Одиссея

      Утро для Клэр наступило неожиданно поздно, когда солнце было достаточно высоко. Непривычно. Ее сон всегда был короток и вставала она, стоило лишь первым птицам поприветствовать новый день. Сейчас она ощущала себя до неприличия выспавшейся. Отдохнувшей после всей нервотрепки последних дней. Восстановившейся после всех ритуалов. Готовой вновь сворачивать горы, в смысле, воспитывать свалившегося на ее голову ученика. Одаренного по самый клотик ученика.       Первым, кого она встретила в галереях дома, был слуга. Он поклонился, выражая почтение, и доложил, что гости ещё не вставали. Кроме господина Бина, который ушел, как только принесли ему одежду. А госпожа Ханна ведет себя странно и мешает кухарке готовить гостям завтрак. И он не рискнул пробовать ее опыты, поэтому он тут и просит спасти кухню от разгрома.       Ну что ж, время спасать кухню! Хотя, что это она? Ведь можно все намного проще сделать. Ведь настроение с момента пробуждения у нее хуже некуда. Самое то, чтоб всем хвосты накрутить!       Поэтому она идёт совсем не в сторону кухни. Зачем? Она идет в комнаты гостей. С садистским удовольствием хватает за торчащую из-под легкого одеяла щиколотку Лино и стаскивает его с кровати. Тот вяло отбивается и ворчит о правилах приличия, кутаясь в одеяло. — Женщина, отстань, а? В конце концов, это же неприлично! Постыдилась бы!!! — Да чего я там не видела? Твоего мягкого и пушистого пузика? — Перегибаешь! Оно не мягкое! Но тебе не покажу!!! — От пушистого не отказываешься? — ухмыльнулась Клэр. — Ну смотря где…. — коварно отзеркалил улыбочку Лино — Кошак, просыпайся и не беси. Там кухня в руины может превратиться… — Кухня? — Лино наконец проснулся. — Хартахана там что-то задумала, не знаю с чего. Но она и кухня несовместимы… И с ее упорством, боюсь что кухня не выстоит, но погибнет смертью храбрых.       Лино закатил глаза. Он помнил малышку Ханну и ее отношения с кухней. Они действительно несовместимы. И, судя по всему, масштабы только растут. — Так уж и быть. Мадам Шато, я окажу вашему дому любезность, и спасу вашу кухню от стихийного бедствия.       Лино запахнулся в одеяло, как в тогу, и босиком, походкой истинного императора, удалился на кухню.       Раздражение. Обида. Злость. Вот что бурлило в мадам Шато этим утром. Эта недосказанность, что осталась между ней и Бином, больно жгла меж ребер. И больше всего беспокоило отсутствие этого человека в доме. Она не понимала, куда он ушёл и почему. Ошиблась ли она в человеке, или он разочаровался в ней. Это давило на нервы, которые сейчас и так на пределе.       Времени мало до критичности. А половина команды Кристофера, мягко сказать, не транспортабельны. И этого их Оракула трогать опасно. Весь вчерашний день она потратила на элементарную диагностику его возможностей. Выясняла, что он сможет использовать как проводники, а что как блокаторы. Отодвинула все заботы. Потому как с парнем надо было работать быстро. Точнее, решать проблемы можно будет только после приручения дара Оракула. Он видит. Видит много и четко. Ей так не смочь.       Её дар, ещё в момент первой инициации, был оценен как слабый и бесперспективный. Но, спасибо семье Лино и их Видящим, ей дали шанс. Обучили основам и открыли двери библиотеки. Дав полную свободу. И она взяла все. Все что ей дали. Мало иметь дар. Надо уметь им пользоваться. Надо уметь его развивать. Именно этим Клэр и занималась, пока была возможность. Никто же не ожидал, что почти безродная, забитая девчонка вцепится в возможность и не отпустит.       Она прикрыла глаза, заталкивая личные мысли в дальний угол. Нет времени на них. Она подумает об этом потом. Когда они разберутся с теми записками и видениями Хенджина. Это намного важнее.       К слову об Оракуле. Мадам Шато осмотрелась. В большой комнате, которую выделили для гостей, стояло пять кроватей, разделённых ширмами. В соседней, малой, комнате стояла ещё одна кровать. В ней спала маленькая Хан. Милый ребёнок, переживший много всего за свои почти восемнадцать. А из пяти кроватей пустовало две. И если пустоту одной из них она сама только что спровоцировала, отправив Кошака на кухню, то вторая пустая кровать ее сильно обеспокоила.       Консорты Кошака сладко спали. Молодой консорт Хан тоже. А вот Феликс, которого она напоила снотворным ещё на корабле, судя по всему, выспался. И Клэр, тихо зашипев, быстро покинула комнату. Бегать она, конечно, не будет. Если она побежит, то весь дом поднимется, думая, что случилась катастрофа. А сеять панику не время. Быстрым шагом она отправилась туда, где нахождение Феликса было крайне не желательно, но прогнозируемо.       Хенджину спалось хорошо. Точнее, великолепно. Комфортно, уютно, тепло. Мерное дыхание в шею успокаивало, даря ощущение безопасности. Пока он не осознал, что может значить это дыхание. Распахнул глаза, вспоминая где он. Поверх одеяла спал Феликс, привычно закинув свои конечности на Оракула и уткнувшись носом в его шею. Распахивать глаза ещё шире, представляя, что с ним сделает мадам Шато, было уже некуда. В испуге он со всех сил отталкивает от себя парня, и в удивлении садится на кровати.       Феликс полетел низко, но далеко. И затормозил аккурат об столик, на котором мадам Шато вчера перебирала принесенные боцманом цацки. Грохот. Феликс со стоном пытается принять вертикальное положение, потирая ушибленные места. — Джи, какого беса? — Не подходи ко мне! — истеричные нотки прорезались сами. — Джи? — Феликс удивлённо захлопал своими глазищами. — Не приближайся! — бледная рука вытянулась вперёд в защитном жесте. — Хенджин? Это же я, Феликс! Ты в порядке? — Феликс наконец-то смог подняться и сделать шаг к кровати. — Я знаю, кто ты! Уходи! Не приближайся ко мне!!! Уходи!!! Сейчас же! — В чём дело, Джи? Ты можешь объяснить? — Ты сам знаешь! Должен понимать! — Это… Это из-за того, что мне пришлось сделать? — Феликс, вдруг побледнел. — Но ты же сам с меня слово взял. Сам сказал убить тебя…. — Нет, нет! Ты не виноват! Феликс, пожалуйста! Уйди! Я не готов! Я не могу сейчас…       Феликс стоял в растерянности. Он не понимал, почему его гонят. Он не понимал ничего. — Значит все-таки так, — он поджал губы. — А говорил, что у нас много времени. Что же теперь… — Прости, пожалуйста, Прости меня, Феликс! — истерика, это то что у Джинни получалось лучше всего.       Он раскачивался на кровати, завернувшись в одеяло, вытянув руку вперёд и бормотал уже почти неразборчиво, то гнал, то просил прощения.       И Феликс не знал, что ему делать. Если бы все было как раньше, он бы не раздумывая подошел и обнял, спрятал бы в своих объятьях. Но сейчас… Сейчас Оракул его буквально отталкивал.       Дверь распахнулась, являя злую мадам Шато. Доброй ей быть было не с чего. Она быстро оценила обстановку и уставилась на Феликса. — Быстро исчез из этой комнаты! Чтоб рядом вас я не видела. И не только я. Близко не подходи даже! — Да что я такого сделал?! — Воскликнул ничего не понимающий Феликс — Ничего ты не сделал. И это ещё хуже. Твоя задача сейчас — это забота о своей подопечной. Как консорта. А не проникновение в комнату к нестабильному видящему! Брысь! Исчезни отсюда!       Феликс молча развернулся, но не к двери, а к аркам, заменяющим окна и взяв короткий разбег, просто выпрыгнул наружу. Хенджин вскрикнул хватаясь за сердце, что предательски сжалось растекаясь болью. — Не дергайся. Там крыша первого этажа и все стены в лианах. Не убьется. Нам не до его страданий сегодня. Слишком мало времени, и ты это понимаешь. Потом разберешься со всем.