Андрей сжал руль и, стиснув зубы, искоса поглядывал на свою пассажирку. В сумерках ее лицо было еще бледнее и невзрачнее, чем при свете дня. Жидкие волосы на прямой пробор были гладко зачесаны в маленький пучок, серый, неприглядный пиджак на размер больше висел на ней балахоном, не позволяя разглядеть очертаний фигуры, длинная юбка ниже колена практически полностью скрывала ноги. Черты ее были заострёнными, хоть и на первый взгляд правильными. Половину ее узкого лица занимали увесистые круглые очки, а челюсть, чуть выступающая вперёд, оправдывала необходимость ношения железных брекетов, которые еще больше портили ее и без того невзрачный вид. Картину лишь немного скрашивали пушистые ресницы и пухлые губки, которые, будь она чуть привлекательнее, свели бы Андрея с ума, но не в этот раз, ведь их обладательница не вписывалась в его каноны красоты от слова совсем. Жданов жил под девизом — красота это красиво! Слишком топорная и очевидная трактовка, не правда ли? Но и красоту он предпочитал очевидную, максимально выставленную на показ, не требующую разгадок и анализа. Такую, которую не нужно рассматривать под лупой, искать под мешковатыми платьями и пиджаками, которая, как на блюдечке, предстаёт перед ним во всей своей природе.
— Остановите, пожалуйста, возле той остановки, — холодно сказала Катя и снова устремила строгий взгляд на огни ночного города.
— Я еще раз повторяю, я вас отвезу. Я не знаю, за кого вы меня принимаете, но я не могу высадить девушку на улице практически в полночь, — Андрей постарался непринуждённо улыбнуться. Хотелось как-то разрядить обстановку, но девушка сбавлять обороты не собиралась ни в какую.
— Да вы что?! А я думала, что вы уже достаточно поразвлекались? Зачем вы приехали в клуб? Это заведение совершенно не вашего уровня. Люди вашего круга в таких местах не отдыхают! — вырвалось у Кати с возмущением. Она повернулась к Андрею и с вызовом уставилась на молодого человека.
— Я просто проезжал мимо, — попытался оправдаться тот, но ее глаза прожигали насквозь, заставляя все больше смущаться и неуверенно подбирать слова.
— Интересно, какое совпадение, — презрительно хмыкнула девушка, — Остановите же машину! Я хочу выйти!
— Катя, я действительно поехал в этот клуб специально. Тропинкина, как всегда, всем растрепала, а Малиновский мне сказал, что ты идёшь вместе с ней и я…
— И ты решил позабавиться! Решил посмотреть, как страшненькую секретаршу в очередной раз осмеют! Тебе мало своих собственных дурацких шуток? Откуда такое внимание к моей невзрачной персоне? Или тебя так задел бизнес-план, который я подготовила вместо тебя, и ты прекрасно с ним выступил?
— Чушь! — закричал Жданов, распаленный волной протеста. Он даже неожиданно для самого себя ударил по клаксону, — Если помнишь, я тебя за него даже успел поблагодарить. Атлична! Больше не делай ничего. Будешь просто сидеть в приёмной и варить мне кофе. А еще — я буду посылать тебя за пиццей. Я же думал, что тебе самой будет приятно заняться таким творческим для финансиста процессом, — Андрей нервно дёргал плечами, невпопад смеялся, пытаясь показать, что ему нипочём ее уколы, что он ничуть не задет и не оскорблен. Выходило несколько неправдоподобно.
— Вот уж чего я не буду никогда делать, так это подносить кофе избалованному папиными деньгами мальчишке. Завтра же напишу заявление об уходе. Пусть твой отец добавит еще одно дело в статистику. Сколько у тебя было секретарш за полгода? Надеюсь, тогда-то он поймёт, что дело не в секретаршах, а в одном нахальном бездаре!
Катя говорила жёстко и уверенно, без единой запинки. Она сама удивлялась тому, как складно у нее получалось формулировать свои мысли, а выпитый коньяк лишь еще больше подстегивал то, что сидело у нее внутри.
— Да хватит уже! Достала! Не хочешь ехать домой — не надо! Выметайся и шагай на троллейбус. Вот только дурой в этой ситуации выглядишь ты! Давай, вали!
Гнев, плескающийся в ее глазах, мигом улетучился, на смену ему пришла растерянность и досада. Девушка с силой закусила нижнюю губу и стала остервенело дёргать ручку двери, но та была заблокирована и не предательски не поддавалась.
— Останови сейчас же и дверь открой! — процедила она, стараясь даже не смотреть в его сторону.
— С превеликим удовольствием. Все. Вали!
— А знаешь что? Ты — полный кретин, и даже твой отец это понимает, поэтому и не доверяет тебе работать одному. А ехать я с тобой не хочу, потому что знаю, в каком состоянии ты обычно водишь машину. И еще — я завтра же напишу заявление об уходе!
Катя вышла, громко хлопнув дверью элитной иномарки и, пылая обидой, зашагала в сторону остановки. Тяжело дыша, она все ускоряла свой шаг, будто бы Жданов бросится за ней вдогонку.
— Мой папенька мог бы найти мне няньку и посимпатичней, — с вызовом расхохотался Андрей, покраснев. Катя коварно задела его за самое живое. Он и сам прекрасно понимал, что отец ему не доверяет, — И вообще, к твоему сведению, я за весь вечер выкурил только одну сигарету и сделал несколько глотков пива в клубе! — крикнул он в опущенное окно и дал по газам. Машина с визгом тронулась с места и, сделав резкий разворот, помчалась с бешеной скоростью по шоссе.
***
Отворив своим ключом дверь квартиры, Катя вошла в прихожую. Несмотря на поздний час на кухне ещё горел свет и шумел телевизор. Тяжело опираясь на один костыль, ей навстречу вышел отец. Он был явно взволнован, но по военной привычке старался выпрямиться и приосаниться. Безупречная осанка — вот что выдаёт любого офицера в стрессовой ситуации. Катерина сразу поняла, что дело пахнет керосином, и батюшка вышел специально, чтобы устроить ей допрос с пристрастием прямо сейчас — у входной двери.
— Катерина! Явилась наконец! А на часах первый час ночи. Или ты во времени потерялась? — начал свою гневную тираду полковник.
— Папа, я… Я просто с подругой встретилась, а она предложила в кафе пойти.
Промямлив что-то еще в свое оправдание, Пушкарёва скрылась в ванной, быстро заперев за собой дверь.
— Ага, с подругой. И когда ты только вырасти успела?! Раньше мы ей сказки на ночь рассказывали, а сейчас, понимаешь, она нас баснями кормит, — продолжал яростно возмущаться отец, но Катя, зная, что он был у них взрывной, но отходчивый, упорно сидела за дверью «в домике». Наконец, его поставленный военный голос начал смягчаться, а потом и вовсе утих, тогда она вышла из своего убежища и несмело заглянула на кухню. Пушкарев сидел за столом, подперев кулаком щеку и о чем-то думал.
— Пап, я увольняюсь, — сказала хриплым шёпотом Катерина, и, опустившись рядом, положила голову на колени отцу.
— Правильно, девочка, увольняйся. Не для тебя это место. Ты у нас другая. Ты не как они. Ты — лучшая! — приговаривал он, ласково поглаживая ее по голове сухой ладонью.
— Я так хотела там работать. Ведь зарплата выше в три раза, чем в банке! Я думала, я вам помогу. Я хотела операцию тебе оплатить, — шептала Катя, но шёпот быстро сорвался на всхлип и девушка горько разрыдалась.
— Ничего. Проживём как-нибудь, моя хорошая, — утешал ее отец, украдкой смахивая скупые слезы.
***
Шагнув в ночную тьму своей холостяцкой квартиры, Жданов не торопился включать свет. Полетав на безумных скоростях на ВВЦ с другими стритрейсерами, он так и не смог успокоиться. Хотелось просто помолчать и посидеть в тишине. И зачем он только поехал в этот клуб?! Он негодовал, откуда в этой серой мышке столько злости и проницательности, ведь она нажимала на самое больное. И ладно, когда Воропаев пытался его задеть таким образом, он его знал с детства, но Катя, с ней они почти не были знакомы.
Вечернее самобичевание нахлынуло с новой силой. Было несомненно — он плохой сын, никчёмный работник, да и сам в целом полное дерьмо.
Молодой человек шумно рухнул на диван и закинул ноги на журнальный стол. Лунный свет и городские огни хорошо освещали гостиную, и свет зажигать не хотелось. В темноте летней ночи было спокойно и не страшно признаваться себе в том, о чем днем приходилось молчать и стараться даже не думать, прикрывая душевные терзания показной бравадой.
Он протянул руку, на ощупь подвинул к себе любимую гитару и, перебирая напряжёнными пальцами, сыграл пару простых комбинаций для настройки. Струны безукоризненно подчинились ему и уже через минуту Жданов напевал себе под нос что-то из репертуара Нирваны. Бесформенная тоска душила, сковывала горло, голос уже дрожал, и Жданов откинул гитару в сторону.
Вдруг он вспомнил, что в тумбочке у него была припрятана отменная трава. Забив косяк, Андрей крепко затянулся и выдохнул большое белое облако опьяняющего дурмана. Еще одна затяжка, и еще одна. Настроение заметно улучшилось и вот уже снова хотелось веселиться, поехать в клуб или к Кире, чтобы откатать с ней парочку программ в душе, как она любит, или на кухонном столе. К черту все! У него есть деньги, квартира в центре Москвы, шикарная тачка, куча телок, красавица-невеста и потрясная трава, которую ему регулярно подгонял Ахмет. А значит, жизнь не такая уж и дерьмовая вещь.
