Шоу приколдесных историй

      С самого утра день не задался: будильник не сработал, в кране не оказалось горячей воды (хотя никаких объявлений об этом вчера на двери я не видела), разбилась любимая кружка, омлет сгорел, молоко прокисло, это выяснилось как раз в момент, когда я добавила его в кофе. Вроде бы достаточно для самого начала дня, но вселенная решила иначе. Ещё на прогулке я заметила, что с нашей собакой происходит что-то не то. Пёс никак не мог сходить в туалет и тихонечко скулил. — Малыш, потерпи, пожалуйста, немножко. Мы сейчас пойдем с тобой домой, возьмём документы и поедем к врачу. — Я опустилась на корточки рядом с пушистым другом и ободряюще погладила по голове. Он в ответ еле-еле помахал хвостом. Илья сегодня рано утром уехал в офис, и в первой половине дня, на сколько помню, у него точно должны быть какие-то важные встречи. Соответственно, звонить ему с просьбой отвести нас к ветеринару было вообще не время. Я решила ничего ему не писать, чтобы не сбивать с рабочего настроения и не вызывать лишних волнений, по крайней мере до выяснения диагноза и дальнейших перспектив. Хайд был моим псом, я подобрала его на улице в глубоком щенячестве. Сейчас ему было около пяти лет, и, благодаря дворовому происхождению, проблемы со здоровьем у собаки никогда не наблюдались. Я волновалась, особенно при переезде, что Хайд может стать проблемой, но они с Ильёй в первый же день знакомства стали лучшими друзьями. — Даже не думай переживать, я уже нашел пару вариантов, куда нас с радостью запустят жить хоть с конём. — сказал мне Илья, когда при обсуждении переезда я поделилась с ним тревожащими мыслями. — И да, во всех вариантах это не поле. Понятное дело, что ни при каком раскладе я бы не бросила собаку, но мне было радостно и приятно наблюдать, как день ото дня Макар всё больше привязывался к ней и искренне делал всё, чтобы мы втроём смогли комфортно жить в новом месте. Очень удачно, что рядом с нашим новым местом жительства была хорошая ветеринарная клиника, куда мы с Хайдом и направились, на столько оперативно, на сколько позволяло его состояние. По пути он стал скулить ещё сильнее, что только добавляло панического беспокойства и желания разрыдаться прямо в такси от страха и ощущения безысходности из-за невозможности вылечить его одним прикосновением. В клинике получилось собраться. Первичный осмотр, анализы крови на всё на свете, взятие которых пёс очень стойко перенес, УЗИ и, наконец, диагноз. — Камни в почках… воспалительные процессы… срочная операция… — сознание выхватило самое главное из уст врача. В ответ я смогла только кивнуть врачу и попросить начесать на прощание собаку перед этим испытанием. Пока ему вводили наркоз, я была рядом и, сдерживая слёзы, говорила Хайду, что он обязательно справится. Проводив его до операционной, за неимением иного пути, я без каких-либо сил плюхнулась на диван рядом. Зазвонил телефон.  — Привет. Ты освободился? — Стараюсь говорить спокойно. — Да. Вы где? — Голос Ильи звучит обеспокоенно. — Илюш, мы в больнице, нет, не человеческой. Жду, пока Хайду сделают операцию. Да, опережая твой вопрос, все не очень хорошо, на сколько я успела понять… — Снова пытаюсь сдержать всхлипы и слезы, но уже не так успешно. — Малышка, вдохни, досчитай до десяти и выдохни. — Слышу его глубокий мягкий тембр голоса. — И так несколько раз. Я еду. Выхожу на улицу, прикуриваю сигарету и дышу ей. Почти как он и сказал. Выбрасываю окурок в урну, закуриваю вторую. Это уже считается за несколько, да? — Не это я имел ввиду, когда говорил тебе подышать. — Слышу голос и, обернувшись, вижу приближающегося Илью. — Домой приехал, вас нет, что случилось? Слушаю вопрос, уже оказавшись в его теплых успокаивающих объятиях, но, заметив обеспокоенный взгляд, коротко описываю сложившуюся ситуацию на столько, на сколько могу. Мы вместе вошли в клинику. Илья поговорил с дежурным врачом и не с самым радостным выражением лица сел рядом на дико неудобный диван в приемной. — Они всё. Он останется в интенсивной терапии минимум на сутки. К нему сейчас нельзя. — Что я делала не так, врач сказал? — Не ты, а мы. — Глубоко вздохнув, ответил Илья. — Я не знаю. Анализы, вся хуйня. Нужно подождать в любом случае. Теплая ладонь касается моих пальцев. — Пойдем. Завтра мы будем нужны ему выспавшиеся и улыбающиеся. Он увидит тебя грустной, захочет успокоить, положив на тебя лапу, и не сможет. Ты как потом будешь перед ним объясняться? Улыбаюсь сквозь слёзы и, в который раз, послушно следую за своим великаном. Мы оба спали кое-как, впервые на удобном матрасе никак не находилось комфортное положение. Но каждый, вертясь под одеялом в тревожном сне, находил на себе нежную успокаивающую ладонь и слышал или говорил сквозь сон: — Спи, пожалуйста, я рядом. Утром мы, еле открыв глаза, окончательно проснулись только у дверей все той же клиники. — Не ожидал вас увидеть так рано, тем более что сутки ещё не прошли. — Строго, но улыбаясь глазами, поприветствовал врач. — Как он? — Хорошо, состояние стабильное. Пришел в себя после наркоза, очень дружелюбный пёс. Вам нужно будет делать ему уколы несколько недель и перевести на специализированный корм. Можете сейчас его навестить, но забрать только вечером. Вечером, стоя у входа в клинику и придерживая дверь машины, я наблюдала, как Илья бережно кладет Хайда на заднее сиденье машины. Осторожно укутав собаку любимым пушистым пледом, парень что-то шепчет ей на ухо, ласково поглаживая по спине. Пёс радостно на него смотрит и пытается в ответ вилять хвостом и дать лапу. По щекам снова текут слёзы. Мы, после безумно долгих тревожных часов, снова поедем домой втроём.