***
Жданов приехал на Авдеенко уже под вечер. Прежде чем выйти из машины, он долго не мог собраться с мыслями. Все слова будто испарились, образовав в голове мутную кашу из сожалений. Сначала идея покаяться перед Катиными родителями казалась Андрею самой что ни на есть разумной, но сейчас что-то его останавливало. Хотя он догадывался что. Он просто струсил. Ему было страшно посмотреть в глаза человеку, которого он заставил когда-то страдать, и не только его, но и всех тех, кто его любил и не спал ночами, без устали молясь у его больничной палаты. Он тогда ушёл от ответа, но и сейчас, испепеляемый муками совести, опять не мог найти смелости сделать этот шаг к повиновению. Ноги вели его по лестнице на четвёртый этаж, благо словоохотливая соседка Пушкарёвых подсказала нужный номер квартиры, но пальцы пронизывала холодная дрожь, а отвращение к самому себе мешало настроиться на такой тяжелый, но несомненно необходимый разговор. — Вы? — дверь открыла миловидная, полноватая женщина. Ее лицо было исполнено тревогой и болью, она смотрела на Жданова с безмолвной мольбой в голубых глазах, будто видела в нем единственную защиту. — Я приехал поговорить, — произнёс Андрей с огромным усилием стараясь придать голосу уверенности. — О Кате. — Катенька исчезла, — прорыдала женщина и буквально затащила Жданова в квартиру. — Валеру вызвали в полицию! Я ничего не понимаю! Катя не мошенница! Это ошибка! Чудовищная ошибка! Андрей действовал по наитию. Он не был хорошим психологом, но перед ним стояла мать, женщина исступленно любящая своего ребёнка и не желающая верить тому, что порочило его доброе имя. Наверное, это и есть самое честное проявление любви. И тогда Жданов понял — если он любит Катю, он должен ей верить. Просто верить, а вот поверит ли она ему и простит ли когда-нибудь, покажет время и сила ее чувств к нему. — Как я могу обращаться к вам? — спросил Андрей, приобняв женщину за плечи. — Елена Александровна, — всхлипнула та. — Елена Александровна, послушайте меня. Я очень люблю вашу дочь и верю, что Катя ни в чем не виновата. Но вы должны помочь мне! — Конечно! Конечно! — быстро закивала Елена. — Что нужно делать? — Расскажите мне всё, что вы знаете об Илье Громове. Он же Николай Зорькин. — Коля… Вы тоже подозреваете Коленьку? — Елена Александровна, пожалуйста! — Жданов судорожно сжал кулаки так, что пальцы рук переплелись и побелели. — Расскажите всё по порядку! Каждая деталь может стать зацепкой! — Пройдемте, Андрей. Пройдемте на кухню. Жданов не стал заострять внимание на том, что Катина мать безошибочно обратилась к нему по имени, просто покорно побрел за ней в сторону кухни.Глава 26.
8 октября 2022 г. в 20:32
Жданов в десятый раз прочитал протокол с места аварии и, откинув от себя смятую папку, схватился за голову. Поразительно, но он никогда не вдавался в подробности произошедшего. Он был в тот момент вдрызг пьяным и, честно признаться, даже почти ничего не помнил. Какие могут быть детали и тем более фамилии, когда он, решив попросту сбежать с места дтп, сразу же зарулил к знакомому в один из московских притонов, откуда его на следующий день вытащил разъяренный отец. Жданов-старший тогда пришёл в дикое бешенство, ведь сыну впервые грозил настоящий срок. Мужчина, сбитый Андреем на пешеходном переходе, получил множественные ушибы, раздробление коленного сустава и находился вот уж сутки в коме. Если несчастный умер бы, даже имеющиеся у Ждановых деньги и могущественные связи не помогли бы отмазать сына. Может, Андрей и не сел бы на нары, но условный срок заработал бы точно, а это непременно легло бы грязным пятном на репутации всей их семьи и Zimaletto в целом.
— Ну, как ты? — в кабинет бесшумно вошёл Малиновский и, не выпуская изо рта сигареты, сел неподалёку от Жданова на диван для гостей. Садиться напротив не стал. То ли боялся внезапной потасовки, то ли в принципе решил обозначить между ними границу. Он злился на Андрея. Внутри Романа всё клокотало от негодования. Два взрослых мужика, один из которых профессиональный криминалист, хором доказывали этому избалованному мальчишке, что Пушкарева — грязная мошенница, и все улики свидетельствовали об этом, а этот ещё смел упираться и спорить. Всё-таки Рома был рад, что никогда в жизни не влюблялся. Это чувство усыпляет в человеке всё здравое, заставляя вести себя как слепой идиот. Тебе кажется, что ты познал дзен, а на деле выглядишь посмешищем.
— Я понимаю её… — с трудом выдавил из себя Жданов. — Я понимаю Катю!
— Ты в своём уме? — Малиновский подскочил с дивана, сверля Андрея непонимающими глазами. Это уж было слишком! Что за чушь нёс этот молокосос? И этот человек собрался управлять такой фирмой? Ему двести рублей на карманные расходы было страшно доверить, не то что контроль над сотнями работников. В том, что Жданов угробит и без того находящуюся в агонии компанию, сомнений у Ромы не было. Он сделал ещё одно усилие и, подавив в себе сильнейший прилив ярости, сел обратно.
— Ты снова винишь во всём нас, а Катенька у тебя опять святая?! И пароли она не давала, и денег в Zimaletto не крала, и не сбегала никуда со своим богатым хахалем! Ты хоть знаешь, с кем мы имеем дело?! Этот Громов на таких людей работает. Они нас всех пережуют и выплюнут, пока ты здесь разыгрываешь вселенское покаяние!
— Во всём виноват только я! — ответил Андрей совершенно безэмоционально, пропустив мимо ушей гневную тираду Малиновского. — Я должен поговорить с Катиными родителями. Я должен им объяснить, что раскаиваюсь!
— Боюсь, это не поможет, — фыркнул Рома, нервно затушив истлевшую сигарету о край пепельницы. — Думаю, старшее поколение даже не в курсе всей этой карательной операции.
— Я должен это сделать. Я должен был сделать это ещё тогда, после аварии. Мы должны были предложить помощь. Я не понимаю, Ром, как я мог быть таким эгоистом? Я столько раз спрашивал у вселенной: «за что?». Хотя все мои потери есть ни что иное, как принцип бумеранга! Я всё это заслужил, Малиновский!
— Не буду мешать тебе самобичеваться. У меня работы вагон, — сухо пробубнил мужчина и направился к двери. — Если поедешь к Пушкаревым, намекни прозрачно, что их дочурке лучше явиться в полицию, иначе будет хуже! Это я ей гарантирую.
Не дожидаясь ответа, Малиновский вышел. Переубеждать Андрея сейчас было дохлым номером. Пройдёт лет пять-десять, сам оперится и перестанет излишне эмоционировать. Вот тогда можно будет поговорить об его президентстве. Если, конечно, Zimaletto дотянет до тех светлых дней.