К чему снятся треугольники?

      Не существует ничего эпичней героических легенд.       Как бы уныло не звучало, легенды нашего мира обычно сводятся к студенческим сказкам об отважных учениках, что не побоялись постучать в дверь кабинета преподавателя, байках о сырке в глазури по скидке и басням о том, что если намазюкать помадой на зеркале лестничку, три раза покрутиться вокруг своей оси и произнести заклинание, то можно хорошенько получить от мамы за испорченную помаду и испачканное зеркало.       Однако, у поколения приключенцев, занимающих очереди за сырками, ещё не все потеряно, благодаря разного рода космическому мусору. Даже во вселенную зануд иногда попадают магические артефакты, способные скрасить их жизни любопытным сайд-квестом из другого мира.       Такие артефакты закидывает на Землю довольно часто, в разные точки, временно помеченные крестиком на шкале времени Пиратов Времени.       Есть очень ценные артефакты, за которыми ведётся непрерывная охота, включающая в себя составление самых замысловатых карт и планов, на которые только способны замаринованные в роме пиратские мозги.       И пока один волшебный мусор ждёт своего звёздного часа, другой, менее ценный, томится в грязи, тине и паутине в течение многих веков.       Никто не замечает одинокую зубную щётку, что лежит у входа на заправку, способную вылечить все зубы без дантистов-серебролюбов, и только дворовые коты, время от времени грызя её, могут в полной мере оценить эффект блестящих клычков.       Никто не замечает странностей забытых в подвалах сундуков, что с отрочества отрастили ножки, и часто, позвякивая золотом, убегали от своих хозяев, завидав белку в окне.       Никто не замечает ковров-самолётов, прибитых к стенке очень жестокими людьми, никто не замечает волшебные скатерти, способные заменить вам любую мультиварку, никто не замечает, что печка на Аляске часто по случайности топится волшебными палочками. Никто не замечает синий камень, скрытый от глаз в лаборатории под землёй.       Один из таких никому не нужных кладов выкинуло ещё в эру динозавров.       К сожалению, ручки тиранозавриков были слишком коротки для настольных игр, вынуждая интеллигентных ящериц пинать загадочную мистическую коробку хвостами.       Игра пережила метеорит и ледниковый период, побывала в руках у многообразия тупиковых ветвей человеческой эволюции, потомки которых занесли её в Европу вместе с чумой и шкурками сурков.       Больше всего с игрой позабавились трансильванские вампиры, пока один находчивый румын её не прикарманил, случайно забредя к нечисти после навёрнутого рассола с муждеем.       Переходя из рук в руки, коробка иммигрировала в США, объездила все штаты и даже успела побыть подставкой для кружки Джорджа Маршалла.       От неё часто избавлялись, выбрасывая из окон многоэтажек и частных домов. Игру находили, так же не собираясь долго придерживать её у себя.       Судьба привела коробку в тихий Орегон. Типичный подросток 90-тых Рози, которую смерть Ма и Па Даскертонов ничему не научила, пренебрежительно скинула вещь намного старее себя в разрытые ямы стройки Нортвестов, где её вскоре обнаружили кузены Рамирез.       Став первым человеком, кто впечатлился проработкой игры, Зус ютил коробку у себя, пока Бабулита не решила избавиться от ненужного барахла внука летом 2013 года, выпылесосив весь хлам из его комнаты.       Поражает, как вещи с такой историей в итоге так легко оказываются на мусорке. Поражает, с каким удовольствием их находят дельцы, лазящие по мусорникам после того, как по городу прошёл слушок, что кто-то выкинул свой антикварный фотоаппарат с деталями из платины.       Началось ли пятничное приключение с жадности? Вполне вероятно.       Честно говоря, большинство фэнтезийных приключений начинается именно с неё.       Любой опытный главный герой знает, что поднимать свою задницу с сена без особой на то причины — пустая трата времени. Похождениe не начнётся, пока героя не задушит жабка: то принцессу в башне уже мчится спасать другой, то где-то в десяти километрах от тебя грустит одинокий данж с лутом.       Выдвигаясь в путь, герою дается прекрасная возможность сполна насладиться эстетикой волшебного средневековья.       Развивающиеся паруса кораблей под самым небом и белеющий капитан на реях, запах дорог и скрип башмаков, сырые погреба и полные баклажки пенистых напитков, в которые нередко недоброжелатели подливают яда, чтобы свести в могилу какую-нибудь очередную конкретную гильдию.       Большие города пропахли гнилью, от запаха которой удастся скрыться только на местных людных рынках, где продаются на развес различные специи и пряности, перебивающие все неприятные запахи…       И не только неприятные. Никто еще не возвращался с бакалеи с исправным нюхом.       Города всегда полны солдатов с мечами наперевес, поэтов, орудующих языком, призрачным духом королей в лице их послов к народу, душных магов из коллегий, где бушует вечный дубарь, и ведьм из таинственных ковенов, обсуждающих на шабашах своих бывших.       Все людишки толпами двигаются от одного трактира к другому, частенько махая кулаками, ножами и посохами за милую душу.       И как бы ни было интересно в трактирах, любимым аттракционом народа неизменно остаются главные площади, где у алтарей божеств несогласных с политикой владык пакуют в репрессивные телеги. Самых бывалых несогласных знакомят с дяденькой с мешком от картошки на голове и его топориком.       Итак, древняя легенда о залётных героях начинается в одном из оплотов цивилизации некоторого государства, расположенного на краю плоскости…       Многие боялись и обходили этот портовый город стороной, наслушавшись сплетней от бродячих торговцев, как один конюх в начале сезона жатвы выпал из мира, разгребая сено.       А все эти умники, что строят из себя астрономов и географов, смеющие усомниться в плоскости мира, обвиняются в оскорблении чувств слонов и черепах, на которых, как всем известно, держится земной диск, и отправляются думать над своим поведением в репрессивную телегу вместе с остальными экстремистами.       В один из вечеров улицы города были на удивление пусты. Может дело было в бешеных скидках в алхимической лавке, а может большинство людей уже попряталось от разрушительной силы огня, бушующей в городе.       Последнее предположение кажется более правдоподобным, учитывая крики редких гражданских, отчаянно пытающийся спасти свои пожитки от волны пламени, выбивающей стёкла в трактирах и магазинчиках.       Разрушительная сила давно уже вышла за пределы города, выбравшись на луга и поля у окраин, поглотив фермерские мельницы и овины.       Огонь остановился, только встретившись с противоположной стихией, широким серпантином отделяющей долину от холмов.       Деревянным кораблям, стоящим у берегов реки, по странному совпадению похожей на Уилламетт, также не повезло загореться. Перед тем, как стать мерцающими светлячками под водной гладью, речные судна сияли тлеющими мачтами напоследок.       С холма напротив открывался чудесный вид на всю катастрофу.       На пылающий город нельзя было смотреть без слёз…       Особенно, когда ты его и поджёг.       Особенно, когда весь дым задувает тебе в лицо, уничтожая слизистую гарью.       Особенно, когда половина твоего лица покрыта болючими волдырями от ожогов.       Вкратце, у каждого были свои причины плакать, но плакали на том холме далеко не все.       Мужчина на грани старчества выглядел довольно равнодушно. Закинув бродяжью сумку себе на плечо и скрестив руки на груди, он насвистывал себе под нос заставку мелодрамы «Выбор Графини», жалея, что проводит свой досуг именно тут, а не у телека.       По мужчине было прекрасно видно, что какие-то пару минут назад он запихивал в свою сумку, почерневшую от сажи, уже никому не нужные товары с витрин в самом пекле, откуда и получил парочку ожогов.       Рядом с ним стояли двое похожих друг на друга детей различных классификаций и реакцией на происходящее.       Девочка в розовой мантии, подпоясанной позолоченным кожаным ремнем, что, как она сама описала, на ощупь похож на нос песика, приняла пожар близко к сердцу, нежно вытирая рукавом покрасневшее лицо.       Парень же держался изо всех сил, чтобы не заплакать по-настоящему из-за огромного количества горького едкого дыма вокруг, периодически шмыгая носом.       — Как это вышло, ещё раз? — вздохнул около-старец, устало потерев ладонью пострадавшее от жадности и пламени лицо.       — Я просто хотела фаербольнуть в стенку, просто попробовать… А пламя взяло и разрослось, — виновато всхлипнула девочка, — А потом я захотела исправить ситуацию, наколдовав молнию, потому что думала, молния поможет вызвать дождь и потушить всё это… И разожгла пламя ещё больше.       Последние слёзки падали ей на рубашку, скрытую под мантией, две части воротника которой соединялись шнурком, завязанным в неопрятный бантик.       — Мне кажется, я никогда не оправлюсь после этого… Мне так жаль.       Не хотелось именоваться поджигателем, не хотелось иметь ничего общего с пироманьяком, с которым ей не посчастливилось делить одно лицо на двоих. Девочка опустила голову в сожалении и тут же её подняла, уставившись в небо.       Ветви деревьев в лесу за их спинами затряслись, а почва загудела под ногами. Поток ветра хлынул меж приключенцами, подхватывая в воздух лёгкие части их амуниций.       Разгребая дым взмахами крыльев, над их головами пролетел огромный дракон и скрылся за кронами рощи.       Девочка, с чьего лица мгновенно пропала любая скорбь, ринулась вдогонку за чудовищем, пища на ультразвуковых частотах об огромной крылатой ящерице, которую ей обязательно надо догнать и потискать.       — Что ж, теперь у нас есть на кого скинуть пожар, если что, — проведя внучатую племянницу взглядом, старик снова обернулся на пылающий город, — А то я, кажется, видел легавых…       — В фэнтезийных видеоиграх сидеть в тюрьме не так уж и плохо, — поделился опытом мальчик, — В отличие от реальной жизни…       Мальчик поморщился, вспомнив холодные и голодные часы, просиженные с семьёй в тюрьме за фальшивомонетничество.       — В наше время игры были лучше. А эти ваши новые игры — дурацкие, не логичные…       Хотелось провести спокойный вечерок, кидая кости, поиздеваться над детьми и пополнить бюджет парой баксов за счёт проигравших Нортвестов и Глифулов, а не вот это вот всё.       — Как будто игра в камушки из вашего детства логичная.       Мужчина отмахнулся от племянника, ибо игра в камушки в Нью-Джерси и вправду была самым скучным и бессмысленным занятием, которое только можно было придумать, наравне с игрушками, прибитыми к полу.       — Зато в пожаре сгорела эта непонятная штукенция, — заключил он и неспешно побрел в сторону леса, кинув последний взгляд на пожар.       В пожаре сгорела не только половина его лица, но и его стартовый айтем, что пришёлся мужчине не по нраву.       — Ты имеешь в виду лютню?       Остановившись, дядя пнул камешек у дороги, что тут же укатился в заросли лопуха, и вознёс руки к небу, в укор проорав мифическому админу на сервере настольной игры:       — Не буду я бардом! Дайте роль поинтереснее!       Игра ответила на запрос необычно мгновенно. С неба прямо ему в руки свалилась его невредимая лютня, поприветствовав хозяина характерным треском струн.       — Игра рассчитана на четырёх максимум, — напомнил племянник правила, — Интересных ролей на всех не хватило.       — А ловко придумано, — сказал бард, с неприязнью разглядывая свою струнную судьбу, — Я даже сначала не понял.       Воцарилась приятная вечерняя тишина, мистическую атмосферу которой портили крики спасающихся людей, переправляющих через реку своих детей, жён и грузовых осликов.       Мальчик, высчитав по специальной формуле позёрства, что настал идеальный момент для эпичной экипировки, финально громко шмыгнул носом и запустил руку за пазуху серебристой кольчуги, откуда в мгновение появился огромный клинок, поблёскивающий отражением огня вдалеке.       Клинок можно было считать бастардом-переростком с непропорционально маленькой рукояткой, действительно ставящей под вопрос логичность этой игры.       Радоваться своей крутости мальчику пришлось не долго, так как меч оказался слишком тяжёлым для тринадцатилетки, к тому же, ещё и двуручным.       Он перевесил мальчика, и неумелый рыцарь упал лицом в землю, пискляво вскрикнув, чем позабавил дядю.       Поставив мальца на ноги, старик решил показать, как правильно надо обращаться с холодным оружием, имея за спиной опыт отражения атак коллектора из Невады поломанной болгаркой.       Однако, поднять с земли оружие племянника у него не вышло, какие бы усилия не прикладывались, отчаянно хватаясь за рукоятку.       — И как он вообще поместился у тебя за пазухой… — пробурчал он, кинув попытки «показать как надо» и позволив племяннику самому поднять слегка великоватый ему клинок.       — У меня там инвентарь, — ответил тот, краснея.       Пытаясь сохранить крупицы позёрской доблести, маленький рыцарь кое-как вложил меч в присобаченные за спину ножны, проигнорировав, что спинное ношение меча — штука довольно спорная и, по мнению многих диванных экспертов, не имеет права на существование.       Благо, Диппер ещё не дорос до такого уровня занудности, и пока этот вопрос его не волновал.       — Ну, где вы там? — послышался голос из леса, перед тем, как его обладательница выглянула из-за дерева у самой окраины разношёрстной рощи.       Закинув за спину заметно похорошевшие волосы, чистота и блеск которых, противоречили отсутствию в средние века любых шампуней и средств гигиены в принципе, Мэйбл энергично замахала руками, призывая то ли демона из преисподней, то ли просто подойти к ней.       — Мы же пати! Нам нельзя разлучаться!       — Что такое «пати»? — не сильно заинтересованно спросил отсталый от геймерского лексикона Стэнли, ибо в его отрочестве геймерами ещё считали футболистов.       — Товарищи по оружию, — ответил Диппер и направился к сестре, так и не прояснив для озадаченного старикана, при чём тут вечеринка к оружию.       Вспомнив что-то очень сюжетно важное, младший Пайнс набрал воздуха в лёгкие и задал все интересующие его вопросы разом:        — Так ты встретила дракона? Он дал тебе силу? Сделал избранной? Ты его приручила? Прокатилась верхом под захватывающий саундтрек? Он тебя проклял? Теперь ты знаешь какие-нибудь кричалки?       — Не-а! Он умер! Умер и разлетелся на миллионы каких-то горящих бумажек!       Девочка увлечённо провела рукой по воздуху, имитируя парящие в нём кусочки мёртвого дракона, оставив семью глазеть на неё в праведном ступоре.       Во время неловкой паузы все присутствующие попытались осмыслить своё пребывание в мире, в котором многие вещи кажутся бредовыми и не делают смысла.       — Пора заканчивать с этим. Я проголодался, — нарушил молчание Стэн и потопал дальше в лес, опасно размахивая лютней.       — Вау-и! Скитание в поисках пищи? Я в деле! — объявила его незаурядная племянница, догнав барда, — Наша пати в поисках сладкого рулета!       Диппер, как всегда взявший на себя ношу лидера, последовал за ними, в последний раз оглянувшись на местную горящую версию Портленда.       — О, я придумала нашей пати название! — продолжала близняшка, весело размахивая руками на фоне испепелённого ей города, — Мы трио «Любовный Дозор Альфа» и мы выдвигаемся навстречу приключениям!       — С названием я как всегда не согласен, — протянул рыцарь, достав из инвентаря пожелтевшую от времени карту, положенную ему со старта, — Если повезёт, найдём бонусный сундук и найдём снаряжение получше… У меня всё чешется.       — Я бы урвала зачарованный доспех на секонде, если бы кто-то не своровал у них мантию…       — Зато теперь у тебя есть новая мантия, тыковка.       — А ещё новые заклинания!       Тыковка наколдовала серебристо-фиолетовый шар, обвеянный дымкой, что превратился в четырёхлапого животного при касании земли.       Ведьмочка восхищённо завопила от появления призрачного фамильяра, запрыгав на месте.       — Пёся, пёся, пёся!       — Мне кажется, это волк…       — И-и-и-и теперь два пёси!       Мэйбл снова наколдовала фиолетовый шар, превратившийся в нового призрачного фамильяра, и своим появлением растворивший в воздухе старый.       — Вот облом! — возмутилась ведьмочка, созерцая только одного призванного волка, — Мужик, обменявший эти руны на мой посох, обещал бесчисленное количество пёсь…       — Жизнь с аферистом тебя ничему не научила, — сухо прокомментировал её брат, на данный момент не думающий ни о чём другом, кроме невыполненного домашнего задания от Форда, что осталось дома.       Остановившись на зеленеющей поляне, Диппер развернул карту на огромном дряхлом пне, и вся семья свесилась над ней, обнаружив на своём месторасположении красный язычок. Красный язычок следовал за героями, куда бы они не пошли.       Пунктиром на дряхлой бумаге отображался их нелёгкая дорога к выбранной цели — огромному тёмному пятну по ту сторону небольшого плоского мира.       Северо-западное пятно было подозрительно ярко выделено яркими овалами и стрелочками на карте, словно им нужно было двигаться в сторону этой загадочной заблокированной локации.       По пути героев ждало много опасностей, сопровождаемых пафосной музычкой в тему.       Саундтрек был настолько классным, что даже Мэйбл заставлял время от времени задаваться вопросом, есть ли ОСТ этой игры на носителях.       Фолк девочку интересовал не часто, учитывая, что она ненавидела кантри.       Обычно в её еле живых наушниках, левый из которых с божьей помощью работал только под углом в двадцать пять градусов, играли бойз-бенды, песни из мультфильмов, поп-хиты и, безусловно, диско.       Часто её можно было застать по ранним утрам на кухне, готовящей себе ультра-сладкий завтрак и слушающей свой уникальный плейлист. Ловить дочь на кухне в пять утра родителям приходилось нередко, как и выслушивать вполне правдивые оправдания, что она встала в такую рань, чтобы закончить невероятно важный инициативный школьный проект об ущемлении коренных американцев в Калифорнии и сто один совет Джерри Брауну, как это исправить.       И даже несмотря на холодное отношение к фолку, Мэйбл призналась, что такая музычка прекрасно бы подошла к её королевскому бытию, если бы она стала королевой…       Вернее, когда она станет королевой.       Эй, Марс ещё не колонизирован! Марсианам нужен очаровательный предводитель, вроде неё! Это будет монархия на полностью демократической основе!       Думая политические думы, будущая королева Марса забралась на с виду обычный булыжник, оказавшийся входом в очередной данж.       Ведьма провалилась туда, и её тим-мейтам пришлось вручать верного соратника, выполняя головоломки и ломая всё вокруг, но этот невероятный, душещипательный и абсолютно не вторичный квест предпочли оставить скрытым в тишине тёмных коридоров подземной пещеры… Славный материал для DLC.       Кроме восставших из мёртвых личей и гигантских пауков на болотах, Пайнсов ждали проблемы с не резиновой стаминой Стэнли, чья дыхалка не привыкла преодолевать такие расстояния.       Он постоянно ворчал и отправлял невербальные жестовые знаки небу, чтобы его забанили на сервере за неприемлемое поведение, чем провоцировал вечно всплывающую над их головами надпись: «Вы не можете покинуть локацию до конца ивента».       Подобное издевательство разозлило Стэнли ещё больше и персонажи ранга «бард» внезапно получили бонус +5 к атаке и умение отпугивать низкоуровневых монстров.       Вскоре, пройдя, луга, деревни торгашей, степи, леса, подземелья и какой-то неуместный зимний биом, дорога приключений вывела их к посёлку неподалёку от холма, на котором и величалась таинственная локация. В небольшом поселении было решено передохнуть, поесть и облутать все сундуки.        Звуки кузни, вездесущий скот, приветливые соседи, идущие протыкать виллами чужих свиней в качестве кровавой вендетты…       Посёлок отличался от всех остальных поселений, встречавшихся им на пути, только тем, что мало чем отличался от Гравити Фолз. Улицы и лица всё те же, смоделированные игрой, которая не стеснялась паразитировать на реальной жизни.       Мимо проходящая семейка с лёгкостью опознала знакомое поселение по кексикам или, как изначально было задумано автором, взрывам на каждой стене, искусно выведенных кисточкой из чьих-то усов.       Праздные горожане, обращённые в ходячие карикатуры, шныряли переулками и выглядели довольно счастливо, не смотря на лохмотья, в которые они были одеты.       Скорее всего, дело было в том, что сегодня во всех мирах, игровых, виртуальных и даже реальных, была пятница. А пятница — день страстный и ничего хорошего он сулить не мог, ведь именно по пятницам большая часть народа двигается в сторону главной площади.       Некоторые искусственные интеллекты отклеивались от общей массы, толпясь у бедняг в колодках или действующих бродячих бардов.       — Крыльев размах, что полнеба накрыл… — заливался темноволосый прыщавый коллега дяди Стэна, дрынькая на своём гитароподобном инструменте у Сёркл Парка, который в фэнтези-версии являлся чьим-то огромным запущенным огородом, огороженным деревянным забором из палок.       В перевёрнутую вверх дном дырявую шапку темноволосого проходящие мимо люди подбрасывали блестящие звенящие монетки, привлекая внимание клептоманов-попаданцев.       — Это мне тоже так петь надо? — указал Стэн на барда помоложе и его звенящую шляпу.       — Если хочешь заработать.       Завидуя успеху своего коллеги и слушая трели своего опустевшего желудка, Стэн прикинул отличный план кражи зарплаты средневекового гота, чтобы хватило на праздный средневековый обед. Как обычно это происходит в реальной жизни, на роль соучастника преступления был выбран Диппер, что до последнего пытался отговорить вороватого дядю от очередной не лучшей затеи.       Следить со стороны за развитием криминальной комедии для Мэйбл было довольно скучно.       Приключения звали её, и она не могла им отказать. Однако, прежде чем она сама отправилась на их поиски, они нашли её сами.       Кто-то схватил её за плечо, развернув к себе.       Над ней возвышался огромный мужчина, во многом похожий на здоровяка, работающего вышибалой у захолустного бара в Гравити Фолз.       Внушительный мужчина времени зря на разговоры не тратил, сунув ведьме под нос развёрнутый пергамент с чудесным личиком на нём.       — Это ты спалила город? — прогремел над ней он, указав на её портрет и огромное число с рядом нолей.       Неужели её голова так дорого стоит?       Девочка, недавно заметившая за собой множество лжи, решила, что пришло время говорить только правду, даже самую неприятную, и верить, что тебя обязательно простят.       — Да, но я…       — Нужна твоя помощь, пойдём.       Вышибала бесцеремонно схватил её за руку и без объяснений потащил прямиком в толпу.       Поджигателя вели мимо ряда неопрятных домов с фахверками и соломенными крышами.       «Болезненное вскрытие бубонов», «Рыбьи головешки. Недорого» — виднелись вывески лавок над головой.       — Как насчёт кружечки ослиного молока? — послышалось в гуле галдежа.       Приветливая женщина из одной из лавок, чей нерабочий глаз был разрисован слегка голубым пигментом, протянула девочке баклажку с ослиным молоком, покрытым мерзкой жёлтой плёнкой.       — Гадость, — брезгливо скривилась Звезда, отмахнувшись от предложения, и её потащили дальше.       В толпе было душно и тесно. Мэйбл боялась, что голодный к хлебу и зрелищам народ затопчет полог розовой мантии, и она потеряет все игровые жизни в давке.        Протискиваясь между двумя безликими девочками, она случайно задела одну из них, получив в ответ замечание:       — Вот растяпа!        Голос девочки был чем-то похож на корейско-американский говорок, и Мэйбл поспешила показать задетой ею девочке язык.       Показала ли она язык из-за неприятного комментария или просто из-за схожести девочки с её подругой — она не знала.       В любом случае, ей стало стыдно за себя, ведь подруга не была виновата ни в одной из её проблем, если их вообще можно было назвать проблемами…       Что плохого в том, что Кэнди сама распределила роли своей пьесы? Негодование казалось необоснованным.       Очень скоро они вышли на середину пыльной площади, кое-где огражденной заточенными рогатками. Следом вышибала поднял девочку за плечи и буквально поставил её куда ему было надо, у огромного деревянного столба.       Под надзором каменного Нортвеста, одетого здесь ещё смешнее, чем дома, площадь собралась на огонёк.       — Стой здесь, — указал ей мужчина, собираясь возвращаться к галдящей толпе, не утруждая себя объяснениями.       — А что мне нужно делать? — крикнула ему в след Мэйбл, стараясь перекричать народ.       — Подожжёшь столб своей огненной магической ересью, когда я подам сигнал.       Проведя его взглядом, ведьмочка осмотрелась вокруг, осознав, что посреди площади она не одна.       К высокому столбу, окружённому сеном была привязана рыжая девушка, облачённая в белоснежную сорочку. Девушке с виду не было никакого дела до происходящего вокруг. Она спокойно вертела головой в разные стороны, с высока рассматривая куриц у ратуши, не так уж и сильно беспокоясь о своей казни.       — Венди?       Девушка, не расслышав оклика, развернула бледное лицо, и вправду представ игровой версией Венди Кордрой.       Мэйбл вспомнила, что по легенде они не могут быть знакомы, и нервно рассмеялась, опомнившись.       — То есть… Как дела? Как тебя зовут?       Странно спрашивать такое у человека, которому был вынесен смертный приговор, но было слишком поздно. Рука сама потянулась ко лбу, чтобы по нему стукнуть, но вторая рука поспешила её опустить.       — Вендинелла, — совершенно спокойно ответила девушка, хлопая ресницами, заставив Мэйбл прыснуть.       Нет истории печальнее на свете, чем история о Дипперело и Вендиннеле...       — И за что ты… Тут?       — Я сказала, что выходить замуж за своего кузена это мерзко.       — И славненько! Браки между родственниками часто вызывают генетические аномалии, — услышав в своих словах ноты музы-всезнайки, девочка закашлялась, — А у тебя нет капирота?       Рыжая вскинула бровь, и Пайнс продолжила:       — Приговорённые к смертной казни раньше носили капироты. В Испании по крайней мере…       — А ты смышлёная дева, я погляжу.       — Просто мне приходилось слушать лекцию от друга о том, что капироты и шапки Ку-клукс-клана это не одно и то же… Она была весьма познавательной.       Познания в странной истории Вендинеллу не впечатлили.       Во время воцарившейся неловкой паузы, Мэйбл высмотрела парочку знакомых рож в первых рядах кровожадной публики.       Она даже расслышала фразы от самых близких к ней зрителей:       — Меня величают Тэделиусом Странным и я люблю смотреть, как молодых женщин сжигают в священном пламени, потому что я самый нормальный человек в самом нормальном карикатурном средневековом обществе, созданном для неудачного высмеивания стереотипов поп-культуры относительно фэнтезийных сеттингов, — представлялся самому себе Тэделиус Странный, — Я подготовил тряпочку!       Он помахал у лиц ближних своей тряпочкой для предотвращения попадания брызг жидкой соединительной ткани от казни на одежду.       — Мы сегодня жжём. Головы сносим по четвергам, — ответил ему кто-то из толпы.       Тэделиус Странный с грустным вздохом опустил тряпочку, и его тут же отпихнул с дороги знакомый дедок, чуть не наколов того на заостренную палку рогатки.       Знакомый дедок был из тех, кто разводит мутантных коров, верит во всё ещё существующий Советский Союз и обожает сжигать ведьм. В этом он был профи, что было видно по его гордой походке, словно он только-только купил индульгенцию.       Держа факел наготове и накручивая усы на палец, дедок собрался зажечь пленницу во благо «очищения» грешной души Вендинеллы, но его вовремя остановили.       — Я нашёл тебе замену, — сказал вернувшийся вышибала, когда дедок подошёл поближе, и похлопал Мэйбл по плечу, — Мы экономим факела.       Престарелого охотника на ведьм замена не устроила.       Смотря, как спорят палачи, играя в перетягивание факела, Пайнс решила не терять времени и освободить приговорённую.       Юркнув за столб и смекнув, что самой развязать подругу не выйдет, она блеснула своими игровыми умениями, призвав себе на помощь призрачного фамильяра.       На этот раз фамильяр у неё вышел размером с щенка и округлым, как приплюснутый сырничек. Благо, размер и упитанность волка ей был не важен, в отличие от остроты его зубов. Отставив умиления на потом, девочка подняла волка, дав ему погрызь веревки. Подобное занятие ему очень понравилось, судя по тому, как он урчал у нее на ручках.       Призрачный фамильяр исчез, как только спали путы.       Осмотрительно выглянув из-за столба, Мэйбл обнаружила, что повсеместно произошла небольшая заминка, сопровождаемая притихшими зрителями.       Все, включая палачей, застывших в драке, в недоумении переваривали внезапное освобождение.       Вендинелла быстро среагировала, схватив свою освободительницу за руку и побежав в народ. В растерянной толпе потеряться оказалось легче, чем предполагалось, и очень скоро девушки оказались совершенно одни в замызганном переулке.       Отдышавшись, местная Венди стянула с натянутых между окнами веревок чье-то зелёное платье и накинула его поверх сорочки.       — Спасибо, — выдохнула она, — Мне пора.       — Стой, куда ты?       — Мне нужно бежать. Моя дама из ожившей книги очень не любит, когда я опаздываю на наши свидания.       Девушка отошла всего на пару шагов, как к ним подъехала большая повозка, вокруг которой сосредоточился ужасный едкий запах. Внутри бесновалась группа подростков, которых невозможно было не узнать.       — Вендинелла! — крикнул блондин с очень странной прической, где выбривался на лысо только центр макушки, — Мы угнали катафалк! Айда к нам!       Ли тонзура была не к лицу. С длинными волосами он определенно выглядит лучше.       — Тут немного тесно! — показался из телеги лучший друг блондина, — Чума в этом году как-то подсуетилась!       — Подвезёте до библиотеки? — спросила рыжая, уже одной ногой становясь на подножку.       Толпа подростков в катафалке одобрительно загудела и Венди забралась в повозку, что тут же тронулась, качаясь и врезаясь в заборы конюшен и свинарников.       — Если не разучишься читать к следующей пятнице, тебя обвинят ещё и в ереси! — послышалось последнее замечание Ли, прежде чем повозка уехала достаточно далеко, чтобы перестать существовать как текстурка.       Давно слышный скрип доспехов и ойканье приблизилось вплотную. Дипперу, которому явно не понравилось бегать от городских стражей, на пару с дядей совершив преступление против Гравити Фолз и его народа, пришлось облокотиться на сестру, чтобы нормально отдышаться.       — Это была Венди? — пропыхтел он, восстановив здоровье и вернув себе дар речи.       — Да, и она убежала к своей даме из ожившей книги.       Мэйбл сосредоточилась на возможностях вокруг, не слушая рассуждения брата о дамах в книгах и возможной взаимосвязи этого факта с реальностью.       За день в посёлке, девочка успела повеселиться и даже затянула брата и прадядю в уличный танец, в котором Диппер умудрился набить себе лиловую шишку на лбу.       Пришлось окунуть его головой в лошадиную поилку, ибо воды холодней они в окрестностях не нашли, а ушиб охладить стоило.       На время отстранив Дип-Допа от веселья, оставшиеся члены пати угнали пару лошадок и ограбили колодец с монетками на удачу, за что посидели в средневековом следственном изоляторе, борясь за свободу до последней отмычки.       Отойдя от криминала, команда выполнила квесты, что были доступны для взятия. Совпало так, что доступные квесты не оплачивались, хотя иногда очень хотелось спросить немного голды за нанесенный моральный ущерб.       Все трое получили психологический урон от некоторых диалогов с летописцем Решительным, чьё одержимое описание родинки на щеке королевской глашатай хотелось бы забыть.       В качестве эмоциональной разрядки, они погонялись за феями, отделаться от которых в итоге оказалось не так просто. Кто ж знал, что в этом Гравити Фолз они не такие беспомощные.       В конце концов, уступив игру в догонялки мальчикам и стае одичалых фей, поставивших коронки Стэна на учёт, Падающая Звезда осталась витать в облаках.       Она разукрашивала сияющие солнышки, леденцы и радуги на брусчатке, легкими движениями водя мелками по камню. Разноцветная пыль от мелков оставалась у неё на руках, а лепестки цветов, которые она вплела себе в волосы ранее, опадали на рисунки, немного мешая процессу.       Интересно, зачем Биллу велосипед? Даже не так... Зачем ему именно её велосипед? Инопланетные замашки музы казались забавными и необъяснимыми. Её друг был настолько непредсказуем, что она хранила надежду на взаимность... На полную взаимность хотя бы дружеской половины её чувств.       В его компании проблемы казались не больше жучков, ползающих по брусчатке у её мелковой росписи. Насколько весомыми должны быть проблемы, чтобы их не смогли затмить даже игры в бинго или в прятки у корней карамельных сосен, прыжки до облаков или танцы с монстрами ночь напролёт?       За последним занятием он её достаточно часто критиковал, осуждая Мэйбл-фристайл в пользу более каноничных видов танца, которые не так мозолят глаз.       Было неловко ему признаваться, что кроме Мэйбл-фристайла, Мэйбл больше ничего танцевать не умела...       Кажется, она только что придумала новую идею для взаимодействия с ним.       Подводя итоги, сияющие солнышки, леденцы и радуги — точное описание составляющих вихря, что бушевало на душе при каждом его безумном рассказе об общинах Фрисландии или совете, как выиграть в раундерс у глупых бриташек.       Мэйбл резко остановила мелок, раскрошив его в жёлтую кривую, осознав, что всё это время вырисовывала себя и треугольника, держащимися за руки. В окружении солнышек, леденцов и радуг...       Насупившись, она пририсовала Сайферу изогнутую нахмуренную бровь над глазом, сделав его портрет более правдоподобным.       — Что рисуешь?       Девочка не успела запаниковать и скрыть чем-то свои яркие каракули от лишних глаз. Вместо неё это сделал внезапно поднявшийся ветер, снёсший все её творчество с брусчатки, превратив его в клубы меловой пыли.       Клубы пыли направились к заставшему художницу врасплох дяде, окрасив его всего во все цвета радуги. Непримечательный прикид, под стать воришке, стал больно цветастым, вызвав шквал ворчания.       Диппер прибив последнюю фею на своем затылке, подоспел как раз вовремя и близняшки рассмеялись, по очереди расчихавшись, как котята.       Лицо Стэнли тут же сменилось умилением.       Перед его глазами словно снова возник момент из их первого с детьми настоящего приключения.       Дети, одетые в рыбацкие шляпы с рукодельными надписями, смеются, толкая друг друга в бок, распугивая всю рыбу на знойной вечерней рыбалке и напоминая ему их предпоследнее День Рождения, что ему удалось застать.       Тот августовский праздник, когда близняшкам исполнялось по пять лет, двоюродный дедушка пропустить никак не мог из-за красивой даты, как он принуждал себя думать.       На самом деле, их родной дедушка очень попросил приехать. Ради мамы, ради дружности семьи.       То посещение Калифорнии стало последним из-за ощущения ненужности.       Куча незнакомых родственников, именинники, не знающие его имени, пустующее место за столом, накрытое для третьего, пропавшего без вести, брата.       Его нетронутые столовые приборы, его потрёпанная фотография у стен Дерарварда, прислоненная к кувшину с маками, и мама, поправляющая салфетку у его тарелки, напоминали о вечере, когда Стэнли толкнул брата в портал...       Шерми был бы так рад увидеть Стэнфорда ещё раз.       Стэну показалось, что чётко видит перед собой оживлённую, вечно радостную моську Шермана с искрой в широко раскрытых карих глазах, но быстро опомнился, проморгавшись.       Вряд ли дело было в катаракте.       Задорное румяное личико, обрамленное каштановыми кудряшками, принадлежало Мэйбл, вскинувшей руку, указывая направление:       — О! Таверна!       Знатно проголодавшиеся детишки, перекрикиваясь стишками про баранину из рекламы королевского мини-гольфа, побежали наперегонки в направлении места, где заканчивается проложенная дорога и, гипотетически, может быть еда.       — Ответственный взрослый бы запретил детям соваться в такие места, — хмыкнул прадядя, смотря, как маленькие копии его братьев толкаются в голодной гонке, — Хорошо, что я не такой...       — Тут не только можно поесть, — умничал Диппер, первым важно шагнув за порог игрового аналога расширенного «Обеда у Жирнушки», — В подобных локациях можно набраться опыта. Мы сюда пришли за опытом.       — И бараниной, — напомнила ему сестра.       Таверна, деревянная как внутри, так и снаружи, была обогащена опасным количеством свечей.       Посетителей было настолько много, что на глаза, не привыкших к тусклому свету, не сразу попался даже человек, над головой у которого парил жирный восклицательный знак, привлекая внимание семьи попаданцев.       За нахождение важного квестового персонажа, настолка дала им ачивку, уведомление о которой в пяти предложениях упало Дипперу на голову.       Некто с восклицательным знаком на голове и костюмом чумного доктора казался очень знакомым, но из-за странной клювоподобной маски нельзя было различить ни его лица, ни голоса.       Почему-то он напоминал о том расплывчатом образе старика, что сидел в одном ряду в кинотеатре в одном из снов. Атмосфера у них была схожа, пускай от экземпляра перед ней горелой плотью и не пахло.       — Путники! — торжественно произнес чумной доктор, стоило им подойти ближе к одинокому игровому персоналу, — Судьба уготовила вам нелегкое испытание... Вам придётся одолеть местного монарха, что живет в северо-западном замке, терроризируя долину...       — Это хорошо. Не люблю богатых, если они не я, — ответил Стэнли, чей взор давно был прикован к накрытому соседнему столику.       — Но будьте начеку: на пути к замку, вас ждёт множество опасностей...       — Это плохо. У меня на опасности так-то времени нет, сегодня повтор финала «Выбор Графини». Хочу успеть его записать.       — У меня есть карта, — квестодаватель указал на пазуху-инвентарь рыцаря, где тот хранил все вещи, — Более точная карта, чем у вас, что укажет путь к замку…       — Это хорошо.       — Но я отдам её вам только взамен на синий камень, который...       — Это плохо.       — Не отчаивайтесь, подсказки для поиска синего камня можно получить от жителей посёлка, помогая им справиться с жизненными трудностями, учась дружбе, терпению и пониманию.       Над путниками загорелась надпись «недоступные квесты разблокированы».       — Это тоже плохо, — подытожил Стэн, отмахиваясь от буковок внутриигрового сообщения над собой.       Когда доктор стал повторяться, не выдавая никакой новой информации, у путников возник вопрос, как им поступить так, чтобы выполнить квестовый алгоритм и при этом успеть на финал «Выбора Графини».       Встав посреди тесного зала, все трое приняли задумчивые позы, имитируя бурную работу мозга.       Первой сдалась Мэйбл, во время имитации рассматривающая гостей таверны.       Увидев кое-кого знакомого, она схватила Диппера за рукав и начала его энергично дёргать, указывая куда-то вглубь пыльной харчевни.       Прищурившись, он рассмотрел отдаленно известного ему парня за одним из столиков.       — Он похож на…       — Вылитый Калькулятор! — визгнула близняшка и резко успокоилась, принявшись приглаживать непослушные патлы, — Ой-ё, а я думаю, чего тут так жарко. Извините мальчики, я отлучусь на минутку!       — Мэйбл, мы пришли сюда за опытом!       — Опыт бывает разный! — крикнула она брата через плечо, уверенно шагая в сторону парня.       Приблизившись к цели, девочка кокетливо облокотилась на стол пригожего молодца.       — Эй, красавчик, подкинешь чеканную монетку своей ведьмочке?       Махнув на непутёвую сердцеедку рукой, её близнец направился к прилавку, решив заняться делом, прописанным в правилах любого фэнтези.       Если в таинственной локации их ждет босс-файт, то нужно подготовиться.       Он надеялся, что боссом в игре будет всё-таки не Пасифика, которую они так и не встретили на пути, как думали. О ней и Гидеоне пока не было ни слуху ни духу.       С Пасификой вести бой было бы проблематично, с такой-то некрасивой шишкой на лбу...       То есть, не то, чтобы ему было очень важно, как он выглядит, но всё же...       Позади раскрасневшегося племянника цепкие руки Стэнли, оставленного детьми на произвол жуликоватой судьбы, потянулись к «ничейным» монеткам на столе.       Пальцы вот-вот бы дотронулись до золота, но перед кошельком появился схематичный широко открытый глаз, отвлекая от воровства.       Сначала Стэнли показалось, что схематичный глаз появлялся в воздухе, чтобы предотвратить кражу.       Подольше понаблюдав за странным явлением, Пайнс пришёл к выводу, что глаз ему вовсе не враг, а даже наоборот — верный помощник.       Схематичный глаз стоял на шухере.       Он закрывался, как только неигровые персонажи игры уходили или отворачивались от вора, давая добро на присвоение чужого.       И несмотря на такой удобный интерфейс, которого слегка не хватало в реальной жизни, Стэнли всё равно не удавалось ничего прикарманить.       Глаз моргал без устали из-за количества людей в таверне.       Персонажей было слишком много, и они назойливо ходили туда сюда, иногда врезаясь в стулья, стены, друг друга, создавая впечатление сельской деятельности.       В случае помощника Дурланда, ситуация не сильно изменилась. В игре он даже немного поумнел.       Часто от персонажей слышались фразы, завлекающие в сайд-квесты.       Но Стэн Пайнс не дурак. Кто в здравом уме будет брать на себя дополнительные задания, не выполнив основную сюжетную линию?       Ему в голову пришла одна гипотеза, основанная на заметной туповатости людей в игре.       Идея рискованная, но кто не рискует, тот не пьёт Питт Колу!       Взяв в руки плетёную корзину, не относящуюся к категории игровых богатств, Пайнс надел её на голову близстоящей женщине и заметил, что глаз на шухере стал моргать несколько реже.       Тем временем, разочарованная в компьютерном интеллекте сердцеедка бродила в поисках новой жертвы.       В итоге своих поисков, она наткнулась на огромное багровое кресло, развёрнутое к камину.       По законам розовых соплей, в кресле, что развёрнуто к камину, всегда сидит либо самый горячий мужчина во вселенной, либо дедок с флягой и багучими репликами.       Естественно, что подобное обвеянное элементом загадочности кресло имелось и в клишированной настолке.       На высокой спинке кресла висел фотоаппарат. Он выделялся из общей картины волшебного средневековья, чем ещё больше заинтересовал романтика-неудачника, что тут же двинулся к нему.       Когда фотоаппарат был настолько близко, что его можно было пощупать, Пайнс поняла, что её любопытство на этом не угомонить, и заглянула в кресло.       Свесив ножки, на мягкой подушке для вельмож сидел её треугольный знакомый, одетый в…       Гавайку и солнцезащитные очки?       Выбор наряда Мэйбл заинтересовал, и она аккуратно присела на массивный подлокотник, смотря на товарища.       Вернее, на местную версию своего товарища, как ей показалось. Это бы объяснило, почему он так странно одет, ведь тут все её знакомые одеты странно.       Билл примостил очки с одной единственной линзой на поля плетёной шляпы, заменяющей ему цилиндр, и уставился на побеспокоившую его девочку.       — Привет, ещё раз! Ну, и как твой велопробег? Дай угадаю, ты кого-то сби...       Билл поднял палец, не дав ей договорить, взывая к вниманию. Заткнув подругу, он обратился к карманной книжечке, что лежала рядом с ним.       Полистав книжку, демон нашёл нужную страницу и стал читать написанное по слогам, ведя пальцем по строкам:       — Здеш-ний я не, пло-хо по-ни-мать не-смыш-лё-ный диа-лект.       Судя по всему, карманная книжка была ничем иным, как словариком для туристов.       — Вот оно что… Шапка не жмёт?       — По-да-рок.       — Подарок?       Нездешний молча указал на её голову.       Пощупав макушку, Мэйбл обнаружила на себе что-то мягкое и стянула это к своим глазам.       Перед ней светилась ярко-розовая остроконечная шляпа, на которой кто-то большими золотыми буквами вышил: «вАлШеБнИцА». Сверху шляпу венчала звездочка, с которой водопадом сыпались блёстки, оставаясь на руках, теле и одежде.       Прикола валшебница не поняла, умилившись такой щедростью.       — А-в, спасибо! Ты, конечно, ведёшь себя отвратительно, местами, но ты всё равно мой лучший друг, — с благодарностью обозначила она, подняв глаза на дарителя, — Хотя... Наверное, твоя настоящая версия — мой лучший друг. А твоя настоящая версия, наверное, сейчас развлекается с моим велосипе…       Её ударили словариком по голове.       — Эй! За что?       — Звезда умом не блещет!       — Звучишь прямо как настоящий… — обижено пробубнила ведьмочка, потирая ушибленное место.       — Скучной игрушке из DD&D измерения не удастся подделать меня! Хоть она треснет! Я пришёл сюда за сувенирчиками!       Вышедший из образа турист вытянул из-под шляпы небольшой мешочек, наполненный магнитиками, и потряс им перед её носом.       Помимо блондинки в смешном конусе на голове и горящего города, ведьмочка могла поклясться, что увидела на одном из сувениров мёртвую себя.       — Теперь будет, чем украсить холодильник, — попыталась она подбодрить раздражённого ею демона, — Если у тебя он вообще есть…       Мешочек с магнитиками исчез. Треугольник посерьёзнел, и, отведя взгляд от собеседницы, сложил пальцы домиком.       — Заставлю кое-кого проглотить парочку железных блоков, чтобы можно было лепить бесполезные куски пластика с магнитом к кое-чьему брюху.       Поделившись планами на жизнь, он стал напряжённо наблюдать за языками огня в неухоженном камине, изредка моргая, оставив Пайнс в лёгком недоумении.       Она не знала, стоит ли волноваться или эти жестокие планы её не касаются, и можно как обычно не париться по поводу его шутеек.       Мэйбл медленно отпрянула от жестокого друга, пристально осматривая его широко раскрытыми глазами.       Тот ещё какое-то время пытался её игнорировать в надежде, что она перестанет выжидать его внимания. Всё же устремив узкий зрачок в сторону девчонки, он дал ей невербальное разрешение говорить.       — Я не хочу быть твоим холодильником.       — Для тебя я придумаю что-нибудь поинтересней, Звёздочка.       Билл продолжил разглядывать огонь, закончив разговор.       Получив вполне удовлетворительный ответ, Звезда уселась поудобнее на подлокотнике и воззрилась в камин, пытаясь выяснить, что же такого интересного нашёл там демон.       Вскоре она поняла, что Билл просто сосредоточенно думает о чём-то важном и существенном, пялясь в одну удобную ему точку. А поскольку сосредоточенно думать для Мэйбл было задачей не из простых, созерцание огня оказалось для неё скучной пыткой.       Посидев с ним ещё какое-то время, мешая ему думать о вечном вечным ёрзаньем, она вернула на голову подаренную им шляпу и предупредительно кашлянула, подчеркивая эффект наступающей шалости.       — Прошу прощения, Ваше Сиятельство, — в полупоклоне обратилась Падающая Звезда к сияющему жёлтым в тени трофеев на стене треугольнику, взяв его ручку в свою, — К моему преогромному сожалению, мне нужно идти совершать подвиги! Но я обязательно вернусь!       Героиня поцеловала его руку и молниеносно слетела с кресла на пол, во избежание ответа.       Куда бы не затаскивали её приключения, она везде оставалась цветастой юлой — торнадо из радужных пайеток, в чьём эпицентре Биллу не повезло оказаться.       Было бы намного легче, если бы мысли этого торнадо были читабельными.       Её мысли запутанее любых древних рун. Они слишком быстрые, неуловимые, со странной логикой, которую сложно было понять.       Часто действия девчонки становились сюрпризом, и этот сюрприз определённо обладал своим шармом, в котором Билл был отчасти заинтересован.       Отчасти.       Ехидно посмеиваясь, девочка поднялась с пола и шустро убежала от камина, периодически врезаясь в посетителей таверны, чувствуя свою безнаказанность.       Ни на секунду не отрываясь от рассмотра огоньков в золе, Сайфер равнодушно материализовал пузырёк с антисептиком и протер руки.       Самый ответственный из игроков же разглядывал прилавок, усыпанный цветастыми магическими безделушками и едой.       Каждый увиденный им ценник кидал его в жар и он задумался над тем, что жадность дяди — вполне заразное явление.       — Нужно что-то?       Вздрогнув от неожиданности, Диппер поднял глаза на задавшего вопрос хозяина таверны, что по странному совпадению был как две капли воды похож на одного знакомого шерифа.       — А что есть? — скромно поинтересовался мальчик.       — Масло для фонарей, верёвки, бомбы, сладкие рулеты — всё это добро твоё, мой друг, пока у тебя достаточно внутриигровой валюты!       Смутившись Диппер вывернул карманы, не найдя там ни одного золотого.       Нет голды — нет ресурсов.       — Я возьму в кредит, — неуверенно промямлил он, на шаг отступив от прилавка, чувствуя, как урчит его живот.       — Мне жаль, протагонист, я не раздаю кредиты. Возвращайся, когда будешь, м-м-м-м-м, богаче!       Голова знакомого усатого дядьки накрылась большой плетёной корзиной.       Помахав ладонью на уровне глаз продавца и убедившись, что он отныне в слепой зоне, Стэнли сгрёб с прилавка всё, что плохо лежало в свою бродяжью сумку.       Племянник воришки обернулся, чтобы обнаружить всех обворованных неигровых персонажей с корзинами и ведрами на головах.       — Они ж болванки, Диппер! С ними не нужно любезничать!       — О, Диппер всегда был вежлив с NPC! — поделилась с дядей оптимистка, появившаяся из ниоткуда, и потрепала вежливого братца по голове, — В детстве он даже вслух говорил им спасибо!       — Звучит очень даже в духе Шерми, — прочавкал Стэнли, доедая свистнутый рулет с глазурью, — Вы с ним случайно не родственники?       При упоминании их дедушки, лица детей на секунду перекосились и спешно приняли исходный вид.       — А знаете, тут не надо читать книги, чтобы учить заклинания в них! — перевела Мэйбл тему, пробежав глазами по книжкам с полки волшебной литературы за стойкой, — Можно просто делать так!       Взяв оттуда случайную книгу, она ударила себя ею по голове. От удара её глаза загорелись умом.       Рука девочки озарилась сиянием цвета яблочного пирога, который всегда был в меню у близняшек, когда тем нездоровилось, и она легонько дотронулась к шишке на лбу брата.       По телу прошел разряд приятного тепла. Ушиб перестал болеть, и шишку он тоже уже нащупать не смог.       Захотелось обнять самого дорогого себе человека и больше никогда не отпускать, но по какой-то неизвестной причине объятия стали непосильной задачей.       — Кажется, быть ведьмой тебе понравилось, — хихикнул мальчик, потирая исцелённый лоб, — Спасибо.       — Ещё бы! Я всё это лето — ведьма! — хихикнула в ответ ведьмочка, — Меня почти на вилы накололи на День Первопроходца!       Как бы прадяде Стэну не хотелось продолжить семейную идиллию, близняшки очень скоро перестали перекидываться приятностями, потащив дядю на выход, предварительно залечив его ожоги на лице новым заклинанием.       Они оставили посёлок позади и снова отправились в путь. Они шли, сгрызая взятую из таверны еду по дороге, пока дядя не начал усерднее ныть о старческих суставах. Семья решила сделать привал у леса, в коридоре сосновых теней.       Оттуда открывался прекрасный вид на холм, где стоял высокий готический замок, окутанный тьмой.       Над путниками загорелась надпись «недоступные локации разблокированы».       Несмотря на спускающиеся пурпурные сумерки, природа вокруг всё ещё оставалась ярче своего настоящего прототипа.       Детализированность давала почувствовать себя сидящим за самым мощным компьютером, способным выдержать отрытый мир и умопомрачительную графику, где у каждой травинки есть свое место в коде игры.       — Теперь я понимаю, почему Форд так любит научную фантастику, — жаловался Стэнли, плюхнувшись на огромное бревно, — Там сел на какой-то летающий драндулет и долетел куда тебе надо. А это ваше фэнтези…       — Всё пешкарусом! — поддакнула племянница, одним взмахом рукава состряпав им костёр и приземлившись на брёвнышко напротив.       Рассматривая их место отдыха, она наткнулась на Диппера, смотрящего на замок в дали, облокотившись на одно из деревьев.       Замок напоминал ему о Пасифике, и он сам не знал почему.       Чтобы поднять брату настроение, Мэйбл достала из сумки Стэна то, что недавно там запрятала, подмигнув прадяде.       — Хотела отдать тебе это попозже, Дип-Допус Благородный, — привлекла она внимание рыцаря, спрятав руки за спиной, — Но так уж и быть!       Дипперу протянули деревянную дудочку.       — Откуда? — спросил он, осматривая свой подарок.       — Получила её в мини-квесте «Голубая кровь соседнего болота» взамен на поцелуй с коронованной лягушкой. Мне дали ачивку «Серцеедка»!       — Лягушка превратилась в прекрасного принца?       — Нет, но теперь у меня есть номерок почтового голубя коронованной лягушки. Гарольд просил ему писать.       — Благословляю, всяко лучше Гидеона.       Они рассмеялась, и Мэйбл под шумок всунула Дипперу его подарок. У самой же в руках искорках появился небольшой тамбурин, зазвеневший серебряными бубенцами.       — Всегда мечтала о бубне, — поделилась она, повертев инструмент, — Мне никогда не нравился тот треугольник со школьного оркестра…       — Оно и понятно, — помрачнел Диппер, для которого каждая треугольная вещь стала ассоциироваться с прошлогодним концом света.       Ежедневные кошмары сестры, не дававшие ему покоя по ночам в течение года, не давали о себе забывать даже не смотря на то, что плохие сны с начала лета Мэйбл больше не снились.       Последний нагрянул прямо перед приездом в Гравити Фолз, после затишья во время майских контролей. В мае у семиклассницы, пробалаболившей весь год за внеклассными дебатами и другой необязательной деятельностью, на плохие сны времени просто не было.       Как и на сон в принципе.       Из студенческого совета её всё равно выперли, несмотря на все старания.       «Хромающая успеваемость» — говорили они. «Неподобающее поведение» — говорили они…       До конца лета оба близнеца доползли с ощущением горящей преисподней за спиной.       И всё же, по утрам покидать свою комнату и идти в школу было приятнее, чем заходить в неё вечером и чувствовать, как намагничены кровати после тяжелого дня.       Проклятая постель манила прилечь, не думая о том, что может в ней присниться. Падающая Звёздочка, переживающая свою смерть каждую ночь, не сдавалась до последнего, борясь за здоровый сон.       Плевать, к чему снятся треугольники. Главное, поскорее от них избавиться.       Выяснилось, что мяуканье после кошмаров уже не способствует дальнейшему спокойному сну. Она меняла подушки, меняла позу для сна, меняла рацион, спала с родителями, спала с котом и Пухлей, ночевала на диване в гостиной и даже в садовом кресле с садовым гномом в обнимку.       Никакая смена обстановки не спасала от кошмаров, которые выбирали сами, когда появляться, сколько длиться и с какой силой пугать. Словно они были живыми, обладали коллективным интеллектом, мстящим за своё поражение самым подлым способом, пробираясь в её самые потаённые страхи.       Конечно, проблему пытались решить.       За кошмары сначала взялся школьный психолог, к которому её притащили в прямом смысле этого слова, протерев полы в школе каждым свитером. Школьный психолог Мэйбл очень не нравился. Мало того, что он появлялся неохотно, опаздывая и иногда не существуя, так ещё и сводил все беды к скорби об утрате, роясь в её мозгах не хуже мозговых паразитов и снова подняв тему, которую она давно пережила. Никому не понравится, если кто-то будет так нагло и неаккуратно лезть за кулисы безупречного образа, выстроенного за жизнь. Психологу Пайнс поставила бы 2 из 10.       Потом подсуетилась мама, найдя «лучшего экстрасенса севера Калифорнии» по советам подруг и тёти Луизы, что так же не особо смыслили в здравом смысле. За услуги экстрасенса долгое время папа сопротивлялся платить, знающий не понаслышке, что такое предсказания по телефону из Нью-Джерси и личная бабушка-хиромант на каждый День Рождения. Тем не менее, пару сеансов страдающая от кошмаров посетила, чтобы узнать от смешной тётки, что в ней сидит сущность в виде гномика и это легко чистится за пару десятков долларов. Мэйбл поставила бы ей 7 из 10 за прикольные хрустальные шары, коллекцию одержимых кукол и вкусно пахнущие ароматические свечки, но из-за неё мама запретила спать с садовым гномом, обвинив его во всех катастрофах человечества. Так что 5 из 10.       Заключающую попытку наладить её сон сделал Стэнфорд, заплывший в Калифорнию на Рождество. Дети единогласно решили скрыть от него факт прошлой попытки с экстрасенсом, чтобы он не пожалел, что вылез из портала на свет божий. Мозговитый прадядя ставил над ней максимально щадящие опыты, дабы не вызвать вопросы у родителей, что ещё не отошли от его внезапного появления прошлым летом. Стэнли же окончательно вспомнил своего племянника, когда Мистер Пайнс расстроился, узнав, что семья зря потратила кучу денег на надгробие для пропавшего без вести Стэнфорда. В любом случае, пляски с гипнозом, привезённые из Ирландии заговоренные монетки Лепреконов и часы, проведённые за конспектированием и тихим мельтешением по поводу возможного возвращения проблемы результата не дали, как и не дали насладиться праздником и заполнить квоту здоровых семейных отношений. Стэнфорду подопытная поставила 9 из 10, потому что он её любимый дядя. Бюро Мэйбл-рецензий местечко коррумпированное.       Девочка считала, что возвращение проблемы невозможно.       Да бросьте! Возвращение антагониста — это клишированный приёмчик для дешёвых сиквелов, которые выпускают сразу на DVD. Её жизнь заслуживает чего-то поинтересней!       — Не может он вернуться, — из раза в раз объясняла она брату-параноику, сплёвывая зубную пасту перед рутинным тревожным сном в стиле суровых тюряжных бывак, — Такие злые и противные придурки возвращаются только в фанфиках! Вот как, например, в том про Утка-Тива…       После всех неудачных попытках родных вылечить её от кошмарной язвы, Мэйбл нашла свой авторский неповторимый метод борьбы с бессонными ночами. Метод заключался в том, чтобы изматываться за день так, чтобы к ночи падать в кровать без задних мыслей о том, что тебе может присниться на этот раз. Иногда это действительно помогало хотя бы не накручивать себя перед сном.       Для такого чудесного эффекта, она записывалась во все существующие кружки до тех пор, пока учителя не начали вырывать у неё ручку. Уходя с одних занятий, она быстро находила новые, бонусом приправляя график новыми бредовыми хобби, чтобы они вытесняли собой математику, и можно было разводить руками при родителях.       Так Пайнс заняла первое место в плетении резиновых браслетиков, насобирала пакет грамот за участие в «спеллинг би» и выиграла конкурс на курсах первой медицинской помощи, показав свои безупречные навыки оказания первой медицинской помощи средством искусственного дыхания.       Стремления быть везде и всегда родителей только радовали, но они просили остепениться. В будущем она не сможет быть всем и сразу.       На вязаной салфетке у сахарницы на обеденном столе всё чаще стали появляться рекламные брошюры университетов, колледжей. В шутку поднимались темы смешных грантов и студенческих талисманов за ужином.       Диппер знает, чем он хочет заниматься в будущем, и смело об этом говорит, а она вяжет пряжу.       Вяжет пряжу в окружении школьных бумаг и так и незаконченных проектов, начатых во время очередного безрезультатного всплеска энергии.       Самыми стабильными её увлечениями оставались дебаты, драмкружок и школьный оркестр, в котором она участвовала исключительно ради брата. Они сидели на пластиковых стульчиках-раскладушках в последнем ряду и болтали, пока им не вручали инструменты с просьбой заняться делом.       Близняшка каждый раз искренне удивлялась, когда оказывалось, что кроме присутствия от неё требуется что-то там ещё дзинькать в определённые моменты…       Иронично, что в связи с её настойчивостью и «абсолютным отсутствием слуха» ей торжественно вручили именно этот музыкальный инструмент, лишь бы она отстала. В поставленном ультиматуме «треугольник или адьёс» она нехотя выбрала треугольник.       Во время музыкальных сессий оставалось только представлять, что она из раза в раз неистово лупасит одного мерзкого дурацкого треугольника, со всем усердием и злобой избивая «гвоздём» бедный металлический прут, которому не повезло быть изогнутым именно в этой форме.       Не поверите, в своём деле она была лучшей.       Стоя ранним утром перед зеркалом в последних числах мая, она сделала глубокий вздох и приняла, что стала меняться. Меняться в плохую сторону из-за…       Ненависти.       Да, ненависти, растущей в ней с каждым днём и заражающей всё больше переменных жизни.       Сначала она обоснованно ненавидит треугольники, потом свою кровать, потом под раздачу попадает цветная капуста, которую она вынуждена есть, чтобы убрать свои ненавистные пухлые щёки, а потом она уже с пеной у рта доказывает, что математика — наука дьявола и всем её практикантам нужно задуматься о детях.       Ненависть — это деструктивная фигня, подрывающая её оптимизм. Вот так.       Чтобы насладиться летом, нужно попытаться на время обо всём забыть и не мучать себя бессмысленными негативными эмоциями.       Нужно сбросить настройки. Нужно стать той самой беззаботной Мэйбл. Нужно вернуться к канонам. Нужно создать впечатление, что с прошлого июня ничего не изменилось.       Бойтесь своих желаний. Они имеют свойство исполняться.       Собственно, возвращаясь к фэнтезийному привалу, именно по этой причине забывшая обо всём связала помрачневшего брата с хардкорной сложностью последнего разученного ими с оркестром произведения Оффенбаха, и уж никак не со своим бывшим предметом ненависти.       — Ага, во всем виноват этот канкан, — закатила глаза девочка, придумав тему для разговора получше, — Если уж на то пошло, и у нас у всех есть музыкальные инструменты...       Близнец сразу понял, к чему всё идёт, и закрыл лицо руками, словно это помогло бы ему спрятаться от гиперактивной сестры и не участвовать в её безумии.       — Только не это…       — Эксклюзивный концерт «Любовный Дозор Альфа»! — вскочила на ноги оптимистка, забравшись на своё бревно, — Только этим вечером и только для вас, сосны! Кто-нибудь знает какие-то песни под нашу ситуацию?       Прадядя Стэн заметно заволновался, что было ему не свойственно, но всё же нашёл в себе силы воспользоваться подходящим моментом и ненавязчиво поделиться тем, над чем работал прошлый год.       — Знаете группу «Братья Глашатаи»? О, это была одна их моих любимых групп в 80-тых... Я усовершенствовал одну из их песен, немного. Думаю, она как раз в тему, — бард покашлял в кулак и положил руку на струны лютни, вспоминая, как играть на струнных, — У меня есть опыт в дрынь-дрынь на гитаре.       Его внучатый племянник скептически прищурился, подняв брови.       — Поверьте, в Колумбии все умеют делать дрынь-дрынь на гитаре.       Какой бы прошлый опыт Стэн бы не имел, он ему не понадобился. Игра сделала все за него, начав отыгрывать бои его безвольными пальцами.       — Ва-а, а что если Ручная Ведьма тогда отдала тебе руки какого-то музыканта?       — Пусть забирает обратно!       Когда всё же Стэнли привык к тому, что его руки больше ему не подчиняются, бои слились в мелодию, подталкивающую его к исполнению своей усовершенствованной песни:       — Когда я просыпаюсь,       Знаю я, что просыпаюсь для того,       Чтобы рядом с вами быть.       Когда я гуляю,       Знаю я, что гуляю для того,       Чтобы с вами героями прослыть.       Когда я пь... Когда я работаю,       Знаю я, что работаю для того,       Чтобы вас, спиногрызов, прокормить.       И когда я зарабатываю,       Знаю я, что зарабатываю каждый пенни,       Чтобы за своё прадядьство заплатить...       — Каждый пенни?       — Это песня из альбома «Солнышко светит в Лэйте», чего ты ещё ожидал? Я отдаю дань оригиналу, — перебитый повторил последний куплет, — Знаю я, что зарабатываю каждый пенни, чтобы за своё прадядьство заплатить...       — Кажется, я знаю эту песню! — засияла Мэйбл и напела начало знакомого ей припева, — Но я пройду пять тысяч миль и я пройду ещё пятьсот!       — Чтобы быть для вас самым лучшим дядей, Избавившим вас от забот, — подхватил Стэнли.       — Это то, чем ты занимался каждый вечер, сидя в своём кабинете до вечера? Совершенствовал песни?       — На самом деле, я начал ещё в нашем с Фордом путешествии...       Мэйбл шепнула что-то Дипперу на ухо и оба одобрительно заулыбались.       Дети поняли, что сухарь-дядя с ними совсем размяк, как печенье в горячем чае, которое ты не успел достать из чашки вовремя.       Младший умник в семье подумал, что это могло бы быть одним из побочных эффектов стёртой под откос памяти. Может с личностью Стэнли частично забыл и свои бесполезные установки в воспитании, навязанные отцом.       Память Мистера Загадки вернулась, но в жизни всё не бывает так хорошо, как хотелось бы.       Он забыл многие ключевые моменты из их со Стэнфордом счастливого детства, из раза в раз продолжая врать, что он их помнит. Он всё чаще чувствовал себя потерянно, как маленький ребёнок, потерявшийся в толпе. Он стал жутко рассеянным, ежедневно теряя свои вещи.       «Склероз — хорошая болезнь, — думал Стэнли, — Ничего не болит, зато каждый день новости...»       Тем не менее, он никому о подобных последствиях стирателя не рассказывал, давая людям вокруг возможность подмечать его новые странности самим.       Семьянин считал, что его состояние — мелочи, причем не самые приятные, о которых любимым напоминать не хотелось.       Иногда ему казалось, что в деталях его память сохранила только прошлое лето. Чётче всего самое ужасное из прошлого лета.       Песни Пайнс совершенствовал не только из-за большой любви к детям, но и для тренировки своего дырявого сознания.       А его сознание было дырявым буквально. Даже демон разума, проведывающий чужие головы, его сначала не узнал.       Разум старика обрёл не только краски, но и проплешины в самых разных местах. Двери во многие воспоминания не открывались или были полностью уничтожены.       И даже в побитом, инвалидном сознании Стэнли, найти что-либо было намного легче, чем в хаотичном разуме Мэйбл.       В её голове не было сортировки, какая в разных видах обычно бывает во всех головах.       Всё из парка Пьедмонта, плавно перетекающего в лес, было достаточно лёгкой добычей. Сосенка слишком много думает и прекрасно компонует свои мыслишки в группы.       Пшеничное поле с разрушенным порталом, на которое Шестопал променял свою беспорядочную, но завораживающую вселенную, за которой можно было наблюдать часами, было делом пропащим. Демон редко туда заглядывал, ибо достать оттуда что-либо было невозможно из-за металлической пластины. Не хотелось себя расстраивать.       Но у Хижины Чудес, совсем-совсем недавно обильно вросшей в интерьер калифорнийского домика супругов Пайнс, оправдания своей неприступности не было.       Барахла так много, а найти в нём что-то сенсационное невозможно.       Раньше мозговой паразит не замечал, что за стенами разума тринадцатилетней дурынды скрывается кое-что очень похожее на разум молодого Стэнфорда.       Просторы неизведанного около-космоса, только без миллиметровки и цифр в дали.       Цвет другой, он почище, но с ним всё равно можно работать. Осталось каким-то образом снести гибрид калифорнийско-орегонской домо-развалюхи.       — Из Звёздочки можно слепить настоящего гения, — рассказывал демон собственному портрету в пентхаусе, водя пальцем по краям своего бокала — Нужно всего-то убедить комету в том, что ей совсем не нужен хвост.       Ненавидеть Мэйбл с каждым днём становилось все сложнее. Сложно ненавидеть её идиотизм, когда он скорее просто раздражает. Раздражает тем, что девчонка не пользуется крупицами своего потенциала, с которым она определёнными стараниями может переплюнуть даже Шестопала.       Может, но не хочет. В этом и заключается её главная тупость.       Парадоксально, что один из ряда изобретательных и аутентичных гуманоидов, которых он встречал на своей многовековой ярмарке рукастых гениев, не может выйти за рамки. Смену парадигмы Звезда признавала только в творчестве, в остальных, особенно социальных, сферах пролёживая свою ничтожную жизнь на прокрустовом ложе.       Иногда треугольник-реформатор закатывал свои несуществующие рукава и пытался сделать у неё в башке небольшую перестановочку, но ему постоянно что-то мешало.       Например сейчас вездесущему Сайферу, покончившему с велосипедом и своей туристической прогулкой, сносить стены в её голове шаровым тараном мешал сам шаровой таран. Проблема была в том, что в голове Звезды неодушевлённые предметы часто обретали дар речи, и он не мог этому помешать.       — О, а знаешь, кто я? — спросил у Билла писклявый шар-таран, начинающий ему надоедать тупыми каламбурами в стиле Звезды, которые тот рассказывал за работой.       — Шарообразный кусок воображаемого металла.       — А вот и не угадал! Я механизм для ДЕМОНтажа! Понял, да? Ты демон и ты ДЕМОНтируешь!       Демон в строительной каске не сказал ни слова, напряжённо прожигая взглядом дурацкий звёздочкин антураж.       — О, а я вспомнил песенку! Хочешь послушать, дружище?       — Воздержусь, шарообразный кусок воображаемого металла.       — И я пройду пять тысяч миль и я пройду ещё пятьсот...       — Когда шотландцы берутся за музыку, в итоге всегда получается какая-то фигня, попадающая в руки таким, как Феска! Дурацкие скоты, разрази меня волынка!       Мэйбл перестала петь. По спине прошёлся холодок, когда в её голове говорящему шару-тарану вырвали язык.       Диппер, подбирающий мелодию к песне прадяди и звону её побрякушек на бубне, это заметил и опустил дудочку.       С тех пор, как ему бесплатно достался кларнет, его любовь к духовым инструментам крепла с каждым днём. Туба не плоха, но у него явно началась стадия чего-то... Поменьше.       Может когда-нибудь экспериментальный метод познания музыки приведёт его к саксофону, на котором играла бабушка.       Невероятным слухом и моторикой он не обладал, но ему понравилось изучать инструменты без репетиторов, родителей и школьных оркестров, подбирая мелодии без нот. За месяц лета, он даже успел написать парочку собственных мотивов и он бы никогда не признался, что использует их в качестве перехода между стихами собственного сочинения, начитанных на кассету.       Подаренная сестрой дудочка была чем-то похожа на кларнет: такая же загадочная и новая. Пускай близнец и увлекся игрой в семейном фолк-бэнде, вдохновившись лёгкостью их времяпровождения, он не спускал с сестры глаз.       Диппер часто следил за ней краем глаза, чаще всего неосознанно, подмечая любые изменения в лице или позе близняшки и читая её, как любимую и знакомую с детства открытую книгу.       — Тебе холодно?       Вместо ответа сестра скоромно кивнула, получше натянув шляпу на голову.       Близнец мгновенно оказался возле неё, накрыв её плечи своим плащом.       — Сыграем вместе ещё раз? — с надеждой поинтересовалась она, смотря, как сидящий напротив снова безвольно провел рукой по струнам.       — Что скажешь, дядя Стэн? — окликнул рыцарь барда, — Устроим кам-бэк «Любовному Дозору Альфа»?       — Только потому, что мне скучно. Не обольщайтесь! — соврал Стэн, беря лютню поудобней, изо всех сил пытаясь скрыть свою улыбку.       Они играли вместе так долго и нелепо, что Мэйбл успела впасть в счастливое забытье, очнувшись только когда дядя залил костёр содержимым своей фляги.       — Ну вот, дети, из-за вас я вспомнил, как мы в старые-добрые времена мочили зомби. Напомнили мне о том, что нужно отскоблить засохший кусочек чьих-то гнилых мозгов с гольф-кара!       — Как в старые добрые времена, — прошептала Мэйбл, прежде чем догнать уходящую в закат семью.       Северо-западный замок располагался на высоком холме, окружённым рвом и имел много общего с поместьем Нортвестов. И там и там тошнит от помпезности, и там и там есть кладбище у подножья холма. В игре, в отличие от реального мира, его скрыть не пытались, оставив могилы на всеобщее обозрение.       Кладбище было видно на другом берегу, закутанное в белой дымке.       У самого рва, через который им нужно было пройти, сидел поистине лучший друг Мэйбл, что никогда её не предавал и не издевался над ней.       Это был розовый свин с трезубцем у копытцев, размером со среднестатистическую кошку, страдающую ожирением, на ушах у которого находился кремовый берет со вставленным в него пером.       Только заприметив Пухлю, хозяйка со всех ног помчалась его тискать.       Обнимашками она, сама того не зная, активировала автоматический перевод с языка разумных свинок, и над её хрюкающим питомцем загорелись субтитры:       — Я, Таможенник Пухлый, охраняю проход к замку принцессы.       — А-в-в, Таможенник Пухлый, не мог бы ты организовать нам мостик? — попросила его девочка, состроив умоляющие глаза, способные выпросить всё, что ей угодно, — Пожалуйста!       — Мост нужно поднять, рычагом. Рычаг я не дам, — Пухля перевернулся на спинку копытцами кверху, — Принимаю взятки. Рычаг можно получить, покормив меня клубничным мороженным.       Нужный им рычаг лежал прямо под его кручёным хвостиком, и взяточник-хрюндель этого совершенно не скрывал.       Хитрая племянница уголовника почесала свинке спинку, и та начала изворачиваться под её рукой, предлагая новые места для ласки. Хозяйка аккуратно забрала у таможенника рычаг, не встретив никакого сопротивления.       Поднявшись, она с некоторым усилием вставила рычаг на его законное ржавое место, еле заметное под слоем мха.       Из пенистой воды, скрипя досками и лязгая гвоздями, поднялся простенький, но вполне функциональный мост.       От разведённого на почесушки последовало хрюканье, что субтитры именовали, как «непереводимый свинячий жаргон непристойного содержания».       Пайнсы без проблем прошли по мосту через ров, понадеявшись на его устойчивость. Ступив на другой берег последней, Падающая Звездочка победно упёрла руки в боки.       — Вот, что я называю диплома...       Что-то закололо в груди, как после длительной пробежки. Обычно такое неприятное ощущение появлялось после ненавистных изнурительных уроков физической культуры, но в этот раз всё было по-другому.       Это должно пройти достаточно быстро, и девочка бы не придала странной боли особого значения, если бы не видела испуганных лиц её родных.       Она опустила глаза.       Пухлин трезуб прошел её насквозь, немного.       Те места в груди, откуда появились острые концы, были еле различимы за ширмой кучи маленьких пикселей, цензуривших ранение.       На жидкую соединительную ткань внутри организма не было даже намёка, так как настольная игра сквозь века позиционировала себя, как фэмили-фрэндли.       — Miér...       Вспомнив об испаноговорящем дяде, раненная решила, что даже на смертном одре плохие слова говорить не стоит, и осмотрительно исправилась:       — Miércoles! Пухля, как ты мог?       — Таможенный бизнес, — продолжили субтитры, — Ничего личного.       Девочку накрыла волна неприятной боли, вызвавшую не столько испуг, сколько сильнейшее чувство дежавю, словно ей испытывать что-то подобное приходится не впервой.       Ноги подкосились и она покачнулась. Брат словил Падающую Звезду у самой травы, опустившись на землю с ней на дрожащих руках.       Ни в каких правилах не было указанно, что происходит с игроком впоследствии смерти, как, впрочем, и в реальном мире.       Стэнли застыл позади близнецов, плохо понимая, что произошло.       В убийствах, которые он успел повидать, такой прикрывающей все подробности цензуры не было.       — Мэйбл, всё будет в порядке, — успокаивал скорее себя Диппер, беря побелевшую сестру за руку, — Главное, не доставать оружие из раны и может использовать заклинание регенера…       — Всё и вправду в порядке, Дип-Доп, — перебила его Мэйбл, — Я жила без страха и умру без страха...       — Как вернёмся домой, помоешь язык с мылом! — упрекнул умирающую прадядя, упав на колени рядом с племяшками.       — А ещё я всё это время знала, что тебе нравится девчачья европоп группа и не подкалывала тебя за это. Ты слишком громко поёшь в ванной, — продолжила она говорить с близнецом, не замечая ничего вокруг, кроме его лица над ней, — Потому что люблю тебя.       Освободившись из его хватки, она с улыбкой ткнула пальцем ему в щеку и окончательно ослабла. Мэйбл закрыла глаза и обмякла у него на руках, высунув язык для драматизма.       Тело близняшки засветилось и исчезло, оставшись пеплом на руках Сосны и Фески, застывших в ужасе и непонимании.       Глаза Сосны только-только начали слезиться, когда из кустов по ту сторону моста выбежала целая и невредимая Мэйбл, пробежав к скорбящим по злосчастному мосту.       Невинные глазки-бусинки Пухли провожали её, как будто это не он только что отнял её внутриигровую жизнь. В любом случае, во второй раз он уже не возражал.       — Ребят, я только что посмотрела на свою смерть от третьего лица, это было так круто! Хорошо, что у привала был чекпоинт!       С облегчением выдохнув, близнец стёр с глаз влагу. Он не успел как следует испугаться, не представляя и не веря, что его сестра когда-нибудь может уйти из жизни...       И тут пришло осознание, вогнавшее его в краску.       — Секунду, ты правда знала про то, что мне нравится «BABBA»?       — Про мыло была не шутка, — кряхтя, встал на ноги Стэнли, идя ей навстречу, — Я старик, у меня сердце уже не железное!       За руганью прадяди и коллективными обнимашками, в секту которых они заманили даже не тактильного Диппера, пришла ночь.       Поднявшаяся луна имела лицо, причем очень разъяренное или, можно сказать, даже безумное, нагоняя жути. Под её пристальным взглядом переживший стресс Диппер чувствовал себя маленьким эльфёнком в зелёной одёжке.       Ночной туман застилал землю непроглядной белой дымкой, покрывая тело мурашками и помогая, во всех смыслах, ожившей близняшке пугать брата, пропадая из поля зрения и внезапно появляясь у него за спиной.       Со временем Пайнс усёк, что ему стоит оглядываться почаще, пока они не дойдут до цели.       Вскоре мальчик снова потерял пританцовующую Мэйбл из виду. Дяде Стэну, идущему впереди, кажется, её пропаж не замечал, думая только о «Выборе графини».       Раздался скрип доспехов, ещё более громкий и раздражающий, чем обычно.       Рыцарь остановился, у одного из самых заросших надгробий с каменной статуей совы, раскрывшей крылья над могилой, чтобы вытащить клочок плаща, застрявший между налокотником и наручем, как ожидаемо почувствовал чьё-то теплое дыхание на своей шее.       — Мэйбл, это не смешно, и ты это знаешь, — бросил он, не отрываясь от своего занятия.       Усердно стараясь вытянуть ткань из-под железа, Пайнс случайно оторвал от неё кусок. Подняв клочок к уровню глаз, его взгляд сначала сфокусировался на эпитафии могилы с совой, которую с интересом рассматривали…       Стэн и Мэйбл.       — «Андолог ано и илидубзар увос» — прочитала она эпитафию и засмеялась, прикрыв лицо ладошкой, — Звучит забавно!       Ноги подкосились, и Диппер внезапно прочувствовал весь вес своих доспехов.       Сглотнув, он медленно обернулся, ожидая увидеть за спиной нечто, что его грохнет.       Увиденное за спиной превзошло все ожидания, ибо две ноздри и уздечка в тумане оказались самыми страшным зрелищем, что приходилось видеть неопытному исследователю.       Тяжелый нагрудник потащил визжащего Диппера на землю, приковав к ней. Пытаться достать меч из-за спины было тщетно, так как оказалось, что фильмы и игры действительно врут, и эффектно достать клинок из-за спины в нужный момент просто невозможно.       Очень страшный конь равнодушно смотрел на упавшего ребенка, помахивая хвостом. Не менее страшный всадник в примитивном противогазе в форме птичьего клюва был удивлён побольше своего скакуна, свесившись так, что напуганный мальчик мог досконально рассмотреть его помандер.       В какой-то момент всадник наклонился так, что его маска, непрочно закреплённая на затылке, попросту с него слетела, обнажив как всегда измученное лицо Стэнфорда.       — Стэнфорд везде детей пугать умеет, — подоспевший Стэнли по-дружески ударил брата в плечо, чуть не скинув его с лошади.       Подняв брата на ноги, Мэйбл, осуждавшая любые проявления насилия, скрестила руки на груди, покачав головой.       — Прадядя Стэн… — с укором начала она.       — Что? Я любя! И вообще, он ненастоящий...       — Ненастоящий прадядя Форд движется очень тихо… — простонал оклемавшийся Диппер, все ещё держась за сердце.       — У него просто стэлс прокачан до максимума. Для бункерных прадядь это очень важный навык, — заметила близняшка.       Сконфуженный вниманием к себе, лжеСтэнфорд покрепче закрепил свою маску, слез с лошади и, откашлявшись, воскликнул:       — Путники!       — То есть, мой брат — это та болванка из таверны, что хотела от нас какой-то камень?       — Я, алхимик, провёл года в поисках синего камня… Я прошёл через множество испытаний… Меня пытались убить, съесть, проклясть! Мне прикрепили к внешнему чреву странные маленькие таблички с чёрным артефактом, притягивающем железо, пока я спал, — лжеСтэнфорд поднял край робы, показывая семье магниты на животе, — Я внутриигровой несовершенный разум, чей внешний вид и цель поисков, как и всё вокруг, зависит исключительно от образа жизни игроков. В течение веков ни один из вас не выполнил мое поручение, пользуясь багом с корзинками и кражей. Даже ПаладинРадмастер1990 не помог мне...       Каждый член семьи Пайнс подумал о своём, расставив приоритеты:       — Тут можно было выбирать ники? Почему мне никто не сказал?       — Кажется, игра сломала четвертую стену...       — Пас.       — Я не смогу найти синий камень без вас, путники... Станьте первыми, кто поможет мне.       Стэнли открестился, Диппер замялся, и только Падающая Звёздочка как всегда нашла что ответить.       — А ты не пробовал пройти все квесты в посёлке самому?       — Увы, я могу взаимодействовать только с игроками.       Тогда... — Мэйбл задумалась, быстро придумав новый план бедному квестовому NPC, — Знаешь, фильм про одного очкарика однозначно даёт понять, что мануал по поиску всяких камней стоит искать в запретной секции библиотеки! К тому же, такие вещи часто прячут в самых неприметных местах, так чем плоха библиотека? Мы можем пойти вместе в замок, я уверена, там найдется и библиотека и запретная секция.        В руке девочки зажегся шарообразный светоч, похожий на сияющий клубок пряжи, что пустился витать в воздухе, освещая кладбище.       На свету её улыбка стала ещё шире.       На этот раз её идея и вправду не была глупой и вполне имела смысл. Более того, узнать побольше о предмете поисков всегда хорошая идея, правда?       ЛжеСтэнфорд разглядывал племянницу, сквозь красные линзы очков, встроенных в маску. Обработка полученного предложения заняла не много: алхимик пожал плечами, обернувшись к Дипперу.       Улыбка мгновенно сползла с лица Мэйбл.       От её брата выжидали совета. Ждали совета получше. В каждой сказке наряду с драконами, замками и магией есть долька реального разочарования.       — Э-э-э, обычно… Такие редкие… Такие айтемы хранятся в особенных локациях… Может нужно пройтись по всем данжам? — неуверенно поделился своим мнением Диппер.       Близнец собирался добавить, что предложение, прозвучавшее ранее, тоже логично, но его перебили.       Алхимик достал свиток из внутреннего кармана накидки и, развернув его, издал смешной дедовский звук, что-то среднее между «хм» и «ага». Он перечитал список действующих квестов и преисполнился в уверенности, поправив пояс со связкой чеснока.       — Отличная идея, юнец! — с этими словами, услышав которые Мэйбл недовольно надула щёчки, лжеФорд залез обратно в седло, покачнув лошадь, — Я один, а данжей много, не посмею больше задерживаться. До встречи, друзья!       Хлестнув поводьями, ненастоящий Пайнс умчался в туман, подняв облако пыли.       — Позёр! — откашлявшись от тучи песка, крикнул ему брат.       Нутро замка, в который они попали, найдя наконец вход, представляло собой тёмные коридоры, замшелые стены и много-много лестниц, большинство из которых вело в никуда. Из декора время от времени появлялись красные ковры, доспехи, цветные витражи, не блестящие в ночи, и черепа рогатых тварей.       Некоторые проходы были полностью увешаны подобными трофеями с заточенными зубами и пустыми глазницами, полных паучих гнезд, которые немного наводили жути.       Чем дольше они бродили по замку, тем чётче им казалось, что они ходят кругами, из раза в раз возвращаясь в один и тот же холл. Им не помогал даже клубок света, наколдованный Мэйбл, разматывающийся по утопающим в ночи коридорам подобно нити Ариадны.       Диппер, проходя мимо одного и того же комплекта доспехов, не удержался и позаимствовал у истукана щит с эмблемой в виде золотого ретривера.       Когда семейная пати, снова вернувшись в мрачный холл, выбрала самый невзрачный из проходов на развилке, обстановка наконец начала меняться. Коридор стал светлеть, на стенах загорелись факела.       Этот путь привёл их к громадной дубовой двери, приоткрыть которую у них вышло только усилиями трёх.       Справившись, близняшки недолго думая кивнули друг другу и выпихнули дорогого дядю вперёд, за дверь.       — Чего я-то…       — Ты самый мудрый, тебя не жалко, — рассудила Мэйбл, наматывая нити на клубок света за ненадобностью.       — Ну что там, прадядя Стэн? — шепнул Диппер, на всякий случай встав перед сестрой, загородив её.       — Я вижу тьму, — донёсся голос за дверью, после которого повисла тишина и шуршание ткани, — Тьфу! Опять капюшон сполз на глазa!       Зал, в который зашли и дети, не дождавшись нормального описания обстановки, был настолько протяжный, что даже игроки с самым хорошим зрением чётко не разглядели бы его конца. Пускай Стэнли и носил очки, что априори улучшают графику, конец он видел хуже всех, от чего приходилось щуриться.       Стены тронного зала, не упуская и миллиметра, заполняли разных размеров портреты людей. Самый большой и почётный портрет был посвящен Зусу Рамирезу в паладинсном одеянии. Рядом с ним висела табличка, гласившая: «Игрок года с 1999».       Проходя у ряда картин, Мэйбл стерла пыль с одного из самых маленьких полотен, обнаружив на нём небольшого размера лису в кожаной шлейке. Девочка подумала, что хозяин лисы должен был быть очень добрым человеком, раз взял своего питомца в приключение в магической настолке.       — Я никогда не хотела быть такой, — раздался эхом всхлип, как только путники дошли до половины помещения, встав под опасно огромной свечной люстрой.       Они оказались не одиноки.       В конце зала на позолоченном помосте стоял трон и небольшая деревянная табуретка, на которых сидели мальчик и девушка в процессе откровенной беседы.       — Просто серёжки с брильянтами никогда не достаются хорошим девочкам!       Понимающе покачав головой, белобрысый мальчик подал носовой платок новой подруге по несчастью быть злодеем в ремиссии. Одетый в голубую тунику, он чувствовал себя не очень комфортно, ворочаясь на своём табурете и подтягивая шоссы.       Цвет туники показался Мэйбл до жути знакомым, словно она видела этот оттенок раньше, не один раз.       Приняв платок, принцесса сначала изящно смахнула им хрустальные слёзки с глаз, а потом, как следует людям, но не следует леди, шумно в него высморкалась, со всхлипом откинув израсходованный платок себе за спину.       Спонтанно возникнувший дворецкий словил платок золотым подносом и в поклоне покинул тронный зал.       Видимо, пообщавшись наедине, Пасифика и Гидеон поняли, что у них очень много общего, начиная с прошлого, которое не хочется вспоминать, и заканчивая особой любовью к близняшкам Пайнс.       Мэйбл, преисполнившись позитивом, как никогда ранее, активно замахала руками знакомым, крича на весь зал о том, как рада их видеть.       Нортвест, не предвидевшая скорое появление Пайнсов, подорвалась с насиженного места.       Даже заплаканной она выглядела превосходно: фиолетовое платье-блио с глухим воротником с отделкой из черного меха на ней смотрелось несказанно хорошо. На голове у нее был затейливый головной убор в виде конуса с нежной темно-серебристой вуалью.       — Ух-ты, гномья шапка! — восхитилась ведьмочка, подбежав поближе к подруге, ссылаясь на её головной убор.       — Это атур.       — Это эннэн.       Заумничав одновременно, но разными словами, Диппер и Пасифика раскраснелись под присвистывание Стэнли.       Мальчик, смущённый громкостью сестры, неловко улыбнулся старой знакомой, молча помахав ей рукой.       Она улыбнулась ему в ответ и пихнула Гидеона в бок, тихо повторяя сквозь зубы:       — Поправь мне лицо, поправь мне лицо.       Придворный маг вздохнул и ткнул пальцем ей в щёку.       В голубой магической дымке её потёкшая тушь вернулась на ресницы, а краснющие заплаканные щёки побелели, оставив только лёгкий здоровый румянец.       — Если бы в реальной жизни всё было бы так просто, в мире стало бы намного больше счастливых мужчин, — поделился мудростью с племянником дядя Стэн при виде преображения, и тот неоднозначно повёл плечами.        Как только их затерявшиеся в игре товарищи спустились с помоста, перед попаданцами появилось всплывающее окно, попросившее разделиться на команды, два на два.        Почувствовав что-то неладное, никто не сдвинулся с места, дав игре возможность разделить игроков самой, что и написала в том же окне:       «Мэйсон-Мэйбл, Пасифика-Гидеон».       Вопросы появились только у Стэнли, который не нашёл своего имени в участниках команды, и Пасифики, которой всё никак не удавалось рассмотреть первое написанное имя. Чем бы оно ни было, «Диппером» оно не являлось.       Может ей и стоит сходить к окулисту…       Приглядеться получше она не успела: следом выплыло второе окно, вежливо предлагавшее назвать команды противников, не используя нецензурную лексику и больше 20 символов.       — Пайнсы, — хором отозвались Гидеон и Пасифика, ни на секунду не усомнившись в своём выборе.       Над близняшками появилась табличка с их фамилией, и пришёл их черёд.       Мэйбл нашептала брату на ухо свой вариант названия команды противников, и они оба приглушенно захихикали.       Как по заказу, на табличке команды противников выгравировалась надпись «избалованные детки» и близняшки тут же смолкли, резко перестав считать свою шутку остроумной.       Не принятый же в игру Стэнли, осматриваясь по сторонам, заметил столик у одного из высоких витражных окон. Кроме какой-то колоды карт, лежащих рубашкой вверх, и листочка с кучей текста, на нём стояла тарелочка с его любимым угощеньем.       Конечно, пройти мимо ирисок с арахисом он не мог, даже не смотря на то, что его вставная челюсть уже давненько не могла справляться с подобной клейкой сахарозой.       Услышав звуки чавканья, его детишки навострили ушки и, не сговариваясь, поторопились к дяде. Оба до сладкой цели, которую дядя уже доедал, не добежали, врезавшись во что-то невидимое.       Под обсуждающее шушуканье Пасифики и Гидеона, Диппер прошёлся вдоль прозрачной преграды, убедившись, что проход к столику для близнецов был закрыт.       — Невидимая стена. Прямо, как в видеоиграх, — задумчиво почесал подбородок юный исследователь.       Эту привычку он перенял у дяди Форда, но был для неё слишком юн, не обладая ни стильной щетиной, ни элегантной бородой в силу возраста, хотя Дипперу очень хотелось таковыми обладать, чтобы казаться взрослей и серьёзней.       Стэнли, доедавшему последний арахис, пришла в голову мысля, что ириски и арахисы скорее всего были приманкой для ловушки, в которую он попался.       Подтверждением этого могла стать корпоративная наклейка с красной разметкой, появившаяся на его воровской накидке с надписью:       «Привет, меня зовут ведущий».       Если честно, Стэнли не возражал, что его таким образом вывели из игры.       Очень хотелось побить пару подростков, ибо дело, судя по всему, шло к мордобою, но возраст был уже не тот. После нескольких часов воланданья пешком, душа требовала простого человеческого: зрелищ, арахиса и ирисок.       За хорошее, не буйное, поведение и правильный ход мыслей, в тарелочке прибавилось вкусняшек. В качестве редкой благодарности, Пайнс соизволил прочесть кучу текста на листке у колоды карт.       Читал он наверняка что-то очень важное, но длинные тексты воспринимались Мэйбл не очень, особенно на слух.       Какие-то правила звучали где-то далеко, толчась в ступке с другими, более интересными мыслями, превращаясь в блестящий волшебно-скомканный порошочек её помыслов.       Речь шла про какой-то спарринг, какие-то личные вопросы, на которые надо отвечать только правдой, если не хочешь, чтобы игра помогла стереть тебя с игрового поля...       Глазами скучающая девочка искала что-то, что могло бы оправдать её невнимательность, и нашла это что-то довольно быстро.       На голове у дамы с монобровью и обезьянкой на одной из картин под самым потолком умостился Билл. Потрескавшийся вместе с высохшей краской, он поудобнее взял своё ведро с попкорном и помахал своему гению ручкой.       Его появление могло сулить что угодно, но ничего хорошего, это она уже поняла.       Почувствовав, что дядя дочитал, и уловив некоторые детали, девочка забавно закусила нижнюю губу и, не отрывая взгляда от картины мексиканки, подвела итоги прослушанного:       — Это как играть в снежки с друзьями, только с друзьями и магией!       Всем внезапно стал ясен загадочный ранг Принцессы Пасифики, как только в её руках появился лук из тёмного хрусталя. Она грандиозно стряхнула волосы за спину и прицелилась прямо в табличку с названием противоположной команды.       Вместе с её луком, в воздух поднялись десятки горящих стрел.       — Да. Как играть в снежки, — повторила она, и игра начала обратный отчёт, который Пайнсы простояли в полном ступоре, очнувшись, только когда в их сторону полетели стрелы и заклятья.       В воздухе метались стрелы, спэлы, кинжалики, найденные у рыцаря за пазухой, и иногда меч, который рыцарю сложно было удержать в руках.       Пасифика играла достаточно пассивно, несмотря на то, что она начала первой.       Ей просто очень хотелось это всё закончить и пойти домой, пока отец не вернулся с работы.       Можно было сказать, что она равнодушно стреляла наугад, не целясь ни в кого конкретного. По наблюдениям зрителя с картины, Лама начинала переживать, только когда её стрела приближалась слишком близко к Сосне.       Крикнув Мэйбл, что она мазила, и сладко зевнув, Стэнли, находясь вне игры, приступил к выполнению своей работы, о которой только что прочитал в правилах.       В игре «на выбывание», что мало чем отличалась от обычных вышибал, вылететь тебе могли помочь каверзные вопросы от игры.       Нововведение было простым: соврал или промолчал — игра даёт твоему противнику супер-атаку, которая поможет тебе переосмыслить твои жизненные выборы.       Сначала вопросы шли пустячковые, вроде «что сегодня у тебя было на завтрак», но с каждым разом они становились всё более личными, закономерно делая супер-атаки жёстче.       В вопросах к Дипперу фигурировала имя «Мэйсон», что скорее всего, Пасифика и не смогла прочитать ранее.       Значит, она была права. Ни один любящий родитель не назовёт так своего ребёнка, это всего лишь кличка.       Мэйсон, Мэйбл… Как мило, у них парные имена.       Узнав нечто новое, сердце Пасифики ёкало каждый раз, когда ей на глаза попадались его каштановые кучери…       А кого она обманывает, она только на них и смотрела, мечтая, как танцует с их обладателем в подобном просторном зале, не жалея туфлей.       — Мэйсон Пайнс... — в очередной раз произнёс его имя ведущий Стэн, поправив очки, — Был ли кто-то еще причастен к инциденту с клонами №3 и №4 в начале лета?       — Нет, — вякнул Мэйсон, чьи каштановые кучери давно уже взмокли от постоянного неповоротливого бега по кругу от заклинаний Гидеона.       Игра опровергла утверждение, и свечи на люстре моргнули красным.       Сердце Пасифики перестало ёкать.       Стрел стало настолько много, что они с лёгкостью повалили одну из колон, что, судя по звуку, была сделана из гипсокартона, косящего под мрамор.       Тем не менее, колонне не требовалось быть мраморной, чтобы снести рыцарю большую часть здоровья.       — Пасифика Нортвест, — окликнул её ведущий, — Я знаю, что нет, но игра тут спрашивает, натуральная ли ты блондинка!       — Конечно! — встрепенулась лучница, потеряв добрую половину своей грации, убрав светлую прядь с плеча, — Это мой натуральный цвет волос!       Игра, к сожалению, так не считала.       Люстра загорелась красным и Мэйбл отомстила за брата, пульнув в подругу молнией, окрасив тёмной сажей не только её волосы.       По-хорошему, брат прикрыл оплошность сестры из начала лета ценой своего здоровья. Мэйбл не могло не стать стыдно и перед ним и рассерженной Пасификой.       Хотя, честно говоря, рассерженной она выглядела очень забавно.       Мэйбл ловко перекатывалась по полю, извиняясь при каждом своём нанесенном ударе, в отличие от Гидеона, который, очевидно, наслаждался процессом, пытаясь попасть только в одного из близнецов.       — Мэйбл Пайнс, изменились ли твои сны?       — Изменились! — честно ответила она, дав свечам повод загореться зелёным.       — Гидеон Глифул, перестал ли ты строить планы, в которых обязательно кто-то получает увечья?       Гидеон был слишком занят нанесением увечий, тактично промолчав. В этом случае, молчание принялось за отрицание.       Свечи вспыхнули красным, а рыцарь получил возможность отражать заклинания Глифула, отбивая их обратно отправителю своим мечом, как теннисист ракеткой.       С новым вопросом, его шанс разделаться с Гидеоном, как и его уверенность, бесследно пропали.       — Мэйсон Пайнс, — Стэнли поднёс карту ближе к глазам, чтобы убедится, что они его не обманывают. Перед тем, как озвучить вопрос, он переглянулся с племянницей, как и он знавшей ответ на этот вопрос, — В кого ты влюблён?       Мэйсон остановился, чуть не врезавшись в пробегавшего мимо призрачного фамильяра Мэйбл.       Внутри произошло короткое замыкание, и его мозги начали плавиться, как сырок на горячем сэндвиче. Ноги разъехались в разные стороны по скользкому полу и он вот-вот был готов сесть на шпагат.       Боковым зрением он заметил, как Пасифика затаила дыхание, и ему стало ещё хуже и жарче.       — Это очень неуместный вопрос, — выдавил из себя он, чтобы не молчать, — И-и вообще-то...       Прямо у его сапога приземлилась горящая стрела, пробив пол и заставив его проорать ответ:       — В Венди! Венди Кордрой!       Не сказать, чтобы этот факт оказался чем-то новым для кого-либо из игроков. Это было вполне очевидно.       Нортвест заметила, насколько меняется Пайнс при виде рыжей ещё давно. Тогда она наслаждалась прохладой в общественном бассейне Гравити Фолз, куда она пришла исключительно ради того, чтобы бедняки не забывали что такое настоящее превосходство.       Вытаскивая из мокрых волос сосновые иголки, опавшие в хлорированную воду с ближайших деревьев, девушка скучающе наблюдала за романтическими приключениями близнецов со своего шезлонга.       В тот момент, ей их дела были безразличны или разве что забавны.       Русал? Как любопытно.       Невзаимная влюблённость? Пустая трата времени…       После инцидента с призраком в поместье пришло время ей тратить его в пустую.       — Пасифика Нортвест, о чём ты думаешь каждую ночь? — вырвал её из мыслей следующий вопрос, уровняв их с Диппером.       На такой вопрос Нортвест не нашла в себе смелости ответить.       Пасифику, не давшую правдивых ответов более двух раз, с тем же ошалелым выражением лица выбросило по ту сторону невидимой стены, усадив её на крутящийся стульчик, появившийся рядом с дядей Стэном.       Лоб вертевшейся на стуле лучницы, вылетевшей из игры, стал зудеть, и ей было страшно представлять, что это может значить.       Гидеон остался в своей команде совсем один, что не мешало ему терроризировать противоположную команду за двоих.       — Мэйбл Пайнс, простила ли ты проступки Гидеона Глифула?       — Я не держу зла, — воскликнула Мэйбл и упала на блестящий пол, уворачиваясь от летящего в неё сгустка кислоты.       Сняв подаренную ей шляпу, девочка обнаружила в ней сквозную дырку, проделанную его заклинанием.       Теперь даже наколдованный ею призрачный фамильяр, вылизывающий ей лицо, не мог вернуть ей прежний задор.       Теперь точно не простит.       — Гидеон Глифул, какую роль ты получил в пьесе Кэнди Чиу?       — Роль монаха! — не отвлекаясь, ответил Гидеон, загнав обоих близнецов в угол.       — Подожди, он получил роль в пьесе? — поинтересовалась Мэйбл, в очередной раз проклиная Кэнди, — Кэнди дала ему роль...       Здоровья у Диппера, лежавшего возле неё в упадке сил, осталось немного.       — Регенькай меня, Мэйбл, регенькай!       — У меня маны не хватает! Где зелья регенерации из таверны, когда они так нужны?       Прадядя Стэн за невидимой стеной лениво почесал себе спину, зазвенев скляночками с волшебными снадобьями, распиханными по всем карманам.       — Мэйсон Пайнс, сдержал ли ты слово Гидеону Глифулу?       Гидеон с ухмылкой направился к врагам прошлого лета, готовясь отыграться.       Игра перестала быть для Диппера чем-то важным, как только он услышал вопрос. Он прекрасно знал, что за серьёзное слово давал Гидеону и прекрасно знал, что он это слово...       — Сдержал, — прошептал Диппер, кивнув Глифулу.       Игра подтвердила его слова.       Зловещая ухмылка Гидеона, не ожидавшего такого поворота, сменилась невинной мордашкой. Маленький ангелочек осмотрел близняшек большими голубыми глазами, подойдя к Пайнсу вплотную.       Тот подумал, что ему хотят помочь подняться, но вместо этого Гидеон шмыгнул носом и кинул в него ещё один фаербол.       Кикнутый с поля Диппер оказался по ту сторону невидимой стены со скрещёнными на груди руки руками и очень недовольным выражением лица.       Не все хотели как стоит налаживать отношения.       Убедившись в актуальном месторасположении Диппера, две Звезды встретились взглядами, а потом медленно подняли глаза на полосы здоровья друг друга.       У Падающей Звезды здоровья было гораздо меньше, вынуждая уходить в отступление именно её.       Маленький шальной вирус с картины щёлкнул пальцами свободной от попкорна рукой и у Мэйбл внезапно прибавилось здоровья.       На прошлой неделе, когда они играли в приставку в гостиной, он мухлевал точно так же, только добавляя здоровья себе.       Самым обидным было то, что ему это здоровье и не нужно было, так как урона она ему не наносила: слишком проворно треугольный псих пользовался джойстиком, не моргая до конца раунда, пока файтинг не разрешал прикончить противника.       — ¿Cómo rayos? — разочарованно цокала Звезда, отпуская кнопки, смотря на кат-сцены перелома всех костей её персонажа.       — Deja de hacer preguntas estúpidas, Estrella Fugaz.       Девочка, спрятавшаяся за поваленной колонной, высунулась из своего убежища и нахохлилась, не одобряя такое жульничество, но тут же упала обратно за свой щит, когда мимо неё пролетел взрывоопасный спэл.       По залу разнеслось мерзкое хихиканье, еле разлечимое за эхом от ударов заклинаний об стену.       — Мэйбл Пайнс, кто подарил тебе твою шляпу?       — Один придурок…       Ответ был засчитан, но количество её здоровья резко приблизилось к нулю и Гидеон был здесь ни при чём, хотя ему это было на руку.       Нагрянувшему за колонну потребовался бы всего лишь один заключительный удар, чтобы бы возрадоваться своей победе, но у игры были немного другие планы.       — Гидеон Глифул, что очень важного должны знать все присутствующие, в особенности Мэйбл Пайнс?       Белобрысый мальчик, услышав вопрос, изменился в лице. Было видно, что ему стало страшно.       Решив не испытать судьбу и того, кто ей управлял Гидеон сглотнул и попятился, так и не дав ответ.       — Без обид, — обратилась к нему Мэйбл, больше не видя в нём угрозы, — Но у меня уже зашкаливает полоса супер-атаки, так что… Мне нужно её использовать.       — Валяй.       Ведьма поднялась на ноги и вытащила непонятно откуда спрятанную для подходящего момента книгу и ударила ей себя по голове. Её глаза сразу озарила искра мудрости и она, отбросив от себя книгу, вскинула руку к небу, произнеся заклинание:       — БайАзура! БайАзура! БайАзура!       Над её головой с хлопком родился белоснежный шар молний, который, спускаясь к её руке, перевоплотился в такой же белоснежный меч.       Оружие светилось ярко, ослепляя всех игроков.       Гидеон прикрыл лицо руками, укрываясь от яркого света.       Как только меч оказался в руке у ведьмы, заиграла эпичная мелодия.       — Мне кажется, или я слышу заглавную тему босса? — невнятно произнёс Диппер и прижался к невидимой стене щекой, чтобы получше рассмотреть сестру в белеющей заре.       — Вот и моя тыковка стала боссом, — умилился Стэнли, — Вся в меня!       Отодвинув раскрывшую рот Пасифику от Диппера, Стэнли тоже прижался к стене, всей душой болея за племянницу:       — Размажь его по стенке, Мэйбл!       Услышав и заглавную тему босса и крики Мистера Загадки, Гидеон внезапно понял, что ему кирдык, и боязливо зажмурился.       Получив сотканный из молний меч, Мэйбл замахнулась и со всей силы ударила им об землю.       Поле боя начало трескаться.       Самые большие трещины направились к Гидеону, обрушая пол под его ногами.       Вместе с ударом мир вокруг вспыхнул. Вспышка погрузила всех и вся в безмятежную белую дымку.       Когда дымка рассеялась, перед глазами игроков показался потолок Хижины Чудес.       Очнувшись наяву, первым делом Норвест достала из своей сумочки раскладное зеркальце в надежде, что правило игры было всего лишь шуткой.       Разглядев в отражении пять заглавных красных букв на лбу, Пасифика с досадой захлопнула зеркальце, чувствуя, как у неё начинает дёргаться глаз.       — Теперь это моя самая-самая-самая любимая игра в мире! — возрадовалась Мэйбл и, задев изнеможённого лежащего брата коленом, подползла к настолке, крепко обняв её коробку, — Давайте второй раунд?       Все, кто был в состоянии, переглянулись и дружно помотали головой, собираясь кто по домам, кто на кухню за нашатырём для племяшки.       Валяющийся под ногами Диппер издал какой-то непонятный звук, но явно был солидарен с остальными игроками.       — Ну ребята, — простонала девочка, в мечтах настроившись на ещё одно приключение, и обратилась уже конкретно к противоположной команде, — Разве вы не хотите взять реванш?       — С надписью «лузер» на лбу? — Пасифика убрала с лица светлую чёлку, ещё раз обнажив свою надпись позора.       — Да ни за что, — поддакнул ей Гидеон, почёсывая своё идентичное клеймо.       — Я надеюсь, оно смоется…       Несмотря на огромную надпись на лице, уходя, Пасифика всё же мимолётно грустно улыбнулась, кинув быстрый взгляд на Диппера, который, как оказалось, плохо переносит яркие белые вспышки.       Пайнс вышла на крыльцо чёрного входа, понаблюдать за опускающимся на долину вечером.       Облокотившись на дверной проём, девочке стало невероятно обидно, что время уходит, как песок сквозь пальцы. Лучшие моменты жизни длятся всего лишь раз в течении какого-то мгновения и больше ты их никогда не вернёшь, сохранив обломки радости в воспоминаниях.       Кажется, впервые за весь июнь она провела время с Диппером...       Счастливое время.       Как в старые добрые времена, когда он ещё целыми днями не просиживал шорты в лаборатории.       Когда не было прадяди Форда.       Дипперу больше некогда играть в игры, а значит, как не прискорбно, и ей тоже. Пора вступить на скользкую дорожку политики…       Завтра опять будет бой… Она поборется со злой судьбой…       Да, всё-таки, мультик про лошадиную душу прерий отлично подходит для пафосного цитирования на закате.       Гидеон, как и планировал, стащил одну склянку супер вечного инопланетного клея, оставленную на столе без должного присмотра, и безнаказанно вышел на улицу, пройдя мимо Стэнли Пайнса с ангельской улыбкой.       Оказавшись у порога сувенирного магазина, где, как предполагалось, после закрытия туристического центра его никто не будет искать, он вытащил из карманов детских шортиков всё, что ему было необходимо для реставрации, и разложил на крыльце.       На скейт, припаркованный у лестницы, он даже не взглянул, что для скейтеров, даже совсем юных, совсем не свойственно. На самом деле, мальчик был совершенно равнодушен к подобного рода спортивным вещам, но считал своим долгом пытаться жить жизнью настоящего мальчишки чисто для галочки.       Свою неосмотрительность с выбором места для рукоделия Гидеон мог оправдать тем, что ему не терпелось поскорее вернуть своей работе первозданный вид.       Увлечённый делом, он совсем не заметил, как над ним свесилась тонкая недоброжелательная тень.       Мальчик аккуратно приклеил оторванную руку рыжей куколки к туловищу и снова потянулся к склянке с клеем, чтобы ещё раз пройтись по проблемным местам деревяшки.       Клея под рукой не оказалось. Глифул покрутился на месте в поисках, водя ладонью по отсыревшим доскам, но вместо клея ненароком наткнулся на грязные сапоги.       Метнув взгляд наверх, он увидел над собой рыжую девушку с нужной ему склянкой в руках.       У изнеможённой работницы не было сил на выяснение отношений. Она не произнесла ни слова, явно выжидая от него вразумительных объяснений.       Гидеон забавно надул щёки и аналогично решил промолчать, гневно сверля няню глазами.       Несмотря на это, он бережно взял отреставрированную куклу и протянул ей, показав сторону с ещё не засохшей фиолетовой субстанцией.       Хмурое лицо няни начало проясняться сначала озадаченностью, а потом и интересом.       — Это твой подарок, — всё ещё не очень дружелюбно процедил Гидеон, поражённый собственной щедростью, — Хотел сделать тебе приятно. Думал, может хоть тогда ты перестанешь меня ненавидеть.       Забрав у него свою крохотную деревянную версию, Венди покрутила её в руке, явно выискивая подвох.       Не обнаружив в кукле ничего, что может её убить, она хмыкнула и опустилась на колени, присев рядом с маленьким антагонистом.       Маленький антагонист покраснел и стал выглядеть виновато, напоминая Кордрой её собственного брата, принимавшего такой же вид после каждой их ссоры.       Все дети одинаковые.       — Если тебя кто-то обижает, не важно Кевин или нет, позвони мне на мою нищебродскую мобилу, и я всё порешаю, — негромко сказала няня, поднеся руку с куклой ближе к сердцу.       — Ты тут главная решала, да?       — Я воспитываю трёх братьев и одного отца, работаю и регулярно подрабатываю. Ты не представляешь, сколько всего я решаю.       Гидеон засуетился и подсел ближе к девушке, расположенной к разговору.       — У меня таких целая коллекция, — похвастался он, указав на куклу в её руках.       В тот вечер он рассказал ей историю каждой своей подделки и она выслушала всё до последнего слова.       За сценой примирения наблюдали с одной из скал у железной дороги, что когда-то соединяла горы. Две одинаковые девочки делили один бинокль напополам, заглядываясь на орегонские виды и местных жителей.       Рядом со шпионками стоял их новенький-старенький бежевый кабриолет, на капоте которого спал Шейп-Шифтер, свернувшись клубочком.       Он накрылся с головой брезентовой крышей от машины, снятой за ненадобностью, и беспокойно дремал, давая непривыкшим к свету глазам отдохнуть, а желудку — переварить остатки какао-бобов.       — А Гидеон в этой вселенной получше будет, — подытожила Эмо-Мэйбл, как только девочки синхронно отклеились от средства слежения, — В моей он даже не моется...       Влюблённая в гота сжала полуразбитый амулет в ладони, заставив один из разбросанных дротиков с сырой земли подняться в воздух. Дротик, что должен был попасть в вырезанные инициалы «Р» и «Т» в сердечке, пробил дерево насквозь, чуть не попав в глаз всё это время следившей за ними сове с шуршащим маракасом.       — Местный Гидеон неплох, — незаинтересованно кивнула Анти-Мэйбл, сняв бинокль с шеи, — Но моё сердце уже занято.       — Тем, кто пишет тебе записочки?       Анти-Мэйбл лишь нахально усмехнулась, и потянулась пальцами к поясу.       — Огнестрелом, — ответила она, пытаясь нащупать свою плазменную пушку.       Щупать было нечего.       Кобура была пуста, вследствие чего по городу близ Парящих Скал эхом разнёсся девчачий крик, испугав всех птиц в округе, включая местных дятлов, у которых только начался брачный сезон.       Всё происходящее на закате отразилось яркой иллюстрацией на странице книги с подписью «Конец».       Книгу резко захлопнули, словно это как-то могло навредить ненавистным персонажам страниц. Рассказчик поднял голову и дёрганно осмотрел своих слушателей, ожидая бурной реакции, которой он так и не дождался.       Целая семья стояла в вынужденной полутьме. Их перекошенные от ужаса лица освещались одними лишь огоньками камина впереди, у которого и находился неопознанный сидящий в кресле объект, внезапно появившийся в обесточенном доме с запасом странных, жутких и отвратительных историй на всю тёмную ночь.       Рассказчик выглядел ужасней обычного.       Было видно, что в этот раз захватчик тел проявил самостоятельность, неестественную его ленивой и совершенно бесстрастной к повседневным вещам натуре. В этот раз, вернувшись к телу поздним вечером, он попытался самому закончить не только начатую коллекцию аллергий, но и переодевалки перед сном, добавив от себя немного сумасбродного шика.       Именно поэтому на нём была пижама с кукольным лягушонком из популярного детского телевизионного шоу, магнум опус человеческой моды. Пестринки в образ идеального пришельца под прикрытием добавляли совершенно разные носки, нежно-розовый из которых он нагло украл у одной маленькой надоедливой девочки.       Девочки, которая не знала, что красное с белым не стирается и выкрасила все рубашки двоюродного деда в цвет своей свиньи.       — Вот и сказочке конец! — с энтузиазмом произнёс пришелец, пытаясь хоть как-то наладить обратную связь с перепуганным плебсом.       Его голос был настолько резок и неестественен, что дети невольно прижались к фартуку матери.       Ещё крепче приобняв жену, глава семьи нервно сглотнул, обливаясь седьмым потом, решившись задать единственный существующий для него вопрос, после всех услышанных им баек, легенд и умопомрачительных од треугольникам и их жестокой мести одной назойливой семье.       — А Вы точно электрик?