Лекарь моего сердца

Так и проходили будни Усяня. Сычжуй смог поправиться, но не выздоровел до конца. Цзинь Лин и Цзинъи прибегали к нему, а потом и к Вэй Ину. Он смог подружиться с этими юношами. В основном, Вэй Ин работал с бумагами, но про пациентов не забывал. Мог забыть поесть, если сын не приходил и не напоминал. Из-за того, что Сычжуй не до конца выздоровел Усяню приходилось присутствовать на тренировках. На теории ученики мало двигались, а на практике могли открыться раны. Поэтому приходилось следить пока занятия закончатся. И из-за этого ему приходилось сталкиваться с Лань Чжанем. Благо, они почти не общались, за что спасибо надо говорить главе ордена. Ваньинь приходил на практические занятия каждый день и следил за всеми. По секрету, один слуга сказал, что Цзян Чэн никогда особо не приходил на занятия, так как занят. Усяню внутреннее чутьё говорило, что это из-за него, и он этим был очень польщён. С такими мыслями он взял сумку и пошёл на поле тренировок. Цзян Чэн уже пришёл на поле и сел на своё место для наблюдения. Его шисюн ещё не пришёл, что немного расстраивало, но когда он наткнулся на взгляд золотых глаз, вместо огорчения пришло раздражение. Этот Лань тоже пришёл, хотя не должен, ведь его задача забота об учениках, а не о лекаре. Когда Ваньинь впервые после приезда Усяня пришёл на тренировку адептов, это было чистой случайностью. Он тогда закончил с документами и решил проветриться. Он даже не заметил, как ноги сами привели его на поле. На трибуне тогда сидел Вэй Ин и следил за сыном. На другой стороне трибун стоял Лань Ванцзи, который не отрывал свой взгляд от Усяня. Тот даже не заметил, что пришёл глава ордена. Ваньинь развернулся и ушёл обратно в кабинет. Вечером, когда слуга пришёл, чтобы забрать бумаги он спросил: — Как давно Вэй Усянь стал посещать занятия адептов? — Глава, господин Вэй приходит, чтобы следить за Сычжуем. Недавно он смог поправиться, но раны ещё не зажили до конца, — с почтением произнёс слуга. — А второй Нефрит? Что он там делает? — с нотками ревности произнёс Цзян Чэн. — Господин Лань? Он приходит каждый день, но следит за господином Вэй. Один раз пытался поговорить, но диалог вышел коротким, — задумавшись, он добавил. — Ещё попытался взять за руку... — И? — угрожающе произнёс Ваньинь. — Не получилось. Тигр господина Вэй поцарапал немного руку. И теперь, когда он видит Хуаньгуань-цзюня угрожающе рычит, пока господин Вэй смотрит за тренировкой. — Ясно, — облегчённо сказал Цзян Чэн, и, подумав, добавил. — Напоминай мне, когда будут идти практические занятия. — Вы будете наблюдать? — Да. Ваньинь заметил, как Вэй Ин появился на поле. Тот заметил его взгляд и улыбнувшись, помахал рукой. На это Цзян Чэн лишь кивнул, но взгляд не отвёл. Немного стыдно признавать, но даже в простой одежде шисюн выглядел великолепно. Взгляд зацепился за ленту в волосах. Раньше Усянь носил исключительно красные, но сейчас там была лента двух цветов: фиолетовая и красная. Они прекрасно гармонировали друг с другом. На сердце потеплело от того, что шисюн носит что-то, связанное с орденом. Нехотя оторвавшись от созерцания Вэй Ина, Цзян Чэн перевёл свой взгляд на поле. Ученики тренировались в спарринге друг с другом. Вэй Сычжуй как раз уложил соперника на лопатки и немного сморщил лицо, наверное, рана дала о себе знать. Усянь в этот же момент сорвался с места и рванул к сыну. Его скорости можно было только позавидовать. Взяв сына под руку он провёл его к трибуне попутно что-то говорил. Ваньинь тоже поднялся с места и пошёл в их сторону. Надо было налаживать отношения, если не хочет, чтоб Лань заграбастал его шисюна. Он давно уже понял, что в любви у него есть соперник, но чтобы победить, надо начать общаться и постепенно налаживать отношения. С такими мыслями он подошёл к трибунам. — Рана открылась? — спросил он. Вэй Ин поднял голову, чтобы посмотреть на говорящего. — Нет, не открылась, — ответил Усянь. — Наверное, резкое движение сделал, вот и болит, — произнёс тот, смотря на уходящего на поле сына. — Это хорошо, — сказал Ваньинь. Между ними повисло молчание. Цзян Чэн мысленно дал себе подзатыльник. Столько лет прошло, а начать разговор он так и не смог! Он даже думал уйти обратно на место, но взгляд зацепился на Лань Чжаня, который неотрывно смотрел на них. — дом... — произнёс Вэй Ин. — Что? — не понял Цзян Чэн. — Я говорю, что можешь сесть рядом, —Усянь и похлопал рядом с собой, намекая, что нужно сесть. — Спасибо, — облегчённо сказал Цзян Чэн, садясь рядом. Так они и сидели, перекидываясь короткими фразами. С неким удовольствием, Ваньинь наблюдал, каким обречённым стал взор Нефрита. Ведь Вэй Ин не подпустил того к себе, а Ваньиню позволил сесть рядом. Но тренировка подходила к концу и скоро они опять разойдутся, поэтому, стоит сразу сказать. — Вэй Ин,— обратил внимание на себя Цзян Чэн. — Да? Что такое? — Можешь завтра вечером прийти в сад ордена? Нам надо поговорить. — Заче... — Пап! — прервал их Сычжуй. — Глава ордена, — поклонился он. — Так вот, я завтра занят, — вернувшись к теме разговора, сказал Вэй Ин. — Правда? — потерял надежду Ваньинь. — Пап, но ты же завтра раньше заканчиваешь! — вмешался в их разговор Сычжуй. — Глава Цзян, отец придёт. — Отлично, — облегчённо сказал Цзян Чэн. — Завтра вечером в саду ордена, — сказал он напоследок и ушёл. Когда Вэй Ин и Сычжуй вышли на рынок, они продолжили разговор. — Зачем ты сказал ему, что я закончу раньше? — спросил Вэй Усянь, свернув на пирс. — Просто,— идя следом сказал Сычжуй.— Он выглядел так, словно хотел сказать что-то важное. Да и ты, пап, тоже кидаешь на него взгляды, — Усянь чуть не споткнулся на этих словах. — С чего ты решил? — Пап... Когда мы жили в деревне, ты ведь иногда ночью выходил в сад, не так ли? — Ну да, но к чему ты клонишь? — сказал Усянь, смотря на водную гладь. — Я однажды решил посмотреть, что ты там делаешь. Когда я пошёл следом, то увидел, как ты смотрел на пруд с лотосами с болью. Словно ты оставил что-то или кого-то дорогого тебе. Когда дети спрашивали об ордене, ты часто уходил в свои мысли. А когда одна из девочек спросила тебя о любимом человеке, ты застыл словно, он стоял перед тобой. Потом, когда, ты сказал, что отдал своё ядро главе Цзян, у меня появились подозрения. Дядя Вэнь говорил, что не каждый человек пойдёт на такое. Из рассказа Цзинь Лина, я много узнал о вашем детстве и сложив, всё понял, что ты испытываешь далеко не братские чувства, — сказал Сычжуй и на его голову опустилась рука, что нежно гладила его. — Какой ты умный, — похвалил Вэй Ин — Но это ничего не меняет. — Но, пап, ты сам говорил что нельзя постоянно напоминать об обидах, надо их отпустить и наполнить жизнь радостью. Боль и радость есть в нашей жизни, но как мы её проживём решать только нам. Ты ведь сам мне это говорил, может, глава Цзян тоже сожалеет о своём поступке. Вам надо поговорить и, вообще, давно надо было. Скрывая правду вы не убережёте друг друга от опасности, а только больше навредите,— сказал Сычжуй. — А ты слушал мои наставления, — удивлённо сказал Вэй Ин. — Может ты и прав, мне надо поговорить. Решено, завтра всё встанет на свои места. — И ты признаешься в чувствах? —... — Пап? — Да! Признаюсь и дождусь ответа! — Так держать, отец. — Ну, что пошли домой? Вэнь Нин нас уже заждался. — Угу. Так они направились домой.