Одиссея

Раскатав полотна ткани, купленной боцманом, Оракул несколько дней творил, ползая с кисточкой по палубе. Краска была очень стойкой, по крайней мере с рук, лица и волос, куда она попала, отмываться совсем не желала, только равномерно размазывалась и оставляла легкий серебряный блеск. Ему никто не мешал. Как-то так получилось, что он облюбовал полубак, и это место оказалось полностью в его распоряжении. Никто туда не поднимался, кроме самого Хенджина, Клэр и Феликса. Поэтому он спокойно рисовал, первый раз в своей беспокойной жизни. Капитаны кораблей после Трикейка получили шкуры, о которых говорил Бин. Заготовительный сезон на острове был в самом начале, и боцман выкупил все, что было. Полторы сотни пятнистых шкур были поделены между кораблями и дальше распределены между членами команд на усмотрение капитанов. Уникальность шкур была в прочности: рубящие и колющие удары мечом или абордажным топориком не пробивали их. Для их раскроя Бин также приобрел два десятка специальных ножей с короткими, очень тонкими лезвиями, и такие же острые шила для пробивания отверстий для шнуровки. И теперь счастливые обладатели шкурок самостоятельно шили из них себе легкие доспехи, тихо матерясь. Но каждый понимал, что эта мягкая, серая в черное пятнышко, бархатная на ощупь шкурка может спасти от смертельного удара. Ветер надувал паруса, и эскадра бодро шла навстречу судьбе, прислушиваясь к указаниям Оракула. Когда Хенджин наконец закончил рисовать, а полотна высохли, он закинул их на плечо и бодро полез на мачту. Неожиданно к нему присоединилась Хань, и вдвоем они очень быстро закрепили свертки на рее поверх паруса. На вопрос Белочки о назначении этих свертков парень ответил, что скоро придет время, когда их надо будет развернуть, и показал, как это можно сделать. До Кансея, при попутном ветре, оставалось дней десять хода, когда Оракул, полирующий камушки на полубаке, отбросил свою медитацию в сторону. Спешно расстегнув ошейник, он посмотрел на восток. За прошедшие месяцы пути команда уже привыкла, что Оракул вполне себе нормальный человек, и ему не требуется сопровождение. Поэтому на него никто не обращал особого внимания. Просто оставили облюбованный им полубак в его полное распоряжение. Боцман даже отрядил плотника, и мастер соорудил там треногу, на которой можно было установить большое блюдо провидца для его ритуалов. Там же мадам Шато учила Хенджина управлять своим даром, и обучение проходило вполне успешно. Оракул пускал в свое сознание видения только тогда, когда хотел этого или чувствовал необходимость. И он научился выбирать только важные видения. Вот и сейчас, уловив эхо грядущего, он открылся для видений. Долго всматривался в горизонт, плеснул свежей воды в блюдо, легко провел пальцем по кромке стилета и опустил кисть в воду, смешивая свою кровь с морской водой. Неотвратимость - самое страшное в видениях. Даже зная грядущее, он не может повлиять на события. Они должны идти той дорогой, что прокладывают грёзы. Предначертанного не избежать. Они ступили на дорогу, с которой сойти нельзя. Они лишь орудия, ни капли больше. Их ждут потери. Он знал об этом давно. И сейчас видел четко. Но они должны выполнить свой долг. Небрежно выплеснул воду на палубу. Время ускорило свой темп. — В чём дело? - спросил его капитан Кристофер, стоящий в это время у штурвала. — Грядущее неотвратимо, - вздохнул Джи. - Готовь команду к бою. Я поведу. — Это всё? — Потерь не избежать. Это будет достойная плата. — Кто? - нахмурился Кристофер. — Не в наших силах менять судьбу, поэтому не стоит об этом думать. Иди и делай то, что должен. Охт-ир-Рих шел на несколько десятков узлов впереди своей эскадры, и Оракул взялся за штурвал, плавно меняя курс, забирая восточнее. Он не оглядывался на других, они - он знал - пойдут следом, но отрыв будет достаточно большим, чтобы не успеть к ним на подмогу. Все же их корабль был больше, а его скорость - выше, особенно если поднять все паруса, которые были убраны для уравнивания скоростей. Именно такую команду он и просвистел. Сейчас время Охт-ир-Риха. Остальные пригодятся потом, уже у берегов. А пока полный вперед, и пусть удача будет на их стороне. Он кусал губы в надежде, что исход предстоящего будет правильным. Что все было не зря.