Десять Шагов Вперед

Все эти полгода каждый день Стива был всецело посвящен Баки. Роджерс не провел ни одной ночи, не думая о нем: каждый раз, закрывая глаза перед сном, в его мыслях всплывало родное уставшее лицо и губы, с виноватой и грустной улыбкой произносящие: — Я сам себе не хозяин. И пока кто-нибудь не придумает, как вычистить эту дрянь из моей головы, я лучше подзаморожусь. Лучше для всех. А потом — криокамера. И неважно, что Стиву больше всего на свете хотелось просто наконец вспомнить, ощутить всем своим нутром, как это — что Баки снова рядом. Хотелось помочь ему освоиться в новом мире, будучи всегда готовым снова стать на его защиту, если потребуется; насладиться чувством, что они — два самых близких друг другу человека, явно абсурдно переживших отведенный им обоим век — нашлись спустя десятилетия по какой-то невероятной иронии судьбы. Ощущение того, что он больше не одинок в этом новом мире, накрывало Стива с головой чувством давно забытой эйфории. Однако для Баки, видимо, дела обстояли иначе. Он даже не потрудился объяснить Стиву (кроме той одной фразы, что так, видите ли, лучше для всех), почему криокамера — единственно верное решение. Роджерс, как хороший друг, сжал зубы и не спорил с его мнением, однако внутри у него восстал целый бунт непонимания и отрицания, подавлять который приходилось молча. Ровно, как и молча смотреть на Баки, чье тело окутывает серебристая корка льда, заключая его в неограниченный холодный плен. После этого никакого смысла находиться в Ваканде не было, и Стив отправился искать то, что ему сказала Шури, предварительно убедительно пообещав, что все эксперименты над подсознанием Барнса для уничтожения кода будут проходить исключительно по возвращению Роджерса в Африку. Теперь он действительно вернулся, но оказалось, что Баки уже давно был разморожен. И что хуже — он даже не попытался рассказать об этом Стиву. — Чувак, — возвращает его в реальность Сэм Уилсон, глядя на Капитана с таким прищуром, будто что-то знает, как и всегда. — Расслабься. Выглядишь так, словно хочешь вмазать кому-нибудь. — Тебе кажется. — Если хочешь, можем помахаться. Выпустишь пар. Я-то тебя сделаю. — У тебя новый метод лечения от ПТСР, я смотрю. И наверняка действенный. — Но ты пас. — Да. Внутри лаборатория Шури — невероятно современная, и Стив поражается вакандским технологиям каждый божий раз, когда оказывается здесь. Несмотря на то, что его мозг, пускай и с трудом, но все же перестроился под технологии двадцать первого века еще со времен знакомства со Старком, местные ученые явно существуют в другом измерении человеческого сознания, раз смогли настолько сильно оторваться от всего остального мира в развитии своих самоновейших разработок. Голографические экраны, светящиеся сенсорные панели и россыпи малопонятных мерцающих приборов похожи на экспонаты в каком-нибудь частном музее современного искусства, и, тем не менее, работающие в лаборатории люди с неподдельной уверенностью вполне обыденно тыкают по невидимым кнопкам, наверняка своими действиями совершая очередной гениальный научный прорыв. — Ты нашел его? — снова терзает тишину Сэм, вглядываясь куда-то вдаль, и задумчиво хмурит брови: надо быть аккуратным, когда в разговоре со Стивом речь заходит о Баки. Благодаря терапевтической работе Уилсон всегда был уверен, что у любой медали есть две стороны, каждая из которых заслуживает пристального рассмотрения. Тоже самое он видел в Барнсе: да, этот парень действительно не виноват в своем прошлом, но он все равно остается Зимним Солдатом, чье сознание остается неизученным, и, следовательно, его нахождение рядом с гражданскими — теоретически опасным, а Стив защищает его, словно маленького беззащитного ребенка. Однако здравая точка зрения мутнела всякий раз, когда Сэм вспоминал Райли и поддавался собственным сантиментам. В такие моменты поведение Стива казалось ему в принципе оправданным. Что не сделаешь ради боевого товарища — человека, видавшего твои самые плохие качества, и тем не менее выбирающего тебя каждый раз? — Да. Посидел там пару минут, как только прилетел. По возвращению в Ваканду уже около часа назад первое, что попросил (потребовал) Роджерс — увидеть Баки, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. После того, как Шури направила за ним с Наташей один из реактивных самолетов своего брата, который подобрал их аж в самой глухой Сибири с неприятным известием о том, что «Мистеру Барнсу очень нужно Ваше присутствие в связи с вызванным попыткой активации кода Зимнего Солдата помутнением рассудка», весь полет Стив был как на иголках, анализируя услышанное. Тогда для него стала шокирующей новость, что Баки уже, оказывается, не первый день разморожен, а взбесившей — что кто-то попытался продиктовать ему этот чертов код, прекрасно зная дальнейшие последствия. Он убил кого-нибудь? Ранил? Попытался сбежать? Навредил себе? Ответов никто не давал, отмахиваясь, что это знает лишь сама принцесса, а она серьезно занята и все объяснит по прилету. Замечательно и очень успокаивающе. Когда Стив зашел в комнату, Баки еще крепко спал, лежа на спине: непривычно длинноволосый, с заросшим густой бородой лицом, которая удивительно ему шла, и будто бы многодневно усталый. Во сне он, видимо, скинул с себя одеяло, потому что оно скомканной кучкой небрежно валялось на полу рядом с огромной кроватью. Его тело выглядело все еще мускулистым и крепким, несмотря на очевидное похудение, и Роджерс, к своему юношескому смущению, задержал на нем взгляд буквально на пару секунд: несмотря на сыворотку суперсолдата, на его груди и ребрах, на точеных мышцах было много едва заметных шрамов. Костяшки здоровой руки, что лежала на животе, были немного покрасневшими, будто от недавней драки; а вот металлическая новая рука выглядела отлично. Когда они успели ее поставить? Однако Стиву показалось, что его сентиментальное присутствие в пустой комнате наедине с другом может показаться очень даже странным, если второй вдруг решит неожиданно проснуться (хотя в детстве они всегда сидели друг с другом, если кто-то болел), поэтому он просто заботливо накрыл его одеялом и вышел со стучащим на всю комнату сердцем, направившись в лабораторию, где и встретил Сэма. — Ты не думал… — Сокол немного медлит, будто подбирая слова. — Поговорить со Старком после всего этого? Мысленно перед глазами всплывают яркие кровавые картинки их последней драки. Роджерс знал, что когда-то Зимний Солдат забрал у Тони самое дорогое, но теперь Старк попытался забрать самое дорогое у Стива, который по своей глупости уступил жизнь Баки лишь однажды, подумав, что ее отняла сама смерть. Однако костлявую они обхитрили, а Железного Человека — и подавно. — Нет, — кратко и холодно отвечает Роджерс, морщась от неприятных воспоминаний и пытаясь выбросить их из головы. — Мы уже все сказали друг другу. — Я думаю, рано или поздно он хотя бы вернет тебе щит. А то глаза будет мозолить, знаешь ли. — Он мне не нужен. Баки можно защитить и без щита. У Стива в голове сквозят слова Наташи: «До появления Барнса ты казался мне приторно-правильным. А потом ты чуть ли не объявил всему миру войну ради него одного. Странный ты порой человек, Роджерс». Он знает, что так думает не она одна. Ну и пускай. Шури, широко распахнув дверь, заходит в лабораторию в сопровождении двух Дора Миладже, которые тут же беспристрастно смеряют своих гостей острыми, как наконечники их длинных копий, взглядами, и останавливаются почти у самого входа. А вот принцесса выглядит солнечно и стильно, как и всегда: ее темные дреды заплетены в две аккуратные гульки со вплетенными в них белыми ленточками и нитями разноцветных бусин. Ее чувство стиля, постоянно подчеркнутое какими-нибудь массивными фирменными кроссовками и разноцветными затейливыми украшениями, вызывает у Стива примерно те же эмоции, что и какой-нибудь нашумевший показ мод по телевизору: очень красиво и очень непонятно. Девушка лучисто улыбается Капитану и Соколу, отпуская своих чересчур серьезных спутниц одним легким движением руки. Несмотря на ее титул в этом государстве, она выглядит как обычная девочка-подросток, с уважением и восхищением глядящая на старших и не проявляющая по отношению к ним никакого юношеского высокомерия. — Здравствуйте, Капитан Роджерс. Сэм. — Привет, Шури. А вы… вы уже знакомы? — удивляется Стив, пальцем указывая на Сокола. — И вообще… как ты сюда попал? Ты же, вроде как, уехал к семье после побега из тюрьмы. — Последовал примеру твоего друга и устроил себе вакандский отдых. Все равно нигде больше меня бы не приняли. Как сказал Старк, — Уилсон пародирует его самодовольное выражение лица и голос, — Мы преступники. Нарушили закон! Сокол усмехается и сразу же затихает, понимая, что Роджерсу сейчас вообще не до этого. Наверняка его голова занята этим угрюмым типом. Что у них вообще за вид взаимоотношений? Все, он уверен, задаются этим вопросом. Вроде как у Стива была эта… Пегги Картер. Все дела. А потом еще одна Картер! Чертов коллекционер. Но тут из ниоткуда появляется Барнс, и он начинает сходить с ума, как девчонка четырнадцати лет. — Наверняка Вы хотите знать, — наконец, начинает Шури, — что случилось с Белым Волком. — Ну и кликуху вы ему дали, — Сэм смеется. Стив действительно размышляет над тем, что стоило набить ему морду в момент, когда Уилсон сам напрашивался. — Шури, я не понимаю…почему вы попытались активировать код? — Роджерс старается говорить уважительно, потому что разговаривает с принцессой. Если бы это был какой-нибудь Земо или агент ГИДРЫ, он бы так не церемонился, но Шури и Ваканду есть, за что благодарить. Когда весь мир отвернулся от них, они приняли самого Стива и его друзей с распростертыми руками и без единого вопроса. — Все просто, Капитан. После разморозки сержанта Барнса мы с ним обсудили пару важных моментов, один из которых заключался в том, что я не смогу помочь ему, не вторгнувшись в его сознание. Это подразумевало некоторые опыты. — Что значит опыты? — спокойствие, Стив. Только спокойствие. — На данный момент важно выяснить, что именно активируется в его голове после произношения кода Зимнего Солдата. Важно ли произнести каждое слово? Что будет, если назвать их не по порядку? — Шури скрещивает руки на груди, всматриваясь в мозаичный пол. — Это мы и решили узнать. Вот как. Они просто проверяют сознание Баки на прочность. На сколько еще таких сеансов его хватит, пока он окончательно не сойдет с ума? Кто это вообще придумал: Бак? Ну конечно. Кто же еще может относиться к самому себе настолько наплевательски. — Деревня, где сержант провел последний месяц, обвешена камерами и микрофонами для возможности срочной связи с ним. Предвещая любые Ваши контраргументы, мистер Роджерс: это все добровольно и было обговорено. Собственно, первый опыт заключался в проверке реакции сознания на неполный код Зимнего Солдата. — И к чему он привел? Шури подходит к одному из голографических экранов и буквально за считанные секунды находит необходимое видео. На нем Баки, словно в гипнозе, заходит в небольшой персиковый домик с соломенной крышей. «Вот, значит, место, где он провел свой последний месяц после разморозки». Стив не успевает рассмотреть вакандские пейзажи, что встречали своим видом Баки по утрам, потому что в один момент Барнс здоровой рукой начинает со всей силы бить в стену кулаком, словно стараясь проделать там дыру. У Стива в жилах стынет кровь. Видео заканчивается тем, как два человека в деревенской одежде заходят в хижину, оттаскивают Баки от стены и что-то вкалывают ему в шею. Он теряет сознание, и картинка обрывается. — Ну, как видите, в подконтрольного нам убийцу он не превратился, — несколько виновато и грустно улыбается Шури, дабы смягчить обстановку. Даже Сэм выглядит пораженным. — Судя по всему, это вызывает лишь помутнение сознания и галлюцинации. Я показала вам беззвучную версию, но на самом деле он еще… параллельно звал Вас, Капитан Роджерс. Он звал меня, — думает Стив, — а меня не было рядом. Черт возьми. Он вспоминает его ладонь и покрасневшие (уже явно подзажившие) костяшки, и все становится на свои места. Баки… что же происходит в твоей голове? И пока Роджерс отвлекается на свои скомканные мысли на всего пару секунд, где-то сзади он слышит хриплый, низкий и до боли родной голос со свойственной ему насмешливой интонацией: — И Капитан Роджерс, оказывается, таки пришел на мой зов. И когда Стив видит его. Живого. Здорового (вроде как). С каким-то забавным пучком на затылке. В сознании. И смотрящего на Роджерса его этим самым по-доброму гордым взглядом, говорящим: Ну привет, Стив. Что ты уже успел без меня натворить? Он немедленно сокращает это будь-оно-проклятое расстояние из трех шагов и заключает его в самые крепкие объятия. — Баки… — и дар речи уходит куда-то в пятки вместе с сердцем. Щеки Барнса предательски краснеют (он чувствует жар на лице и надеется всем сердцем, что для остальных это не так заметно): давно забытое ощущение теплых заботливых объятий вспыхивает в нем с новой силой, согревая все нутро своей неподдельной искренностью. Привыкший быть чьим-то оружием или чьим-то палачом, содержанным на цепи, словно бешеная собака, он, как девственник-подросток, теряется от несдержанности Стива и даже не сразу обнимает его в ответ. Никто уже даже не слышит, как удивленный происходящим Сэм отпускает что-то вроде: «Это сейчас был такой столетний флирт, господи Иисусе?» и сразу же застенчиво залипает в экран своего телефона; Наташа с загадочной улыбкой молча отдает Шури найденную ими в лаборатории папку, перевязанную красной лентой, словно заботливо упакованный кем-то подарок: «Зимний Солдат №1: Джеймс Бьюкенен Барнс. Анализ проведенных испытаний над объектом». Баки отпускает Стива первым, потому что чувствует себя чертовски взволнованно для столетнего печально известного суперсолдата, неплохо повидавшего жизнь. На его лице смущение (наверняка покраснел!) в купе с замешательством и возмущенно нахмуренными бровями создают забавную картину, контрастирующую со счастливым и спокойным лицом Роджерса. Еще с самого детства в этом было главное отличие этих двоих: Стив умел, пускай и с трудом, говорить прямо и честно, хоть и иногда боялся последствий своих же действий или слов, а вот Барнс все сводил к шутке или же несерьезно злился, если вдруг его заставали врасплох чьи-то (Стива) порывы нежности. Он никогда не любил говорить о своих чувствах и предпочел бы умереть, чем рассказать лучшему другу обо всем, что творится в его голове. Например, как сейчас, когда Баки насмешливо думает: А где же твоя Шерон Картер, Роджерс? Чего не с ней приехал? И сразу успокаивает себя, что это просто шутка, а не ревность. — Мы нашли эту папку, — начинает Наташа, указывая на стопку сшитых документов. Все сразу же отвлекаются от своих мыслей и дел и внимательно слушают рыжую. — По правде говоря, это была единственная вещь, что осталась в этой лаборатории. Все остальное либо вывезли, либо уничтожили. Баки недовольно отводит глаза, виновато вздыхая от понимания, что Стив и Романофф ездили в самую задницу России только ради него. Он смеряет друга возмущенным взглядом с ног до головы, пока тот не видит. Да сколько можно рисковать собой ради меня, а, Стиви? Шури заинтересованно снимает бант с поверхности и с ужасом листает вложенные в папку документы: отчеты, бесчисленные фотографии и даже пара аудиокассет… — Почему вы обвязали ее лентой? — Скажу больше, — Наташа засовывает руку в карман штанов, пытаясь что-то оттуда вытащить, — на ней еще было прикреплено это. Она достает небольшой смятый бумажный листок, на котором аккуратным почерком написано: Для Капитана Америки от ГИДРЫ. Приятного чтения. — Что это значит? — недоумевает Баки, всматриваясь в бережно выведенные буквы. В его голове снова начинают орать сирены безопасности, когда он видит на бумаге имя Стива. Не дай бог эти ублюдки хоть попытаются как-то добраться до Роджерса. Он разорвет их голыми руками без единого сожаления. Однако, когда он переводит взгляд на Стива, то с удивлением замечает: теперь он выглядит как-то опустошенно и печально, словно эта записка совершенно не испугала его, а лишь чертовски расстроила. На его вопрос отвечает Романофф: — Я думаю, кто-то из ГИДРЫ предполагал, что Стив отправится на поиски информации про Зимнего Солдата, и специально положил эту папку туда. Все равно все документы там — лишь копии оригиналов. Они бы не отдали такую ценную информацию с потрохами своему врагу. — Что в ней находится? — металлическая рука недовольно срывает действующую на нервы ленту и разрывает ее на два. В каком бы оставшиеся агенты ГИДРЫ не были плачевном состоянии, возможность быть паскудными издевающимися тварями у них, видимо, не отобрать никому. — Подробное описание проведенных над тобой обнулений и всех остальных пыток, — начинает Роджерс, скрещивая руки на груди. Все написанное там разорвало его сердце в клочья, еще когда они с Нат возвращались в Ваканду, поэтому первый этап принятия этой информации уже, слава богу, прошел. — Буквально каждый разряд, каждый удар, каждое твое слово… Все в мельчайших подробностях. На минуту между всеми воцаряется гробовая тишина. Перед ними лежит целая книга по уничтожению Баки Барнса.