Первые шаги
Длинный шлейф чёрного плаща торопливо плелся за мной, пока я быстро передвигалась по темному коридору. Было восхитительно чувствовать себя на свободе после месяца, проведённого в заточении. С того момента прошли сутки, за время которых меня поселили в западное крыло к высшей страже Вольтури, выделив довольно большие апартаменты в викторианском стиле, и сообщили время и место, где меня должны были посвятить в особенности моей новой работы. С всеобъемлющим чувством готовности я уверенно шагала к двери, за которой не было слышно ни звука. Это заставило меня насторожиться, ведь вряд ли присутствующие там могли абсолютно молча коротать свое время, но, открыв дверь, я поняла, что могут. Судя по вампирам, находившимся внутри, я пришла в комнату отдыха. В темном углу сидел Деметрий, расслабленно закинув ногу на ногу и читая книгу, пока Джейн и еще одна незнакомая мне девушка сидели на диване и разглядывали журналы. Мое присутствие не вызвало никакого ажиотажа, что не было удивительным. — Изабелла, — в приветствии кивнула Джейн, обратив на меня пустой взгляд гранатовых глаз. Иногда эта девушка была похожа на безэмоциональный булыжник, но это было не так, после нашей первой встречи я лично убедилась в этом. — Здравствуй, Джейн, — поздоровалась я с ней, игнорируя присутствие другого. Деметрий ясно дал понять, что мое общество не приносит ему никакого удовольствия, и пытаться изменить его позицию у меня не было желания. Другая же девушка самодовольно ухмыльнулась, оценивая меня, на что я только вопросительно приподняла бровь. Блондинка усмехнулась, поймав мой взгляд, изящно соскользнула с дивана и встала передо мной с протянутой рукой. — Я Челси, — высоким голосом заявила она, пристально смотря мне в глаза. — Изабелла. — Я взяла протянутую руку, которая оказалась на удивление мягкой и приятной. — Приятно познакомиться, Белль. — Челси захихикала звонким смехом колокольчиков от имени, которое мне дала. Бабушка Мари всегда меня так называла, и поэтому такое сокращение имени вызывало неопределенное чувство… тоски? Немного стушевавшись, я неловко кивнула в ответ. — Лучше называй меня Изабелла, — попросила я, чем вызвала у нее тихий смешок. — Как скажешь, Изабелла. — Она сделала резкий акцент на моем имени и развернулась, возвращаясь на место, жестом приглашая меня следовать за ней. — Итак, нам надо растолковать тебе о твоих новых обязанностях. Теперь ее лицо не выражало ничего, кроме профессионального цинизма. Было рано судить о личности этой клубничной блондинки, но высокомерный нрав так и сочился из нее. — Белль, что тебе нужно узнать? А то не особо хочется тратить время на разглагольствование о том, что ты и так знаешь. — Челси слегка приподняла бровь, скрещивая руки и откидываясь на диван. Я едва подавила рычание от произношения такой формы имени, но позволить ей довольствоваться моим негодованием не собиралась. Легонько разгладив складки на юбке, я заговорила: — Для начала я хочу узнать, могу ли я выходить отсюда, когда будет свободное время? — Смотря, куда и зачем, но, в любом случае, тебе надо обязательно предупредить мастеров. Ах, да, для нас они «мастера», иное обращение к ним демонстрирует твое неуважение, — объяснила длинноволосая блонди. — То есть, обо всем мне нужно спрашивать у мастеров? — недоверчиво переспросила я, не совсем понимая, каким образом эти вампиры могли так спокойно подчиняться кому-то. С другой стороны, им было довольно много лет и, возможно, идти куда-то уже не было их стремлением. — Быстро схватываешь, — неприятно усмехнулся Деметрий, впервые издав звук за сегодня. — Теперь они — твои хозяева, и все, что ты собираешься сделать, ты будешь должна согласовать с ними, а если брать в расчет твою связь с одним из них, то сомневаюсь, что тебе удастся выбраться куда-либо без эскорта. — Он уперся руками в колени и наклонился ближе в мою сторону с непроницаемым лицом, скрывающим за собой явное недовольство. Я не могла передать, насколько сильно меня раздражал этот парень. До дрожи костей мне хотелось вскочить и нанести ему заслуженный удар по смазливому лицу, но не думаю, что я смогла бы подойти достаточно близко. Деметрий ненавидел меня без какой-либо причины. Хотя, нет, думаю, мое существование было веской причиной. — Деми, успокойся, — спокойно попросила Челси со скрытым приказом в ласковом тоне. Деметрий не отрывал от меня взгляда, говорящего «это еще не конец», но все же принял свою первоначальную позу, только в этот раз без книги. — Кхм, Деметрий прав, учти его слова, — перехватила инициативу Джейн, которая все это время молчаливо слушала разговор. — Сейчас начнется твое обучение, как стража. Было решено потренировать твои дары, прежде чем приступить к боевым навыкам. — Кто будет меня тренировать? — спросила я, искренне надеясь, что это будет не Деметрий. — С даром буду работать я, а драке тебя научат Деметрий и Афтон, это утвердил Аро. Я не знала, кто такой Афтон, но могла представить счастье грека, когда он сможет меня как следует избить. — Отлично, когда начинаем? — Я поднялась с сиденья и натянула улыбку. Мне не терпелось начать тренировки после долгого безделья.***
— Сосредоточься! — кричала Джейн, используя свой дар на одном из членов низшей стражи, пока мужчина катался по полу в приступе мучительной агонии. Я досадливо мычала, изо всех сил стараясь накрыть парня своим щитом, который никак не мог проявиться. Голова уже изрядно болела от сильного перенапряжения, что мешало сконцентрироваться. Зашипев, маленькая ведьма оставила его и приблизилась ко мне, схватив за плечи. — Что, черт возьми, такое? Почему ты не можешь спроецировать щит? — Блондинка была в ярости. — Прошло уже несколько часов, но результата нет! — Я пытаюсь! — рявкнула я, держась за виски, которые отдавали гулкой болью по всему телу. У меня не было ни малейшего понятия, как я должна передать свой щит кому-либо другому, и советы Джейн, твердившей, чтобы я сосредоточилась, не особо помогали. Блондинка испустила глубокий вздох, в попытке успокоиться, что не особо получилось. — Хорошо, я не знаю, как вампиры, подобные тебе пользуются своими дарами, и продолжать это издевательство нет смысла, — заключила Джейн, отрешенно смотря в сторону. Было ясно с самого начала, что тренировка с ней не принесет желанных результатов, но блондинка до последнего надеялась на свои силы и сдаваться просто так была не намерена. — Кто тогда меня научит? — Понятия не имею, — ответила она, прислонившись к стене. — Может, Челси, может, Маркус, не знаю. Слово за мастером Аро. Джейн была права. Я нуждалась в другом учителе. Том, который сам понимает могущество дара такого типа и который сможет дать дельный совет и научить. Осознанно кивнув, посмотрела на девушку. — В таком случае пойдем и выясним.***
— Вот, значит, как, — мрачно пробормотал Аро, глядя на руку своей подопечной, которую держал в ладонях. — Думаю, освоению дара Изабеллы и вправду может помочь Челси или Маркус. Как считаешь, брат? — Я буду не против, — меланхолично протянул Маркус, окидывая меня слегка заинтересованным взором алых глаз. — Только пусть для начала пообедает. Лёгкая улыбка украсила мои губы. Маркус не ошибся: боль внутри горла здорово обжигала гланды. — Отлично, тогда через час, Изабелла, будь готова, — изрëк Аро. — Свободна. Было непривычно подчиняться чьим-то приказам, но теперь это была моя задача. Слегка поклонившись, вышла из зала в направлении холодильной камеры. Вчера Джанна вручила мне личный ключ, чтобы я могла посещать ее, когда мне будет необходимо. По дороге туда мои уши уловили негромкие шаги, следующие за мной. Я не стала оборачиваться, чтобы не спугнуть преследователя, пахнувшего опьянительным морским бризом. Я остановилась в нескольких метрах от двери, услышав, как затихли шаги позади меня, и, не оборачиваясь, заговорила: — Зачем ты следуешь за мной? Мой вопрос встретила безответная тишина, поэтому я продолжила: — Ты понимаешь, что это жутко? — Да, но когда еще мне предоставится возможность поговорить с тобой без посторонних ушей? — Когда тебе будет угодно, ты ведь король, — с небольшим сомнением констатировала я. — А без посторонних ушей? — слегка усмехнулся он, заставив мое небьющееся сердце трепетать, как лепесток розы на теплом летнем ветру. Я молча согласилась с ним, не произнося ни слова. Легкий порыв воздуха задел мою прикрытую спину, но даже плотная ткань не смогла спасти от ощущения его тела за мной. Я чувствовала силу, исходившую от него, и чувствовала, как благоговею перед ней. Перед ним. Уютное, но такое непривычное молчание между нами было таким чуждым, но при этом таким родным, будто мы стояли так не в первый раз. Необузданная нужда в его прикосновении так вскружила мне голову, что я чуть ли не набросилась на него ради этих ощущений. Судорожный вдох попытался вернуть меня в трезвое состояние, но запах моря никак не давал этого сделать. Слегка трясущимися руками я достала металлический ключ из глубокого кармана плаща и вставила его в замочную скважину. — Так о чем ты хотел поговорить? — Запах крови смог заглушить сладкий аромат Кая и уже на более твердых ногах я прошла до морозилки, пока блондин остался стоять в дверях. — Не знаю, — признался он, пытаясь скрыть смущение. — Думаю, нам надо познакомиться поближе. Отрывая уголок от пакета, я бросила на него недоверчивый взгляд и приоткрыла губы для вопроса «зачем?», но прикусила щеку. Да, он был прав. Нам было необходимо познакомиться ближе. — Хорошо, — согласилась я. — Мы будем делать это прямо здесь? — Обвела взглядом каморку, в которой мы находились. Романтично, ничего не скажешь. Кайус возмущенно фыркнул. — Конечно, нет! — возмутился он, чем вызвал у меня легкую улыбку: как он, король, мог разговаривать здесь? — Предлагаю пойти ко мне. — Это очень заманчивое предложение, но скоро у меня встреча с Маркусом и… — И до неё ещё час, — строго сказал он, заставив меня замолчать и покорно кивнуть. За этот час можно было многое обсудить. — Хорошо. Когда я оказалась в комнате Кая снова, мной завладели не страх и смущение, как в прошлый раз, а странная ностальгия. Знаете чувство, когда перечитываете книгу которую читали в двенадцать лет? Именно такие эмоции я испытывала сейчас, будто смогла взглянуть на это место совсем под другим углом, как и на его обитателя. Возможно, такая перемена была вызвана моим долгим пребыванием в этом месте и неким привыканием к другим порядкам здесь. — Располагайся, — скомандовал Кайус, проходя в глубь комнаты к тому же злосчастному холодильнику, пока я аккуратно устроилась на большом кожаном диване, — Какую предпочитаешь? Я вопросительно повернулась на звук его голоса и увидела, как он держал по одной бутылке в каждой руке и задумчиво читал этикетки. — А какую предлагаешь? — Я приподняла бровь и ухмыльнулась, совсем не понимая о чём он: о свежести, группе или, может быть, цвете? — Отвечать вопросом на вопрос невежливо, — отругал меня Кай, но всё же продолжил: — Мой фаворит — первая группа, но большинство предпочитает четвёртую по причине её сладости, — объяснил он и тихо прошептал «чёртовы медовые осы» из-за чего кончики моих губ слегка приподнялись. — Вообще предпочтение вырабатывается годами, а то и столетиями, за время которых начинаешь отличать женскую кровь от мужской, больную от здоровой. — Рассказывая это, Кай, не задумываясь, убрал бутылку с четвёртой группой обратно и уже наполнял нам обоим бокалы. — Дело возраста, Изабелла. — Никогда не задумывалась, что вампиры отдают особое предпочтение определённой крови, — сказала я, потянувшись за бокалом. — Кровь — она, как дорогое вино. Столько критериев, которые обрабатываешь, и делаешь выбор на свой вкус. Определённо этот вампир знал, что говорил, и я, маленький малёк в этом большом мире, ни капли не сомневалась в правдивости слов. Его голос лился так же плавно, как и бордовая кровь в мое горло. На миг я представила, как глотаю его голос вместе с этим нектаром, чувствуя блаженство, растекающееся по моему телу. — Так странно. — Кровь? — Кай в замешательстве сдвинул брови, не понимая, что я имею в виду. — Нет, кровь замечательная, спасибо, — быстро пробормотала я. — Просто… Всё странно. Моя жизнь, наша связь и даже то, что мы тут, сидим вызывает чувство дежавю. Кайус понимающе усмехнулся, отводя взгляд. — Наша жизнь — странная вещь. Мы живём, пока наши внуки умирают, наблюдаем, как сменяются поколения, рождаются новые эпохи. Первое время это сложно принять, потому что, будучи людьми, мы ясно понимали, что рано или поздно жизни придёт конец и повлиять на это никак нельзя. А если говорить про вечную жизнь, то это не более, чем ошибка природы. — Он замолчал, продолжая смотреть в пол. Стоило ли говорить, как меня задела его речь? Было жутко, но при этом так захватывающе представлять, сколько вещей он повидал за свою жизнь. — Расскажи о своей человеческой жизни, — попросила я, меняя тему. — Я немногое помню, — сразу предупредил Кай, но я заверила, что ничего страшного в этом нет. — Хорошо. Я родился в Афинах, Греция. Примерно 1100 год до нашей эры. Я был сыном учителя, философа. Его звали Еспер. — Не слышала о нем. — Конечно, — усмехнулся Кай, но усмешка вышла какой-то грустной. — Всю информацию о нем попытались стереть: уничтожили все его творения и открытия, убили мою мать и братьев, ну, и напоследок, сожгли наш дом. Я выжил лишь благодаря Агнесе — моей жене. Она предупредила меня незадолго до нападения на мою семью. Мы бы не успели спастись, если бы побежали сообщить всем, поэтому наспех собрали вещи и проникли на корабль под видом беженцев. Я совсем не знала, что сказать на это, поэтому легонько прикоснулась к сжатой руке мужчины, даруя поддержку, чтобы он продолжал. Кай сжал мою руку в ответ и тяжело вздохнул. — На корабле Агнеса заболела, как сейчас это принято называть, «горячкой», и моряки, ради предотвращения эпидемии на борту, скинули её в море. Я не мог этого пережить. Не после того, как потерял всю семью и теперь жену. Во время моей попытки повеситься один из моряков зашел в каюту и оборвал веревку, благодаря чему я и остался жив. Через несколько дней начался сильный шторм, ветер дул яростный и чуть не отодрал одну из мачт; в какой-то момент корабль оказался поврежден из-за чего налетел на пороги и разбился. Последнее, что я помню, это боль. Аменемхат, мой создатель, сказал, что меня принесло течением к берегам Египта и он меня обратил. Зачем он это сделал, я так и не смог понять. — Боже, это ужасно. — Мне было страшно даже представить, каково было Кайусу. Было видно, что он любил свою жену, и картина того, как её живую скидывают в воду, наверняка оставила у него сильную психологическую травму. — Да, ужасно, но что было, то прошло, — перевёл тему он и залпом выпил жидкость из своего бокала. — Думаю, ты удовлетворила свой интерес, и смею надеяться, я тоже могу это сделать. Расскажи о себе. Я неожиданно замялась, скорее всего, из-за простоты моей истории на фоне его, но все же начала рассказ: — Я родилась в 1987 году в Форксе. Мой отец был шерифом там, да и до сих пор является, но Рене, моя мать, не могла терпеть этот город и не раз предлагала Чарли переехать, но тот отказывался. В итоге они развелись, когда мне было три месяца, и Рене забрала меня с собой в Дауни к бабушке… Мой рассказ продолжался еще долго. Ностальгия по детству, старым мечтам, человеческим будням сбивала меня, но я старалась продолжать говорить. Помимо сухих фактов из биографии я не могла не рассказать смешные истории из жизни, от каких на губах Кая расплывалась легкая улыбка, и которые у меня вызывали лишь приступ смеха. — Помню, как Рене ошиблась и случайно вместо меня забрала другого ребенка из детского сада, — захихикала я над такой странной ситуацией, за которую мама до сих пор не может себя простить. — Абсурд! Как мать может перепутать собственного ребенка с чужим? — Искреннее негодование Кая выглядело забавно. — Понятия не имею.***
Счастье и детское возбуждение наполняли меня, от чего я чуть ли не прыгала до потолка, но все, что я могла делать — это счастливо улыбаться. Несколько стражей, встретившихся мне на пути, бросали в мою сторону озадаченные взгляды, выражающие вопрос «В своем ли ты уме?», но вслух только здоровались и почтенно кивали. Разговор с Кайусом принес неожиданное наслаждение, и я определенно была намерена его повторить. Похоже, все были правы: чем больше ты сближаешься со своей родственной душой, тем больше привязываешься. Это было похоже на наркотик, после очередной дозы которого хотелось заполучить ту самую блаженную эйфорию. Разумная часть меня кричала, что это жалко, но сейчас мне было абсолютно плевать.