К чему снятся треугольники?

      Штаб квартира ЦРУ. Лэнгли, округ Фэрфакс, штат Вирджиния. Июнь. 2013 год.       Миленькое, красивое место. Стеклянные арки цвета туалетной синевы, тёмные мраморные колонны переливаются перламутром, а внутри чёрные строгие туфли изо дня в день топчутся по серой эмблеме с розой ветров и гордым орлом, что ежедневно терпит вид сотен одинаковых подошв.       Эх, мечта, а не штаб-квартира. Даже тюльпанчики перед входом растут, ну разве не прелесть? Сразу видно — любимчики.       В общем, у них всё было прекрасно.       Штаб-квартира ФБР. Здание Дж. Эдгара Гувера, Вашингтон Ди-Си, округ Колумбия. Июнь. 2013 год.       Архитекторы, писаки «Нью-Йорк Таймс», эстеты и другие вашингтонские снобы, проходя мимо этой постройки, часто закрывают глаза.       Когда-то эта брутальная махина вызывала шквал совсем других эмоций. Её называли дерзкой и мужественной, серьезной архитектурой, что задаёт имидж всей национальной полиции.       Прошло время, и вот уже кому-то карниз ужасно неровный, кто-то находит архитектуру здания в целом заунывной, да и вообще игра форм неудачная. Сухой белый бетон, да и только. Если бы люди поголовно жили в хлебных халупках, то среди пряничных домиков это здание было бы жёстким сухарём со сморщенным изюмом вместо окон.       Как-то выбежала орава тамошних шишек во двор, наконец-то оторвав голову от лакированных туфель. Посмотрели на ржавеющую арматуру внутри фасада, посмотрели на эти страшные протекающие потолки, посмотрели на страшный кусок пожелтевшего бетона, рухнувший на головы прохожих занятой и оживленной Пенсильвания-авеню, почесали седые головы и решили что-то да делать.       Прошёл год, два, три, все с протянутой рукой. Все суетились, интересовались ценами, но никто ничего так и не предпринял. Средств хватило разве что на защитную сетку вокруг верхних этажей, чтобы ничего на тротуары больше не сыпалось, и на открытие ещё тринадцати пончиковых в округе, чтобы удовлетворить потребности работников, коих с того рокового одиннадцатого сентября становилось всё больше и больше, пока штаб-квартира не превратилась в битком набитый пчелиный улей.       Эти бесконечные одинаковые коридоры с этим страшным резким светом, что бьёт по глазам... Даже лампы на допросах светят мягче, а ты идёшь на этот самый допрос в качестве наблюдателя и прожигаешь себе роговицу под фабричными лампочками.       Двигаешься по душным коридорам в чёрном костюме, виляя дипломатом, а вокруг тебя всё толпятся и толпятся такие же люди в чёрном, в точности, как ты. Всё жужжит и вращается, вертится во благо штатам, чтобы в конце рабочего дня похватать свой кофе и рвануть на парковку.       По крайней мере, именно таким недружелюбным запоминалось это место.       Вступив на подвесную лестницу над небольшим сухим рвом, бывший агент особого подразделения признал, что он в своё время даже в здание школы заходил более охотно.       Раньше он редко бывал здесь. Дела находили их с напарником в региональных отделениях, где-нибудь у радиолокационных станций пыльной Невады, где кроме тебя, песка и антенн радаров дальнего действия нет ничего. Сюда они приезжали только на корпоративы.       Его напарнику никогда не нравились корпоративы. Он угрюмо сидел где-нибудь в углу, а если и оказывался в центре внимания, то снова и снова рассказывал, как однажды съел крысу.       Теперь это порядком неважно. Его напарника больше нет, на этом их партнёрство окончено.       Чёрно-белые коридоры первых этажей заворачивались в непроходимые лабиринты, выводя обычных посетителей назад к выходу, а нужных — вглубь штаб-квартиры.       На самом деле, ничего интересного на первых этажах никогда не было. Какие-то документы, подписи, печати, неуклюжие секретарши в прямых юбках — всё это скучно и нудно.       Самое интересное всегда происходит вдали от чужих глаз. Под землёй.       Агент покрепче вцепился в ручку своего дипломата и свернул с основного коридора. Кучка одинаковых людей в чёрном любезно придержала для него лифт и он, втиснувшись в их тесный круг, отправился вниз.       Кнопочка с очередным числом гасла, двери открывались и закрывались, люди входили и выходили. Все участвующее в этом бесконечном цикле напрочь игнорировали странности этой работы, словно работали в таком себе обычном офисе.       В лифте играла расслабляющая музыка, от которой хотелось либо умостить голову на плечо рядом стоящего и засопеть, либо вздёрнуться. Зато с этажей, у которых иногда притормаживал лифт, можно было услышать много чего занятого.       — Заткните его, кто-нибудь! Мне нужно чтобы он говорил, а не кричал, — послышалось на одном из них, когда двери уже начали со скрежетом съезжаться к друг другу, — И позовите кто-нибудь уборщицу. Все его тридцать два зуба раскрошились по полу…       И только на этаже с моргом стояла мёртвая тишина. Её нарушал разве что далёкий, едва уловимый шелест газет, которые комкали младшие патологоанатомы. Там ими набивали.       На одном из этажей лифт пришлось покинуть, пробившись к раздвижным дверям сквозь толпу. Прибывшего встретила целая галерея из одинаковых дверей, коей, кажется, не было конца.       Шествуя коридором, разделённым на секции голубыми оазисами фикусов у кулеров с водой, он очень скоро увидел и местных обитателей. В одном из дверных проёмов стоял очень поникший мужчина, пустым взглядом прожигающий дыру в холодном бетонном полу.       Громоздкая аппаратура покоилась на его шее. Он прекрасно прослушивал телефоны и не надевая наушники должным образом. «А я ему говорю да, а он мне говорит нет, а я ему говорю да, а он мне говорит нет, а я ему говорю да, а он мне говорит нет...»       Попробуй не сойти с ума, днями напролёт слушая телефонные разговоры домохозяйки Стефани из Висконсина.       Пройдя мимо бедолаги, агент наконец нашёл нужную ему дверь. Как и было описано в письме, по обе её стороны висели разноцветные шарики, успевшие со временем сдуться. Над дверью же маячил приклеенный на скотч листочек в клеточку с надписью: «С переездом, Майкл!».       Маленький кабинет определённо не был готов к гостям. Неразобранные с переезда коробки накладывались друг на друга, образуя небольшие башни, а некоторые папки с документами до сих пор лежали в стопке на полу, так и не присоединившись к собратьям на полке шкафа.       Складывалось ощущение, что единственными вещами, о которых позаботились, были фотографии в рамках. На доброй их половине была собака с большими грустными глазами.       Тот, с кем у агента была назначена встреча, мирно спал за своим рабочим столом, время от времени похрапывая.       Услышав вошедшего, мужчина с благородной сединой встрепенулся настолько быстро, насколько позволяли его не молодеющие кости.       — А. Это ты, Триггер, — зевнул начальник подразделения, лениво указав на стул перед собой, — Присаживайся.       Присаживаясь на указанное место, агент по неосторожности задел что-то под столом, прозвучавшее, как несколько столкнувшихся между собой бутылок.       — Тридцать лет работаешь не покладая рук, а тебя берут и выселяют из личного офиса, — буркнул заспанный федерал и сгрёб все бумаги со стола в одно место, — Потому что там теперь будет тир. Так уж получилось, что нашему с тобой подразделению урезали финансирование.       Подняв упавшую табличку со своим именем, мужчина крутанулся в кресле к зеркалу за собой.       — Инопланетяне не прилетают, — он по новой затянул чёрный галстук, и вернулся в исходное положение, лицом к собеседнику, — Зачем спонсировать тех, кто ищет тех, кто не прилетает?       — Мы не только сигналами из космоса занимались.       — Вот именно, Триггер. Мы всегда занимались чем попало. А после вашей выходки прошлым летом дела совсем поплохели. Ты правильно сделал, что перевёлся от греха подальше…       Он хотел упомянуть судьбу и напарника Триггера, но передумал. Оба просидели какое-то время в тишине, что, по ощущениям, тянулась целую вечность.       — Ближе к делу, — оживилось первым начальство, положив их с Пауэрсом фотографию с рыбалки лицом вниз, — Как раз об этой прошлогодней выходке в Орегоне…       — Мне очень жаль, сэр.       — Вы подняли всех федералов на уши из-за вспышек аномалий на радарах, которые в результате оказались радиацией от незарегистрированного метеоритного дождя. Верно?       — Я плохо помню.       — Вы ещё вызвали подкрепление, потратили горы бюджета и потеряли флешку со всей информацией об этом в придачу.       — Мало что помню из того лета.       — Странно, Орегон крепкими напитками не славится. Радиоактивные метеоритные дожди плохо на тебя влияют, Триггер. Если прошлогоднее дело, конечно, правда было в них.       Из одного из выдвижных ящиков стола, содержимое которого не сортировалось несколько месяцев, достали белоснежный конверт.       Осмотрев вскрытый конверт перед собой, Триггер поднял глаза на бывшего шефа.       — Мне пришло это письмо. Если пересказать его вкратце, Тимми наконец-то вышел из декрета... Помнишь Тимми?       — Помню.       — Ну хоть что-то ты помнишь. Видишь ли, уходя в декрет Тимми забрал с собой и рабочий ноутбук. Он ушёл как раз во время вашей вылазки в Орегон. На его компьютере сохранились весьма любопытные данные. Скорее всего, это часть того, что не попало на ту самую флешку, что вы умудрились потерять. Скажу прямо, данные вызывают… Некоторые вопросы. Не только у меня. Информации слишком мало и она слишком тупая, чтобы тратить на неё лишних людей.       — Что это значит?       — Тебе пора развеяться.       — Предлагаете мне снова ехать в то захолустье? Одному?       — Я уверен, в той деревне есть прекрасный департамент шерифа, где работают очень милые провинциальные люди. У них точно ещё и найдётся для тебя какое-нибудь дело о зверском убийстве женщины или о пропавшем ребёнке или ещё какая мелочь. Будет, чем развлечься, пока ты ищешь, что всё-таки вызвало тот сигнал.       Шеф гордо указал на конверт, подсказывая агенту его развернуть.       — Смотри, как я хорошо всё придумал, — откинулся он на спинку кресла, смотря с каким трауром приглашённый агент рассматривает приложенные к письму файлы, — Не зря тридцать лет на третьем этаже работал. Понимаю, ты больше не мой подчинённый. Но если там действительно происходит что-то странное, у тебя есть все шансы спасти наше подразделение.       Глаза Триггера сами невольно пробежались по всем фотографиям бассет-хаунда на столе, остановившись на опущенной лицом вниз рамке. Задержавшись на ней, он почувствовал, как тяжесть долга опускается на его плечи.       — Я согласен.       — Я знал, что на тебя можно положиться, Триггер. Условности предлагаю обсудить за чашечкой кофе.       Агент Триггер отнюдь не мечтал о возвращении в Орегон. Более того, его начинало подташнивать, стоило ему только взглянуть на топливные брикеты из орегонской древесины в строительном магазине. Но одна только мысль о напарнике отгоняла все сомненья.       Пауэрс однозначно не оценил бы его сентиментальности, но Триггер решил, что последняя, как он надеялся, поездка в Орегон, будет таким своеобразным салютом в последний путь старому другу.       — Из плохих новостей по этой теме. В штате Вашингтон зафиксировали похожий сигнал, у границы с Канадой. Это привлекло выскочек из ЦРУ... Ты же будешь кофе, Триггер? У меня тут есть ещё цикорий. Мэри посадила меня на цикорий. Сказала, что я растолстел на кофеине…       Первым, на что Триггер наткнулся, когда вышел из офиса бывшего начальника, был корпоративный плакат с жирным котом в форме федерального бюро расследований.       «Стоп буллинг на работе!» — сурово показывал он читающему лапку.       — Агент Триггер!       Окликнувший его коллега помахал ему рукой, зазывая его присоединиться к группе у кулера, но тот предпочёл пройти мимо, не поднимая глаз.       — Давно не виделись. С каких пор волосы назад зачёсываешь? — заговорил с ним ещё кто-то, — Как там Окленд? До сих пор первый по убийствам в Калифорнии?       — Что, неужели опять в Орегон шлют?       — Не в Идиотвилль случаем?       Коллеги позади него громко загоготали.       Триггер, непоколебимо направляясь к выходу, впервые за весь стаж работы в органах почувствовал себя самым ущербным агентом в мире.       И всё из-за поселения в лесах северо-западного побережья.       День сменял ночь, когда солнце терпеливо поднималось из-за горизонта, ночь сменяла день, когда луна вставала на своё чёрное небесное раздолье.       Уже который штат вечнозеленая роща окружала трассу с обеих сторон. Стойкий запах смолы и хвои обволакивал машину, проникая в салон, даже не смотря на то, что все тонированные окна были плотно закрыты. Ароматизатор в виде ёлки, болтающийся на зеркале заднего вида, стал бесполезен, хоть и идеально вписывался в общую картину.       На горизонте возвышались неприступные горы с заснеженными вершинами, что плавно перетекали в холмы. Можно было поспорить, что в самый разгар лета луга в горных долинах пестрили цветами в высокой траве.       В какой-то момент горы исчезли за грузными облаками тумана, увязнув в нём по самые белые пики.       Он опускал глаза на радио, по которому транслировался прогноз погоды, обещавший Орегону теплые ветра с Юга и засушливое солнечное лето, а потом снова поднимал на лобовое стекло, рассекающее белое марево. Нулевая видимость и жёлтая разметка на заплатанном асфальте ждали его за каждым поворотом.       Пункт назначения не был отмечен ни на одной карте. Приходилось выглядывать силуэты людей на обочине, которых он всё чаще путал с встречающимся у трассы тотемами. Высокие и крылатые, с обшарпанными выпуклыми лицами, деревянные Громовые Птицы подсказывали, что он движется в правильном направлении.       Редкие встречные на ночной дороге сказали сворачивать после водонапорной башни с нарисованным на ней кексом. Кто-то, правда, высказал предположение, что это и не кекс вовсе, а гигантский взрыв.       Погрязшая в темноте и дымке, по правую сторону выросла водонапорная башня.       Дорожный знак у обочины потонул в лесной зелени. Его было не разглядеть даже в самый безоблачный день, учитывая, с какой скоростью летел чёрный автомобиль:       «Добро пожаловать в Гравити Фолз!»       Припарковавшись на свободном месте между двух лесовозов, Триггер приоткрыл тонированное окно.       В лицо хлынула прохлада. Кажется, таким чистым воздухом он не дышал с самого отпуска.       Час был ранним. Сквозь утренний мрак и его белёсую дымку были видны только очертания фур и далёкий блеск фонарей ближайших сооружений.       Снаружи было тихо. Это была именно та тишина из фильмов ужасов, от которой кровь стыла в жилах.       Тишина встретила его и вне автомобиля, будто он оказался в буферной зоне между неприятным сном, что обычно и снится под утро, и реальностью далёкой провинции.       Он попытался скрасить эту пустоту, проиграв в голове последнюю песню, услышанную по радио, но тишина была слишком громкой, чтобы её услышать.       Триггер огляделся по сторонам, желая увидеть ещё кого-нибудь, помимо себя. Сколько он себя помнил, на заправочных станциях и ночью кипела жизнь, будь то автостопщики или бездомные попрошайки, клянчащие деньги у и без того нищих дальнобойщиков.       Но он был один.       Доставая рабочий телефон, одинокий мужчина поднял голову на ещё одну фигуру, что безмятежной горой возвышалась над стоянкой. Деревянный истукан в пятьдесят футов величины, прославлявший северный фольклор, стоял в плотной тьме.       Даже при свете дня, смотря на статую сверху вниз, деревья казались зубочистками, а людское племя внизу камешками в ботинках. По ночам же Поля Баньяна не освещало ничего, визуально возвышая его над миром ещё больше.       Триггер пристально смотрел на очертание над собой, словно без должного присмотра истукан в любой момент может сорваться с места. Земля содрогнётся под тяжестью его шагов и он, закинув топор на могучее плечо, примется ходить меж чёрных гор и сосен, срубая по триста деревьев за раз.       Сколько деревьев падут под его ногами пока он, нарываясь на телефонные линии и трепеща древесным скрипом по ночной долине, рыщет в поисках своего верного Голубого Быка? Сложно сказать.       «…в данный момент я не могу принять Ваш звонок…»       Он сбросил и набрал номер ещё раз.       «…в данный момент я не могу принять Ваш звонок…»       Позвонив в третий раз, он снова послушал гудки.       «…в данный момент я не могу принять Ваш звонок. Оставьте голосовое сообщение после гудка. Спасибо…»       «Привет. Только что съехал с четырнадцатой трассы. Боже, я в жизни не видел столько сосен. Пятнадцать градусов тепла, туман. Синоптики обещали солнце, но местные говорят, что в последнее время погода слишком непредсказуема. Обед на заправке у дороги стоил 6 долларов и 31 цент. Заказал сэндвич с тунцом, кусок вишневого пирога и кофе. Если ещё нагрянешь в эти края, обязательно попробуй пирог. По прибытию обязательно заеду на завтрак в какую-нибудь придорожную забегаловку. А ещё, если будешь брать трубку хоть иногда, я лично выбью тебе премию. Перезвони».       На этот раз, прослушав автоответчик своей секретарши, он просто шумно вздохнул в трубку.       Агент плотнее запахнул пальто и продолжил путь к своему завтраку через густую и влажную гущу тумана, что стелилась пышным подолом по воздуху. Его не оставляло глупое чувство, что хоть он и не видит лица Поля, из темноты тот провожает его взглядом.       Пройдя Баньяна, он заметил листовку.       Она была так же одинока, как и он, приклеенная к тусклому фонарному столбу, не освещавшему ничего, кроме листовки.       На него пронзительно смотрела совсем маленькая девочка, чей взгляд всегда был устремлён точно в глаза прохожих. Даже по чёрно-белой фотографии можно было сказать, что у неё были каштановые или тёмно-русые волосы, пышно ниспадающие по плечам. Ей было точно не больше семи.       Она лучезарно улыбалась, и не подозревая, что это объявление о её же собственной пропаже, а не школьный фотоальбом.       «Вы видели эту девочку?»       Не сбавляя скорости, Триггер сорвал с объявления огрызок с номером.       Не успев положить его в карман, краем глаза он заметил идентичную листовку на мусорном баке всего в паре футов.       Она же появилась под дворниками машины вблизи. Сначала под дворниками у одной машины, потом у пары машин. Следом у каждой второй машины.       «Вы видели эту девочку?»       По мере того, как он шёл к кофейне, листовок становилось больше. Они, выплывая из тумана, плодились на столбах и машинах во всё более и более абсурдных количествах.       «Вы видели эту девочку?»       «Зелёные глаза, каштановые волосы...»       «Пропала…»       «Если Вы обладаете какой-либо информацией, звоните на номер…»       На каждом столбе висело по меньшей мере десятка объявлений, с которых ему лучезарно улыбалась пропавшая.       «Если Вы знаете где она, прошу, позвоните на номер…»       «Рост 4’59”»       Листовки, как полчища белых тараканов, заполняли все вертикальные поверхности.       «Вы не видели эту девочку?»       «Пропала…»       Игнорировать веснушчатое лицо, смотрящее на него с каждого угла парковки, становилось невыносимо сложно.       «Зелёные глаза, каштановые волосы...»       «Видели её?»       «Помогите найти...»       С каждым его шагом из тумана появлялась новая партия её лиц, всё менее свежая. Что-то уже превратилось в обмякшую бумагу с потёкшими из её глаз чернилами.       «Зелёные глаза, каштановые волосы...»       «Вы видели эту девочку?»       «Если Вы знаете её местонахождение, пожалуйста, позвоните на номер…»       «УМОЛЯЮ, ПОЗВОНИТЕ НА НОМЕР.»       Триггер захлопнул за собой дверь. На входе лениво звякнуло подобие дверного звонка. Он ещё долго не отходил от двери, словно табун листовок мог ворваться внутрь.       В мире снова появились звуки и даже другие люди.       Немногочисленные посетители клевали носом над своими кофейными завтраками, а всю столовую наполняло мерзкое жужжание вытяжки, что по сравнению с мёртвой тишиной на улице казалось музыкой.       На контрасте с сумерками снаружи тусклый тёплый свет слепил глаза не хуже полуденного солнца.       Пройдя дальше по столовой, он бросил быстрый взгляд в окно, занавешенное лёгким вязаным тюлем. На улице было так мрачно, что стекло превратилось в бледноватое подобие зеркала. Триггер увидел своё осунувшееся лицо со стороны.       Заказав кофе, он сел за дальний столик под сферическим зеркалом, в котором, благодаря его круглой выпуклой форме, отражался весь зал.       В компании напарника тут было более приятно. Триггер чётко помнил, как в прошлом году сидел здесь, на этом же месте, и смотрел в такую же белую чашку.       Он сосредоточился на кремовой пенке чёрного кофе, пытаясь вспомнить детали, но тщетно. Воспоминания об Орегоне были такими же туманными, как и погода в нём.       Место рядом с ним, на этот раз, пустовало.       Похороны Пауэрса были скромными. У человека, что всецело посвящал себя работе, не было ни жены, ни детей. В последний путь его провожали только коллеги.       Смотреть на то, как закрытый гроб напарника постепенно опускается в продолговатую сыпучую яму, было удручающе. Даже после многих лет работы, от которой седеют в двадцать.       На входе снова звякнуло подобие дверного звонка.       Только что парковка снаружи была абсолютно безжизненна. Появление дальнобойщика с обвислой бородой вынуждало думать, что он свалился с неба.       Грузно присев за столик неподалеку, сосед пялился на него пару минут, уделяя особое внимание служебному значку с флагом на форме, прежде, чем завести беседу:       — Впервые тут?       Агент оторвал взгляд от фотографий местных коров, прибитых кривыми гвоздями к деревянной стене.       — Нет.       — Тогда ты, наверное, знаешь, что это место проклято.       Сейчас дальнобойщик расскажет ему об индейских кладбищах, о духах и монстрах, обитающих здесь, а в конце введения продаст уникальный защитный талисман, попросит не ходить в лес одному…       Над таким можно было только посмеяться, но в глубинке не так уж и много способов заработать. Эти резные талисманы для местных — манна небесная.       — Проклято, — повторил Триггер, сдержав насмешку своим профессионализмом.       Для Триггера это место вправду было проклято. Так легко оно загубило ему карьеру, откинув на пару ступеней назад.       — Ага, — грустно вздохнул дальнобойщик, уставившись в свой эспрессо, — Я тут в лото ни цента пока не выиграл.       Больше водитель к нему не приставал. Даже про защитный талисман не заикнулся. Допив свою горькую бурду, он исчез за дверью. Туман поглотил его.       К тому времени, как Триггер остался в кофейне один, угольно-чёрный мир за окном постепенно перешёл в грязно-серый.       В Окленде определённо уже во всю распевались первые птицы, а тут даже с утренней зарёй оставалось по-прежнему тихо.       Слишком тихо. Как в городе-призраке.       Снова пройдя мимо кричащих о помощи теней листовок, приезжий направился к заправке по ту сторону парковки.       Официантка в кофейне грубо ему намекнула, что у них нет кофе с соевым молоком, тем самым уничтожив любые его туристические порывы.       Он подумывал заняться активным туризмом, раз застрял тут на долго. Природа достаточно живописная, да и сам город осмотреть было бы неплохо. С прошлогодней социальной жизни здесь он помнил только какую-то детскую пьесу с носочными куклами и приём местного магната.       Тогда они с Пауэрсом около часа проспорили в кладовке, а когда снова вернулись к светскому мероприятию, другие гости поместья выглядели так, словно в их отсутствие успели повидать призрака.       Официантка могла порекомендовать только ночлежку при кофейне. При отказе, она отправила его попытать удачу на заправке с единственной в городе открытой интернет-точкой. Его спровадили, вылив недопитый им кофе в дешёвый бумажный стаканчик.       Мутные пятна бензоколонок впереди выстроились в ряд. Подходя ближе, он уже мог определить, в какой из них был дизель.       Туманные человеческие фигуры на заправочной станции его несказанно обрадовали. Он поравнялся с ними, когда к автоматической двери мини-магазина при заправке осталось всего ничего.       — Вот так, — перевернула последний листок флипчарта девочка, — Подводя итоги, я опытная коллекторша. С радостью окажу вам мои услуги за некую символическую сумму, Мистер Нортвест.       Заправляющий перед ней машину мужчина наконец опомнился и вытащил заправочный пистолет.       — Денег нет, — процедил он, глухо захлопнув дверцу бензобака.       Дождавшись, пока автомобиль мужчины уедет в белизну, Триггер сделал шаг навстречу к девочке с флипчартом, в полной уверенности в том, что находится в шаге от пропавшей.       С досадой сплюнув, она обернулась к нему, с презрением присмотревшись.       Она была похожа на пропавшую, но всё же ей не являлась. Была чуть постарше. Глаза карие, а лицо чистое и нездорово бледное, без малейшего намёка на веснушки.       Триггер обознался.       — Давай, собирайся, — прикрикнула девочка, стукнув носком туфли по одной из ножек флипчарта, — Дела на сегодня не закончены!       Обращалась она, как ни странно, не к прохожему.       Мало ли, что может померещиться в тумане. Вот он и понадеялся, что ему только померещилось, что девочка кричит на флипчарт, и поспешил пройти мимо.       Флипчарт за его спиной уродливо набряк и стал раздуваться. Исписанные бизнес-планами страницы очищались и постепенно приобретали другую, несимметричную форму. На их месте появилось белое слизкое тело, покрытое испариной от тумана.       Нечеловеческий вопль с парковки приглушили автоматические двери заправки.       Триггер услышал его сквозь музыку в магазине, но списал это на бессонные пару ночей за рулём. Олени и лоси в брачный сезон кричат примерно так же.       Он продолжил перебирать книги в мягком переплёте, небрежно сброшенные в одну корзинку возле кассы, переступая с ноги на ногу. Привыкшие к Калифорнии суставы наконец ощутили смену климата, и влажность начала выкручивать его изнутри.       — Дурацкие люди в чёрном, — с отвращением прошипела девочка снаружи, беспечно стоя у сгорбившегося над ней подземного монстра, шевелящего жвалами, — Они меня и заложили когда-то.       Новоприобретённый «Моби Дик» теперь лежал на других вещах в багажнике. Его слегка потряхивало на каждой ямке на дороге, коих тут было немало.       Когда федеральный агент подъехал к указателю мотеля, еле держа глаза открытыми, ему навстречу пролетел гудящий сиреной полицейский автомобиль.       Зеркало заднего вида мерцало синим, красным. Снова синим.       Несмотря на свою усталость, агент развернулся на первом же перекрёстке.       В непроглядном белом сумраке по всему лесу хаотично двигались снопы света, заглядывая в овраги и расщелины.       Их было совсем немного, но они с самого утра гуляли по роще. Каждый, как небольшой маяк, прочесывал лес.       Иногда меж сосновых теней разносился редкий металлический треск. Это подобием арматуры ломался редкий медвежий капкан.       На поляне под водонапорной башней от земли вверх плыл запах мха, пока не притупился.       Опущенный вниз фонарик бродил по насыщенной зелёной траве, пока у блестящих глиной и мокрой грязью ботинок не образовалось нечто лиловое.       Руки сами поползли к рации.       Со временем туман немного рассеялся, от чего многие фонарики погасли. На водонапорной башне показался выцветший от дождей кекс.       Яркая вспышка протяжно пискнула и хлестнула по белой простыни. Из-за того, что было под ней, простынь пошла мерзкими хаотичными пятнами, как будто грубая ткань заболела ветрянкой.       Именно так шериф и сказал своему напарнику, чтобы более не травмировать его уязвимую психику.       Убрав фотоаппарат от лица, помощник Дурланд застыл. Блабс поднял его, как только лицо присевшего на корточки скривилось от слез.       — Тише-тише, — успокаивал его шериф, утешительно гладя захлебывающегося слезами по плечу, — Иди-ка прогуляйся немного. Пофотографируй кустики, цветочки там всякие…       Стук захлопывающейся дверцы машины привлёк внимание парочки и рядового полицейского Стива, надиктовывающего ситуацию кому-то по рации.       Из оцепленного тумана появился человек в чёрном. Он бесцеремонно обошёл полицейскую ленту, натянутую меж двух сосен, и направился к блюстителям закона, сунув руки в карманы пальто.       — Тело? — обыденно спросил у них он, приблизившись достаточно близко, чтобы Дурланд занервничал, вцепившись в рубашку Блабса.       При виде задающего странные вопросы молодого мужчины полицейские только растерянно захлопали глазами.       Он повторил свой вопрос погромче. Ему показалось, что они его не понимают. Квебек же вроде далековато отсюда, разве нет?       — Тело, — помедлив, подтвердил Блабс, тоже на всякий случай подняв голос.       Может мужчина в чёрном слегка глуховат.       — Агент Триггер. ФБР, — представился он, коротко показав документ из внутреннего кармана пальто, — Я в городе по официальному приказу.       — Ещё один городской выскочка... — разочарованно покачал головой Блабс, взявшись за пояс.       — Городской! Городской! — в слезах подразнил агента Дурланд и снова заплакал.       — Нам Диппера Пайнса по горло хватает. Ну куда ещё…       Проигнорировав их причитания, агент присел на корточки и лёгким движением отдёрнул белую ткань.       Зрелище под ней заставило Дурланда впасть в новую истерику. Шериф со Стивом только поморщились.       На лице Триггера не дрогнул ни один мускул. Он только прищурился, посмотрев вверх, на обданную редким рассветом водонапорную башню, и снова вернулся к простыни.       — Упал с водонапорной башни, — цокнул он языком, констатируя очевидное. На случай, если местный шериф и его команда сами до этого не дошли по состоянию увиденного.       — Или спрыгнул.       Триггер неоднозначно покачал головой.       — Тут есть следственные патологоанатомы?       — Есть просто патологоанатомы.       — Пусть проведут экспертизу. Посмотрят внутри и снаружи.       Шериф вздохнул и, сделав выскочке из ФБР огромное одолжение, обернулся к Стиву.       — Звони Валентино.       Поднявшись, Триггер поправил слегка перекошенную звёздочку на кофейной рубашке шерифа, чтобы та была идеально ровной.       — Я здесь надолго. Тут ребёнок пропал. Сами вы не справляетесь.       Шериф Блабс нехотя кивнул. В этом городской был прав.       Шмэйбл пропала около одиннадцати дней назад.       К ним снова приближался звук скрежета шин.       Старенький седан въехал на поляну и, сорвав бампером полицейскую ленту, нагнал пару кругов по поляне. Он резко затормозил, чуть не врезавшись в дерево.       Из машины выскочил худощавый седой человек с аккуратными усами.       — Моя бывшая! Моя бывшая жена вернулась из отпуска! — замахал руками он, подбежав к полиции.       Доложив о возвращении бывшей, старичок сложился пополам. Уперевшись руками в колени, он хрипло отдышался.       Шериф кивнул Дурланду и тот, вытирая слёзы, на всех парах помчался в туман. Туда, где они припарковали полицейскую машину.       — Как она? — вежливо спросил Блабс у суетливого старичка.       — Была у мамы на Юге, — ответил тот, жадно вдыхая воздух, — У них был семейный слёт. Её семья каждый год собирается вместе в день рождения её прапрапрапра…       С каждым «пра» опешивший федеральный агент напрягался всё больше.       — …прапрапрабабушки Сэнди, — закончил старичок, снова запыхавшись.       Триггер насчитал двадцать два «пра», чем остался очень озабочен. Когда же жила эта бабушка, на чей день рождения собирается семья бывшей жены этого мужчины? В палеолите?       Дурланд вернулся с тяжёлой коробкой. Как только он взял её в руки, его колени беспомощно подкосились.       Эта пыльная, никому особо не нужная коробка хранилась в подсобке ратуши с самого её основания. Её нечасто доставали, но вот уже как две недели она катается в полицейском багажнике вместе с их резервной пиньятой для особо весёлых преступлений.       Каждый полицейский взял себе что-нибудь из коробки. Кому-то достался бубен, кому-то ритуальный барабан. Вещей там было ещё много, и Дурланд радушно протянул работнику ФБР резную дудочку.       — Это ещё зачем? — деловито осведомился Триггер, ощущая, как теряет предписанное ему профессией хладнокровие и контроль над ситуацией.       — Птицы много знают о происходящем в городе, — спокойно объяснил приезжему шериф, натягивая на себя индейский венец из перьев, — С деревьев всё хорошо видно. Да вот только сотрудничать с нами только его жена согласилась.       — Птицы? — агент непонимающе обернулся на пыхтящего седого мужчину, — Его жена?       — Раньше здесь было принято обращаться к птицам за ответами при помощи особого ритуала. Это многовековая традиция, оказывается. Мы осенью нашли старые полицейские записи, вот и попробовали. Нам понравилось. Действенно и просто. Вы бы знали, с какой скоростью дела закрываются!       — Что за бред?       — Всё началось давным-давно, когда мир был очень молод. Было темно, холодно и дождливо. Даже звёзды были черны. Весь свет хранился в маленькой коробочке, которую охранял Чайка. Его брат, Ворон, устал от темноты и попросил у Чайки немного света…       — Это шутка какая-то?       — Нет, если бы это была шутка, я бы начал с того, что Ворон и Чайка зашли как-то в бар. Но это не шутка, а северо-западная мифология.       Триггер снова открыл рот, ещё точно не зная, что именно хочет сказать.       Его уверенность в себе подорвали какие-то несмешные провинциальные шуточки. В отличие от Пауэрса, он такое регулировать не умел.       Старичок потянул так и онемевшего с открытым ртом Триггера за рукав пальто, и они отошли к ближайшей сосне.       — Чтобы не мешать, — объяснил он, важно покивав.       — Не мешать чему?       Все полицейские в секунду сосредоточились. Даже тот непутёвый, ранее плакавший в сторонке.       Блабс ударил в барабан и гортанно запел. Все трое затанцевали, напевая монотонную мантру в такт.       Они следовали друг за другом по кругу, обходя простынь и хаотично повторяя заученные движения под шелест перьев на венцах и ритмичные удары бубна.       Ветер засвистел под их музыку и галопом прошёлся по опушке, погнав туман на запад.       Благо, зализанные назад волосы любого следящего за собой федерального агента не возьмёт ни один ветерок. С гелем «Джастонс Джентельмен» волосы лежат просто идеально.       От увиденного Триггер испуганно попятился. Уперевшись спиной в сосну, он слегка приобнял её, чтобы без чувств не съехать на землю.       Блабс снова ударил в барабан, и троица полицейских замерла, подняв руки к небу, ожидая чуда.       Шокированный агент, не отпуская сосны, повторил за старичком и тоже поднял голову.       С неба спустилась небольшая птичка с красным хохолком. Старичок подставил руку и она без страха на неё приземлилась, прочистив клювом перья.       — Ну привет, жёнушка, — обратился он к птице с ноткой обиды в голосе.       Это был обычный дятел.       Разведя крыльями, птичка начала похожий на икоту щебет, что-то активно ему рассказывая. Седой мужчина задумчиво потирал подбородок, внимательно её выслушав.       — Что? Что она тебе сказала? — пропыхтел шериф, опуская руки.       — Он не настоящий, почти что резиновый, — кивнул переговорщик на простынь, — То, что им управляло, уже ушло. Говорит, это дело даже не открывать.       — Отлично, так и сделаем, — шериф обернулся к Стиву, — Не звони Валентино.       Триггер попытался выговорить что-нибудь членораздельное, возмутиться, всё ещё обнимая сосну. У него получилось только издать недовольный звук, который все проигнорировали так же, как он игнорировал их причитания минутой ранее.       Он изо всех сил старался прийти в себя или хотя бы снова найти равновесие.       — Спроси её про Шмэйбл, — снова попросил старика Блабс, подойдя поближе, — Птичка, ты наша последняя надежда.       Моргнув чёрными глазками-бусинками, дятел снова что-то икнул и взвёлся, взмыв в небо.       — Она сказала, что Шмэйбл в безопасности, — объявил переговорщик.       Все кроме Триггера с облегчением выдохнули. Дурланд даже перекрестился.       — Ну раз так птичка напела, то так оно и есть. Стив, звони волонтёрам. Скажи, чтобы сворачивали поиски. С ней всё в порядке.       — А с ним всё в порядке? — поинтересовался муж дятла, тыкнув пальцем в нос онемевшего от потрясения Триггера.       — А знаешь, что делают новенькие в нашем полицейском участке? — рассказывал шокированному городскому агенту Блабс, заводя его в полицейский участок, — Проставляются!       — Эй народ, у нас на обед пончики за счёт ФБР! — влетел следом за ними Дурланд, замахав любимой дубинкой.       — Пончики, пончики, пончики! — подхватили нараспев работники участка.       К ним присоединилась даже секретарша в своей кабинке у входа, смутив беднягу, набравшего «911» в такое неподходящее время.       Департамент шерифа в этом забытом Богом городе ничем особо не выделялся. По стране таких сотни.       Все эти потолочные вентиляторы в паутине, уродливое деревянное покрытие на стенах, красивые секретарши у стационарных телефонов…       Стоило признать, у подобных мест был свой деревенский шарм.       Триггер с обеда был не в состоянии заниматься своими делами. Снова темнело, а он до сих пор сидел над протоколом, глядя в одну точку и чувствуя, как его уши сворачиваются в трубочку от громкого звона ложки в стеклянном стакане.       — Как, говоришь, тебя зовут? — спросил у него Блабс, громко помешивая ложечкой своё лекарство для суставов.       — Триггер. Агент Триггер.       — Нет, сынок. Я про имя.       — Агент Джефф Триггер.       — У нас уже есть один Джефф в городе, — не откладывая звенящей ложки, Блабс принялся за свою газетку с кроссвордами, — Придумай другое.       — Вот облом, — подключился к донимательству Дурланд, придвинувшись поближе к столу на вертящемся табурете, — Будем тогда звать тебя Федералюшкой!       — Нет, не будете, — закончил разговор Триггер, отгородив от всех лицо руками.       Факс гудел прямо у него в висках.       — Я готовился к революции и жёг покрышки, как обычно делаю по понедельникам. И тут бам! — рассказывал допрашиваемый в соседней от офиса комнате, — На мой покрышковый костёр как налетит что-то! Громадное такое! Футов восемь ростом! Я так испугался, что бам! Начал кидаться в это всем, что под руку попадётся. Так получилось, что под рукой у меня были только штрафы за парковку. Ну и бам…       — Видела Тэда Стрэнджа сегодня в «Обеде у Жирнушки». Он после еды оставил красиво сложенные деньги на столе, ты представляешь? — делая копии и одновременно болтая по телефону, смазливая секретарша создавала очередь у копира, — Он сказал, что это называется «чаевые». Понятия не имею, что это страньё хотело этим сказать, но я бы всё равно за него вышла…       — Пончики, пончики, пончики! — до сих пор вопил Дурланд, слизывая оставшуюся шоколадную глазурь с коробки.       Факс всё ещё гудел.       Динь-динь-динь, факс-факс-факс, бам-бам-бам и бла-бла-бла — четыре всадника апокалипсиса, топчущихся по терпению.       А ему ведь так предстояло минимум целое лето.       — Где я могу позвонить? — громко спросил Триггер.       Намного громче, чем планировал.       Стало очень тихо. Все смолкли, с осуждением обернувшись на его крик, и только факс продолжил гудеть.       — Мне нужно сделать срочный звонок, — тише повторил он.       Секретарша указала на кухню, переложив свой сотовый под другое ухо.       На корпоративной кухне, заставленной судочками и проявителями фотографий, стоял ещё один стационарный телефон. Пройдя под свисающими с потолка бусами уже проявленных фотографий на сушке, Триггер поднял жёлтую трубку и упёрся в пробковую доску с разными городскими новостями и брошюрами.       Из приколотой посредине газеты его глаз невольно выхватил только одно имя:       «Диппер Пайнс…»       Статью дальше имени он читать не стал. Парня, видимо, мамочка не шибко любила, раз дала такое дурацкое имя.       Прочитай он ещё что-нибудь из этой газеты, нашёл бы вещи ещё более дурацкие. В колонке о моде как раз вышло интервью с белкой.       Диппер Пайнс… Где-то это имя он уже слышал.       В мультике по телевизору, наверное. Другого объяснения и быть не могло.       Не успели в трубке пойти гудки, как перед глазами потемнело. Слабая лампочка на кухне потухла, а телефон замолчал.       Всё замолчало. Даже факс.       В темноте кто-то истошно закричал. Триггер сначала подумал на секретаршу, но ошибся.       — Я боюсь темноты! Боюсь-боюсь! — донёсся следом тоненький голосок Дурланда.       — Всё в порядке, дорогой, — успокоил его мягкий голос Блабса, — Ну-ну, я с тобой…       — Что случилось? Пробки выбило? — сказал ещё кто-то.       — Не знаю. Может Рамирез опять всё в доме в розетки повтыкал…       — Тогда свет у всего города пропал.       В тишине тёмного полицейского участка стало слышно, как лают соседские собаки.       Федеральный агент разжал ладонь, и трубка с грохотом упала, повиснув на проводе в футе от кафеля. Он поставил локти на столешницу и плотно закрыл лицо руками.       Он простоял так до тех пор, пока не дали свет. А свет дали очень нескоро.       Город и в первый его визит не был нормальным. Он слабо помнил, почему именно.       Теперь вспомнил.       — А может это шаровая молния? — продолжили болтать за его спиной.       — Не глупи, Дурланд. Её не бывает в это время года.       Под утро добравшись до своего мотеля, Триггер рухнул в кровать, не потрудившись даже смыть лак со своей шевелюры.       Он с недавнего времени больше не мог смотреть фильмы про зомби, уж больно страшными и реальными они ему казались, но теперь он хотя бы понимал, каково им, этим ходячим уставшим мертвецам.       Этой ночью кошмары снились не только ему. Но если он для себя генерировал их сам, полагаясь на первые впечатления от командировки, то Анти-Мэйбл определённо помогали.       Чёрные глаза на берёзах как один вспыхнули жёлтым, и она проснулась.       С рассветом туман расступился над водной гладью. Озеро хоть ещё и цвело зелёным инеем по воде, но в своём центре по тихим безветренным утрам оно соблюдало чистоту.       Анти-Мэйбл сжалась в комочек, обняв мокрые от студёной воды колени.       Собственные руки были холодными, как мрамор. Она и чувствовала себя, как мраморная статуя, обездвиженная ужасом приснившегося. Если лодка вдруг перевернётся, она пойдёт ко дну первой и останется там навсегда.       Эмо-Мэйбл, плеснувшая в неё прохладной водой сразу, как та начала мямлить что-то во сне, терпеливо уселась обратно в лодку, опустив тяжёлые вёсла.       — Что, опять кошмар?       Обескровленные бледные губы подруги скривились в знакомом склочном положении.       — Просто неприятный сон, — неохотно отозвалась Анти-милость, всё ещё качаясь взад-вперёд.       — Ага, я вижу, — сомневаясь, обвела её глазами эмо, — Так ты грести будешь?       На берегу их ждал Тэйт МакГакет, что ещё неделю назад уехал в отпуск, навещать маму, много лет назад сбежавшую из Орегона.       Он рассматривал отупевшего в тумане бобрика в одной из старых лодок. Животное рассматривалось с точки зрения очень позднего ужина или жутко раннего завтрака.       На одних перетёртых с сахаром какао-бобах, как оказалось, долго не прожить. Та девчонка, что поспокойней уже дважды добывала ему закуски с встреч аниме клуба, но этого всё равно было мало.       Пришлось познавать прелести охоты на поверхности. Пока он поймал только дохлого бурундука. Теперь вот смотрит на бобрика.       Небольшая беспризорная лодка причалила к берегу, ударившись в небольшой выступ. От лёгкой ударной волны бобрик в дырявом корыте неприкаянно упал зубами в корму.       Шейп-Шифтер подумал, что его есть всё-таки не стоит. Бобрику в жизни и так приходится не сладко.       Анти-Мэйбл выпрыгнула из лодки первой и потопала по песку, опасно размахивая туфлями в руке.       Оставшаяся в лодке девочка покачала Тэйту головой, что означало, что на острове они ничего не нашли. Тэйт, подняв список, криво вычеркнул из него Остров Задавалы огрызком карандашика.       Слезы Аксолотля пока не видать.       Был тут ещё один остров. Живой, как говорят. Совсем недавно он пошёл под воду, сразу же, как Стэнфорд Пайнс утопил тут прокатную машину Глифула.       Эта машинка уже десять раз проглочена нырнувшей за ней гигантской головой.       Подойдя к лодке, Шифтик принял свой истинный облик, и подал Эмо-Мэйбл одну из своих конечностей. Джентльменский жест она не оценила, но помощь всё же приняла.       — Мы последнее время только и делаем, что ищем, — заворчала она, вытерев слизкую от его оболочки руку о юбку, — Тебе нужно отвлечься, Мэйбл. Помнишь, как мы тут собирались морально разлагаться?       — Тут негде морально разлагаться, — громко пожаловалась начальница, уже отойдя от своей свиты настолько, что стала растворяться в тумане, как вечно недовольный кусочек сахара.       — Займись спортом, — предложил новобранец, совсем неумело вытащив из-под их списка непроверенных мест красочную листовку.       Его толстая рука-клешня и вторая тонюсенькая слабая ручка больше подходили для устрашения и выживания, нежели для повседневных задач. Непослушные руки, например, отказывались держать карандаш.       Да и в принципе, его оригинальная форма не подходила для поверхности. Пускай в сумерках его глаза только слегка пощипывало, полезного он ими видел всё равно мало.       В рекламе между эпизодами сериала о старом ковбое таким слабозрящим, как он, рекомендовали купить очки.       Туман уже успел залатать зияющую в себе от Анти-Мэйбл дырку, снова сросшись в белую клубящуюся стену. Но она снова её потревожила, вернувшись на берег.       Вместо того, чтобы вырвать у него из клешни эту листовку, скомкать, демонстративно её пожевать и выкинуть, как она обычно делает со всей бумагой, которой её донимают, она к ней принюхалась.       — Этот запах...       Всё же вырвав листовку из клешни, Анти-Мэйбл влепила ею в угрюмое личико, вечно задающее свои очевидные эмо-вопросы.       — Чувствуешь?       — Определённо пахнет бумагой, — промычала эмо в листовку.       — Да нет же. Приторный такой запах. Настолько сладкий, что приводит к диабету. Местная Мэйбл расклеивала листовки. Она точно будет играть в софтбол послезавтра.       Нарисованное вручную приглашение на матч по софтболу оказалось не так уж и просто оторвать от лица, когда в него впитался жирный тональный крем на три оттенка светлее.       Справившись, представительница субкультуры печально взглянула на отпечатки фиолетовых теней на бумаге и выкинула листовку в сгусток тины у колышущейся на ветру воды.       — Шик. На матче ты её и прибьешь. И перестанешь ею бредить, наконец.       — Я ей не брежу.       Эмо-Мэйбл скрестила руки на груди, своим видом напомнив о паре прошлых бессонных ночей.       — Можно напустить на неё проклятых египетских термитов и тогда… — бубнила себе под нос Анти-милость, старательно вычерчивая планы нейтрализации миленькой себя на бумажном пакетике из-под попкорна.       Местной Мэйбл бы очень польстило, что кто-то не спит ночами, думая о ней при свете свечи.       — Слушай, может спать пойдёшь? — шикнула на неё эмо, приподнявшись в своём спальном гробу, — Из-за тебя твой «экстра-игрок» ворочается и не даёт мне спать. Мне плохо спится под классическую музыку, ты же знаешь...       По заброшенной церкви пронеслось пару нот расстроенного пианино, где их «экстра-игрок» взял в привычку ночевать, свернувшись в какую-нибудь компактную форму.       По утрам иной раз приходилось выковыривать оттуда сонного барсучка или ленивого ёжика… Иногда шевелящего лапками отпрыска гигантской многоножки.       Анти-Мэйбл прекрасно знала, что значит «плохо спится». Именно поэтому и не спала, мешая спать и другим.       Из-за неё на берегу все были сонные, а до бежевого кабриолета у поворота на озеро ещё тащиться и тащиться.

***

      — Нет, вы не можете назвать так своего ребёнка. Это имя проблемы, понимаете? Вы что, в танке прошлым летом сидели? Мне плевать, что у вас традиция и долгая связанная с этим именем история...       Что ещё за проблема?       И какое у проблемы может быть имя?       Приёмная ратуши Гравити Фолз скучала. Закончив экскурсию по зданию, полицейские уселись на длинный диван и затомились в ожидании.       Триггер подслушивал телефонные разговоры из ближайшего к холлу кабинета, шериф Блабс решал кроссворды, его помощник Дурланд разрисовывал пустые бланки для протоколов, а золотой ретривер в углу чесал золотистую спинку о грубые сосновые доски.       — Можете назвать его Уильям, но как вы это имя будете сокращать? Уилл слишком схоже с именем проблемы, я не могу вам этого позволить, — продолжалась ругань из кабинета.       Выслушав новую порцию жалобной болтовни, Престон убрал ноги со стола, чувствуя, как закипает.       — Прошу прощения, — прошипел он и, прикрыв трубку рукой, рявкнул на всю ратушу, — Тайлер!       Судя по хлопнувшей двери, Тайлер прибежал к нему по первому же зову.       — Можете назвать его Уильям, — включился его тоненький голосок в разговор, — Но сокращайте его имя как-нибудь, эм...       — До Лиама пусть сокращают.       — Зовите его Лиамом! Красивое имя!       — Надо ещё немного подождать, — оповестил Триггера шериф, похлопав того по ладошке.       От внезапного прикосновения он даже не вздрогнул, устало подперев щёку рукой.       Уже с первой ночи у Триггера не заладилось со сном в этом городе.       Тупо смотря на мигающие картинки в выпуклом телевизоре в верхнем углу, он подумал, что и следующая встреча с кроватью не обрадует его внезапным всплеском мелатонина.       Телевизор обычно помогал ему расслабиться, но с каждой минутой здешнего эфира его лицо искажалось во всё более и более озадаченную гримасу.       Общественное телевидение Гравити Фолз предлагало обширный список программ, от кулинарных шоу и магазинов на диване до ширпотребных комедий и триллеров собственного производства.       Гравити Фолз был настолько своенравным, что заимел собственные пару каналов, впитывающие в себя весь курьёз региона. Не на каждом ТВ увидишь студенческие короткометражки с декорациями из бомж-пакетов и кетчупом вместо крови.       Всё это месиво из ужаса и странности разводилось рекламой местных малых бизнесов и новых шедевров кинематографа.       Сразу после рекламы автосалона Глифула, что сейчас позарез нуждался в новых клиентах, начался тизер новой части саги о кулаке тигра. В ней все антагонисты прошлых частей соберутся вместе, чтобы знатно помахать кулаками.       Блабс, ещё немного поныв о затёкших щиколотках в пустоту, потянулся к тарелке с пончиками для посетителей, которую так давно гипнотизировал.       Тарелка с угощением для посетителей была нечастой акцией. Тайлер выделял на неё бюджет только когда в город приезжал кто-то «крутой», по его мнению. К приезду Мэриуса вон Фандшхаузера зимой на тарелке выложили брецели за неимением кенгурятины.       Увидев пончик в руках полицейского, золотой ретривер поднялся и подошёл поближе к журнальному столику перед диваном.       Раньше этого породистого пса кормили так, как людской средний класс питаться и не мечтал. Покрытые пищевым золотом корминки никогда не шли в фарфоровую миску без соуса, а по вторникам у него был тихоокеанский голубой тунец.       Времена меняются, и теперь он с тем же удовольствием ест сухой магазинный корм, с каким когда-то пожирал голубого тунца. Аж за ушами потрескивает.       Придя попрошайничать, пёс умостил свою голову на столик, задев пульт от телевизора. Слюнявой мордой он переключил канал на новостной.       Появившаяся на экране студия со столом и диванчиком напоминала типичную локацию для ток-шоу.       На диванчике сидела девочка, чьи пышные каштановые волосы Триггер видел уже дважды.       Если у заправки он и мог обознаться, то тут было почти абсолютное сходство. Девочка лучезарно улыбалась ему с телевизора, как пропавшая улыбалась ему с объявлений.       Справа от неё, за высоким столом, сидел мальчик, при виде которого у агента по спине прошёлся холодок.       С зависшим на лице непониманием, он оглянулся на своих провинциальных коллег, но они не разделяли его эмоций.       Он мог поклясться чем угодно, что видел этого мальчика в лесу, под покрытой пятнами простынёй.       — А с вами была представительница городских дебатов и я, — продолжал болтать мальчик, приодетый в штатный костюм, как у настоящих репортёров, — Ваш любимый…       Забыв что-то, ведущий наклонился поближе к гостье программы на диванчике, громко прошептав:       — Как меня там?       Его фразу сопроводил неуместный закадровый смех, который в ток-шоу из ситкома, видимо, попал по ошибке.       — Гейб Бэнсон, — ответила она ему, округлив плечи. По ней было видно, что она тоже слышит искусственный закадровый смех, и он её напрягает.       — Ваш любимый Гейб Бэнсон, — закончил он, узнав своё имя.       И снова закадровый смех.       — Пришло время прощаться, дорогие телезрители! Запасайтесь иодидом калия, ибо грядёт нечто пострашнее конца света: атомная угроза и Третья Мировая. Мы все умрём из-за дешёвого газа!       Студия погрязла в тишине, в которую никто не потрудился добавить звуки сверчков. На этот раз, никто не смеялся.       — Тебя уволят, — шепнула ведущему девочка.       — Меня уволят, — согласился тот.       Ровно минуту ведущий и гостья программы просидели в тишине, ничего не делая.       Триггер терпеливо ждал заставки, но её всё не было.       — Надеюсь, я хорошо на записи вышла, — прервала неудобную паузу девочка, поправив каштановые кудри, — Думаешь, они правда пустят это в эфир?       — Просто смотри вон туда и улыбайся, — сказал ей мальчик и сам последовал своему совету.       Девочка взяла с него пример и широко улыбнулась, но её глаза всё ещё потерянно блуждали по студии.       — А туда это куда?       — Туда.       — Вон туда?       — Нет, не туда. Туда.       — Туда-туда или туда сюда?       — Туда сюда в камеру.       Оба довольно уставились на зрителя, закончив туда-сюдательные дискуссии.       Снова молча. Будто ждали от Триггера по ту сторону экрана какой-то подсказки.       — Конечно пустят, — ответил ведущий на заданный ранее вопрос, когда ему стало скучно смотреть туда сюда в камеру, — Им же надо эфир всякой фигнёй забивать до Утка-Тива.       — Эй, интервью со мной не фигня!       — Оно было бы куда интересней без цензуры.       — Цензуры? Какой цензуры?       У ведущего радостно загорелись глаза, и он было открыл рот, собравшись объявить на весь город нечто непристойное, как тут же вылетела заставка.       — Кто они? Кто это был? — тут же спросил Триггер, указав на телевизор.       — Мэйбл Пайнс и какой-то её новый парень, — совершенно незаинтересованно ответил ему Блабс, запихивая третий пончик в рот.       — Их всех так много, что я запутался, — дополнил шерифа Дурланд.       — Разве это не та самая пропавшая девочка?       — Нет, то Шмэйбл. А это Мэйбл. Они ведь даже не похожи, ей-богу.       — Хотите, поделюсь своими раскрасками? Они помогают концентрировать внимание, — предложил агенту Дурланд, протянув разрисованные бланки.       — Есть ещё другая Мэйбл. Анти-Мэйбл, как мы её называем. Она как обычная Мэйбл, только пироманьячка.       — И она в розыске!       — Есть и ещё одна, по-моему. Такая, готичная Мэйбл. На мертвячку похожа. Я даже звонил Грегу Валентино, чтобы узнать, не хоронили ли они случайно кого-то подобного.       — У вас тут ещё и людей клонируют? — простонал федерал, сам не веря, что сказал подобную глупость.       — Да нет, — пожал плечами шериф, — Я думаю, у Мэйбл просто орава похожих на неё кузин.       — А я думаю, что это её двойники из параллельных вселенных!       — Как скажешь, дорогой.       Полицейские продолжили заниматься своими делами.       Триггер всем телом навалился на спинку дивана и приложил ладонь ко лбу. Лоб не был горячим, но его точно лихорадило. По-другому он происходящий вокруг бред объяснить не мог.       Когда он уже начал сомневаться в собственной адекватности, в приёмную влетел Тайлер, закончивший отговаривать одну местную семью от запрещённого имени.       За ним в комнату ожидания зашли ещё двое: высокий смуглый мужчина, явно раздраженный тем телефонным звонком, и его дочь, неохотно тянущаяся следом.       Мужчина кого-то напоминал, а может даже был агенту знаком.       Не в его ли это поместье проводился приём, на который Триггеру пришлось идти под прикрытием женщины? Шутки в сторону, та розовая юбка была самой удобной вещью в его жизни.       Найдя своих жертв, Тайлер в мгновение оказался у дивана и уже во всю пожимал посетителям руки. Сначала он пожал руку гостю, потом шерифу, потом лапу собаке, потом помощнику шерифа. Именно в таком порядке.       — Мэр, очень приятно. Очень приятно, мэр. Я Тайлер. Меня зовут Тайлер Кьютбайкер, — оживлённо представился он новенькому в городе, — Я тут мэр. А это мой зам, Престон Нортвест.       Не успел Триггер подать руку заму, как Тайлер решительно вывалил на него тонну рекламных брошюр на тонкой бумаге.       — У нас в Гравити Фолз есть молл и кафешки, и кинотеатр, и парки, и лавочки, и скоро вот софтбол с гостевой командой намечается. Обязательно придите поддержать наших девочек!       Последней в стопке брошюр как раз таки была копия нарисованной вручную листовки с приглашением на скорую игру.       «Гномы» против «Единорогов». Женская команда средней школы Гравити Фолз против женской команды средней школы Мадраса.       Посмотрев на девочку за заместителем мэра, которая скорее всего и рисовала листовку, он заглянул в её грустные голубые глаза.       Триггер немного смутился.       У него возникло ощущение, словно он приехал в Африку и не принёс ни одной крошки хлеба в подарок голодающим детям.       Нельзя же появляться с пустыми руками в таком ничтожном захолустье, где дети обычно дикие и необразованные…       Триггер взял на себя смелость предположить, что дочка заместителя мэра всё же умеет читать.       Вытащив из своего дипломата купленный на заправке «Моби Дик», он наклонился и по доброте душевной протянул книгу Пасифике.       — Это тебе. Сувенир из Вашингтона.       «Моби Дик» и в столице «Моби Дик». Печатные издания на заправках одинаковые, где бы не была эта чёртова заправка. Допустим, та, где он купил эту книгу, была в Вашингтоне.       Глаза Престона и Пасифики округлились от ужаса при виде книги в мягком переплёте, да ещё и очевидно с заправки или дискант-магазина, судя по наклейкам на ней.       Обоих от обморока спасло то, что книга была новой и глянцевая обложка не успела заиметь царапин.       Смотря на их удивлённые лица, Триггер отметил, что люди тут, видимо, таких книг не видят вообще. С пелёнок, наверное, одни мануалы к машинам на лесопилках да сборники рыболовных анекдотов листают.       Как же сложно жить в глуши… Ему было искренне их жаль.       Взгляд Нортвеста метнулся к Тайлеру.       По Тайлеру можно было сказать, что он не находит в подарке ничего оскорбительного, и поступок гостя его очень умилил. Он уверенно покивал Нортвесту.       Сцепив зубы, Нортвест короткого кивнул Пасифике и отвернулся, чтобы не видеть, как руки его любимой дочери касаются подобной бедности.       Брезгуя, Пасифика забрала книгу из рук агента и до конца вечера знакомств держала её на расстоянии вытянутых рук, чтобы ненароком не заразиться какой-нибудь заправочной проказой.       Изрядно продуктивно поработав за день, наводя порядки в ратуше и департаменте шерифа, Триггер вернулся в единственное комфортное для него место в этом городе — комнату мотеля.       Неоновая вывеска мотеля «Постель на двоих» упорно моргала за окном выделенной ему комнаты.       Агент привык делать всё по правилам. Так предусматривала служба. К девяти нужно тщательно почистить зубы, принять тёплый душ и переодеться в пижаму, чтобы за час до отбоя позволить себе почитать перед сном. Он всегда читал что-то серьёзное, доходило чуть ли не до полицейских рапортов, но даже после описания убийства или заключения судмедэксперта ему спалось сладко.       Когда настенные часы висящие напротив его кровати показали ровно десять часов вечера, он загнул краешек страницы и, отложив почти законченную книгу, дёрнул выключатель на торшере.       Сосновая комната погрузилась только в относительное подобие тьмы: вывеска снаружи упорно мигала красным.       Красные вспышки и лёгкий вязаный тюль в цветочек рисовали узоры на уличном свету, который крестовидная рама окна делила на квадратики.       Триггер привык к полному порядку не только в своем графике, но и в своём окружении. Через первые бессонные десять минут ему начало мерещится, что красные вспышки начали чередоваться с синими, как на полицейских мигалках.       Сдавшись, агент открыл глаза, уставившись в сосновые доски на потолке.       Раз он застрял тут надолго, ему стоит найти место, где можно весело провести вечер.       Гавайская танцовщица на торпедо по инерции продолжила танцевать, когда автомобиль притормозил напротив единственного в этой глуши открытого в столь поздний час заведения.       «Перелом черепа» работал до тех пор, пока какой-нибудь мордобой в баре не затянется надолго. Никому не интересно полтора часа наблюдать за одними и теми же кулаками, а поножовщины в заведении не особо приветствовались.       Вот так бы и жил этот бар — брутальными драками и байкерскими байками, пока не был придуман идеальный план по расширению его целевой аудитории.       «Пятничное караоке» — гласила рекламка, приклеенная к стеклу, — «Для дам — бесплатно». Рядом висела уже знакомая ему листовка о пропаже.       Он зашёл внутрь, к пробивающейся изнутри музыке, хоть его и задержали у двери.       Вышибале Тэтсу всегда нравилось смотреть на новеньких. Хорошенько их разглядывая, он прикидывал, когда и как их внутри поколотят.       Впустив внутрь тычащего своей вашингтонской корочкой легавого, Тэтс поправил галстук-бабочку, и снова встал во внушающую позу.       Сегодня его попросили выглядеть презентабельно, чтобы ненароком не спугнуть женщин.       По тротуару гулко застучали каблучки, а следом что-то и вовсе на него плюхнулось.       Непутёвая бегунья шлёпнулась вне поля зрения громилы, что давало ему полное право не оборачиваться. Он продолжал стоять во внушающей позе, не обращая внимания на хныканье за собой.       Полежав немного на асфальте, разглядывая в луже по соседству фиолетовые блики от неоновой вывески клуба, Мэйбл привстала на локтях.       Осмотрев тротуар, она заметила пару туго свёрнутых носков на земле, выпавших из-под её свитера, и поспешила запихнуть их обратно на место.       Сегодня девочка вынесла для себя ценный урок о том, что туфли на каблуках — неподходящая обувь для бега. Даже если они розовые.       Особенно, когда они велики тебе на пару размеров.       Поднимаясь, в тенях неосвещенной улицы, из которых только-только выбежала сама, Пайнс заметила две горизонтальные светящиеся полоски. Они двигались сами по себе, пока не стали окружать себя деталями, приближаясь к свету.       — О нет, — вышел из темноты Точно-точно-Гейб, шурша фатиновым платьем с блёстками, — Звёздочка выиграла у меня в догонялки!       Состроив грустную мину, он сделал вид, что вытирает слезу со щеки воротником куртки, и случайно стёр половину своего грима. На воротнике осталась грязная смесь из румян и тонального крема.       Куртка со светоотражателями на рукавах, которую он только что испортил вместе со своим макияжем, была ему настолько велика, что по длине давала фору чёрному платью.       В ней Гейб выглядел, как глист в скафандре, что было недалеко от правды. В куртке расхаживал именно паразит.       — Как мне жить-то теперь, с поражением…       — Ты знал, что я упаду, да?       В ответ Точно-точно-Гейб только расплылся в широкой улыбке, в какой обычно расплывался, когда делал ей пакости.       Насуплено покачав ему головой, она отряхнулась и стала себя осматривать, кружась на месте.       — Спина грязная?       — Очень. Дай-ка тебя отряхну…       Он замахнулся, и ударил её, как выбивал бы ковёр, за чем незамедлительно последовало возмущённое «эй» и сдача.       Сегодня вечером Пайнс выглядела так, словно её шарахнуло молнией по дороге. Она полчаса тёрла волосы об воздушный шарик, чтобы получить желаемый ретро-начёс в стиле 80-тых. Даже ворсинки на её свитере стояли дыбом после такой укладки, но она была счастлива.       А вот с причёской Точно-точно-Гейба пришлось повозиться. Без длинных блондинистых волос, существовавших, пока Билл не открыл для себя острый садовый инвентарь, выбор причёсок был скудный.       Сложно поправить волосы, где одну часть чёлки будто тупыми детскими ножницами резали, а другую слово пожевал и выплюнул опоссум, но Мэйбл справилась.       Она тоже натёрла его голову шариком и очень гордилась результатом. Ей стоило запатентовать эту причёску. Уж слишком она была хороша.       В ответ ей снова нанесли удар, и так мало помалу началось их состязание «кто кого переударит».       Для Мэйбл это была драка понарошку. Она не злилась, а просто хотела его проучить.       Драки понарошку же не считаются насилием, правда?       Прицелившись одержимому прямо в глаз для очередной ответки, Мэйбл тряхнула головой, чтобы убрать волосы с лица, и краем глаза заметила рыжее пятно за собой.       Обернувшись, она обнаружила, что Венди давно уже за ними наблюдает, пришвартовав зелёный велик к столбу. На ней было её единственное платье, которому она не изменяла уже долгие годы.       Она скрестила руки на груди, от чего кожанка скрипела под кровоточащими от заноз пальцами.       — Венди! — воскликнула оптимистка, притянув Гейба в крепкие объятия. Казалось, что ещё чуть-чуть и она его поднимет.       Когда она улыбалась, становилось ещё заметнее, что ярко-красная помада Мэлоди тут и там выходит за края её губ.       — А мы тут тебя ждём! Ждём и обнимаемся!       — Она меня ударила.       — Нет-нет, мы же обнимались. Помнишь же, как мы обнимались?       — Я пытаюсь забыть.       Не впечатлив рыжую, Пайнс поморщилась, почуяв хорошо знакомый ей запах одеколона. Едкий и химозный шлейф от этого аромата, вызывающего не самые приятные воспоминания, исходил от зелёного велосипеда.       На его багажнике, где обычно Кордрой ставила корзинку, сидел Малыш Гидеон. Он по своей природе был настолько мал, что прекрасно умещался там, сидя почти как на стуле. Держась руками за прутья он угрюмо осматривал пустую улицу, стараясь ни на кого не натыкаться взглядом.       — Что он тут делает? — синхронно спросили у друг друга подруги, указав на спутников друг друга.       — Я его нянька. Сижу с ним, — кивнула Венди на Гидеона и вопросительно подняла бровь в ожидании ответа на свой вопрос.       — Если бы я не взяла его собой, он бы себя покалечил, — шепнула Мэйбл, подойдя к Венди вплотную.       — Настолько он тебя любит?       — Нет, он просто садист.       — Ты хотела сказать мазохист?       — Там что-то среднее, сама ещё до конца не разобралась.       Кордрой выглянула из-за Мэйбл, чтобы оценить её дружка самой.       Чудик-кукловод, по которому Мэйбл страдала ещё в прошлом году, смотрел куда-то в пустоту и дёргал себя за серьги-клипсы в виде сердечек.       Почувствовав на себе пристальный взгляд, он жутко улыбнулся во все зубы.       — Не нравится он мне, — подозрительно прищурилась Венди, — Я не доверяю людям, у которых зубы светлее моего будущего. Да и вообще, мне от него как-то не по себе.       Девочки начали оживлённо перешёптываться.       Демон разума может бы их и послушал, но был слишком ленив.       Он не всегда был таким. По крайней мере, не настолько таким. Всё-таки, для игры в межгалактический блэкджек нужно хоть немножко да раскинуть мыслишками.       — Ох, эти девчонки. Вечно секретничают! — театрально вздохнул он, когда их жужжание начало порядком надоедать, — Я точно знаю, я же тоже девчонка!       — Ты не девчонка, — возразила Венди.       Не многие вещи в жизни помимо семьи её раздражали, но теперь чудик-Гейб однозначно входил в их редкий список.       — Завидуешь, что из меня вышла девчонка лучше, чем ты? — наконец содрал он клипсу с уха.       Мэйбл виновато протянула недовольной Венди её поддельное удостоверение личности, где значилось, что ей сорок и звать её Миссис Винифред Сыроежка.       Гидеон с Венди легко прошли фейс-контроль Тэтса. Пока он с интересом рассматривал документы Винифред Сыроежки, Малыш Гидеон незаметно прошёл внутрь ввиду своей коротышности.       — Сколько тебе? — переспросил вышибала у Мэйбл, вильнув пирсингом в носу и грозно поглядев на неё с высоты своего роста.       — Нам обоим ровно тридцать, — улыбнулась она ему снизу, прибрав Гейба к себе за рукав куртки.       С таким макияжем дать им меньше было невозможно.       — Ну и ужасно же вы сохранились, — с отвращением заметил Тэтс, вернув Мэйбл её карточки, — Хотя бы кремом от морщин мажьтесь, что ли.       Широкая улыбка на лице Мэйбл бегло дрогнула.       Следом за ними в очереди в клуб стояла самая уродливая женщина на свете. Если это вообще можно было принять за женщину.       Тоби Решительный в светлом парике и розовом коктейльном платье предстал перед Тэтсом в кокетливой позе.       — Не прокатит, Тоби, — покачал головой тот, — Я же не слепой.       — Может мне и не достанется бесплатного караоке, но ты обязательно должен меня впустить! Я только что рылся в мусорном баке Шандры и нашёл записку о назначенном ей здесь свидании! Мне нужно знать конкурентов в лицо!       — А знаешь что? Катись-ка ты к своим газеткам. Извращенец старый, — спровадил владельца «Сплетника» вышибала и зашёл внутрь клуба, хлопнув стеклянной дверью.       Потом он открыл дверь, забрал свою табуретку у входа и снова хлопнул стеклянной дверью.       Разозлившись, Тоби кинул парик себе под ноги и с досады затоптал его в асфальт. Сдаваться он не собирался, уверенно свернув за угол клуба. На его задворки выходила вентиляционная труба, через которую Решительный планировал проникнуть внутрь. Благо, его габариты ему позволяли.       За ним увязался мотылёк. Сначала один, потом их стало двое, потом трое, и так ещё и ещё, пока за Тоби не последовал целый рой грязно-серых насекомых.       Тоби так и не попал в клуб, ни через дверь, ни через вентиляцию. Более того, никто из его близкого окружения не был уверен, что он вообще вернулся домой в тот день.       Цокающие звуки на задворках «Перелома Черепа» прекратились так же внезапно, как и начались.       Бар, клуб, варварское кафе — называйте «Перелом Черепа» как хотите. Ещё в 60-тых городская столовая эволюционировала в оплот байкеров и любителей подраться, когда один из её посетителей стукнул повара за то, что нашёл муху в сахарнице.       Милые столики с клетчатыми скатертями превратились в редкие качающиеся развалюхи, посредине поставили барную стойку, а у самой дальней стены прибились игровые автоматы.       Не те миленькие, что в аркадах, а настоящие, мужицкие, где либо ты выбиваешь три вишенки в ряд, либо коллектор за твоей спиной одной левой сносит тебе башню.       Поговаривают, один из этих автоматов когда-то был человеком. По легенде, один волшебник, которого никто никогда не видел, проклял местного бармена, превратив его в игровой автомат за то, что тот отказался налить наливки.       Однажды один приезжий в город умник открутил его боковую панель и оказалось, что человеческое сердце в нём до сих пор бьётся, а деньги собирают вполне здоровые человеческие лёгкие.       Это вполне объясняло то, почему автомат шумно вздыхал, когда в него кидали монетки. Заметка об этом была записана в самом первом из дневников этого умника.       Вертя головой во все стороны, Мэйбл наконец увидела знакомые лица за одним из столов у окна и активно им замахала.       Махая руками и прыгая в великоватых ей туфлях, она грозилась снова шлёпнуться. На этот раз, под барную стойку.       — Ладно, — твёрдо сказала Венди, поставив обещанный Гидеону клубничный милкшейк со взбитыми сливками перед ним, — Мне пора.       Клубничный милкшейк был чуть ли не единственной вещью в меню этого заведения без содержания спирта, но напитки их и не интересовали.       Венди собрала небольшую компанию вокруг одной заманчивой идеи.       Сегодняшний вечер в «Переломе черепа» обещал предоставить бесплатное караоке представительницам прекрасного пола.       Венди не была уверена, представительница ли она прекрасного пола… Скорее бунтарского.       Именно поэтому она и подбила парочку своих друзей притвориться этим самым прекрасным полом ради завлекающей халявы.       Не считая Мэйбл, Ли и Томпсон были единственными кто согласились на это.       Если Ли, обладателя невероятно длинных светлых волос, платье делало только краше, то Томпсон в платье был скорей похож на что-то среднее между Ленивой Сьюзен и прадядей Стэном.       — Я сейчас кое-что кое-где украду и вернусь…       — Но Венди, — остановила её Мэйбл, ухватившись за краешек платья, — Разве ты не помнишь, как призрак убитой женщины вселился в Мэлоди недавно и чуть не убил тебя и Диппера за то, что ты украла у своего папы ключ от дома?       Улыбнувшись, Мэйбл сложила руки в замочек и выжидающе уставилась на Венди, в надежде, что та поняла её намёк. Она хоть и была прекрасно осведомлена об их с Диппером планах и даже в какой-то степени в них участвовала, всё же хотела сделать всё по совести.       Сегодня Шериф с помощником тоже падки на караоке, и её задача следить, чтобы так всё и оставалось.       — Я не учусь на своих ошибках, — пожала плечами Венди, — Это ты у нас святоша.       — О да, она у нас просто ангелочек, — проворковал Точно-точно-Гейб, потрепав подругу за щёчку.       Ли и Томпсон захихикали, а Гидеон только сильнее вжался в мягкую спинку диванчика, напряжённо гипнотизируя стол.       Щёчки Мэйбл зарумянились от стыда и она, взвыв, упала лицом в стол.       Она была не из робкого десятка, спокойно и весело переживая всяческие унижения, но Ли, которого она даже в платье считала достаточно привлекательным парнем, менял всё дело.       — Не позорь меня… — промямлила она Гейбу в стол.       — Это ты меня не позорь. Ты последнее время такая скучная. Вдруг нас увидят вместе, что обо мне тогда подумают? Что я вожусь с занудами?       За столиком воцарилось молчание, которое Венди поспешила прервать.       — Ты стрёмный.       — И прикольный, — осмотрительно дополнил её Гейб, подвинув к себе милкшейк Гидеона, — Стрёмный и прикольный. Тандем очарования.       — Сделай с ним что-нибудь до моего возвращения или я его ударю, — предупредила Кордрой подругу, перед тем, как удалиться.       — Бить людей плохо, Венди! — крикнула ей в ответ Мэйбл, подняв голову со стола.       Венди в ответ только помахала ей на прощание, не сбавляя ходу.       — Так дело не пойдёт, — развернулась тогда она к сидящему рядом, взяв его холодные, как у мертвеца, руки в свои, — Ты всех только от меня отпугиваешь, а мне нужно тут планку держать, помнишь? Мы же с тобой специально для этого нарядились серьёзными женщинами. Оглянись вокруг! Что, если знакомство с кем-то из этих клубных завсегдатаев поможет мне открыть мой собственный розовый загс, где я легализую любые браки? После церемонии молодят там будут закидывать шоколадным драже вместо риса!       — А разводы там будут?       Амбициозная сваха нахмурилась и сурово посмотрела на парня напротив, искренне не понимая, как кто-то в здравом уме мог сказать такую глупость.       — Разводов не существует, Томпсон.       — Моим родителям он просто был бы кстати, вот я и подумал…       — Да, Томпсон, — поддержал Ли малолетнюю подругу Венди, ткнув товарища в его мягкий бок, — Ты ещё скажи, что в зубную фею веришь!       На этот раз хмурый взгляд Мэйбл устремился к Ли.       — Зубная фея существует, — настойчиво заявила девочка, — Иначе как ты объяснишь появление орехов под моей подушкой каждый раз, когда у меня выпадал зуб?       — Не знаю. Мне фея обычно дарила деньги, — пожал плечами Ли.       Мэйбл, собиравшаяся его перебить и опровергнуть каждое слово, только недовольно икнула.       Она посчитала, сколько долларов им с Диппером не доложили за сорок молочных зубиков, вообразив себе эти космические цифры. В какую инстанцию обычно звонят в подобном случае?       Она бы точно ужасно обиделась на фею за то, что та так дёшево оценила их зубы, если бы не её продолжающийся рекорд хорошего настроения.       — Может, мне не стоило сбегать из дома? — задалась вопросом девочка, смотря, как Ли и Томпсон удаляются к караоке, чтобы записаться в очередь.       За столиком остались только они с Точно-точно-Гейбом и Гидеон. Как только она покосилась на него, он закрылся от неё листовкой с меню.       Меню здесь никогда раньше не было. Тут и чисто так никогда раньше не было...       Байкеры отлично постарались к вечеру караоке. Если бы они не привели это место в порядок, сюда бы не зашла ни одна женщина.       А они хотели, чтобы к ним пришли женщины. В этом и был изначальный план: посмотреть на живых настоящих женщин. Поэтому и убрались, что действительно дало свои результаты.       Посмотреть хотя бы на красавицу Шандру Хименес с её густыми волосами оттенка черники, собранными в высокий хвост.       Задержавшись взглядом на Шандре, Мэйбл её выбор причёски показался странным. Никогда ещё репортёрша не собирала волосы в хвост на её памяти.       Да и выглядела она так, как женщины в её возрасте обычно одеваются на свидания…       Мэйбл в малиновом пиджаке с подплечниками и в самом парадном своём свитере под ним, с огромными клипсами в виде колец в ушах и размалёванная косметикой так, что макияж больше походил на боевой раскрас, решила, что Шандра вырядилась слишком нарядно для обычного похода в караоке.       — Ты так думаешь? Даже братец твой так не думает.       Мэйбл не нравилось, когда Билл поддерживал с ней беседу, не обращая на неё никакого внимания. Сейчас, например, его больше интересовали скляночки с острыми соусами у края стола.       — Если об этом узнает Стэн, то просто даст нам с Диппером нагоняя. Но если об этом узнает прадядя Форд...       — Это разобьёт ему сердце. Вы с ним только-только нашли примирение, и ты тут же всаживаешь ему нож в спину!       — А вот и не всаживаю. Да и он никогда об этом не узнает, верно? Мы хорошо замаскировались! Меня никто здесь не узнает, даже если очень захочет.       — Эй, Мэйбл! Привет-привет!       Узнавший её Тайлер за барной стойкой чуть ли не подпрыгивал на стуле, активно махая ей рукой. Его сосед, вертя граненый стакан в руке тоже обернулся на неё, и они обменялись презрительными взглядами.       После победы над Нортвестом Пайнсы пировали и праздновали ещё несколько дней, словно Мэйбл победила его в гладиаторском поединке, а не просто лучше него выступила на дебатах.       В пятницу Стэнли даже раскошелился на поход в кино для племянницы и её подруг, настолько он её любил.       Изначально идея была сделать семейный поход в кино, но на следующее же утро Диппера укусил восьмиголовый опоссум. Возможно бешеный.       Всё внимание Стэнфорда снова переключилось на близнеца, оставив близняшку пожинать только короткие улыбки от случайных встреч в коридоре.       В местном кинотеатре Пайнсов не очень чествовали из-за их прошлогодней выходки в смену Томпсона, но подружки туда прорвались.       По первому постеру Мэйбл определила, что вампиры в фильме будут просто НЕОТРАЗИМЫ.       После этой шутки Билла пришлось прямо-таки уговаривать присоединиться к просмотру. Он сопротивлялся.       Иметь астрального треугольного друга — очень выгодно, особенно, когда берёшь его с собой в кино.       К примеру, ему не нужно покупать билет, хоть место поискать и придётся.       Свободных кресел не оказалось, а в подстаканнике он сидеть не хотел, так что в итоге Билл оказался у неё на коленях, время от времени конфликтуя с попкорном.       В начале фильма Билл сидел тихо, что для него было совершенно несвойственно, но спустя час он начал спрашивать, скоро ли антракт. Когда она ответила ему, что они в кино, и тут антрактов не бывает, он исчез.       Мэйбл почувствовала примерно ту же обиду, какая появлялась, когда их кошка в Калифорнии не хотела сидеть у неё на ручках.       Фильм был о вампирах, играющих в бейсбол, и Кэнди, Гренда и Мэйбл были от него без ума. Последняя даже твёрдо решила тоже освоить мастерство биты и мяча в ближайшее время.       Когда их сеанс закончился, девочка нашла астрального друга в буфете. После буфета он повеселел, оставив только гадать, что такого увеселительного он мог найти там в её отсутствие.       Увидев, как помрачнел Престон, Шандра, с которой он до этого вёл диалог за барной стойкой, неловко промокнула нос салфеткой.       Помахав Тайлеру в ответ, Мэйбл решила поскорей ретироваться, пока Нортвест не прожёг её взглядом насквозь.       — А знаешь… Я наверное, пойду тоже нам забью очередь в караоке… — сказала она, вставая из-за стола.       — Чур, я пою красными!       — Эй! Ты в прошлый раз пел красными! Хотя бы раз выбери синие строчки!       Пайнс удалилась к маленькой импровизированной сцене со старенькой стереосистемой.       Убедившись, что он больше не ловит на себе её обеспокоенные взгляды, Билл одной улыбкой заставил Гидеона выпрыгнуть из-за стола и убежать на поиски знакомых ему тут зэков.       Несмотря на сложный день, Триггер заказал себе крем-соду. Сидя в гордом одиночестве, он изучал посетителей со стороны, по внешним признакам, давая каждому оценку интеллекта.       И все они казались ему до абсурда недалёкими.       — Что, сложный день?       Со спинки пустующего дивана напротив на него скучающе смотрел один любопытный жуткий мальчик.       Ведущий ток-шоу, что шло по телевизору в ратуше сегодня днём, был так намарафечен, что узнать его под слоем штукатурки было практически невозможно.       Тем не менее Триггеру это удалось.       Их глаза встретились и агенту показалось, что парень ему подмигнул.       Движение было настолько мимолетным, что он не был уверен, что ему не показалось.       Даже не так. Подмигивание словно уже было ему знакомо. Дежавю из снов, которыми бредишь при лихорадке.       Проигнорировав его, агент молча отхлебнул содовую. Он следовал одному из негласных правил федеральной полиции: фриков стоит игнорировать.       — Меня зовут Билли Джин, — снова заговорил с ним мальчик, состроив агенту глазки, — Но друзья зовут меня Вельзебуп. Ты уже заметил, в каком странном городке нам с тобой поневоле приходится жить, Триггер?       Слегка поперхнувшись, агент нашёл в себе силы не выплёвывать содовую обратно в стакан, и наконец-то обратил внимание на свесившегося со спинки диванчика.       — Давай пропустим формальную часть со знакомством и всем таким прочим. У тебя уйма вопросов, у меня уйма ответов. Бинго! Мы просто созданы друг для друга, Триггер!       — Откуда ты…       — О, я много чего знаю. Источники аномальных сигналов на радарах, пропавшие девочки, сбрендившие люди вокруг…       Мальчик перебирал события прошедших дней, лениво загибая пальцы.       — Твоя пропавшая в лесу машина, — закончил он, смакуя реакцию собеседника.       Непонимающе покачав головой, Триггер выглянул в окно.       Его машина всё ещё одиноко стояла у байкерского клуба, в паре футов от входа.       И тем не менее, этот промах не давал ответ на вопрос, откуда какой-то местный странный ребёнок мог узнать о его реальной причине визита сюда.       — Чего ты от меня хочешь?       Триггер угадал правильно. Мальчик правда чего-то хотел.       Он поманил агента к себе, и тот неохотно наклонился к нему поближе. На ухо ему нашептали название очень конкретной вещи, которую нужно достать.       Отстранившись, Триггер подумал, что ему нужно как можно быстрее проснуться.       — Детям это не игрушка.       — Расслабься, я ей не скажу, — мальчик мотнул головой в сторону своей спутницы в очереди к караоке, — Я ей его даже показывать не буду. Слово скаута!       Девочка в очереди была той самой гостьей из ток-шоу, которую он спутал с пропавшей. В жизни они стали ещё более похожи.       Такая лучезарная и жизнерадостная, она болтала с кем-то у сцены, стоя в разноцветных огнях клубных прожекторов.       Триггер совсем забыл, что она слишком юна для подобного заведения.       — Ты не намного старше её, — заметил он, упустив Мэйбл из виду.       Продолжая неотрывно смотреть на агента со своей фирменной безумной улыбкой, мальчик развёл руками.       — Все мы дети до самой могилы.       По клубу пронеслось скрипящее эхо микрофона, прервав их деловой разговор.       — Караоке-конкурс начинается, — хмуро оповестил Тэтс гостей в микрофон, — Допиваем содержимое стаканов и марш на сцену.       — Если б тут было, что пить, — мрачно фыркнул мальчик и, положив руки на лицо, оттянул веки, — Хочу умереть старым, а не так скоро.       — Я схожу с ума.       Услышав три заветных слова, мальчик быстро вернулся из внезапно нагрянувшего кризиса среднего возраста. Он очень любил, когда кто-то сходил с ума прямо посреди разговора с ним.       — Да ладно тебе, парень. Послушай. Я постараюсь быть предельно честным с тобой. Тебе несказанно повезло, ибо честностью я никогда не отличался...       Отняв руки от лица мальчик опасно свесился со спинки диванчика, и протянул руки к галстуку федерального агента. Триггер привык всегда ходить при параде, но вспомнив, где он и куда едет в столь поздний час, развязал его ещё в машине.       — Эта штука нужна мне для одного исключительно хорошего дельца. Вы все мне ещё спасибо скажете. И ты, и Звёздочка, и даже Шестопал.       Завязывая галстук он не следил за переплётами, что создавал. Всё это время он смотрел своей жертве точно в глаза, не утруждая себя морганием. С затянутым галстучным узлом зрачки его удлинились и потекли вниз.       Вскоре в его глазах не осталось и намёка на голубую радужку. Только узкие чёрные пульсирующие прорези, прикованные к Триггеру.       Заиграла первая песня, в ужасном исполнении Ли и Томпсона, без присущей ей гармонии двух отменных солисток. Триггер слышал её вполуха.       Она играла для него так далеко, словно была из другого, реального мира, откуда его насильно вырвали, когда он пересёк границу с Орегоном. Мелодия с еле слышными словами звучала, как замедлившиеся с течением времени куранты старых сломанных часов:       «Посмотри в ангела глаза,       Один взгляд — ты зачарована...»       — Достанешь мне его и я расскажу всё, Триггер. Ты это красиво оформишь на бумаге и, — Билл присвистнул, — Прощай Орегон.       Оставив галстук в покое, он протянул руку для закрепления сделки.       — Ну что? По рукам, красавчик?       Не успев опомниться, Триггер почувствовал, как пожимает ледяную ладонь.       Отпустив её, он ощутил что-то на коже, словно тонкий слой грязи обволок руку.       Он не нашёл на ней ни следа чего-то инородного, но нутром чувствовал, что рукопожатие всё же оставило своё невидимое клеймо.       Сам же мальчик, поймав на крючок редкую нынче сделку, широко улыбался. Почти что скалился, как хищный зверь, получивший свой фунт мяса с кровавой юшкой.       В голове у федерального агента, как белка в колесе, крутилась дикая мысль, какая ни за что бы не пришла в здоровый разум при разговоре с любым другим человеком.       Этот парень смотрелся бы лучше с одним глазом. Определённо смотрелся бы лучше с одним глазом.       Мужчине поплохело, и дикую мысль выбила другая, не намного более изящная мысль взять себе чего-нибудь из бара.       — Славненько. С нетерпением буду ждать вестей от тебя, Триггер, — напоследок сверкнул глазами мальчик, медленно опускаясь назад за спинку диванчика, — Не забывай: совы не то, чем кажутся.       Опустившись Точно-точно-Гейб развалился на диванчике и с любопытством закрутил головой, как ни в чём не бывало, а Триггер твёрдо решил, что ему нужно убраться отсюда. Пока из заведения, а следом желательно из всего города. По пути в отель он непременно найдёт таксофон, позвонит начальству, опишет ситуацию и...       Что тогда?       Рыща по карманам своего пиджака, он боялся не найти в нём ключей от своей машины. Нащупав их в подкладке, он выдохнул, но его ожидала очередная неудача: кошелька у него с собой не оказалось.       — Мы в очереди за Ленивой Сьюзен и её кошками, — вернулась Мэйбл к оставленному на произвол судьбы Биллу, всё ещё оглядываясь на сцену, — Представляешь, Ли и Томпсон забили себе лучшую песню группы «BABBA», так что… Эй!       Гидеона и след простыл, зато вокруг их столика собралась кучка байкеров. Они увлечённо наблюдали за Точно-точно-Гейбом, ритмично втыкающего перочинный ножик в стол между своих пальцев.       Все подняли на неё голову. Одержимый ускорился.       Успокоив своё нарастающее негодование, Пайнс постаралась сделать серьёзное лицо и выхватила нож у него из под пальцев.       — Кто из вас дал ему ножик? — пристыдила она байкеров, помотав отобранным добром у каждого носа, — Я не злюсь, просто хочу знать!       — «Ему»? — брови байкера в красной косынке полезли на лоб, и он наивно посмотрел на Билла.       — Она меня мисгендерит, — оправдался тот, тщетно попытавшись вернуть ножик обратно.       Под тяжестью его предательства байкер в красной косынке закрыл лицо руками и убежал, в слезах. Остальные байкеры ринулись за другом, восклицая слова поддержки и размахивая носовыми платками.       — А я этому парню в прошлом году красивую жену обещала… — печально покачала головой Мэйбл.       — Я был как никогда близок к дрэг-квин, а ты всё испортила.       — Дрэг-чему?       Он собрался доходчиво ей пояснить за шоу-королев, но она шикнула на него шикнула, прислушавшись.       — Да, я точно уверен, что оставил кошелёк именно там…       В паре столиков от них Триггер обсуждал что-то с шерифом Блабсом.       — Агент Триггер! — ахнула Мэйбл и, как опытная шпионка, надёжно спряталась за диванчик.       Пасифика уже разболтала ей о новоприбывшем агенте-красавчике по телефону, но она не ожидала увидеть его снова так скоро.       — Я оставил его в участке, когда расплачивался за пончики.       Охая и пыхтя, Блабс покопался в своих карманах и протянул ему связку ключей.       — Оставь здесь своё пальто. Мы с Дурландом предупредим бармена.       — Спасибо, — сдержанно поблагодарил регионального коллегу Триггер, хотя внутри него бушевало что-то вроде урагана Катрины, где вместо потоков воздуха непогодилась паника.       Блабс простодушно улыбнулся.       — Мы тут с Дурландом собираемся устроить вечер фотографий. Показать друзьям фото из медового месяца… Заходи, как заскучаешь.       Агент кивнул. Вернувшись на место, он снова принялся за свою крем-соду, тренируя силу воли.       Если бы не сила воли, он бы сбежал из города примерно семь минут назад по североамериканскому восточному времени и ещё раньше по стандартному тихоокеанскому.       — В участке же Венди и Диппер сейчас, — вслух ужаснулась оптимистка, смотря, как чопорный Триггер неспешно идёт к своему столу, — Нужно срочно что-то предпринять…       Порывшись в шоппере с Утка-Тивом в поисках телефона, она засветила отлично знакомый Биллу бордово-золотой корешок.       — Взяла пример с Сосенки? Теперь тоже носишь с собой эту макулатуру для топки?       — Только иногда, — оправдалась Мэйбл, показав ему язык.       Девочка снова выглянула из-за диванчика. По наполнению стакана Триггера она прикинула, сколько примерно у них времени в запасе.       Схватив Гейба за руку, Пайнс рывком вытащила его из-за стола. Непутёвый паразит собрался упасть, но она удачно подхватила его, как бородатые чуваки в ромкомах ловят своих неприметных возлюбленных.       Несмотря на очевидное сходство, Мэйбл была слишком сосредоточена на своём шухерском долге, чтобы так романтично это интерпретировать. С её перспективы всё больше походило на её первый опыт с хомячками.       Безбашенные хомяки в контактном зоопарке Пьедмонта постоянно искали новые извращённые способы, как бы себя обо что-то грохнуть. Кроваво и не очень.       Зашелестев блестящими юбками, Точно-точно-Гейб приложил тыльную сторону ладони ко лбу и совсем обмяк в её руках. Прямо, как тот самый хомяк из контактного зоопарка, подаривший ей её самые первые ночные кошмары.       — Нужно звякнуть Венди, — поставила его на пол Мэйбл и тут же потащила за собой, как дурного ослика на привязи, — Пошли пудрить носик.       На пути к уборной Билл затормозил, вырвав руку из её хватки. Рассеянно осмотрев обе двери в туалет, переводя палец с одной на другую, он обратился к замывавшему полы от чьей-то блевоты мужчине:       — А у вас тут есть дивёрсити уборная? Я не определяю себя, как…       Мэйбл молча запихала его в женский.       — Я же просила тебя не слизывать помаду, — цокнула языком она, прижав телефон плечом к уху и достав красный тюбик из сумочки, — Если Мэлоди наутро увидит, что в её помаде не хватает сантиметра три, то нам крышка.       — Я бы сказал кирдык.       — Учитывая то, что мы одеты в её вещи, то полный.       Когда она закончила вносить правки в контур его губ, Билл развернулся и прильнул к зеркалу, со всей силы стукнувшись об него лбом.       Вместо того, чтобы его поцеловать, как это иногда тайком делала Мэйбл, он со скрипом проехался по нему, оставляя красный помадный след за собой.       А потом ещё раз. И ещё раз.       — Тебе, наверное, караоке не очень интересно.       — Мне? Не интересно караоке? — возмутился он, отлипнув от зеркала, — Да я обожаю петь попсу по вечерам! Ты-то думаешь, почему песни в голове перед сном заедают?       Мэйбл только закусила щёку изнутри и стала покачиваться из стороны в сторону.       — Вот как. Сначала заинтересуешь, а потом промолчишь? Нетушки.       — Эй. Нетушки — моё слово. На нём Мэйбл-копирайт!       — Давай я сделаю вид, что не умею читать твои мысли, а ты всё-таки расскажешь, о чём думаешь. Идёт?       — Ты не умеешь читать мои мысли... Не умеешь же?       Билл неоднозначно пожал плечами.       — Ладно. Мне кажется, что люди в наше время забыли истинный смысл караоке. Для многих это просто забавный способ провести время. Вот для Венди, например, или для Ли и Томпсона. Я считаю, что караоке — это искусство. Это самовыражение и единение, и даже полный хаос, когда титры слишком быстрые. Именно с помощью караоке я побеждала зомби и влюблялась в одноклассников…       — Ты затаскивала их в караоке?       — Зомби? Нет, зомби сами шли…       Встретившись с недоверчивым взглядом, Мэйбл закусила губу и пару секунд рассматривала потолок, вспоминая тот роковой День Святого Валентина в пятом классе.       — Одного парня из параллели я протащила к караоке через весь спортивный зал. Там было новое покрытие на полу и оно жу-у-утко при этом скрипело. После этого мне было запрещено к нему приближаться. Несколько лет. Его родители даже в суд подать хотели. У парня лицо об пол немного… Стёрлось.       Падающая Звёздочка потускнела и обернулась к зеркалу.       С тех пор, как она отважно сразилась с самой собой в просторе мультивселенной в прошлом году, ей казалось, что жестокая и циничная Анти-Мэйбл живёт в её отражении.       Сейчас это было бы невозможно. Жестокая и циничная Анти-Мэйбл свободно гуляет по Гравити Фолз этим летом, но раньше она заменяла отражение Мэйбл каждый раз, когда та делала что-то…       Не в стиле Мэйбл Пайнс. Настоящей оптимистичной Мэйбл Пайнс.       — Плохая история, да? Я как-то не по-доброму поступила с ним тогда.       Пайнс окинула взглядом треугольника в зеркале. Тот занимался своими треугольными делами в отражении, совсем не замечая ни Мэйбл, ни Точно-точно-Гейба, дразнящего ржавый диспенсер для мыла.       Билл в зеркале был треугольным, как ему и положено. Он накручивал бигуди на ресницы единственного глаза, пока другой Билл хихикал, поднося и унося ладонь от еле вытекающего из ржавой машины мыла.       Вряд ли так было на самом деле, но Мэйбл хотелось верить, что Билл не знает, что за его настоящими занятиями можно подсматривать через зеркало.       — Такое случается, когда мешки с костями упираются силе караоке.       Девочка мило улыбнулась, по очереди заправив непослушные волосы за уши. Огромные тонкие кольца на её ушах еле слышно зазвенели от прикосновений.       — Можешь спеть красными и в этот раз, если хочешь.       Из телефона до сих пор она слышала только гудки. Пайнс захлопнула телефон одним щелчком.       — Венди не берёт трубку. Нужно как-то отвлечь агента, пока они с Диппером в офисе…       Достав из сумки второй дневник загадочного автора, ломавшего Дипперу мозг всё прошлое лето, она принялась листать отсыревшие страницы. Это был один из тех редких моментов, когда точно можно было сказать, что они с Диппером всё же кровные родственники.       — Вот, нашла. Древесного гиганта Стива привлекает кленовый сироп. Я знаю, что делать! Я даже знаю, где достать кленовый сироп в огромном количестве... И не спрашивай где, это секрет фирмы!       В женский туалет зашла Шандра Хименес. Вытащив тушь из дизайнерской сумочки, она подошла к зеркалу и тут же испуганно попятилась.       Красной помадой по зеркалу был вычерчен схематичный индюк.       — С Днём Благодарения! — поздравил её мальчик у диспенсера. Тот самый, что по слухам заменял её на Дне Независимости.       Его репортёрская работа закончилась на том, что его выперли с репортёрской работы.       Попятившись от него, женщина наткнулась на Мэйбл. Племянница Стэна Пайнса смотрела на неё снизу вверх с очень ехидной ухмылкой.       — Что?       — У вас волосы собраны. Вы никогда не собираете волосы в хвост! Шандра, вы влюбились?       — Как моя прическа связана с...       — Давайте-давайте, расскажите старушке Мэйбл всё! Мы же с вами взрослые женщины, только посмотрите на мои подплечники!       — Колись, колись, колись! — кричала Мэйбл вслед уходящей, пока перед ней не захлопнулась дверь, — Почему она не колется?       — Колоться в клубном туалете — такая себе идея.       — Ты прав. Нужно будет найти более подходящее место, чтобы её расколоть. А пока нужно сосредоточиться на агенте Триггере. Я скоро вернусь!       Когда она ушла, Билл с задержкой моргнул и продолжил истязать старый диспенсер для мыла, напевая что-то своё себе под нос.       Проведя глазами пробежавшего мимо двойника пропавшей девчушки, Триггер взболтал крем-соду на дне стакана, приготовившись залпом допить её остатки.       — Не помешаю? — прервал его Нортвест, присев напротив. Из его уст это прозвучало больше, как утверждение, нежели вопрос.       Из всех горожан, что Триггер встречал за эти два дня, Мистер Нортвест показался ему самым здравомыслящим, потому не возражал его компании.       — Прошу прощения, что не поздоровался с вами ранее, Мистер Нортвест. Я подумал, что у вас тут…       Мужчина тактично смолк, кинув короткий взгляд в сторону барной стойки.       — Я женат, — отрезал Престон, отдёрнув со стола руку, на которой ясно значилось золотое обручальное кольцо.       Стоит сказать, что спасительная соломинка в виде Нортвеста, за которую он ухватился, вскоре обломалась. Примерно когда тот открыл рот и начал бесконечные жалобы на свою тяжёлую жизнь в этом городе, где на работе надо работать, на дебатах его обскакала школьница, а красавица-жена и вовсе бросила его тут совсем одного.       Пока Триггер внимательно слушал монолог о том, что Престон всегда мечтал носить федору, но во имя своего имиджа вынужден носить жмущие ковбойские шляпы, кленовый сироп плавно обтекал его машину.       Липкая жижа вытекала из канистры в руках Мэйбл очень нехотя, время от времени ей приходилось её встряхивать. Последние капли доставались самой девочке, после чего она тянулась к следующей ёмкости с канадской сладостью в кипе садовой тачки.       Она открывала крышку последней канистры, слизывая остатки сиропа с губ, когда прямо над её головой пролетела стая встревоженных птиц.       Всё, что только могло ночевать этой ночью у начала чащи вдоль тротуара, взмыло в небо.       Потоки птиц полностью исчезли за зданием клуба, когда деревья на другом конце улицы задрожали так, словно их вот-вот выдернет с корнем ураган. Меж трепещущими соснами образовался широкий пробор, и на мгновение всё стихло.       Из темноты выплыло что-то круглое и желтоватое, что Мэйбл показалось огромной головкой сыра.       Прищурившись, она сделала пару шагов вперёд, в смятении рассматривая белый шар впереди.       В её голове всплыла мысль, что если бы Диппер присутствовал здесь, то ни в коем случае бы не дал подходить ей ближе.       Головка сыра среди сосен была неподвижна, пока на ней не выплыла большая чёрная точка.       Оливина, по мнению Мэйбл.       Не успела она хорошенько обдумать такое сочетание продуктов, как головка сыра моргнула.       На неё из сумрака смотрел необъятных размеров глаз.       Привыкшему к темноте взгляду стали видны и тонкие капилляры и дырчатая радужка, а розоватым слезным мясцом в углу, кажется, спокойно можно было заменить мяч в американском футболе.       Улица была совершенно пуста, и даже музыка, играющая из клуба, не давала ощущения иного человеческого общества.       Внутри всё пружинисто натянулось, подобно телефонным проводам над головой, еле различимых на фоне чёрного неба. Она боялась даже моргать, как будто от результата этой игры в гляделки зависела её жизнь.       Маленькую девочку как током стукнуло, когда она смело указала пальцем на машину федерального агента. Волосы уж точно снова встали дыбом, как после шарика.       Глаз снова вобрала в себя тьма, но Пайнс всё так же держала руку, не находя в себе сил её опустить.       Ветки захрустели под тяжестью гигантских пальцев, покрытых мхом и пластами жёсткой стёсанной коры. Сомнение в том, что древесный гигант купился на подношение, больше Мэйбл не беспокоило.       — Не связывайся с Пайнсами. Отвратительные люди, — забалтывал Престон приезжего, пока за окном похищалась облитая сиропом машина, — Нет, обязательно связывайся с ними, если это поспособствует концу их беспредела. Тогда я на это посмотрю.       Длинная рука с глухим ропотом пересекла дорогу и на удивление тихо дотянулась до машины, впервые издав резкий звук, когда авто треснуло в древесной хватке.       Её голова поднималась по мере того, как в воздух поднималась машина. С капота и колёс графично тёк сироп, а запах клёна всё дальше отдалялся от носа.       Зрелище завораживало, пока в её сторону не полетел скрюченный бампер.       Треск металла напомнил, что она не в кинотеатре, и девочка отошла от тротуара.       Машина агента пропала в лесу навсегда, как когда-то пропала и первая машина Стэнфорда.       Шумно выдохнув, Пайнс достала из кармана телефон и молниеносно набрала нужный номер. Её глаза от увиденного до сих пор напоминали два больших блюдца.       — Алло, Венди, — протянула Мэйбл в трубку, гордо отвернувшись от места, где только что стоял автомобиль, — К вам тут хотел один красавчик в чёрном заехать, но я вовремя утилизировала его тачилу!       Дверь клуба распахнулась, и на звук металлического треска выбежало пару самых любопытных клубных зевак, включая и владельца машины. Девочка успела юркнуть внутрь до того, как последний из них вышел на улицу.       От служебной машины федерального бюро расследований остался лишь бампер и осколки лобовухи. Триггеру оставалось лишь сокрушённо рассматривать своё тёмное отражение в битых в крошку стёклышках.       Он хотел было пнуть скрюченный бампер на асфальте, но не стал, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Обернувшись через плечо, он застал у окна клуба тонкую фигуру, очерченную красным прожектором над барной стойкой.       За ним следил тот самый одноглазый мальчик.       Он не видел его лица, из-за запотевшего от разницы температур окна, но у Триггера не осталось сомнений, что там, за стеклом, стоит сам дьявол. Всего-то пришёл известить публику о начале интермедии агента Триггера в этом демоническом оплоте сосновых закром.       В голове заиграло нечто зловещее, леденящее душу. То, чем бы сопровождались обряды сатанистов...       Из самого же клуба играла та самая поп-песня зари 80-тых, которая появляется в каждом голливудском фильме из-за дешёвых на неё прав.       Зловещая и попсовая мелодии смешались и, на удивление, неплохо сочетались.       На стекле завились буквы. Не аккуратные, какими они были всегда для Падающей Звёздочки и её математики, а корявые и текущие.       Прочитав послание на стекле, Триггер отвернулся, и пока остальные зеваки, выбежавшие на улицу с ним, вернулись в бар, он остался дышать свежим воздухом.       Воздух тут правда был великолепным, во многом благодаря хвойному лесу.       Глядя на тёмные тени сосен впереди, он надеялся, что всё это вот-вот окажется сном. Триггер чувствовал себя героем сельского ночного кошмара, где пропавшие дети и сумасшедший сброд перерастают из криминалистической рутины пустых городков во что-то эзотерическое, что его алгоритмический ум ещё не готов познать.       И всё же, завтра утром он проснётся и, выглянув в окно, увидит свою машину, а собираясь на работу в новом участке, он и вовсе забудет все подробности этого кошмара. И одинаковые девочки, и раскрывающие дела птицы, и дьявол, заключающий с ним сделки, превратятся в подобие размытых фотографий, чернеющих при проявлении. Он был в этом вполне уверен.       Поставив точку, что мгновенно расплылась в бесформенную каплю, Точно-точно-Гейб отошёл в сторону, рассматривая своё творение.       «ёсв теанз снйаП реппиД»       С этой стороны стекла фраза звучала достаточно забавно.       — Эй, Билли Джин! Наша очередь! — позвала его Мэйбл, уже забравшись на сцену, — Поём «Не теряй веру»! Надеюсь, ты не против!       Билл ненавидел эту песню. Она была более чем синтезированная.       — Спорим, ты не знала, что я могу брать настолько высокие ноты, что пластиковые стаканчики трескаются ровно на три части? — он подошёл чуточку ближе, оставив замученного снами наяву Триггера в покое, — Работает только на акустике!       — Сейчас проверим, как оно в диско! Лови! — крикнула она, радостно подкинув ему микрофон, как это делают в фильмах.       Билл только зажмурился, когда в него полетел микрофон, ничего более не предприняв.       Микрофон ударился об него, сделав его задержу между морганием ещё дольше, и с эхом упал на пол.       По клубу разнеслось неприятный громкий писк из стереосистемы.       — Мазила, — заметил Билл, приоткрыв один глаз.       — Но я в тебя поп… Без разницы, просто слови его сейчас!       Мэйбл шустро подбежала к нему, подняла микрофон и убежала обратно на своё место для второго дубля.       — Лови! — снова крикнула она, так же радостно подкинув ему поднятый микрофон.       Но и в этот раз он его не поймал.       — Микрофон вам не фрисби! — невнятно завопил кто-то из бара.       Во второй раз подняв микрофон, Мэйбл пристыженно пригладила свою юбку.

***

      Диппер Пайнс не знал, как подступиться к Венди.       Она сидела за рабочим столом шерифа, запрокинув на него ноги, и что-то изучала на его компьютере, местами посмеиваясь.       Хотелось как-то пошутить или завязать разговор, но как только он открывал рот, из горла доносились лишь хриплые булькающие звуки.       Его делом было перебирать папки с личными делами в шкафу, что стоял прямо напротив выхода. Пайнс постоянно оборачивался и проверял, не ходит ли кто с фонариком по основному офису, выискивая нарушителей.       Личный кабинет шерифа был небольшим, весь уставленный чашками и стаканчиками от кофе. Сразу при входе Диппер случайно задел одну такую со столешницы с факсом, пролив её содержимое на коричневый ковролин. Благо, его цвет был в тему.       Аромат кофе, до сих пор идущий от лужи, гулял по помещению.       Уют кабинета, состоящий в основном из их с Дурландом фотографий, намекал на то, что тут работает порядочный и семейный Блабс.       Уюта не создавала разве что позолоченная статуэтка голого торса женщины у компьютера. На эту даму с пышными формами Диппер старался лишний раз не смотреть.       — Диппер, я нашла кое-что очень важное, — обеспокоенно поняла голову Венди, — Тебе нужно об этом знать.       — Что? — так же обеспокоенно ответил Диппер, чуть не опрокинув на себя целый ящик с бумагами.       Венди продолжила грустно смотреть на друга, не собираясь так просто делиться найденным.       — Не томи, — проскулил Пайнс под тяжестью ящика.       — Блабс больше месяца сидит на диете, — с таким же серьёзным лицом выдала она и тут же прыснула, — Его мама посадила!       — По нему как-то незаметно, — хмыкнул мальчик, осилив задвинуть один ящик и открыть новый, — Может диета работает только когда его мама рядом?       — Судя по тому, что я тут читаю, он до сих пор с ней живёт…       Венди хихикнула, и они снова занялись работой, каждый изучая своё. В тишине.       Эта тишина не давала Дипперу покоя. Местами она казалась ему неловкой, и он косился на Венди, чтобы попробовать по её лицу понять, неловкая ли тишина для неё тоже.       По ней было сложно сказать, что она на самом деле чувствует. Она мастерски скрывает то, что пофигизма в ней не намного больше, чем у неравнодушной ко всему Мэйбл, так что ей мешает скрывать и остальные эмоции?       Он же правильно рассуждает, да? Девочки же много думают и в голове у них запутанные сети нейронов, в отличие от парней, у которых в головах ящики с чётко распиханными по ним мыслями...       Так по крайней мере говорил дядя Стэн. В житейских вопросах он обычно мудр.       Наугад вытащив очередную горчичную обложку, мальчик повертел её в руках, пока не наткнулся на выцветшую надпись «Кордрой».       По непонятной для себя самого причине, он не стал сразу говорить, что нашёл нужное дело. Убедившись, что Венди полностью во внимании компьютера, Диппер медленно раскрыл папку и еле слышно ахнул.       Он впервые в жизни увидел маму Венди, на прикреплённой скрепкой фотографии в левом верхнем углу.       С шарфиком на шее, с мотоочками с радужный отливом, она сидела на мотоцикле, спустив одну ногу на землю.       Да. Это определённо была мама Венди.       Как бы ни хотелось подумать клишированное «как же она похожа на свою маму», он не стал. Сходство было, было на лицо, но точными копиями друг друга они не были.       Женщина на фотографии приветливо ему улыбалась.       Он представил, как она рассекает на мотоцикле по полудню. Ветер раздувает её волосы, выглядывающие из-под шлема.       Она приезжает в какой-нибудь бар, предположительно, даже в «Перелом Черепа», где встречает молодого лесоруба, без разбора колотящего всё живое.       Они женятся, на ней чудесное белое платье с пышным рюшевым воротником. Прямо в нём она и пилит доски для их семейного гнездышка...       А потом она рожает четверых.       Интересно, ждёт ли Венди та же участь.       Поморщившись от фантазий о детях Венди, Пайнс приподнял фотографию. Внимательно изучив графу с именем, он наконец-то сложил кое-какой пазл у себя в голове.       Однажды в прошлом году, когда Диппер ещё даже не понял, что испытывает что-то к Венди, он взялся сидеть за кассой вместо неё.       Естественно, его услуги были не бесплатны. Они договорились на желание.       Поскольку в отличие от сестрёнки у него в таких делах не хватало воображения, он не придумал ничего лучше, чем пожелать узнать её самый дурацкий секрет.       Та без раздумий ответила, что у неё есть один такой. Её второе имя — Блёрбл.       Долго же ему приходилось ломать голову, что это за имя такое. Это могла быть анаграмма, закодированное послание, шифр или ключ к нему. Бессмысленный пароль от чьего-то вайфая или просто шутка, в конце концов...       Но теперь он понял, откуда у этого дурацкого секрета росли ноги.       Пускай настоящее имя её мамы было навсегда утеряно под круглым кофейным следом от чьей-то кружки, её кличка, стоящая в жирных кавычках, прекрасно дошла до наших дней.       «Блёрбл» Кордрой. Такая себе байкерская оторва. А Венди её самый первый маленький оторвыш. Потом был Маркус, потом Кевин, потом Гас...       — Венди, — тихо позвал её мальчик, когда пришло время рассказать о находке.       — У меня куча пропущенных от Мэйбл, — не нарочно перебила его она, рассматривая журнал вызовов на допотопном телефоне, — Она же у нас вроде на шухере...       Хлопнула дверь. Подростки оглянулись на стеклянную стенку кабинета, через которую было видно весь офис. Она была слегка прикрыта офисным жалюзи, но через горизонтальные щёлки чётко прослеживался тёмный силуэт.       Венди от неожиданности закусила губу. Не так, как женщины на обложках старпёрских журналов Стэна или персонажи в фанфиках Гренды, а как-то совсем по-дурному.       От этой детали, в момент делающей Венди такой живой и настоящей, Диппер был готов растаять прямо здесь, составив компанию тому кофейному пятну у входа.       Свет фонарика вошедшего с офис разлетелся по стенам, заглянув и в кабинет шерифа. Проход, открывший вид на шкаф, был пуст.       Диппер вовремя нашёл себе укрытие, упав на пол и перекатами укатившись в сторону.       Так его учил Форд. Дядя, показывая пример на тренировках, выглядел очень круто.       Диппер тоже думал, что выглядит круто, но на деле он болтыхался по ковролину не лучше выпавшей из аквариума рыбки.       Они с Кордрой встретились в тесном пространстве под столом, почти что врезавшись в друг друга носами.       Немного от неё отодвинувшись, он понял, что их руки тоже соприкасаются.       Ему очень не хотелось, чтобы Венди вдруг подумала, что он вдруг подумал, что у него с ней ещё есть шанс, раз ему почти четырнадцать.       Несмотря на экстренную тесноту, в которой можно было бы и пренебречь своей неловкой заботой о чувствах Венди, Диппер подтянул руки под себя и вытянул их вдоль тела, став походить на забавного червячка.       Находиться в такой позе было ещё хуже, чем стоять в планке. А он, уж поверьте, не раз пробовал стоять в планке, чтобы его руки перестали выглядеть, как варёные макароны.       Пайнс беззвучно рассказал Венди про папку её мамы, что сейчас валялась где-то у стула, вложив все старания, чтобы мимически выглядеть как можно более невозмутимо и смело.       Смотря как экспрессивно и беспомощно он шевелит губами, слегка побулькивая, Венди подумала, что его серьёзно пучит.       Вся ответственность за их побег лежала на её плечах.       Выждав момент, когда человек с фонариком уйдёт на корпоративную кухню, Венди подняла папку с делом своей мамы и вылезла из-под стола, поманив Диппера за собой.       Она одним рывком подняла офисное окно над рабочим столом и уже поставила каблук ботинка на подоконник, когда вспомнила о кое-чём важном.       — Нужно отсюда взять ещё что-нибудь, чтобы по пропаже сразу не вышли на нас, — прошептала она Пайнсу.       Диппер, решив что думать ему некогда, схватил статуэтку голого женского троса со стола.       Венди подняла брови и сделала это своё фирменное лицо, означающее, что как только они выберутся отсюда, его ждёт цунами из подколов.       Он по уши залился краской, но в рельефную статуэтку вцепился намертво.       Подростки выбрались через окно, спрыгнув в кусты.       — А вдруг нас кто-то увидел? — спросил запыхавшийся Диппер, преследуя бегущую мимо церкви Кордрой, по пути врезаясь в каждую берёзу.       — И что они нам сделают? Посадят?       Мальчик замялся, виновато потупившись взглядом в землю, по которой бежал. Он чувствовал себя, как самый последний трусишка, хоть и понимал, что волноваться за что и вправду было.       Вряд ли их заметили, но было очень близко.       Венди тоже смутилась. Она снова навязала ему свои правила и не в первый раз заметила, как он стыдится своей правильности.       — Знаешь, — смягчила тон девушка, когда они наконец остановились, убежав достаточно далеко, — Один из плюсов быть нянькой Гидеона — это связи в тюряге, так что...       Тяжело дыша после пробежки, Диппер мягко улыбнулся ей в ответ.       Друзья расположились на бревне у дороги, где рыжая припарковала велосипед.       Спрятав статуэтку в рюкзак, мальчик положил руки на колени, что как и у всех детей в этом городе были стёрты до незаживающей красной росы. От волнения, он впился ногтями в кожу, отчего та побелела под его пальцами.       — Готов? — спросила Кордрой, выжидающе положив руку на добытое из полицейского участка добро.       Ей быстро кивнули, и она распахнула личное дело.       Венди на секунду зажмурилась, как обычно жмурятся, сидя у торта со свечами, загадывая желание.       Открыв глаза, Кордрой удивлённо рассмеялась.       — Поверить не могу, что это та же самая женщина, что два года назад заставляла меня носить брекеты и заправлять рубашки в штаны! — указала рыжая на фото с мотоциклом.       Диппер смеялся вместе с ней, но улыбка вскоре покинула его побелевшее от недосыпа лицо.       Он никогда не задумывался о том, что мама покинула её с братьями так недавно. Судя по Гасу, всего пару лет назад.       — Что и требовалось доказать, — наконец заключила Кордрой, досконально изучив папку, с уже засыпающим у неё на плече Диппером, — Нигде в официальном деле не говорится, что она умерла. Похоже, эту байку придумал для нас отец.       Достав телефон из заднего кармана джинс, девушка встревоженно вцепилась в него обеими руками.       — У меня пятьдесят шесть сообщений на автоответчике... От Мэйбл.       — Включи последние, — промямлил Пайнс, сонно от неё отшатнувшись.       Венди послушно нажала пару затёртых кнопок.       «Пиу-пиу! И снова привет, игнорщица! Надеюсь, вам с Диппером там весело, потому что лично нам тут без вас су-у-упер весело. Мы стали звёздами караоке! Выиграли двухсотлитровую стальную бочку соуса чили. Надеюсь, там раньше не хранили нефть или ещё чего. Начос к ней не прилагается, так что едим так, в соусомятку. Пока что, лидирует Томпсон. Литра два, наверное, в себя втянул. Да, Томпсон?»       Из динамика донеслись самые страшные звуки, какие только можно услышать по телефону.       «Томпсон!» — успела выкрикнуть Мэйбл прежде, чем закончилось сообщение.       Венди включила следующее сообщение.       «Мамочки, тут всё в соусе чили! Венди, я по щиколотку в красном пекучем соусе. Боже, мои носки...»       «Давай, Томпсон, загребай соус обратно в бочку! Мы не миллионеры, чтобы так переводить продукты! Греби! Греби!»       «Наше клубное общество распалось на острова посреди моря чили на полу. Лично я сижу на музыкальном автомате, но не всем так повезло... Ли лежит лицом в соусе чили уже минут пять, и от него не исходят пузырьки. Стоит переживать?»       Вряд ли Диппер именно так представлял эту ночь с Венди, за прослушиванием сообщений о феодальной раздробленности в клубно-чилийском заливе, но он был рад провести с ней время при любом раскладе.       «Кажется, на острове барной стойки рождается демократия...» — гласило последнее сообщение на её голосовой почте, отправленное ближе к розовому рассвету.