Одиссея

      Подчиняясь распоряжению старпома, боцман и канонир покинули рубку. Вот только Сынмо не стал спускаться в свою каюту, а поднялся вместе с Бином к румпелю.       Отослав дежурившего матроса, Бин сверил курс и чуть двинул румпель. Некоторое время они стояли молча, не решаясь на разговор, перебирая свои мысли и анализируя то, что сейчас произошло.       Бин был благодарен Феликсу за память, что снова мягко щекотала кожу под рубахой, и за извинения, что тот принёс практически сразу. Он был благодарен Сынмо, который в нем ни разу не усомнился, и защищал его перед своими друзьями. И даже благодарен Безумному Джи. Но в этом никогда не признается. Потому как категорично не согласен с методами оракула.       Шею щипало. Он вспомнил молодость и первый и единственный удар кнутом. Тогда он задумался на узкой тропе, а всадник просто протянул его кнутом, порвав рубашку и рассекая спину в кровь. С тех пор Бин не любит лошадей и всадников. А всадник все равно упал под копыта своей лошади. Тогда Бин прибежал домой и рассказал всё матери, а она молча собрала котомку, положила туда отцовскую флягу с водой и кусок хлеба. И велела идти в порт. Наняться юнгой на корабль и больше не возвращаться. Молодость, он до сих пор не знает чего так испугалась мать. Он не разбирался тогда в людях, а теперь воспоминания уже не такие четкие, что бы хоть как-то определить, кто тогда погиб под копытами лошади буквально у него на глазах. Но, видимо, не простой курьер или горожанин.       Сейчас же, оглядываясь на свою жизнь, он понимал, что практически и не помнит уже себя-сухопутного. Он вырос на море, он врос в море. Жизнь водила его по морю на разных кораблях. И то, что случилось сегодня, для этого корабля было чем-то, выходящим за рамки. А вот для боцмана нет. Он видел, как травили капитанов, как резали глотки засапожниками, как вздергивали на реях, как рубили саблей, забивали плетью. Он знал, чем может такое закончится. Он знал, что среди пиратов долгих разговоров не бывает. Могут ещё на плот ссадить — на волю судьбы. Он был морским волком в полном смысле этого слова. Но этот корабль был другим. Совсем другим. И люди на нем были не такие, как команды на всех тех кораблях, на которых он ходил ранее. Они его подобрали. Они не спрашивали ни о чём. Он благодарен за спасение, и они с честью принимают его благодарность. Здесь верят друг другу, а не ждут ножа в спину. Внутреннее благородство, наверное, текло в их жилах.       И сейчас все вроде бы разрешилось. Он очень надеется, что оракул прав, и подарок Клэр спасёт их капитана. Да только что-то продолжало царапать на душе. «Кошки скребутся» — говорила в детстве мать. Кошки. Точнее — кот. Один кот, что начал странно себя вести. Надо им было из-за какой-то девки переругаться. И ведь он ничего такого не сказал. — Спасибо, Сынмо. — За что? — За то, что остался на моей стороне и верил мне. — Не стоит. Это была не твоя сторона. Я был на своей стороне, — Сынмо поморщился, но правда была важнее. — Это как? — Я тебя принял на борт. Я взял на себя полную ответственность за все твои действия. Любой твой проступок — это, в первую очередь, мой недосмотр. Поэтому я защищал себя. — Ты мне не веришь? — Верю, вот только, если это не случайность, то у тебя действительно может быть мотив. Но ты, с оглядкой на оракула, вряд ли хоть что-то сможешь сделать. Да и поздно уже. Если б что и замышлял, то зачем время столько тянуть… — Хм, значит, фактически, ты мне не веришь, — вздохнул Бин. — Верю. Иначе бы ты успел выдать кучу оправданий. С экспромтом у тебя всегда туго. А был бы хоть малость виноват- подготовил бы достоверные оправдания.       Они постояли молча ещё некоторое время. — А не прав ты с Лино. Зря ты так на него, — Сынмо хмыкнул. — Я сам, конечно, в шоке от того зрелища на камбузе. В духов не верю, но это было очень неожиданно. — Мне показалось, что она убить его собралась. И тебя поэтому отдёрнул, что если нож у нее, то и на тебя кинуться могла. — Белочка, — Сынмо улыбнулся. — Любит Лино зверинец вокруг себя собирать. Может, ему добыть настоящего бельчонка? Чтоб на плече сидел и капитанские орешки грыз? — Я не понимаю, чего он взвился-то? — Слышал фразу: «Мы в ответе за тех, кого приручили»? Если Лино взял кого-то под опеку, то лучше не лезть. Это у него семейная особенность такая. Типа родового обета. — Подожди, я конечно понимаю, что вы все тут не простачки. Но родовой обет — это же для высшей крови! — А он и есть высшая кровь. Младшая ветвь. На момент нашего отплытия от родного берега он в иерархии был пятнадцатым в очереди. Трон не светил никоим образом, но статус давил на него. Он ведь просто помешан был на кухне. А это совсем не к лицу далеко не последнему представителю высшей крови. Родня его бесилась из-за этого знатно. Вот мы с Кристофером и решили тогда избавить его от семейных дрязг. От семьи-то он уплыл, а кровь всё та же. Вот и подкидывает иногда сюрпризы. Так что Белку теперь лучше вообще ни словом не поминать, раз он ее под опеку взял. — Я вот думаю… Пятнадцатый — это ведь не пятидесятый… — И тем более не двести пятый, — Согласился Сынмо. — Для справки: именно столько было в очередности высшей крови на момент нашего отплытия. — Хм… — Бин покосился на стоящего рядом, по новому оценивая человека. — А ты в таком случае кто? И кто Кристофер? — Мы росли вместе, нас учили одни учителя. — И какая у вас нумерация? — О, нет! — Сынмо коротко хохотнул. — Одного Лино на корабль достаточно! У нас было больше свобод для выбора пути. Поэтому я и выбрал баллистику. Как сказал наш псих — ясный ум в любых обстоятельствах. У высшей крови принято к своим детям приставлять пару других детей из нужных родов. Кристофер ведущий. В его роду мало кто сидел на месте. Но всегда возвращались домой. В моем роду, никто не путешествовал. Я первый. — Ты мозг мне не полощи. Я человек простой и в ваших раскладах не разбираюсь. — Был бы Лино в пятёрке, моя роль была бы телохранитель. А Кристофера — тайный сыск. Но пятнадцатый номер дал нам свободу. — И поэтому высшая кровь кашеварит для матросов? — У него дар к этому, -пожал плечами Сынмо. — Если у человека есть дар, то он обязан его использовать и не гневить богов. Ты на скольких кораблях бывал? Хоть на одном из них в рейде у вас было хоть что-то, кроме сухого пайка да тухлой воды, разбавленной ромом? — Нет… — А у нас есть. И вода свежая и еда горячая. Без Лино, с его высшей кровью и даром к готовке пищи, это было б просто невозможно.       Они постояли ещё немного. — Поэтому просто дай ему немного времени успокоиться и извинись. Он сам ещё не осознал свою реакцию. Ему нужно время. А потом ему будет стыдно за своё поведение. Вот тогда и подойдёшь. — Я тебя услышал, — кивнул Бин. — А теперь иди спать. Тебе с утра матросов строить. — Только не вздумай что-то менять в своем поведении из-за того, что узнал! — Больно надо. У меня на иерархические политесы аллергия. Чихаю я на них сильно, — Бин похлопал Сынмо по спине. — И это правильно. Наверное поэтому ты к нам и прибился. — Э, нет! Это вы меня подобрали, обогрели, накормили и приручили. И теперь Вам, Господин Канонир, отвечать за меня, — Бин шутливо отвесил поклон. — Всё в рамках вашего кодекса благородных. — Шут! — Вполне рабочий вариант. Мне колпак пошить или у вас форму выдают по штатному расписанию?       Сынмо фыркнул, а потом резко притянул к себе боцмана, крепко обнимая. — Спасибо тебе. Я очень надеюсь, что подарок мадам Шато поможет. — Я тоже надеюсь. Но это всё такое невероятное. — Нам остается только верить.