И не жили они долго и счастливо

      Северус подметил, что сегодня выпечка в «Двадцать четыре Дрозда» казалась совершенно другой — по-особенному пышной, мягкой и тающей во рту. Молча размышляя о том, сколько ещё подобных встреч по условно-досрочному освобождению ему предстоит посетить перед тем, как вырваться на свободу, он шагал по мощёной улице в компании Драко Малфоя.       — О чём задумался, Северус? — протянул Малфой, медленно отрывая кусочек круассана и кладя его в рот.       Вместо того, чтобы бросить колкий ответ, Снейп молча продолжил идти по направлению к «Дырявому котлу», пытаясь придумать, что же сказать спутнику помимо того, что вертелось на языке. Драко уже и так бросал на него странные взгляды после того, как в разговоре с Джинни всплыла тема Гермионы Уизли. Нет, если Северус расскажет о прошедшем вечере и несколькоминутной слабости девушки, то это только подогреет интерес у Малфоя-младшего.       Но сообщить об успехах всё равно стоило. Правда, подробности встречи так или иначе дойдут до ушей Джинни, несмотря на то — попросит Снейп ничего ей не рассказывать или нет. Ему было известно, что между этими двумя не существовало секретов: Джинни и так уже по горло погрузилась в жизнь, полную лжи и обмана, со своим мужем, друзьями и семьёй.       — Об ингредиентах, которые мисс Браун должна как можно быстрее приготовить по нашему возвращению этим утром, — раздражённо ответил Северус.       — Что, вчерашняя встреча прошла как никогда прекрасно? — подколол его Малфой.       Взглянув на Драко из-под капюшона, он нахмурился и проигнорировал так некстати точное описание вчерашнего вечера. Вместо этого он в привычной манере ответил вопросом на вопрос:       — Как прошёл вчерашний разговор Джинни со своим мужем?       — Порой с тобой бывает не очень весело, — прорычал Малфой в ответ.       — Не могу себе позволить сейчас «веселиться». Возможно, позже, когда этот мир перестанет контролировать каждый мой шаг, я стану на йоту веселей. Но до тех пор у меня нет настроения для подобных шутливых выходок, мистер Малфой, — упрекнул его Снейп.       — Я видел Пэнси прошлой ночью, — торжественно заявил Драко, меняя тему разговора.       — Она так и работает в Падпарадже? (*)       — Не-а. Ушла, после того как один из посетителей сорвал с неё перчатку и обнаружил на руке Тёмную метку. Сейчас она работает в «Вишнёвой тыкве». То ещё, конечно, развращённое место для работы, но это хотя бы не «Злая ведьма», — Драко пожал плечами. — Я оставил ей сто галлеонов.       — Она знает, что все эти ежемесячные чаевые — твоих рук дело?       — Нет. И я бы предпочёл, чтобы не знала и дальше. Хуже всего в этой ситуации, что, помимо всех этих раздеваний вплоть до перчаток с вилянием задницей перед лицами этих придурков, уверен, она подрабатывает ещё где-то на стороне… в нелегальной части бизнеса. — Через какое-то время молчания Малфой добавил: — Я знаю, что у Лаванды есть причины не нанимать Пэнс к себе, но я хочу как-то помочь ей, чтобы ей не приходилось зарабатывать себе на жизнь, будучи стриптизёршей.       — Будь Утер Паркинсон жив, думаю, он был бы тебе премного благодарен за заботу о дочери, — похвалил Малфоя Северус.       — Одним из преимуществ падения Тёмного Лорда стала возможность отказаться от брачного контракта с Пэнс. Я бы скорее заживо сгорел, чем женился на ней, но при всём этом я беспокоюсь о ней, — признался Драко. — Возможно, когда мы воплотим в жизнь наш план, мне удастся договориться с Лавандой, чтобы та делала Пэнси привычную ежемесячную выплату из моих средств.       Под «привычной ежемесячной выплатой» Драко подразумевал анонимные пожертвования в том стрип-клубе, где работала Паркинсон.       — Всё может быть.       Зайдя в «Дырявый котёл», они заметили, что те два-три завсегдатая этого места, обычно тусующиеся здесь ранним утром пятницы, сегодня в зале не наблюдались, отчего воздух тут же наполнился чувством некого беспокойства.       Том, потягивая чай за барной стойкой, был полностью поглощён утренним выпуском «Ежедневного пророка». В любой другой день он невозмутимо наблюдал за двумя волшебниками, одетых во всё черное, как те, словно по часам, каждую пятницу входили в его заведение. Они, как обычно, бросили пару монет в жестяную банку и, схватив горсть летучего пороха, назвали место своего назначения. Но сегодняшние заголовки газет настолько увлекли бармена, что тот даже не обратил на вошедших никакого внимания.       — Министерство магии, — в унисон произнесли они.       В главном атриуме Министерства творился хаос из авроров, проверяющих каждый сантиметр этого места.       Завидев двух фигур в плащах, к ним тут же подлетел курсант-аврор, усыпанный подростковыми прыщами, и отчеканил:       — Изложите причину вашего присутствия в Министерстве магии!       — Что здесь происходит? — спросил Северус своим будничным властным тоном.       — Вы, должно быть, ещё не читали утренний выпуск «Ежедневного пророка». Прошлым вечером в стенах Министерства произошло нападение, — встрепенулся молодой волшебник. — А теперь, будьте добры, назвать причину, по которой вам срочно понадобилось явиться на рабочее место. Всех остальных просят оставаться дома до самого понедельника. Поэтому, если у вас нет веских причин сейчас здесь находиться, я должен попросить вас вернуться домой.       Отвечая за себя и Драко, Снейп протянул:       — У нас на семь часов утра назначена встреча с Кингсли Шеклболтом, аврором первого класса, — он специально сделал акцент на должности Кингсли, чтобы щенок уяснил — это чрезвычайно важная встреча.       — Ох! Так, минутку. Пожалуйста, подождите меня здесь. Я проверю, на месте ли он, — учтиво пролепетал прыщавый юноша. — Этим утром у него было столько дел!.. Могу я узнать ваши имена?       — Он осведомлён о нашем визите. Просто передайте, что к нему на встречу пришли двое мужчин на назначенное время — семь утра, — Северус изо всех сил сдерживался, чтобы не сорваться на бедолагу: несмотря на оживлённую работу авроров, он то и дело ловил на себе их подозрительные взгляды.       Драко поправил капюшон, поглубже пряча своё лицо от посторонних глаз.       Выглянув из-под своего капюшона, Снейп огляделся и заметил, что на сверкающем мраморе красовались следы от ожогов, оставленные сильнейшими проклятиями. Нападающий также задел часть статуи Дамблдора, стоящего на вершине всей скульптуры. Фигура Поттера была убрана с монумента ещё несколько недель назад.       Пару мгновений спустя появился Кингсли, который, казалось, прошедшей ночью ни на секунду не сомкнул глаз.       — Джентльмены, — кивнул он в приветствии.       — Кингсли, — Северус кивнул в ответ, а затем перевёл взгляд на молодого аврора, который стоял подле своего начальника.       Он отпустил его.       — На этом всё, Уильямс.       Шеклболт отвёл двух волшебников в сторону, прежде чем заговорил:       — Вам не следовало появляться здесь сегодня утром, — тихо проговорил он.       — Мы не знали о случившемся, хотя, вероятно, пришли бы в любом случае, просто чтобы не нарушать условия нашего условно-досрочного освобождения, — прошипел Северус в ответ.       — Прошлым вечером Долохов потерял над собой контроль, — Кингсли посмотрел Снейпу прямо в глаза в попытке оценить его реакцию.       Тот сохранял бесстрастное выражение лица.       — Что ж, не удивлён. Единственное, что поражает, так это то, что он продержался так долго.       — Это несмешно, Северус, — сказал Кингсли. — Двое скончались на месте, четверо находятся сейчас в больнице Святого Мунго, оправляясь после нанесённых травм. Очевидцы говорят, что вчера вечером, приблизительно в половину шестого вечера, Долохов напал на сотрудников Министерства, которые спешили домой после рабочего дня. Никто не знает: было нападение спланированным или спонтанным. У нас ещё не было возможности допросить его, но Аластор достанет немного Веритасерума перед сегодняшним разговором.       Северус содрогнулся при воспоминании о том, как Грюм подлил ему Веритасерум после первой магической войны.       — Кстати, об этом, — добавил Кингсли, — будьте готовы к сегодняшнему визиту на ваше рабочее место, которое, как я могу только предположить, ещё и является вашим местом жительства. — Шеклболт принял их молчание за непонимание происходящего. — Аластор намерен лично сопровождать меня и Брэггинса во время нашего обхода всех Пожирателей смерти. Так что постарайтесь во что-нибудь не вляпаться, уберите все компрометирующие вещи с глаз долой или что могло бы дать Аластору лишний повод копнуть глубже.       — Прошедшей ночью состоялось экстренное заседание Визенгамота, поэтому Грюм получил доступ ко всем досье Пожирателей смерти. Что бы он сегодня ни сказал, как бы ни спровоцировал — не ведитесь на это, иначе он запросто может отправить любого из вас в стены Азкабана, — предупредил их Шеклболт.       — Прелестно, — проворчал Драко.       — Просто отправляйтесь по домам и ждите. Я сделаю всё возможное, чтобы отговорить Аластора от его затеи, но всё же — будьте готовы. И будьте готовы к тому, что он будет настаивать на применении Веритасерума.       Снейп заскрежетал зубами. Настроение омрачилось ещё сильнее.       — Мне очень жаль, но после произошедшего люди хотят докопаться до истины, даже если действуют при этом не совсем рационально, — проговорил Кингсли. — Я попытаюсь уменьшить дозу Веритасерума настолько, насколько смогу, чтобы Аластор ничего не заподозрил. Он и так с вниманием относится к нашим с вами индивидуальным встречам. Поэтому, да, я сделаю всё, что в моих силах.       — Спасибо за… предупреждение, — ответил Северус. Драко кивнул в знак согласия.       — Отправляйтесь домой. Увидимся позже.       Северус с Драко склонили головы в прощании, а затем, подойдя к камину, вернулись в «Дырявый котёл».

***

      Гермиона тупо смотрела на дно чашки, желая, чтобы та снова наполнилась до краёв. Ей необходимо прийти в себя. Вытащив палочку из небрежно завязанного пучка на макушке, она подогрела воду и снова наполнила кружку. Плеснула сливок. Это была третья порция кофе за сегодняшнее утро. Измождённая, она услышала знакомый свист со стороны камина.       Рон находился в соседней комнате, всю ночь напролёт общаясь по каминной сети с каждым из членов семьи Уизли. Новости по цепочке передавались из уст в уста, и каждый считал своим долгом связаться и узнать, как себя чувствует Гермиона.       После третьего разговора Грейнджер не выдержала и попросила Рона отвечать на вопросы многочисленных родственников самостоятельно. Пенелопа — одна из первых связалась с ними и заверила, что с Перси всё в порядке, и проверила, не пострадала ли Гермиона.       В конце концов она удалилась в спальню и закрыла за собой дверь, чтобы немного поспать, но постоянная болтовня, доносящаяся из гостиной, не давала спокойно отдохнуть. Примерно без четверти пять, незадолго до восхода солнца, Гермиона оставила все надежды на сладкий сон и, пошатываясь, отправилась на кухню, чтобы сварить что-нибудь достаточно крепкое, чтобы запустить в работу сердце и мозг.       «Ну хоть ни у кого не возникло вопроса, почему я вернулась домой так поздно», — подумала она, задаваясь вопросом, сколько раз семья Уизли пыталась связаться с ней через камин и терпела неудачу. Девушка надеялась, что позже Рон не станет интересоваться, где она вчера задержалась.       Около семи часов утра вместо того, чтобы услышать знакомый голос свекрови, Гермиона услышала голос своей матери и вздрогнула.       — Подождите секунду, сейчас посмотрю… — обернувшись, Рон увидел, как его жена вышла из кухни, с тревогой глядя на зелёное пламя, окружавшее, словно нимб, голову её матери.       — Мама? — прохрипела Гермиона, потирая правый глаз кончиками пальцев. Она уселась возле камина.       — Гермиона, ужасно выглядишь!.. — встревоженно воскликнула Венди Грейнджер. — Ты хоть немного поспала этой ночью?       — Не совсем, — призналась Гермиона, подавляя зевок. — Всю ночь кто-то да звонил, чтобы убедиться, что я не пострадала.       — Мы видели утренний выпуск «Ежедневного пророка» и так испугались: ведь ты могла оказаться среди этого безобразия, — произнесла миссис Грейнджер.       Гермиона всё-таки не сдержалась и широко зевнула, прежде чем ответить:       — Я не знала, что ты читаешь наши газеты.       — Ну а как ещё нам быть в курсе всех событий твоего мира, милая? — мягко упрекнула её мать.       — Мне очень жаль, мам. Просто в последнее время столько всего навалилось…       — Я понимаю, — улыбнулась Венди — Ты уже взрослая, замужняя женщина и живёшь своей собственной жизнью. Конечно, у тебя очень много дел в семье и на работе. Мы с твоим отцом проходили через то же самое, тебе не нужно за это извиняться.       Гермиона почувствовала себя виноватой: она так и не удосужилась навестить родителей с прошлого Рождества. Всё свободное время занимали семейные обязанности по дому и бесконечные встречи с семейством Уизли.       — Мы с Роном обязательно к вам заскочим в какие-нибудь выходные, — предложила Гермиона.       — Было бы чудесно, — ответила её мать. Грейнджер снова зевнула, и Венди устало улыбнулась ей. — Ты выглядишь совершенно измотанной. Сообщи нам заранее, как решите приехать в гости. Я приготовлю ужин. А сейчас тебе нужно отдохнуть, дорогая.       — Пока, мам.       Голова Венди Грейнджер исчезла в пламени, и огонь погас.       Гермиона огляделась в поисках газеты и нашла ту, аккуратно сложенную на полу возле окна. Протопав пару футов на четвереньках, она вернулась на место и раскрыла «Ежедневный пророк».       «ПОЖИРАТЕЛЬ СМЕРТИ УСТРОИЛ КРОВАВОЕ МЕСИВО В МИНИСТЕРСТВЕ МАГИИ», — буквально кричал заголовок газеты возле колдографии, на которой были изображены авроры, бегающие туда-сюда. Гермиона мельком увидела на ней Гарри, Аластора, Кингсли и ещё парочку знакомых лиц.       «Прошлым вечером, в половину шестого вечера, Антонин Долохов, условно-освобождённый Пожиратель смерти, напал на нескольких работников прямо в атриуме Министерства магии, пустив в ход проклятья и заклинания. Среди убитых — одна ведьма и один волшебник, четверо раненых. Нападающего удалось усмирить трём аврорам: Нимфадоре Тонкс, Малфи Уотерман и знаменитому Гарри Поттеру».       «Убитым волшебником оказался мистер Сергей Иптон, следователь Отдела магических катастроф. Ведьмой, убитой во время нападения, оказалась мадам Мардж Мэллоутон, тестировщик ингредиентов зелий в Отделе стандартов и качества».       Гермиона выронила газету из рук, как будто бумага резко воспламенилась и обожгла пальцы. Протяжный, низкий вопль пронзил тишину квартиры. Она затряслась в истерических рыданиях.       Рон, который в это время находился на кухне, давая Гермионе возможность поговорить с матерью наедине, ворвался в гостиную и увидел свою жену, корчившуюся на полу в слезах.       — Что… что произошло?! — он заключил Гермиону в свои объятия в попытках утешить.       — Ма… Ма… Мардж ме… ме…мертва, — всхлипывала девушка, с трудом выговаривая слова.       Она со стоном рухнула на Рона. Глаза нещадно болели — она и так проплакала этой ночью немало времени. Голова раскалывалась на части. Плевать. Гермиона позволила себе погрузиться в состояние жалости, апатии, горя, сожаления и скорби — она была и так уже на грани. Сколько сможет выдержать человеческий организм? Ей казалось, что сейчас она находилась в полушаге от срыва — её жизнь кружилась, вертелась и разрывалась, словно лист, попавший в центр урагана.       — Мардж? — мягко переспросил Рон.       — М… м… моя коллега… коллега, — бормотала она между прерывистыми вздохами.       — Ох… — тихо пробормотал Рон, чувствуя себя полным идиотом, что не запомнил имя коллеги своей жены. — Гермиона, Мерлин, мне так жаль, — он принялся раскачивать её взад-вперёд, пока Гермиона, прижавшись к нему калачиком, лежала в кольце его длинных рук. — Тише, тише…       Волна дежавю охватила её с ног до головы — она вспомнила, как Калео так же успокаивал её прошлым вечером. Ситуация казалась крайне сюрреалистичной. Хотелось посмеяться над иронией судьбы, но не получалось. Накануне, вечером, Гермиона оплакивала уход мужа, и вот она, находится в объятиях сейчас того самого мужа, который шептал ей на ухо успокаивающие слова. Прямо как её жиголо. Хотелось в голос расхохотаться. Нет. Иначе Рон посчитает её сумасшедшей. Истеричной. Обезумевшей. Измученная, она сделала единственное, что помогло бы ей справиться с ситуацией.       Заставив часть своего разума отключиться, Грейнджер ощутила, как холод вперемешку с оцепенением пронеслись по её телу — вдоль позвоночника. Сложно чувствовать обиду, когда принял решение не чувствовать больше ничего.       «Я так устала, — думала она. — Я так устала знать то, что знаю. Так устала плакать, когда плакала, лёжа без сна, несколько ночей подряд. Я не хочу чувствовать. Если отключаешь всё, то пропадает и боль. Я должна жить дальше, но так трудно стало бороться и идти до конца».       Тело внезапно стало казаться легче, пусть тяжесть из груди ещё никуда не делась, но организм уже принялся изгонять из себя всю горечь и боль пережитого.       Со временем рыдания Гермионы стихли, и Рон отвёл её на диван, а затем, взяв газету, пробежался взглядом по статье, в которой подробно описывалось нападение, которое его жена чудом смогла избежать.       — Так, мне уже пора собираться на работу, — машинально пробормотала Гермиона.       — Подожди, — остановил её Рон и ещё раз окинул взглядом статью. — Здесь написано, — продолжил он, водя пальцем по бумаге, — что сегодня на работу приходят только работники основных Отделов и авроры.       — Ну вот, значит, и мне пора, — заявила девушка.       — Миона, нет, не пора. Оставайся дома, — уговаривал её Рон. — Эта ночь была слишком сложной для всех нас. В Министерстве все всё прекрасно поймут.       — Нет, мне действительно нужно идти, — вяло повторила она. Её взгляд был пустым.       — Почему ты просто не можешь послать сову своей начальнице? Если она скажет приходить на работу, тогда пойдёшь. Но зачем зря тратить время на сборы и дорогу, если тебя, вероятнее всего, развернут обратно?       Гермиона замерла, обдумывая последующий план действий. Она слишком устала, чтобы принять сейчас какое-либо окончательное решение: лечь в постель и проспать неделю или убежать от кошмаров (которые, как Грейнджер была уверена, обязательно постигнут её во снах в образе мёртвой Мардж) и отправиться на работу. Мысли прервал вновь вспыхнувший камин.       — Чёрт возьми, кто на этот раз? — рыкнул Рон, задрав голову к потолку.       — Привет, Рон, — поприветствовал его Гарри сквозь зелёное пламя. Выглядел он мрачным.       — Извини, приятель, — тихо сказал он. — Эта ночь была просто нескончаемой: ни Миона, ни я глаз не сомкнули. Она только что узнала о Мардж, — ещё тише проговорил Уизли, кивая в сторону Гермионы, которая продолжала сидеть на диване в полубессознательном состоянии.       — Это мне впору извиняться, — ответил Поттер. — Мне нужна Гермиона.       — Что? — услышав своё имя, Гермиона как будто очнулась от оцепенения.       — Гермиона, мне очень жаль, но раз ты была коллегой Мардж и тебя видели, выходящей из лифта незадолго до нападения, нам необходимо задать тебе несколько вопросов, — объяснил Гарри.       Желудок Гермионы сделал сальто. Теперь все, включая её мужа и Гарри, узнают, что она заподозрила неладное, но ничего тогда не предприняла. Интересно, отправляют ли в Азкабан за то, что ты непреднамеренно, но стал соучастником убийства?       — Хорошо, — неохотно пробормотала она. — Только дай мне принять душ.       — Не торопись. Приходи, когда будешь готова, — кивнул Поттер, прежде чем пламя погасло.       Хорошо, что позавтракать она ещё не успела, иначе уже давно корчилась бы возле унитаза. Всё так же пошатываясь, Гермиона направилась в ванную. Ей определённо потребуется время, чтобы собраться с духом, прежде чем столкнуться лицом к лицу со своими товарищами из Ордена и признаться, что не смогла уберечь Мардж и бедного мистера Иптона от смерти.       Стоя под обжигающими струями воды, внутри себя она чувствовала пустоту. Хотелось испытывать это так долго, пока жизнь снова не вернётся в привычное русло, но то, что Гермиона считала нормой до того, как всё начало постепенно рушиться, точно не было ложем из роз. Быть может, если бы она не сдерживала в себе эмоции, не подавляла их, то обиды, боль и гнев не имели бы над ней такой власти. Но сейчас, не имея возможности контролировать свою жизнь, девушка посчитала, что отключить все эмоции — единственный выход.       Какая ирония судьбы. Во время войны она как никогда чувствовала себя живой, осознавая, что смерть буквально дышит ей в затылок, что погибают её друзья, учителя, одногруппники и товарищи; тогда перед ней стояла цель — пережить все невзгоды. Они справились. А теперь, когда её жизнь стала наполняться личными трагедиями, которые не шли ни в какое сравнение с ужасами войны, Гермиона не знала, как жить дальше. Подумаешь, всего лишь рушится брак, но, оказалось, что из-за этих переживаний она ломается, как сухая ветка, вместо того, чтобы плавно сгибаться и приспосабливаться к давлению, как ветви пышной ивы.       На прощание Рон чмокнул её в щеку в знак поддержки. Гермиона ничего не почувствовала. Ни радости от такой приятной мелочи, ни вины за то, что прошлым вечером чуть было не отдалась другому мужчине. Единственное, испытываемое ею чувство, — апатия. Всё. И именно это безразличие ко всему заставляло её ноги двигаться вперёд, сердце биться, а глаза оставаться сухими.       Гермиона часто спрашивала саму себя, как Гарри удалось овладеть и взять под контроль свои эмоции после смерти Сириуса, чтобы овладеть окклюменцией. Наверное, он сделал то же самое, что сейчас делала она, — отключил все чувства. Простое решение, чтобы очистить разум и помешать Волан-де-Морту увидеть то, чего он так жаждал. Нет, она больше не может терпеть это.       Внезапно её озарила вспышка сочувствия и понимания по отношению к Гарри, когда тот пытался наладить связь с Джинни и окружавшими его людьми. Теперь она могла понять, почему её друг делал всё возможное, дабы избежать конфликтов и держать свои эмоции под контролем. Гермиона надеялась, что она не превратится до конца своих дней в холодную и отстранённую личность. В какой-то момент она снова раскроет своё сердце, душу и разум.       И хотя Гарри после войны не превратился в ледышку, он очень изменился. Пропала та горящая искра жизни, которая когда-то полыхала в нём в детские годы. Когда она, Гермиона, успела потерять свою собственную искорку? Неужели это произошло за то время, что она находилась в браке с Роном? Или это события последних недель погасили в ней последний проблеск того света, который мог позволить ей вспомнить, каково это — быть ребёнком?       Она уже и сама не знала.       В детстве Гермиона задавалась вопросом, почему некоторые взрослые выглядят уставшими и старше своих лет. Интересно, выглядит ли она со стороны сейчас так же?..