компании Гарри и Джинни. Прямо как в школьные времена. Но теперь, оставшись наедине друг с другом, поняли, что поговорить-то им особо и не о чем. — Как думаешь, ты долго ещё будешь играть вместо Рэндалла? — поинтересовалась Гермиона, когда в тишине сидеть уже стало некомфортно. Во время ужина у Поттеров Рон не забыл сказать о том, почему ему выпал шанс сыграть в первом составе, вместо того, чтобы отсиживаться в стороне. — Не знаю, — ответил он. — В письме, которое он прислал с маминой совой, не было никакой конкретики. Написал, что будет с отцом ещё некоторое время на случай, если тот не выкарабкается. Не повезло бедняге. Не его вина, что во время отпуска в Китае, сам того не ведая, оказался в заповеднике драконов. Гермиона с сочувствующим видом покачала головой. Похоже, не все волшебные правительства придерживались одних и тех же правил, особенно когда дело касалось обозначения границ, где начинается зона опасных магических существ. — Что это был за китайский дракон? — Ей правда было интересно узнать об этом, и Гермиона надеялась, что интерес Рона к драконам поспособствует развитию этой темы. — Как сказала Венди, они думают, что это, скорее всего, был Земляной дракон. Хотя её аргументы, почему именно он, а не кто-то другой, были весьма расплывчаты. Гермиона ждала, когда он продолжит, но Рон просто сидел и неотрывно глядел в окно. — Значит, они сами толком ничего не знают… — Уизли только покачал головой и продолжил смотреть, как постепенно сгущаются сумерки. — А в чём различия между Земляным драконом и драконом Сокровищ? — Может, хотя бы сейчас удастся вовлечь его в разговор? Может, если они смогут обсудить эту тему, Гермионе удастся притупить внутри себя нарастающую панику? — Если честно, не знаю, — он пожал плечами. — Это Чарли у нас эксперт по драконам. Если тебе так интересно, то можешь отправить ему сову. Он тебе точно скажет. Ощутив раздражение, Грейнджер сдержалась, чтобы не фыркнуть, и решила попробовать ещё раз: — Кстати, уже вышла новая модель «Red Sprite 3000», ты знаешь, какие заклинания и чары они использовали при разработке? — она надеялась, что им удастся поговорить о чём-нибудь таком, что интересовало бы их двоих. — Я всего лишь летаю на этих чёртовых штуках, а не произвожу их, — Рон был немногословен. Внезапно жара в их квартире стала не единственной вещью, от которой она хотела убежать. Несмотря на искренние попытки завязать непринуждённую беседу, Рон всё равно оставался молчаливым. Как будто вместе с взрослением ушла подростковая любовь к пустой болтовне и сменилась на постоянное состояние лени и недовольства. В то время как Гермиона интересовалась окружающим её миром, Рона, казалось, ничего не волновало — главное, чтобы всё шло своим чередом. Да, отцовскую любознательность он точно не унаследовал. Её это разозлило окончательно: почему в гостях у Джинни и Гарри он мог разговаривать, не затыкаясь, а дома, наедине с женой, замыкался в себе? Может быть, дело было в невыносимой жаре, но Гермиона принимала это на свой счёт, чувствуя себя оскорблённой его поведением. «Я готовлю, убираю, стираю, совмещая это с собственной работой, терплю его нерешительные попытки трахнуть меня, и всё, чего я хочу взамен — просто немного поговорить!» — Гермиона могла бы сказать об этом ему прямо, но обида внутри не давала сделать этого, желая остаться там и расти, расти, расти. — Прекрасно, — холодно бросила она. — Если не хочешь говорить, так и скажи, я пойму, — она чувствовала себя обиженной, недооценённой и ненужной. — Не сейчас, Миона, — жалобно протянул Рон, — из-за жары вообще нет сил разговаривать. Давай попозже? Может, займём наши рты чем-то другим, а не ненужной болтовнёй… — он отставил свой стакан. Взяв кубик льда, провёл им по тыльной стороне её руки, затем перешёл к плечу и далее к шее. Наклонившись к девушке, Рон слизнул растаявшую воду с её кожи. Она сидела неподвижно, позволяя ему водить по ней кусочком льда. Самое ужасное ощущение. Но Гермиона старалась не обращать на это внимания. Когда Рон принялся слизывать остатки воды с её шеи — такая редкостная прелюдия в их сексуальной жизни, — вместо того, чтобы быть благодарной мужу за такое внимание, она взбесилась ещё больше. Его горячий язык добрался до пульсирующей точки на шее, он прижался ближе, и показалось, что дышать стало и вовсе нечем. — Ты когда-нибудь думал, что небольшой разговор с тобой поднимет мне настроение гораздо больше, чем всё это? — раздражённо спросила она, понимая, что этим лишит себя шанса на прелюдию перед сексом, но сейчас, слишком раздосадованную, её это не особо беспокоило. Откинувшись на спинку дивана, Рон исподлобья взглянул на жену и спросил: — Что значит «когда-нибудь»? — Ты думаешь, что я всегда настроена на секс. Но тебе хоть раз пришло в голову спросить меня перед этим? — возмутилась она. — Я думал, тебе нравится заниматься сексом, но, похоже, я сильно ошибался, — раздражённо ответил Рон. — Дело не в том, что я против секса, просто мне было бы приятнее заниматься им, если перед этим я успею настроиться на него. Настроиться прежде, чем ты набросишься на меня, засунешь свой член, сделаешь пару движений, кончишь и оставишь меня неудовлетворённой, — едко произнесла Гермиона. — У женщин всё иначе, чем у вас. Мы не можем просто взять и прыгнуть под одеяло, трахнуться и получить удовольствие. — Ну… — Рон открыл рот и посмотрел на неё так, словно не узнавал девушку, сидящую рядом. Он пытался найти подходящие слова, и тогда Гермиона поняла, что сказанное ударило его ниже пояса. Она могла бы выразить своё недовольство чуть мягче, более деликатно, но горечь внутри требовала, чтобы Рон ощутил ту же боль, что и она. — Пару дней назад тебе вроде как понравилось. Ты была такой… возбуждённой. Когда я пришёл домой и увидел, как ты трахаешь себя пальцами, то сразу понял, что ты более чем настроена на секс! Гермиона густо покраснела при воспоминании о собственных фантазиях, которые тогда возбудили её. Ей стало неловко, что Рон снова заговорил об этом. Сейчас она намеревалась ударить мужа, задев его самолюбие. Что ж, можно сказать о том, что его постельные подвиги не такие уж и подвиги. — Да, мы трахнулись, но ты кончил раньше, чем я. Спасибо тебе большое! Ты постоянно так делаешь, — разглагольствовала она, бросая на Рона свирепые взгляды. — Да, иногда ты утруждаешь себя прелюдиями, но чаще всего ты вдалбливаешься в меня, потом кончаешь и даже не задаёшься вопросом, а получила ли удовольствие я. И в итоге я остаюсь неудовлетворённой. В кои-то веки, в кои-то веки я хотела по-настоящему испытать оргазм, находясь в твоих потных объятиях… Если ты кончаешь так же быстро, как фейерверк «Фокус-покус» твоих братьев, то это не значит, что так же быстро до оргазма дохожу и я. Закончив свою тираду, она вмиг покраснела. Она только что сказала Рону, что он никудышный любовник, никогда не думающий о чувствах своего партнёра. — Значит, ты… ты всё это время имитировала! — Она с вызовом кивнула. — Ну, если бы ты не была такой фригидной, то секс со мной доставлял бы тебе удовольствие. Но, думаю, требовать этого от такой фригидной суки, как ты, слишком много! Гермиона ахнула, как будто он только что ударил её. Испытывая сильное желание, она чуть было не унизила размеры его члена, но решила, что это окончательно разорвёт их отношения. В конце концов, когда их пыл поугаснет, они помирятся и всё обсудят, но насмешка над мужским достоинством не будет забыта никогда. Но то, что сказал Рон, было тоже больно слышать… Закрыв глаза и кусая щеку изнутри, чтобы остановить себя от необдуманных слов, она услышала следующие слова: — Возможно, если бы я женился на той, которая вместо постоянных упрёков смогла бы оценить меня по достоинству, я бы, в свою очередь, смог бы приложить усилия, чтобы растопить такую ледяную королеву, как ты. Гермиона распахнула глаза и одарила мужа взглядом, достойным мстительной девы Валькирии. Понимая, что их спор выходит из-под контроля, а её сдержанность держится буквально на волоске от срыва, она встала и выплеснула свой напиток Рону в лицо, а затем кинулась прочь из квартиры. Единственное, что она взяла с собой, была волшебная палочка. Пока Рон кричал и громко жаловался, что алкоголь щиплет ему глаза, Гермиона удосужилась обернуться на вопли и посмотреть, не переборщила ли она в приступе гнева. «Да пошёл он к чёртовой матери, плевать!» Шатаясь, она вышла в коридор и, захлопнув за собой дверь, стала спускаться по лестнице. Добежав до последней ступеньки, она рухнула вниз и расплакалась. «Как же так получилось, что моя жизнь стала такой несносной?» Единственная радость, которую она смогла испытать впервые за последнее время, была вызвана встречей с жиголо, которому Гермиона — о, Мерлин! — заплатила за то, чтобы тот относился к ней с уважением. «Чертовски здорово, конечно, — сокрушённо думала она, — нашла то самое счастье, за которое и то приходится платить». Гермиона была чистой воды прагматиком и знала, что от жизни можно получить всё, что угодно, но в итоге как бы она ни старалась, её усилия не приносили ей особого удовлетворения. «Что ж, прекрасно! Тогда я сама сделаю себя счастливой», — раздражённо подумала она. Если Рон не может дать ей ни того уровня общения, которого она жаждала, ни тех интеллектуальных перепалок, в которых она нуждалась, Гермиона найдет его в другом месте — на еженедельных встречах с Калео. И как бы сильно ей ни хотелось сексуальной разрядки, она поклялась себе, что не воспользуется услугами жиголо ни в коем случае. Будучи девушкой твёрдых принципов, она бы не опустилась до полового акта с Калео или любым другим мужчиной. К тому же Гермиона сама недавно попрекала Джинни за её роман на стороне. Но та хотя бы его любила. Грейнджер, в свою очередь, считала, что трахаться с мужчиной, к которому ничего не испытываешь, было бы слишком лицемерно. А может быть, Рон ошибся? В том, что она не могла наслаждаться сексом с другим мужчиной, потому что чувствовала себя скованно и стремилась контролировать свои действия, вместо того чтобы позволить себе расслабиться и насладиться моментом. «Не-ет, нет, даже не думай идти туда. Даже если хочешь доказать его неправоту», — упрекнула себя Гермиона, прогоняя мысли о том, чтобы переспать с Калео. Оставалось надеяться, что это Рон был таким невнимательным любовником, а не она фригидной стервой. Вытерев влагу от слёз, Гермиона вспомнила, что оставила свою мантию в квартире. Возвращаться наверх и встречаться лицом к лицу с мужем только для того, чтобы схватить мантию и снова уйти, ей не хотелось, поэтому она решила отправиться на улицу в том, во что была одета. На улице было ещё тепло, но без верхней одежды ощущение складывалось такое, словно идёшь голышом. Её мантии были универсальными: ни из лёгкой ткани для летних прогулок, ни тёплого кроя для зимнего времени года. В такой день, как сегодня, Гермиона бы просто спарилась под таким слоем ткани. Оглядевшись, она подметила несколько человек, которые тоже оставили свои мантии дома. Девушка приняла решение отправиться в Косой переулок пешком, вряд ли она сегодня замёрзнет. Стоило ей отойти от их с Роном дома на приличное расстояние, Гермиона почувствовала, как сердце замедлило свой ритм, а дыхание выровнялось. Она всё ещё злилась на мужа, но, по крайней мере, сейчас Грейнджер уже успокоилась настолько, что не походила на человека, готового заавадить любого, кто встанет на её пути. Проходя мимо «Флориш и Блоттс», Гермиона вспомнила вечер четверга. Сейчас как раз самое время, чтобы зайти в книжный магазинчик и потеряться там на часок-другой. Кроме того, общество книг не раз отвлекало её от проблем или от подавленного состояния. Возможно, таким образом она убегала от реальности, но зато какой это был чудесный способ скоротать время, прежде чем снова столкнуться со своими проблемами. Гермиона развернулась, расправила плечи и направилась к своему самому любимому магазину во всём мире. С порога её тут же окутал знакомый запах бумаги, чернил, кожаных переплётов и типографской краски. Она глубоко вдохнула и закрыла глаза. Давно она сюда не заходила. Гермиона стала избегать книжные магазины, так как не могла позволить себе купить книги — только просматривать их и мечтать приобрести хотя бы одну. И дабы избежать искушения, она приняла решение отныне не заходить в такого рода места и не следить за последними новинками. Это словно запустить голодного ребёнка, у которого не оказалось с собой никаких денег, в «Сладкое королевство». Однако сегодня Грейнджер решила всё-таки зайти и, как раньше, приступить к просмотру бесчисленных стеллажей, что-нибудь почитать, а если книга окажется очень интересной, то тогда она мысленно положит в неё закладку и вернётся к ней в следующий раз. «Так много книг, и так мало времени…» — сокрушённо подумала Гермиона. Её взгляд упал на вывеску отдела с надписью «Семья/Дом», и она направилась к книжным полкам, на которые раньше не обращала внимания. Не то чтобы Гермиона не доверяла рассказам Джинни о браке, детях и разводах в волшебном мире, просто ей захотелось узнать чуть больше об этом, не полагаясь на голословную информацию, где некоторые, очень важные детали могли быть упущены. Она решила почитать о связующих свойствах детей и разводах между ведьмами и волшебниками. Секция располагалась в задней части магазина, и, проходя мимо отдела зелий, Гермиона уловила слабый шлейф знакомого ей аромата. Остановившись, она втянула воздух и попыталась вспомнить, где ей раньше доводилось сталкиваться с этим одеколоном. У неё было слишком хорошо развито обоняние: Грейнджер в секунду вспомнила и аромат, и человека, которому он принадлежал. Калео. Это его одеколон. Для неё этот запах был таким опьяняющим, что она порой жалела, что рядом не оказывалось какого-нибудь злосчастного кусочка ткани, пропитанного этими духами, который можно было бы с упоением вдыхать, сидя в полном одиночестве у себя дома. Размышляя, от кого же могло так чудесно пахнуть и не спросить ли у его обладателя название одеколона, Гермиона вернулась к проходу и увидела фигуру в чёрном. Капюшон был опущен на лицо, скрывая волосы и саму личность, но от неё не скрылись его руки, пальцы которых перелистывали страницы. Те самые руки. «Не волнуйтесь. Если мы встретимся где-то в людном месте, вы не узнаете меня без маски. И я не стану подходить к вам. То, что происходит в этих стенах, тут и остаётся. За пределами этой комнаты мы чужие друг другу люди», — вспомнились его слова. А затем и то, как её излишнее любопытство испортило сегодняшнюю беседу с Джинни. Гермиона сдержала порыв подойти к нему и развернулась, уходя в другом направлении. Она не станет разрушать ту самую единственную вещь, которая приносила ей столько радости, не подойдёт к мужчине, который, скорее всего, был тем самым Калео. Если ей было так интересно узнать название аромата, которым он пользовался, то, чёрт возьми, она подождёт до четверга и спросит мужчину напрямую.***
Книжный магазин в некотором смысле заменял ему развлечения. Северус быстро отыскал несколько томов, которыми он хотел бы пополнить свою библиотеку, и, учитывая тот факт, что время было уже позднее, вряд ли кто-нибудь решит купить их до закрытия магазина. А утром он попросит Лаванду отправить одного из домовых эльфов и приобрести их. Перед тем как начать работать на Браун, он обменивал свои вещи на другие, но вот во «Флориш и Блоттс» такой возможности не предоставлялось. Вывеска явно давала понять «Никакого обмена, расчёт только денежный». Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как с тоской окидывать книжные полки. Скорее всего, некоторые из Пожирателей обратились к владельцу книжного с просьбой о бартере, и вскоре, видно, он решил прекратить эту деятельность и принимать оплату только и только галлеонами. Но теперь у Снейпа было достаточно денег, чтобы купить всё, что ему так хотелось. Конечно, он не мог делать покупки самостоятельно, но составить список пожеланий ему никто не мешал, а Лаванда потом сама выкупала такие дорогие его сердцу печатные издания. Несколько лет назад Северус пообещал себе, что, если он найдёт способ заработать приличные деньги в нынешнем положении (с законом о Пожирателях смерти) с ограниченными вариантами доступных ему должностей, он никогда не станет отказываться от возможности приобрести любую книгу, какую захочет. Он уже собрался закрыть и поставить на место обновлённое издание книги по усовершенствованным медицинским зельям, которая уже и так имелась у него в личной библиотеке, когда услышал тихие шаги недалеко от себя. Не теряя хватки шпиона в людных местах, Снейп сделал вид, что всё ещё читает книгу, и услышал, как незнакомец остановился, а затем сделал несколько шагов назад. Край капюшона не давал ему воспользоваться боковым зрением, так что он не мог видеть, кто же стоял в проходе и испепелял его взглядом. И прежде чем Северус успел повернуть голову, чтобы взглянуть на того, кто это был, человек ушёл. Заинтересовавшись тем, кого же заинтересовала его персона, он вышел к проходу и осмотрелся по сторонам. Большинство посетителей ютились в передней части магазина, кроме одной девушки, уходящей в глубь книжных полок. Снейп понял, что это она только что прошла мимо него, и двинулся вслед за девушкой, стараясь оставаться незамеченным. Он выглянул из-за книг о выращивании жаб и наживке и узнал её волосы и тонкую фигурку. «И что же читает наша миссис Уизли?» — задумался он, наблюдая, как Гермиона взяла со стеллажа три книги. С того места, где стоял Северус, невозможно было прочитать название секции, в которой она находилась. Несмотря на то, что Снейп провёл в этом магазине достаточно много времени, он не мог вспомнить, на какую тематику были книги в этом отделе. Гермиона быстро пролистала первую книгу, и по её взгляду стало понятно, что нужной информации там не оказалось. Она вернула её на место. Во второй книге, похоже, было то, что она искала, поскольку её пальцы пробежались по странице, задержавшись на некоторых словах чуть дольше, а затем она открыла нужную главу. Пока Гермиона читала, Снейп не сводил с неё взгляда. Её волосы были собраны в пучок, открывая шею. Одета девушка была в блузку без рукавов и простую длинную юбку. Он огляделся и понял, что мантии с собой Грейнджер не взяла. Без неё она выглядела полураздетой. Сквозь тонкую хлопковую ткань Северус видел очертания белых лямок от бюстгальтера и изгибы тела. Далее обзор закрывала юбка. Какими бы красивыми ни были её очертания тела со спины, его взгляд постоянно возвращался к её затылку. Выбившийся из пучка волос щекотал ей шею. Одной рукой Гермиона провела по локону, упавшему на нежную кожу, и продолжила читать книгу, которую держала в другой руке. Когда она провела по выбившемуся волосу в третий раз, чтобы убрать его с шеи, Северус испытал непреодолимое желание подойти и самому заправить непослушный локон в её пучок, а затем прижаться губами к той части шеи, где волосок щекотал её кожу. Осознав, насколько далеко завели его мысли, Северус потряс головой, отгоняя наваждение. «Сейчас не самое лучшее время, чтобы привязываться к человеку», — упрекнул он себя. — «Вспомни, что случилось в прошлый раз». Глубоко вздохнув, Северус посмотрел на часы. До закрытия оставалось пятнадцать минут. Переключив своё внимание на Гермиону, он как раз увидел, что она поставила вторую книгу обратно на полку. Мысленно отметив расположение тома, Снейп увидел, что девушка углубилась в чтение третьей книги, отчаянно пытаясь найти нужную информацию. Когда ей показалось, что она наконец-то её нашла, Грейнджер шумно выдохнула. Она читала ещё пять минут, прежде чем прозвенел колокольчик, оповещающий посетителей о том, что магазин скоро закроется. Снейп проследил за тем, как Гермиона поставила на место третью книгу и, пройдя к передней части магазина, вышла на улицу. Не теряя времени, подошёл к полке, куда девушка поставила пролистанные книги, и принялся по корешкам изданий искать ему нужные, из которых Гермиона, как ему показалось, хотела извлечь для себя какую-то важную информацию. «Очень интересно, Гермиона…» Его палец очертил корешки книг «Брак и развод в современную волшебную эпоху» и «Магическое соглашение о браке и детях».