В мире теней, где мы с тобой

      Все эти три дня Ооцуцуки обсуждали то, как они собираются помочь Боруто стать прежним. Хотя заинтересован в этом был лишь Момошики, а остальные были только помощниками. И то, один помогал лишь из своей выгоды, так как не хотел оказаться в лапах своих соклановцев, а другой просто составлял компанию. Вот вам и помощь.       Ещё они обсуждали то, как будут тренировать этого блондина. Нет, ну согласитесь. Без силы ты в этом мире — ничтожество. Тонери согласился помогать Узумаки в развитии контроля над глазом, Урашики, не без споров и хорошенького леща, согласился помогать голубоглазому в изучении новых техник и управлении чакры. Ну а Момошики, конечно же, взял на себя обязанность обучения парнишки пользованию кармы. Согласно их быстрым расчётам за два года он сможет стать достаточно сильным, чтобы получить как минимум ранг среднего джоунина. До самих Ооцуцуки ему ещё как до Эвереста, но что уж поделать, всё-таки он человек.       Но потом встал другой вопрос. Чем Боруто будет питаться? В их клане пища очень отличается от здешней, так что это было немного затруднительно. Прийдётся ходить за продуктами в какие-нибудь местные магазинчики, как бы низко это не звучало. Исходя из предыдущего вопроса всплыл следующий. Откуда брать деньги? Опять-таки, в их измерении не нужно оплачивать что-то, а здесь установили какую-то непонятную систему: взял без оплаты — своровал, недоплатил — то же самое, что украл. И как им быть? — Может и вправду где-то просто стащить то, что нужно и всё? У людей и так много всего. Зачем так парится из-за мелочей? — предложил свою альтернативу Урашики, на что получил отрицательное качание головой. — Вот представь. Кому-то нужна чакра, а у тебя её много. Он решает взять у тебя немного чакры, тебе ведь столько не понадобится для жизни. Как ты отреагируешь на это? — со спокойным лицом пояснил мужчина, сложив руки на столе и поддерживая ими голову. — Что?! Это моя чакра, я сам у кого хочешь её отниму! — с горящими глазами крикнул беловолосый, на что получил дружный шик от его собеседников. Боруто ведь никуда не пропал, а находился в соседней комнате. Будить его раньше времени было плохой идеей. — Вот видишь. Никто не хочет, чтобы у него что-то отняли, поэтому воровать не лучший способ. — ответил белоглазый, прожигая товарища холодным взглядом. — А может кто-то из нас использует технику перевоплощения и будет работать как шиноби? — предложил свой вариант голубоволосый, вопросительно изогнув бровь и выжидающе смотря на других небесных существ. — Ххмм... Неплохая идея. Если так смотреть, то ты идеально подойдёшь на эту роль. — повернув голову к вечно молчащему соклановцу и хитро сверкнув глазами сообщил обладатель бьякугана. Тонери поперхнулся воздухом. Ещё никогда его так не унижали. Для него сравнение с человеком — удар ниже пояса. — В смысле? А почему сразу я? Почему не ты например? — начал оправдываться обладатель тенсейгана, прищурено осматривая сероволосого. Момошики ударил себя по лбу ладонью. Неужели и этому надо всё разжёвывать и подавать на блюдечке с голубой каёмочкой? Ну вот почему они так реагируют? Ах точно. Они же не были в разуме человека и не ощущали вместе с ним все эмоции. Как он мог забыть об этом весомом моменте. — Потому что. Урашики не подходит, так как по любому кого-то нечайно убьёт в порыве неприязни. — начал объяснять длинноволосый, предварительно тяжело вздохнув и собрав мысли в кучу. — Я не смогу, так как буду здесь. Вы навряд ли сможете всё время находится рядом с моим сосудом, тем более я отвечаю за карму на его теле. — кратко сказал Ооцуцуки, победно смотря на собеседника. — Вот и получается, что на эту должность идеально подходишь именно ты. — решил добить своего помощника Момошики, усмехнувшись при виде сморщенного лица соклановца. — Ладно, жизнь дороже . — выдавил из себя выходец из побочной ветви, скрестив руки на груди и демонстративно опустив голову. — Урашики. — Ооцуцуки решил обратить на себя внимание витавшего в облаках беловолосого, заставив того слегка вздрогнуть и повернуть голову в сторону голоса, — Ты будешь следить за обстановкой и докладывать мне о приближении кого-нибудь к этому месту. Всё ясно? — Да. — одновременно ответили двое помощников, косо глядя на белоглазого. С чего вдруг он стал таким снисходительным к людям?

***

      Все последующие три дня Боруто спал как убитый. Хотя, убитым он и был, только не в физическом, а моральном плане.       Был обычный день. Недавно повешенные на стену часы показывали 14:39. Солнце нежно светит, пытаясь проникнуть в каждую щель. Птицы поют свои звонкие песни, ветер гуляет по улице в поисках нового развлечения, звери занимаются своими повседневными делами. Умиротворение.       В одной из комнат тихо посапывал золотоволосый мальчик, локоны которого врассыпную лежали на белоснежных простынях. Лицо было расслаблено, как и всё тело. Вскоре пшеничные ресницы начали подозрительно дёргаться, намекая на скорое пробуждение. И вправду, буквально через минуту небесные глаза начали открываться, прищуренно рассматривая вещи перед собой и пытаясь сфокусировать размытое из-за длительного сна зрение. Голова нещадно гудела, отзываясь лёгкой слабостью в организме и теле, благодаря чему блондин снова закрыл глаза и попытался погрузиться в спасательную темноту. И тут до него дошло...       Узумаки резко открыл свои глаза и вскочил с кровати. Из-за слишком резкого подъема на секунду всё почернело, закрываясь чёрной дымкой, а ноги предательски подкосились. Через несколько секунд он с грохотом повалился на пол, рвано и учащённо дыша. В голове начался полный хаус. Одна мысль переплеталась с другой, превращаясь в какую-то несуразицу. Отрывки недавней попытки суицида с каждой секундой становились всё чётче, но быстро обрывались на моменте падения. — П-почему я не умер? — осипшим голосом прошептал обладатель кармы, опустив голову.       На глазах начали появляться слёзы. Слёзы отчаяния. Неужели он настолько ничтожен, что даже не может нормально умереть? Осознание этого факта острым лезвием прошлось по груди, создавая ощущение пустоты и ненужности, разбивая остатки здравого рассудка на миллионы мельчайших частиц.       Не выдержав такого сильного наплыва эмоций Боруто начал истерично смеяться, попутно всхлипывая и вскрикивая. Он закрыл лицо руками и прижал к своей груди ноги, качаясь то назад, то вперёд, пытаясь успокоиться. Плечи постоянно вздрагивали от резких вдохов, а всё тело пробила нещадная дрожь. Ладони вцепились в ноги до побеления костяшек, оставляя кровавые следы от ногтей. Телесная боль никак не ощущалась, заглушаемая душевными терзаниями.       Внезапно в комнату ворвался незнакомый для мальчишки парень, но обращать на него своё внимание голубоглазый не собирался. Его разум сейчас дробился на острые осколки, режущие и рвущие грудную клетку изнутри. Это ощущение он испытывал часто, но сейчас оно накрыло с удвоенной силой, не желая выпускать измученного паренька из своих мерзких и скользких рук.       Момошики подбежал к своему сосуду, попутно ужасаясь настолько убитому виду. Он пытался достучаться до него всеми способами, но блондин так и не реагировал, продолжая качаться из стороны в сторону как умалишенный. Его губы были искусаны в кровь и шептали что-то. Прислушавшись, длинноволосый уловил отрывки какого-то несложенного предложения. — Снова... живой... зачем... почему... ничтожество... — светловолосый повторял эти слова дрожащим и осипшим голосом снова и снова, прерываясь на очередной всхлип или вскрик.       Глаза были так же раскрыты, а по щекам катились ручьями дорожки горячих слёз. Не выдержав такой картины, Ооцуцуки схватил голубоглазого за плечи и начал трясти, попутно зовя того по имени. Тщетно пытаясь растормошить парнишку, мужчина ударил парнишку по щеке, в надежде что это поможет, как во всех смазливых фильмах про любовь. От такого резкого и сильного удара Боруто остановился и замолчал, пребывая в шоковом состоянии. Он дрожащей рукой дотронулся до покрасневшей щеки, гладя ушибленное место. — Боруто. — снова позвал Узумаки незнакомец, выжидающе смотря на парнишку.       Обладатель кармы медленно повернул голову в сторону зовущего его существа, стеклянным взглядом пронзая всё нутро и заглядывая прямо в душу. Дождавшись внимания со стороны своего сосуда, бледнокожий наконец выдохнул. Всё-таки он не сошёл с ума. Этот факт приятно радовал, хоть и не очень был уместен. — Наконец-то ты пришёл в себя. Я уже думал, что так и не дождусь благодарности за спасение. — необдуманно пошутил сероволосый, немного натянуто улыбаясь.       Внутри мальчика всё похолодело. Его глаза неверяще уставились на незнакомое ему лицо, а желание самостоятельно и жестоко убрать эту натянутую улыбку с каждой секундой всё росло, превращаясь в тяжёлый комок, давящий на разум. Блондин опустил голову, скрывая половину лица за длинной чёлкой. — Ты... — обратился к Ооцуцуки холодным и убитым голосом Боруто, приподнимая свой взгляд на него. В глазах читались отчаяние и ярость. Ледяная, смешанная с оттенками жажды крови и сумасшествия, ярость. — Зачем?! — закричал Узумаки и вцепился в белоснежные одежды небесного существа. — Зачем?! Я не просил тебя меня спасать! Я наоборот хотел сдохнуть, слышишь ты ?! Почему ты вмешался?! Я был в шаге от смерти а ты... ты... всё испортил... — к концу своей тирады Боруто просто начал рыдать и шмыгать носом, обессиленно упав прямо на плечо к Момошики.       Сам Ооцуцуки был в небольшом шоке. Осознав свою оплошность он поспешил было извиниться, но его мысли резко перебили, выплеснув на него скопившуюся ярость. Когда голубоглазый упал прямо на него, сжимая и разжимая его одеяние, сероволосый впал в лёгкую прострацию. Только хриплый и полный боли вскрик смог вывести его из этого состояния.       Да уж, бледнокожий не знал, что делать в таких ситуациях, поэтому просто приобнял блондина, показывая некую поддержку. Такой, казалось бы, простой жест для Узумаки был чем то невообразимо стоящим. Он и раньше был довольно тактильным ребёнком, но со временем это не изменилось, а только прогрессировало. Ему всегда нравились объятия, какие-то касания и прочее, но он никогда этого не показывал, ограничивая себя и стараясь быть как можно сдержаннее. Но тут то его вся сдержанность испарилась, превратившись в размытые воспоминания. Боруто буквально накинулся Момошики на шею, сжимая с такой силой, что Ооцуцуки чуть ли не задыхался. Рыдания не прекращались, поэтому белоглазый решил делать всё как в фильмах из воспоминаний своего сосуда. Он обнял мальчишку в ответ, поглаживая по голове и нашёптывая какие-то утешения, слегка качаясь из стороны в сторону.       Обладатель кармы не слышал его слов, но почему-то знал, что ему говорят что-то хорошее. Его слегка прохладная кожа была мягкой на ощупь и как-то по своему, но приятно и успокаивающе пахла. Красивые и длинные пальцы перебирали его золотистые пряди так, как это делала его мама в детстве, когда он пугался чего-нибудь и прибегал к ней весь в слезах. Эти воспоминания приятно грели душу, из-за чего начало клонить в спасительный сон, окутывая разум туманом дремоты и усталости. Веки постепенно тяжелели, а тело расслабленно утопало в объятиях мужчины. Он и не сопротивлялся, поэтому через какое-то время Момошики смог уловить тихое посапывание и размеренное дыхание своего сосуда. Ооцуцуки и не знал, что это так поможет ему, но надежда умирает последней, да?       Дождавшись окончательного погружения в сон, длинноволосый взял блондина на руки и положил обратно в постель. Да уж, не успел Боруто нормально проснуться, как уже снова спать. От таких размышлений бледнокожий улыбнулся, поглаживая щеку с милыми полосочками.       Это оказалось немного сложнее, чем представляли себе Ооцуцуки. Кто бы мог подумать, что он так чувственно отреагирует на новый шанс прожить жизнь более нормально.       И всё-таки прийдётся потрудиться, чтобы вернуть мальчишку из темноты и зажечь в нём потухший огонь...